Воспротивься мне

      Если быть честным, то Луи просто заколебался лежать без дела. Неделя подходит к концу, и мужчина ожидает, когда сможет схватить костыли и свалить наконец-то из этой приевшейся палаты.       Гарри не отвечает на звонки, а длинные гудки выбешивают футболиста больше, чем запах медикаментов и постоянные обследования. У Луи тоже есть гордость, поэтому каждую минуту названивать не собирается. Может быть. Не точно. Лиам, например, исправно приходит навестить лучшего друга, приносит фрукты, которые потом они вместе за обе щеки уплетают, в общем, скрашивает одиночество и больничную скуку. Гарри за эти дни не появился. Ни разу.       Даже сейчас Луи не отлипает от телефона, пытаясь дозвониться до Стайлса и ругая себя за дурацкие попытки и мягкотелость. Давно пора понять, что модели плевать на футболиста, поэтому не стоит его беспокоить своими навязчивыми звонками. Еще один звонок Луи мешает сделает голос доктора, который сообщает, что мужчину выписывают и он может быть свободен. Томлинсон быстрым и точным движением закидывает телефон в спортивную сумку, вскакивая так резко, что слегка темнеет в глазах. Мужчина хватает костыли, дохрамывает до своих вещей и вновь проверяет наличие личных принадлежностей. Убедившись, что все на месте, Луи закидывает сумку на плечо и направляется к выходу. Стоит ему приоткрыть дверь, как кто-то встает в проход, преграждая дорогу. Томлинсон поднимает голову и встречается с прекрасными зелеными глазами. Гарри. — Луи, — выдыхает мужчина и осторожно приближается к футболисту, желая обнять его. Сомнение мелькает в его глазах, но Луи развевает хмурые мысли, первым кидаясь к теплому телу.       Они стоят в обнимку минуту, может, две, возможно, три. Невозможно оторваться от родного тела. — Я думал, что не нужен тебе, — тихо шепчет Луи, — особенно после того, как стал таким беспомощным. Вот посмотри: сам стоять на ногах не могу, приходится на костыли опираться. Кому нужна такая тютя? — Вообще-то, мне, — улыбается Гарри, оставляя нежный поцелуй на виске и отстраняясь. — Мне так жаль, Лу, что меня не было рядом. Я думал, что-… — Помолчи, — прикладывает палец к чужим губам Луи, хмыкая. — Думать — дурная привычка у нас обоих. Лучше поцелуй меня.       Гарри смеется и ласково проводит рукой по щеке футболиста, ощущая небритость. Он любовно обводит контур губ, слегка надавливая. Луи теряет терпение и сам легко соприкасается с устами модели. Ненавязчивый поцелуй плавно перетекает в более страстный, но не переходит рамки приличия. Насладившись губами модели, Томлинсон отстраняется, прерывисто выдыхая: — Уведи меня отсюда, кудряшка, я тут слишком долго страдал.

***

— То есть ты уверен в том, что этот подарок прислала мне Дженни?       Луи уютно устроился в мягком кресле в квартире Гарри, где практически каждая вещь пахнет им. Все хранит терпкий аромат хозяина, и Томлинсону это очень нравится. — Точнее заказала курьера и всучила ему эту посылку, — Гарри отпивает чай, слегка морщится из-за остывшего напитка и продолжает. — Также она, как оказалось, присылала какие-то дурацкие смс тебе, моему отцу про шантаж намекала, договорилась с фотографом насчет второй фотосессии. — То есть пыталась нас свести. — Зачем ей это?       Луи хмыкает и смотрит на свою ногу, что, естественно, стала лучше выглядеть. Дженни что-то говорила насчет мести, но футболист не думал, что ее план действий будет именно таким. Очень забавно, учитывая, что она стала зачинщиком его счастья. — Знаешь, нас свела не судьба, а Дженни, — смеется Луи, забавно морщит носик, отчего у Гарри возникло желание покрыть поцелуями все лицо футболиста.       Стайлсу абсолютно плевать на ту девушку, с которой, видимо, он познакомился на футбольном матче. Все его внимание сейчас направлено на очень милого и нежного котенка, что с непониманием смотрит на Гарри. Вероятно, в глазах мужчины отражается бесконечная любовь, теплота и что-то очень интимное, отчего Луи хитренько улыбается, подзывая пальцем модель к себе. — Мне вставать не рекомендуют, поэтому подойди сам.       Гарри фыркает, оставляя кружку на столе, и плавно передвигается к Луи, нежно целуя того в губы. — А как же Ваша репутация, Мистер Томлинсон? — задирает его Стайлс, слегка ухмыляясь. — Мне глубоко плевать. Все и так видели, как я рыдал там, на поле, и как меня на носилках относили, словно сахарную принцессу. Поэтому за мою гейскую задницу можешь не переживать — я весь твой. Тем более, когда счастлив — на все можно положить огромный хе-…       Договорить ему не дает вовремя заткнувший его Гарри, что глубоко целует и отбивает все желание продолжать трепаться не о чем.       Впервые за всю свою жизнь Луи по-настоящему счастлив.