***
Если бы Хикэри сумела записать свои мысли на бумагу поперек лени, то они бы выглядели так. Если честно, я все еще не знаю, почему Сумире общается со мной. Потому что я привычный ему друг? Удобный друг? Я всегда рядом и всегда помогу? Почему он остался со мной, хотя одиночество ему ближе всего? Наверное, глупо было подойти к нему в начальной школе. Но тогда мне было и правда плохо. Дома мои рассказы никто не слушал, братьев-сестер не было, а общаться с плюшевыми игрушками мне надоело. Ха-ха, я тот еще псих, который даже сейчас спит с собакой, огромной и пушистой. И да, я действительно псих. Еще и очень тупой, потому что вся эта история сводится к клише. Я влюблена в лучшего друга и ничего не могу с этим сделать. Конечно же мои чувства не взаимны. Сумире ничего не видит дальше своих книжек. Но я его не виню — трудно полюбить человека, который постоянно крутится рядом и никогда не замолкает. Мешается, доставляет лишние проблемы, короче — я отвратительный друг. И мне стыдно за это. Но куда больший стыд одолевает за чувства, такие противные и мучительные… — Давай, держи себя в руках. Хотя бы до того, как он что-то скажет! — Цубаки лениво меня подбадривает, что не приносит успокоения. Хотя… Ей ли не знать? Да, в ее компании я была более сдержанной в плане разговоров и шуток, но она все равно умудрялась выискивать в потоке ненужной информации самое ценное. Я ей не говорила о своих чувствах к Сумире. Она сама все поняла и предложила помощь. В руках у меня конверт. С небольшим признанием, потому что от сопливостей и милостей меня тошнит. Но зато с дурацким сердечком и кричащей надписью прямо на его поверхности: зная Сумире, он бы не стал открывать его без просьбы, даже если бы эту бумажку я ему отдала. Поэтому Цубаки предложила сразу пойти с козырей — так «туполобый ботанчик хоть что-то поймет, а потом уже прочитает». Руки трясутся. В груди полная пустота, которая словно не дает вдохнуть. Цубаки машет мне рукой и уходит, оставляя меня словно в клетке с опаснейшим зверем на земле. Со страхом.***
— Хикэри, ты сегодня странная. Все хорошо? — Сумире, уже десять минут наблюдавший за подругой, заметил ее состояния. Волнение кольнуло ему бок. — Да, вполне! — девушка засмеялась. — Не забивай себе голову. «Я правда не знаю, стоит ли это делать…», — хрупкие тонкие пальцы судорожно сжали конверт в кармане пальто. И тут же отпустили его — не дай бог помнется. «А вдруг я ему совершенно не нужна в таком плане… Или сделать, как сказала Цубаки — признаться и будь что будет?». — Ах да… Я же сегодня был на осмотре этом. Как и все. Ну и, — Сумире повел плечом. Он кратко пересказал волнующую его историю о собственной способности, а теперь решил подвести черту к самой глупой, по его мнению, информации. Хикэри решилась и вынула конверт, желая дождаться окончания слов друга и признаться. — И мне сказали, что я — омега. С мягким шлепком конверт выпал из дрогнувших рук, которые мгновенно опустились. Глаза распахнулись так, что еще немного — и орбиты останутся пустыми. — А Фамия — альфа, у них ещё раньше проводили подобную эскпертизу. Я не так уж удивлен, но… После этого мы еще больше отдалимся друг от друга, я уверен. А… Хикэри? — удивленный взгляд в сторону остановившегося спутника. Если честно, в тот момент я возненавидела все. Цубаки, Суми, нашу школу, мой родной город, вообще весь мир, но больше всего — себя. Свои чувства, которые снова были не к месту. Мне хотелось убежать и никогда больше не видеть его прекрасных голубых глаз… — Ты сегодня точно странная… — парень вздохнул и увидел конверт. Не бери его… — Ты что-то уронила! Прошу, не надо! — Хик… — голубые глаза распахнулись так сильно, как никогда раньше. Рука дрогнула. Боже, я ненавижу тебя, Сумире Накахара. Девушка побежала назад, по направлению к школе. Ее ноги на секунду подкосились, а уже в следующий момент она неслась прочь с немыслимой для себя самой скоростью. Сумире от неожиданности замешкался, но потом бросился за ней. — Хикэри, постой! Я еще ничего не сказал! — Уйди! Не смей бежать за мной! Я не хочу тебя видеть, Сумире! — девушка кричала на всю улицу, каждую секунду все сильнее захлебываясь