Heroes and Villians

— "Кровавые розы"! — с выражением зачёл Назгул и тут же перевёз взгляд c пергамента на дочь. — Дочка, ну, рассказывай! Кто-то там кого-то и его... — Папа, нет, — Назгуль со вздохом взглянула на записи, которые делала, пока смотрела, что же демонстрируется публике с помощью так впечатлившего Назгула творения сил Добра. — Хотя, я, может, и не поняла, что ты имел в виду, но точно нет... Итак, прекрасную деву из заморских эльфов полюбил... — Орк? — Назгул с надеждой посмотрел на дочку. — Весь такой настоящий орк, косой, кривой, в бородавках, шрамах, без ноги-руки, полюбил и украл? — Папа, нет, — Назгуль, снова взглянув в кусок пергамента с записями, продолжила, — её полюбил простой лесной эльф, ничем не примечательный, но благородный, добрый и всегда готовый к борьбе со злом. Его так представили, — пояснила она отцу, заметив, как тот снова готовится задать вопрос. — Но эту же эльфийку полюбил один из генералов Владыки. Тоже из Айнур. Полюбил и захотел овладеть ей, то есть, завладеть, конечно... — И он... и он да? — Назгул недоверчиво усмехнулся. — Но такого же... — Он нет, — подтвердила Назгуль, — в общем, всё пересказывать не стану, мне это успело надоесть, пока смотрела. Вкратце: генерала Владыки в самый ответственный момент осенило, что он губит великую любовь и эльфийки, и эльфика и даже свою гибельную любовь к той эльфийке, слёзно попросил у неё прощения, свистнул волкам, чтобы они передумали пожирать любимого эльфа прекрасной эльфийки заживо и, подарив любимой розу, вытесанную из рубина, ушёл в закат, сказав, как он начнёт... Добро творить он начнёт, — и содрогнулась. Конечно, Назгуль, пока изучала и критиковала творения различных эрухини, привыкла к их буйной фантазии, но к трёхчасовой слезовыбивательной истории даже она оказалась не готова. Ей — ей, искажённой искаженке, старающейся решить все проблемы без вреда и травм! — захотелось выслать Полководца в Чертоги Безвременья уже на второй минуте его присутствия в истории. Эльфийку с возлюбленным, впрочем, отправить в залы Намо Назгуль захотела, едва их показали на экране, так что Полководец, пожалуй, был не так уж и плох. — А у меня был орк, — заметив задумчивость дочери сказал Назгул, видимо, чтобы успокоить ту, — косой, кривой и с железными зубищами. В той штуке, которую я смотрел в смысле, а не у меня в жизни, я орков давно не встречал. И что, ты думаешь, он делал? — Воровал эльфиек? — Назгули почему-то показалось, здесь с отцом они совпали. То есть, не они, а то, что им пришлось смотреть. — Воровал эльфиек, устроил гарем, где одна была во вторник, вторая — в среду... Назгули однажды довелось читать подобное о Владыке, похищавшем красавиц и требовавшем от них... Чего только не требовавшем! Правда, кончалось всё ужасно ожидаемо: Владыку развоплощали, эльфиек освобождали, и они со слезами радости возвращались к возлюбленным. Но Назгуль даже не думала, что по изобретению Светлых могли показать вещь в духе той истории! Ведь различные весёлые развлечения Владыки с эльфийками были в том, что ей пришлось критиковать, пусть и по собственному выбору, самым, наверное, проработанным фрагментом. Назгул покачал головой. — Ах, дочка, если бы! — огорчённо сказал он. — Он полюбил... представляешь, кого? Майэ Аулэ! Весь такой кривой и косой орк — и полюбил майэ! Ради любви он забросил меч, стал помогать гномам в шахтах, исправился... А название такое располагающее, "Любовь и пот"! Только почему я скучал, пока смотрел, вот скажи, дочка? У тебя же опыт в изучении побед добра! И не говори, будто меня обманули лишь мои ожидания, а не эти сладкие поделки с заманчивыми названиями! Назгуль, не решив, что ответить, пожала плечами. Папа начинал её немного тревожить. Настроив изобретение Светлых и разобравшись, как оно работает, он тут же посадил к одному прибору дочь, а ко второму Музыканта, едва обнаружил, что музыку по изобретению тоже демонстрируют. За третий ящик Назгул хотел посадить брата, но тот, словно почувствовав это, ушёл к Радагасту, отговорившись хоббитами. Сказав, что тем срочно нужны семена, иначе они пойдут искать какое-нибудь кольцо, чтобы кинуть в вулкан. Брать хоббитов к Радагасту дядя Назгули предусмотрительно не стал и теперь они тихо бренчали свою странную музыку где-то у огорода и никому не мешая. — Ты сам хотел увидеть, какие же вещи Светлые показывают публике, чтобы понимать, чем им противостоять, — мягко заметила Назгуль, — но мы же не знали... — Да, не знали, — не стал спорить с ней отец. — Кстати, заметила, Музыкант к нам не пришёл? Вдруг хоть ему повезло, как думаешь?