Heroes and Villians

Отдохнув, напившись бодрящего отвара из шиповника и апельсиновых корок, как показалось по вкусу и запаху, Назгуль наконец приступила к разбору полученной почты. Писем, принесённых паучками на подушку Назгули, было три. Правда, одно предназначалось не ей. Назгуль, не думая, что паучья почта доставляет почту и другим обитателям ПЦ, спокойно распечатала послание. Однако, прочитав комплименты необычным своеобразным картинам и весёлые ответы на что-то непонятное, Назгуль, устыдившись, вернула письмо на подушку. Конечно, никаких тайн в письме Художнику (Назгуль решила, что адресатом письма был он) не обнаружилось, Назгуль их и не искала, но ей всё равно стало ужасно неудобно перед художником и его собеседником, точнее, собеседницей. Зато два других письма пришли от Рыбака. В первом он рассказывал, что по изобретению всё чаще демонстрируют истории о будущем концерте, что поразит публику. Обязательно и непременно. Показывали, как писал Рыбак, троллиху, поющую “с тем рыжим, что хоббитов приманил”, дунландку, как поняла Назгуль по описанию. самого эльфа без троллих и дунландок. Рыбак к тому же сообщил, что видел по изобретению и Назгуль, и Назгула, и дядю. Его, как писал Рыбак, показывают чаще, чем прочий отряд и очень хвалят за воображение и планы (“не всё смотрю, девушка, честно признаюсь, не интересно оно мне. И работы много, но дядю твоего чуть не каждый день показывают! Вот какой важный стал!”) Во втором письме Рыбак сообщал, что Назгули часто пишет брат, но его письма Рыбак, конечно, не читает, а пересылать их через паучков он пока не решился. “Кто знает, может, братику твоему не понравится такое с его письмами обращение. Плохо я его знаю. Радагаст тоже сомневается. Можно, конечно, письма распечатать и переписать, но для подобного нужно у твоего брата разрешения просить, а мне и без ” — писал Рыбак. Дальше в письме снова рассказывалось об урожае на грядках хоббитов, настроении Рыбака и Радагаста, к которому тот часто заходил, о дрессированных червячках, о небывало хорошей погоде. Заканчивалось письмо прощаниями, приветами и просьбой писать, как можно чаще, чтобы Рыбак знал, как скоро ждать отряд обратно. Сложив письма, Назгуль задумалась. Получается, с отцом Рыбак не переписывался. Переписывайся он с Назгулом, в письмах Рыбака к Назгули точно были сожаления о неожиданном предательстве дяди и вопросы, почему же могло так получиться. Иначе поступок брата папа не воспринимал. И объяснять, тем более воспринимать по другому категорически отказывался, несмотря на все попытки убедить его, что у дяди, возможно, своя причина якобы предательства, о которой он решил не говорить. Как поступать с письмами брата, Назгуль не знала. Можно разрешить рыбаку переписывать их и пересылать ей с паучьей помощью, но Рыбак был занят и ужасно воспитан, чтобы читать чужую переписку даже по просьбе. Попросить попробовать отправить одно из писем через пауков? Но если они нечаянно потеряют письмо, где окажется что-то важное? Назгуль, конечно, доверяла паукам, они ещё ни разу не подводили её и Рыбака, если не считать попавшего к Назгули чужого письма. Которое, видимо, придётся возвращать на подушку, добавив записку. Какую, Назгуль пока не придумала, но ей очень не хотелось, чтобы письмо пропало. Но сначала, конечно, нужно обдумать, что же написать Рыбаку о письмах брата. Назгули очень хотелось знать, что брат сообщает ей и не помогут ли его мысли разобраться, как поступить и что же делать дальше. Назгуль уже не знала, как же ей быть. Идти к хоббитам? Искать того загадочного возможного Гендальфа, встреченного папой благодаря майа хорошего настроения? Смотреть изобретение, пытаясь разобраться, что же им грозит в ближайшее время и как скоро Маг повторит просьбы спеть или стать важным критиком от ПЦ и для ПЦ? Не делать ничего, продолжать переписку с Рыбаком, гулять по красивым полянкам, болтать с новыми знакомыми? Отыскать через костюмерш меч к радости папы, потрясти им перед лицом Мага и отдать его Музыканту, чтобы тот бил им в кастрюли или играл на контрабасе? Назгуль поняла, что в очередной раз не понимает ничего. Потому, немного подумав, она спрятала письма Рыбака к остальным, оставив письмо Художнику на подушке без пояснительной записки и решила всё-таки дойти до их хоббитов. А потом снова побеседовать с майа хорошего настроения, чтобы узнать, в ком Назгул неожиданно увидел возможного нового Гендальфа их отряда.