слезами. Она, кажется, никогда еще так не плакала. — Хикэри! — Оставь меня в покое! Я тогда думала, что вся жизнь кончена. Не потому что меня отвергли, не потому что о моих чувствах узнали таким глупым способом — мне просто стыдно. Надо было держать себя в руках точно так же, как и множество дней ранее. Я отлично знала, что он бегает быстрее меня в разы и догонит. Но кто сказал, что я против этого?.. Ито резво перемахнула через не очень-то и низкую ограду около парка и тут же вскрикнула, но уже от физической боли. И снова вскочила, игнорируя ноющую боль в ноге. Да как вообще это мучение может сравниться с тем, что она испытывает сейчас в душе?! Перед глазами мелькнула скамейка, где он спал на ее плече. Речка, где она утопила его телефон, а он ни слова не сказал. Ларек с мороженым, где она от тупости купила то самое отвратительное фисташковое, которое никому не нравилось, одно на двоих из-за нехватки денег. Дорога, которую они всегда проходили каждый в своей манере: она перебегала, смеясь, он медленно шел, улыбаясь. Дорога… — Стой же дура! — девушка громко ахнула, когда перед ее носом пронесся кузов камаза. Еще секунда — и… — Еле… Поймал. — Отпусти… — Хикэри захныкала и тут же взвыла, привлекая к себе и другу внимание редких прохожих. — Пусти меня, тупица! — Я так и не сказал ничего. Никто тебе не запрещал быть со мной рядом в качестве самого дорогого человека без всяких отношений. Тут же — тихий «ох!» и крепкие объятия, от которых трещат ребра и хрустит позвоночник. Ито-чан заплывшими глазами смотрела на то, как расплывается перед ней небо от слез. Худое тело тряхнуло. — Я тебя не люблю. И мне стыдно за это, правда, — Сумире сглотнул и обнял еще сильнее. — Но… Я знал о твоих чувствах. Просто не хотел точно так же, как и ты, портить нашу дружбу. Прости… Ты самая лучшая, ты прекрасная девушка и очень хороший человек. Прости меня… Я его и правда ненавижу. И все равно, он лучший. Даже сейчас он сделал то, что успокоило меня лучше любого лекарства. Если бы он молча ушел, если бы стал валить все на различие нашей природы и мир, если бы стал лгать о чувствах — я бы его ударила. Я бы зарыдала еще сильнее. Но… Он искренен. Всегда. И это самое главное и ценное, что в нем есть. — Давай только отойдем от дороги, — тихо сказал юноша. Девушка деревянно кивнула, словно ее шея не двигалась. Оба чуть отдалились от трассы. Тишина была… Странной. Ее хотелось нарушить, но в ней же хотелось идти. Оба объяснились, пусть и сумбурно, оба приняли чужую позицию к сведению и… Все? Разве надо еще что-то говорить? — А… — Ито-тян аж вздрогнула от того, как хрипло и чуждо звучал ее голос. — А как давно ты… — Тебе не стоило просто так доверять мне телефон вместе с галерей, где куча моих фоток с фильтрами. — А… — Хикэри засмеялась. Тихо. — Вот я дура… А потом раздался смешок уже от Сумире. Надо же, оба так долго мучились — одна от страха не получить взаимности, а другой и боязни эту самую взаимность не обеспечить — хотя можно было еще очень давно подойти и объясниться. И оба заржали, как какие-то придурки. Красные от стыда, взмыленные от бега и счастливые от того, что даже в такой дурацкий момент у них получилось сохранить дружбу. Смех ввинтился в закатное небо, которое яркими лучами заходящего солнца освещало мир. Все проблемы рассосались сами собой, даруя свободу.***
Сумире не помнил, как пришел домой. В момент, когда Ито-тян, махнув рукой, зашла в свой подъезд, внутри горла что-то встало и перекрыло доступ к кислороду. Грудь стиснуло, в глазах защипало. И парень долго не мог понять почему. А затем дошло. Дурацкая и гремучая смесь облегчения и ненависти к себе. Каких богов он должен благодарить за то, что все получилось так хорошо? Какое клише — ему очень и очень хуево, а на улице начался дождь. Хотя его обещали уже неделю, ничего удивительного. А зонт он снова забыл. Эх… И ключи тоже забыл. Дебил. Сумире молча смотрел в одну точку, сидя на ступеньках у подъезда. Папа ушел на работу, его можно было ждать только поздно вечером. Но ему хотя бы зайти в подъезд — они жили в новом доме, который уже успели раздолбать идиоты. Козырька например вообще не было, поэтому (теперь уже) омега безнадежно мок под холодными каплями. И тут… Их стук исчез? — Даже не поздороваешься? — хриплый и намного раньше сломанный, чем у него, голос принадлежал Фамии. Тому самому ублюдку, который учился в универе и дома почти не бывал. У кого он жил? На что? С кем? Неизвестно. Сумире так точно. — А надо было? Я тебя даже не знаю. Придурок… — слезы неожиданно потекли рекой. Усталость, копившаяся днями, потрясения дня и такая радостная встреча с родным человеком дали о себе знать. — Ты?.. — голубые глаза держащего зонт Фамии расширились. И даже тут чутье и углубленное понимание людей его не подвели. Юноша мягко и почти незаметно улыбнулся, чуть прикрывая глаза. Если бы знал, кто его отец — точно бы удивился тому, насколько одинаково у них выражения лиц иногда. — У тебя тоника потекла. Дурень. — С-с-сам не лучше… — Сумире болезненно и искренне улыбнулся и протянул руку. Ему помогли встать, чтобы чуть не уронить в следующий момент. — Даже не поздороваетесь?! — звонкий и добродушный укор окатил парней как снежная лавина. Оба подростка в неверии обернулись на голос и… — АЦУШИ!!! — вышеупомянутого чуть не снесло радостью и телами далеко не маленьких детей. Чуя сзади рассмеялся, бормоча какие-то беззлобные замечания. Странное, неожиданное воссоединение поразило и обрадовало всех. Старший Накахара прикидывал, что вкусного можно сготовить на ужин из имеющихся продуктов, купленных с Накаджимой в магазине, младшие — насобирали уйму вопросов, которыми хотели забросать бедного Ацуши за ужином, а сам нежданный гость просто думал, насколько сильно ему влетит за внеплановый отгул. Из этой квартиры его раньше чем послезавтра не выпустят.«Ты где? Я не могу тебя найти».
«Я в гостях. Аку, можешь меня не ждать, это надолго: Р».«Ты у них?».
«Ага».«Дазай-сану ничего не говорить? Все еще?».
«Ни в коем случае».***
Ацуши впервые познакомился с до этого туманным понятием «течка» в восемнадцать. Да, чуть позже нормы — с его проблемами здоровья и внутренним Тигром подобного можно было ждать. Его скрутило в подъезде, и он едва добрался до квартиры — между ног всё слишком быстро намокало, живот теплел, а тело хотело альфы рядом. Чуи тогда не было рядом — он ходил в магазин. — Ацуши? — Сумире и Фамия оторвались от просмотра мультиков на старом телевизоре, который, если уж совсем честно, Чуя спиздил из грузовика, перевозившего чужие вещи. Мафиозная жизнь давала о себе знать временами. — Ацуши, что с тобой? — Ничего. Ох! — омега упал на пол, всеми силами пряча стояк — было бы плохо показать его маленьким детям. Фамия оказался слишком близко — он странно посмотрел на Накаджиму, но не успел ничего сказать — Сумире всё понял, потому что папа говорил что-то ему на этот счёт в полузабытьи. — Фамия, принеси папины таблетки из тумбы в зале! Быстрее! — Но их нельзя трогать! — Н-не надо… Все хорошо, п-просто я пойду к себе… Уф… — омега на негнущихся ногах заполз к себе на балкон и закрылся там. — Чего это с ним? — У него течка! — шёпотом выдал Сумире и потом добавил: — Давай отнесём ему покушать, потому что сам он на кухню не пойдёт. Чуя был в шоке от услышанного, но принял факт того, что у него дома уже второй взрослый омега, включая его самого. Накахара вздохнул, уже предвкушая мучения — по себе знал, как было плохо без альфы в этот период. Его мучили такие боли в животе, что он порой едва ли не терял сознание. О грязных мокрых простынях и стояке, от которого почти нереально было избавиться из-за детей рядом, говорить не приходилось, но он терпел. Поэтому едва только трудный период прошел — Чуя заговорил с ним об отдельном жилье, зная, что Ацуши не обязан страдать так же сильно, как он. И вообще о том, что парень может не зависеть от его семьи, а строить свою. Парень окончил школу в один год с Кекой. Она так и не сказала, куда уйдет учиться, работать — парень и не спрашивал. У него и своих проблем было дохрена и больше — да, он научился со временем ориентироваться в пространстве так, что мог читать книги, журналы даже со своей слепотой, что крайне облегчало ему жизнь. Но во время течки все его чувства пропадали, и он порой неделями до «периода Х» сидел