Мы — как две крайности, две параллели… Нашедшие друг друга в том дупле… В далёкий путь мы вместе улетели. Общались далее в тепле… Сейчас вдвоем нам интересно Узнать историю свою… Ведь небо — одиссеи место, Может нас счастье ждёт в другом краю? И иногда судьба велит Найти себе попутчика родного. Таким и Нокса стал визит, Когда нашел приют в дупле чужого… Нокс был суровый и холодный, Как сумерки в начале марта… Но лёд в душе смог победить тот рок тяжелый, Ведь из-за ран пришлось ему уйти со старта… Как много времени пропало, Но надо было выдвигаться в путь… Ведь надо недруга искать так беспрестанно… Не хватит мужества нам время дальше протянуть… А Соррель был спокойный, мирный, Не знал он в жизни горестных проблем… Умел общаться, имел характер дивный. Но не имел он никогда дилемм. Его семья была дружна, И Нокса встретила с почетом. И участь филина была не так сложна. И вскоре всех порадовал он взлетом. Однако, бережные совы, Так побоялись путника пускать, Что дали в помощь молодца, зовётся Соррель. Теперь в дорогу легче отпускать… А на пути их были всяческие ссоры… Но научились те одолевать Любые кроткие невзгоды. И даже если просто проиграть. Чудесное есть в этом только то, Что ссоры мощно нас сближают. Готовы были мчаться далеко. Уже никто товарища не обижает. И как бы долго ты не падал, Заметь, взлететь сумеешь ты. Так и героев путь: для нас — услада. Ведь сколько в нем есть красоты… Всегда, сквозь тьму проблем и всех несчастий, Может проникнуть луч добра… Но все деяния сложны отчасти… Поэтому ютиться с ними — не беда! Данное прекрасное стихотворение было написано на заказ ей (https://catwar.su/cat956528/https://vk.com/ktochtogdekogda)
***
Птенцы вылупились через несколько дней, и первым, что они увидели, были лики их двоих отцов. Но пусть они и являлись теперь их родителями, никакой романтической связи между ними не было. Да, Ноксу было приятно вместе со своим спутником растить птенцов и заботиться о них, но не более. Филин нередко об этом говорил Соррелю, убивая на корню начавшиеся зарождаться тёплые чувства в его желудке. Сипуха всегда тоскливо провожал его взглядом, когда тот улетал за пропитанием, а после он продолжал следить за молодняком. Кстати, назвали они двух птенцов Гомером и Нефертиной. Инициатором был Нокс, но всё-таки брат и сестра больше любили младшего отца, на что виргинский филин начинал вновь ворчать и отдаляться от них. В основном с малышнёй сидел Соррель, может поэтому к нему их любовь была сильнее, но когда с ними был Нокс, их поведение не сильно отличалось. Нефертина появилась на свет раньше своего брата. Она оказалась довольно бойкой девчушкой, что очень любила совать нос не в свои дела. Нокс ужасно бесился, когда она спрашивала о его прошлом, в конце концов не отвечая ни на один её вопрос, а вот Соррель рассказывал всё, что она хотела знать. Кроме того, кто был их с Гомером матерью. Вскоре она поняла, что спрашивать об этом бесполезно, так что благополучно забыла о ней. Гомер же, в отличие от сестры, был спокойным и рассудительным птенцом. Он был любознателен, но больше его интересовали совиные легенды и устройство мира: какие бывают леса, как выглядят озёра и реки, что такое цветы и как выглядят остальные совы. Оба родителя с удовольствием рассказывали всё это. Особенно юным совам нравилось слушать истории о Стражах Га’Хуула, а точнее одни из самых молодых легенд про Корина, Сорена и многих других замечательных совах. Соррель нагло пользовался этим, когда хотел угомонить своих детей, сразу говоря о том, что не будет рассказывать им об этом. И это работало. И вот сейчас сипуха рассказывал одну из подобных легенд. Но почему-то парочка перебила его, задав совсем другой вопрос, пусть и близкий этой теме: — Пап, а правда, что твой дядя стал Стражем? Соррель опешил от такого вопроса. Он его совсем не ожидал. — Я не знаю точно, может да, а может и нет… Мои родители почти не говорили о нём… Сипуха совсем смутился. Альбус, его дядя, по словам Лютера отправился на поиски Га’Хуула после того, как оставил своего брата в одиночестве. Подробностей никто ему не сообщал, это держалось в строжайшем секрете, а почему Соррель даже не догадывался. Может он что-то сделал плохое? А может наоборот? Ему это известно не было. — Ой, а я тоже хочу стать Стражем! — воскликнула Нефертина, распушив свой бежевый пушок. — Я тоже! Тоже хочу! — теперь уже и Гомер. Соррель взволнованно смотрел на детей, не зная, что им ответить. Но благо в это время с охоты вернулся Нокс, сразу положив убитую мышь на пол гнезда. — Чего вы раскричались, как чайки? — ворчливо спросил он. Нефертина и Гомер понятия не имели как кричат чайки, но они сразу поняли, что это было что-то обидное, ведь отец сравнил их с мокрогузками, о которых, кстати, в их семье нежелательно было говорить. Обычно спокойный Соррель начинал ругаться на второго отца, но виргинский филин всё равно потом рассказывал детям неприличные анекдоты, пока их папки не было в гнезде, а они потом довольно хихикали над ними. Нокс был доволен. Но только не в данный момент. — Мы хотим стать Стражами Га’Хуула! — восхищённо проговорила Нефертина, совершенно не обидевшись на нехорошее сравнение. — Летать сначала научитесь, «Стражи», а то туда не берут тех, кто не умеет или не может летать, — хмыкнул филин, а Соррелю показалось, что он запомнит эти слова на всю жизнь. Что-то в них было такое… предсказывающее? Да, скорее всего это было так. — Мы научимся, — пообещал Гомер, а его сестра только лишь кивнула. — Ложитесь лучше спать, а то, когда придёт время вы будете слишком уставшими, чтобы взлететь, — необычайно мягко сказал Нокс, расправляя крылья, под которые спрятались два птенца, а Соррель смог поесть. Но у него в горле словно ком в горле застрял. Слова Нокса о полёте оказали на него сильное влияние, заставившее его желудок содрогнуться от непонятного волнения, а самого Сорреля посмотреть на свои крылья. Какого это не иметь возможности летать при крыльях? Соррель не хотел знать ответ на этот вопрос ни в теории, ни на практике.