дома и боялся лишний раз выйти на улицу. Но дальше… Глухо. Ему нравилось учиться в школе, но силы испарялись как вода на раскаленных камнях — ему нужно было концентрироваться в разы сильнее, чем другим, чтобы ничего не упускать на занятиях. И если быть честным, ему не хотелось страдать таким же образом в колледже. Хотя он был невероятно выносливым, это не отменяло факта еще большей нагрузки в связи с самостоятельной жизнью. Но он съехал почти сразу же, как Чуя отдал ему внушительную сумму денег. Откуда они у обычного офисного работника, которым являлся Накахара-сан — Ацуши не знал. Лишь спустя полгода Накаджима наконец-то смог найти себе нормальную работу — он в школе резво прокачал у себя знание японского благодаря олимпиадам, собственному интересу и понимающему преподавателю (который был в курсе проблемы ученика и помогал ему всеми силами), и теперь редактировал чужие тексты. Деньги на хороший и недешевый ноутбук нашлись, чему тот был рад — теперь он мог работать ещё и удалённо. Правда, приходилось нелегко из-за того, что для него экран любого электронного устройства был плоским, поэтому он с трудом смог разобраться с тем, как управляться с машиной голосом и знаниями клавиатуры. Близилась весна, в которой Ацуши попробовал устроиться в одну из редакций города — именно попробовал, потому что полноценного образования филолога у него всё же нет. И — о чудо! — у него это получилось, поэтому омега буквально выбегал из здания окрыленный и счастливый. И… Что самое странное — в агентстве ему после довелось проработать всего месяц. Накаджима помнил, как ночами не спал, сдерживая настоящего зверя — в момент пробуждения сверхсилы Ацуши просто чокнулся. Он постоянно превращался в огромного тигра, грозящего разнести квартиру, если не дом. Чуя как мог давил на него гравитацией, сдерживая, и вроде бы это помогало. Вот только даже сейчас у Накаджимы порой вырастали уши или хвостик в неприятный период. В тот день Ацуши быстро шёл по улице, чувствуя, как всё становится ещё хуже с каждой минутой. Состояние прежней радости быстро его покинуло, на смену пришло волнение — чутье становилось все острее, запахи перебивали друг друга, но омега знал, что совсем скоро оно просто пропадет. И если он не успеет дойти до дома… Накаджима из-за собственной забывчивости не догадался взять таблетки — ещё немного, и он протечёт прямо на улице. Плюсом шло то, что из-за кошачьей природы Тигра внутри желание он переносил в разы хуже, что усугубляло ситуацию. Ну и опасность полностью дезориентироваться подстегивала. Пакет трещал по швам, ноги переставали слушаться, а судьба решила пошутить ещё основательнее. Бам! И всё, все продукты покатились по мокрому асфальту, пачкаясь. Ацуши упал наземь и услышал хриплый вздох-стон. Едва поднял взгляд и увидел — скривился и начал собирать продукты в свои необъятные тигриные лапы, специально призвав их для этого, потому что пакета больше не было. — Ты… — альфа (а это был именно он) пораженно застыл. — Завались! — вполголоса крикнул Ацуши и потянулся за банкой томатной пасты. Не треснула? Фух, нет. Живот крутануло. Пиздец… — Дайте я вам помогу. Тонкие, бледные пальцы без перчаток взяли рассыпавшийся лук и положили в чашу из мохнатых лап. Юноша без задней мысли призвал способность на улице, потому что не было другого выхода. Но вместо криков удивления длинные чёрные ленты, наверняка являющиеся способностью его вынужденного собеседника и объятые красным свечением, стали хватать остальные продукты. Ацуши почувствовал, как дыхание участилось по двум причинам: страх от того, что способность была знакомой, и запах альфы. Запах сырости, снега и каких-то очень вкусных цветов. Очень необычно для представителя сильного пола, но ему шло. Ацуши дрогнул от этой мысли и встал чересчур резко — банка с пастой упала. Не разбилась. Да он счастливчик. — А вы… — Отвалите, пожалуйста! Накаджима широким шагом прошёл мимо альфы. Акутагава, а ведь это был именно он, замер, чувствуя запах, от которого по телу прошла волна желания. Тёплый в буквальном смысле аромат молока и печенья, пушистый, обволакивающий. «Он… Омега? Еще и течный?!».«Чёртов альфа».
Едва омега забежал домой — ноги сразу же подкосились, живот свело, а продукты уже второй раз за день рассыпались. Ну хотя бы на пол, а не на мокрый асфальт. Следующие шесть дней он страдал. Ацуши откинулся на спинку своего кресла и посмотрел в окно. В квартире было очень тихо, потому что никто, кроме него, здесь не живёт — он около трёх месяцев назад съехал от Чуи-сана и его детей. Да, денег на съёмную квартиру хватало вполне, и пока что его все устраивало. Он смог научиться редактировать тексты так, что к нему старались попасть — заказов было выше крыши. Ацуши работал почти постоянно, и от долгого сидения за столом у него уже отсохла задница. Квартира была однокомнатной, но просторной и пустой. Из мебели — кровать, шкаф, стол и кухонный гарнитур. Ещё ящик с рукописями в углу и фикус на окне. Всё. Большего ему было не надо. Он так и не нашёл себе никого. Ему просто были неинтересны отношения, потому что на примере Накахары-сана омега видел грязную сторону альф. По пьяни Чуя обмолвился о своём прошлом совсем коротко, но и этого парню уже хватило — все мечты про красивую совместную жизнь с альфой разрушились. За одно мгновение. Просто он видел, как именно это поменяло жизнь омеги, а потому не хотел повторять его судьбу. Однако что-то поколебало его святые убеждения насчёт альф. Например, встреча с тем странным мужчиной, который пах холодом. Наверное, лицо у него такое же. Серьезное, отстраненное и может быть оттого некрасивое. С трудом оставив мысли о той встрече, омега вышел из квартир, на ходу застегивая куртку — он и не заметил, что уже поздно и скоро закроются все магазины города. А этого ему не надо — за чуть меньше, чем неделю вынужденного заточения в доме почти кончилась еда, даже риса не осталось. Ужас… А улица встретила юношу гололёдом и холодом. Не самая привычная погода для Японии, поэтому Ацуши пожалел об отсутствии более теплой куртки. Он все купил и чуть ли не последним вышел из супермаркета. Уставился в чек, выискивая продукт, стоимость которого превысила его ожидания и… — Блять! — звучный мат известил всю улицу о том, что ещё один страдалец не выдержал такого издевательства природы и проиграл. Ацуши, на секунду дезориентированный в пространстве, отлежаться и уже собрался встать, как сверху послышался смешок: — А вы явно любите валяться на асфальте вместе с покупками. Ему протянули руку, и Накаджима, не подумав, схватился за нее. Встал. Отряхнулся. Внимательно «осмотрел» мир и… — А у вас явно хобби оказываться там, где я занимаюсь любимым делом? — скептически хмыкнул юноша, поднимая пакет. Ничего не вывалилось? Ура. Омега уже хотел уйти, как ему преградили дорогу. — Что ещё? Желаете рассказать о других своих фетишах? — Желаю услышать благодарность за то, что спас вас дважды, — Ацуши уже хотел ляпнуть «А вас просили?», но продолжение заставило его замереть. — Но лучшей благодарностью будет услышать ваше согласие на совместный обед. — Я согласен. Номер мой найдете где-то на сайте этого издательства! — весело ответил Накаджима, протягивая визитку и злорадствуя: на их сайте найти что-то было почти нереально из-за ужасного оформления и количества сотрудников. — Доброй ночи. Чего Ацуши точно не ждал — так это сообщения в двенадцать ночи от незнакомого номера с содержанием:«Как видите, нашел. Предложение ещё в силе?».
«Допустим, да. И давайте на «ты». А то чувствую себя допотопным экспонатом». «Какого черта я творю?!», — пронеслось в голове, когда сообщение было доставлено. Альфы ужасны, хамоваты и прочее, но вот именно тут Накаджиме было плевать. Он чувствовал буквально жизненную необходимость в том, чтобы снова увидеться и поговорить. Тут от этого Акутагавы пришёл ответ, мол, давай завтра в шесть в таком-то ресторане. Тормозящий по ночам интернет с трудом прогрузил карты, и Ацуши поперхнулся чаем — да это же едва ли не самый дорогой ресторан города! Чёрт! Ну, ладно, раз уж пригласили… Весь следующий день где-то до пяти он редактирует одну не самую хорошую книгу, явно написанную школьником, и после пятой главы не выдерживает — начинает собираться на встречу. Проснулся поздно, поэтому и рабочий день себе устроил весьма своевольный, ведь от издательства никаких заказов не было, почему бы не заняться чем-то другим, за дополнительную плату? Сейчас зима, довольно холодно. Омега с трудом находит единственный не затасканный свитер, который надевает. Узкие джинсы, сшитые Накахарой-саном, пальто, которое, он надеется, греет лучше его куртки, и шарф. Полусапожки. Сумка из-под ноутбука, потому что ничего другого нет. Вроде пойдёт. Ацуши едет к месту встречи на метро, хоть и не любит его — там слишком много запахов, а его природа в совокупности с кошачьим обонянием… Это была настоящая пытка, но парень её прошёл — он с облегчением вздохнул и тут же поёжился. Холодновато. Черт, едва получит зарплату — обязательно купит что-то потеплее. Он немного постоял у ресторана, прежде чем заметил знакомую фигуру. И правда, лицо хмурое и как будто без бровей — при более тщательном рассмотрении без глаз так и оказалось. Странный он… — И не холодно тебе в так… — он замолчал на полуслове. — С-спасибо… А зачем это? Ацуши удивлённо взял большую плитку молочного шоколада, который очень любил. Вместо ответа Акутагава пожал плечами и кивнул в сторону входа в ресторан. Каков джентльмен, хоть бы поздоровался. Внутри играла тихая ненавязчивая музыка, в воздухе витало странное переплетение вкусных запахов, было тепло, а потому Ацуши осторожно сел на стул, предварительно раздевшись. Он чувствовал себя крайне неловко… Но то, что столик был в углу и у окна, немного сглаживало ситуацию. — Так ты… Акутагава Рюноске, верно? — это имя прочитал на экране телефона, когда из интереса зашёл в мессенджер и отыскал нового знакомого по номеру. — Да. — А я Ацуши Накаджима. — Знаю, — вот и поговорили. — Что будешь заказывать? И… На цены не смотри, мой статус позволяет мне всё оплатить. «С козырей пошёл!», — подумал Ацуши и улыбнулся своим мыслям. «А вообще, он достаточно симпатичный, но… Почему такой хмурый? Улыбнулся бы хоть». Парень взял в руки меню и застыл. Блять, нет. Страницы были ламинироваными, а это являлось жуткой преградой при его проблеме. Спрашивается, как читал с телефона и компьютера? Голосовое управление. Иногда он, конечно, сильно палился этим, но окружающие считали такое поведение странностью, а не поводом для облегчения жизни. — Ну так?.. — паника подступила к горлу, когда официант мягко попросил озвучить заказ. — Мне вот этот салат и мартини, пожалуйста. Ему стейк средней прожарки и что-то на гарнир, на ваш вкус. И вот эти роллы, — работник ресторана поклонился и ушёл. Акутагава сложил руки под подбородком, руки поставил на стол и стал пристально смотреть на Ацуши. — Ты можешь мне немного рассказать о себе, Ацуши-кун? Мне правда интересно послушать. — Ты странный, — нервно усмехнулся Ацуши и прочистил горло. Он не знал, как незнакомец не только умудрился его спасти, но и заказом угодил прям в то, что Накаджима любил. Почему-то он понял, что Акутагава не так прост. — Что бы ты хотел услышать? — Хм… — судя по движению, Рюноске-кун подпёр подбородок руками и поставил локти на стол. — Например то, как ты ориентируешься при своей болезни в пространстве с таким успехом. — Что? — осознание. — Хах. Меню подсказало? — Самая большая твоя ошибка — давать свои контакты так безответственно. Они могут попасть в правильные руки, — последние слова Акутагава выделил голосом. Ацуши повторил позу знакомого. Усмехнулся, чувствуя, как начинает злиться. И сам пошел в атаку, накаляя ситуацию ещё больше. — А я все думал, где я мог слышать твое имя, — наступила очередь Рюноске нервничать. — Акутагава-сан, ты ведь тот самый отъявленный убийца сотен людей, работающий на Портовую Мафию города Йокогамы? — Умно. Как узнал? — При редактировании книги заинтересовался темой нарушения закона, а дальше уж как пошло, — Ацуши провел по столу, собирая кисть в кулак. — Логично, что просто нашел тебя в базе данных. Ацуши не успел ответить — принесли еду. Следующие двадцать минут прошли в молчании. Акутагава пребывал в некоторой растерянности, потому что метод запугивания не сработал и его оппонент оказался готов к атаке. Накаджима психовал, потому что запах снега и цветов бил по носу, как назойливая мошкара в стекло. — А ты можешь сказать, ну… Зачем все это? Мафию что, заинтересовала моя сила? — осторожно поинтересовался Накаджима, прерывая звеняющую тишину их столика. Акутагава замер. — Можно и так сказать, — альфа пожал плечами. — А вообще, я бы хотел извиниться в рамках приличия за тот случай несколько лет назад. Ночью, помнишь? Просто искал цель и… — видя непонимание, Аку вздохнул. — Ты ещё был с подругой. Изуми Кекой. — Так это был ты, — нервно хохотнул Ацуши. Ситуация нервировала. Он не ожидал, что не ошибётся в тот день, когда они столкнулись на улице и способность Акутагавы показалась ему знакомой. — Ладно. Если ты не против, мы можем прогуляться? А то я уже давно не выходил на улицу из-за работы, да и как-то неловко тут сидеть. Теперь, — Ацуши особенно выделил последнее слово. Что верно, то верно — ужин был испорчен. — Конечно. Куда хочешь? — Ближайший отсюда парк. Слева по дороге на набережную. — Как скажешь. Большую часть пути молчали. Акутагава, в целом, обозначил причину своего предложения встретиться, а Ацуши просто думал, что ему сказать. Он, так-то, сильно прокололся пару лет назад — не выдержал силы собственного зверя и угодил к эсперологу, едва его поймали и дали досидеть в больнице последние дни течки. После это как из рога изобилия полились предложения вступить в разные организации эсперов, но все они отклонялись. И без того жизнь веселая. — Можно вопрос? — теперь уже Акутагава нарушил молчание. — Задавай, — неохотно позволил Накаджима. — Как ты все же осознаешь этот мир? Ни разу ещё никуда не врезался, не упал. — Тебе настолько интересно? — кивок. Ацуши вздохнул, потирая руки друг о друга. — Нюх. И внутреннее восприятие… Моей способности. Не могу объяснить, как это ощущается. Я просто вижу очертания на другом уровне, с помощью обоняния. — А телефоны? Книги? — осторожно продолжил наседать Аку. — Все устройства на голосовом управлении. А книги я вижу как бумагу с чернильными утолщениями, которые складываются в иероглифы. Если ты о редактировании книг, то мне просто печатают бумажный вариант, а сами потом все набирают. Или это делаю я, если есть время. — Интересно. Не думал об операции? — Денег на нее не хватит, реабилитация долгая, я не смогу быстро привыкнуть к новому видению мира. Работать, соответственно, тоже, а деньги мне нужны, — Ацуши пожал плечами. И задал интересующий его вопрос. — Так в чем же причина твоего визита? — Частично ты был прав. Мафия бы не отказалась от эспера, подобного тебе. — Но силу я не контролирую. И слеп. — Это исправимо, — последовал вздох. — Ещё мне просто стало интересно, что ты за человек такой, раз постоянно встречаешься спиной с поверхностью тротуара. — Проще говоря, — Ацуши неожиданно сделал широкий шаг и оказался перед Аку. — Ты клюнул на то, что в нашу первую, нет, вторую встречу я был в жалком податливом состоянии течной омеги? — А если да? — Рюноске зарумянился. Его раскусили. Разговор принял странный оборот. — Тогда ты извращенец. Конкретный, — хихикнул Накаджима, и Акутагава в который за вечер застопорился. Красивая улыбка что-то явно перевернула в его сердце. Рюноске улыбнулся в ответ. — Тогда иди домой, пока этот извращенец тебя не затащил в угол. Ах да, — руки Накаджима дрогнули, когда на них стали натягивать перчатки. — Мне уже надоело смотреть на твои попытки закосплеить муху. — А ты не смотри! Теплые, — Ацуши сделал «жмяк» руками. — Ну… Удачного вечера. Ацуши развернулся и потопал к метро. Ожидаемо где-то уже на подходе к дому телефон пиликнул, оповещая о новом сообщении: «Ну так что? Ты согласен или да?». «Интересная у вас свобода выбора. Тогда приму и согласен, и да», — Ацуши с улыбкой сказал телефону отправить голосовое сообщение, убирая гаджет в карман и задумываясь, как это повлияет на его жизнь.***
Эта встреча предстала перед глазами Ацуши, словно все было только вчера. Хотя на самом деле он уже несколько лет числился в Мафии, причем все ещё в подчинённых у Акутагавы. Ему это было только на руку, ведь почти все проблемы за него разгребал муж, пока Накаджима хихикал и наблюдал за этим. — Я летом уеду, скорее всего, в Европу на практику! — похвалился Фамия. Сумире исчез где-то в своей комнате. — Здорово! — усмехнулся Ацуши и посмотрел на Чую. — Я приготовил ужин, пока ждал вас. И пока не вышел встречать Накахару-сана. — Ого! Ничего себе! Сколько суши, парни, гляньте! — Ацуши скромно улыбнулся. Он старался. — А что это у тебя на шее? — Фамия, как всегда чересчур внимательный. Ацуши тряхнуло. Он прикрыл след чужой любви на своей шее. Акутагава, сука! Он же, блять, знал, что тот накосячит! — Ничего! — Засос? — Сумире, уже вернувшийся в домашней одежде, аж охренел. Чуя сжал в руках тарелку, в удивлении воззрившись на своего почти приемного сына. — Меня больше интересует, откуда мои дети знают такие слова, — братья тут же стушевались и сели за стол, пытаясь не заржать. Чуя как всегда строит из себя важного и строго отца. — Ну? Расскажешь? — на губах омеги заиграла хитрая улыбка. Бедный Накаджима вообще ушёл в астрал. — Да там н-ничего особенного… — ну знаете! Не мог же Накаджима признаться в том, что фактически находился в подчинении у отца детей Накахары? Нет! — Ага, а засос уже есть. Ай! — Фамия огрёб подзатыльник. Сумире показал язык. — Ты сама бестактность. — Всё, жрите молча, пока голодными не оставил, — пробухтел старший Накахара и подлил соевого соуса. — Знай, мы всегда ждём новостей! — Чуя улыбался. А сам думал, когда упустил момент взросления воспитанника. Накаджима неловко улыбнулся и запихнул ролл в рот, давясь. Сумире заржал, Фамия подавился сам, а Чуя просто вздохнул. Ну и семейка…***
Смех. — Что тебе надо? — Сумире закричал, пытаясь взмахнуть руками, оттолкнуть. Ничего. — Мне? Мне нужно твое тело! Но ты мне его не даёшь! — писклявый девчачий голос звонко рассмеялся, нервируя ещё больше. — Я тебе его не отдам. Ты ведь просто воплощение моей дурацкой способности! — Дурацкой или нет, — голос зазвучал над самым ухом, близко-близко. Сердце, казалось, перестало биться. — Решать тебе. А вот о возможности ее применения позабочусь я. — Нет… Ты не… Я не дам тебе ее применить… — Это просто дело времени, мой маленький. Не переживай. Сумире сглотнул, понимая, что снова просыпается с криком на губах. — Скоро ты сам все узнаешь, Суми-кун.