В колыбели. . .

      Есенин держал в руках малыша Осипа, качая его. Он медленно ходил из стороны в сторону, улыбаясь. Уже неделю живет в доме Маяковских, с каждым днем все теплее относится к нему сам Маяковский.       Сейчас Владимир был где-то на улице, курил. Он держал свою сигарету, от которой исходил дымок, меж пальцев. Главное – не курить при ребенке, а то еще приучит, а ему это не нужно.       Уже так устал от работы, а курение хоть как-то прячет его постоянный стресс. Не срывать же его на жену или кого-то еще? До появления Осипа можно было спокойно пойти выпить со своим другом, хотя сложно сказать, что он его друг, просто человек, с которым ему было неплохо пить до белочки.       А после заплетающимся ногами и нетвёрдой походкой шел домой к Лиле и ложился спать в кровать, правда, сейчас такового не позволял статус, весь Петербург знает, что он отец ребенка, и такое ну просто непозволительно. – Ну что, уснул? – спросил Маяковский своим хриплым голосом, ожидая ответа от кудрявого мальчишки. – Да, уснул, – прошептал тот, посмотрев на Владимира. Сережа поправил свои волосы.       Есенин был уже не просто нянькой, а чем-то особенным для Маяковского. Он не просто уделял время Осипу, он любил его, как своего. Мало того, что Сергей с ним часто играет и гуляет, кормит, он не отходит от него ни на секунду. Маяковскому нравилась такая теплая забота незнакомца о его ребёнке. – Ты можешь быть свободным, не уверен, что ты хочешь провести этот вечер только у колыбели Осипа… – Я так и планировал, – тихо рассмеялся мальчишка, закрыв глаза. Смеется над Володей. – Мои обязанности – быть с ним всегда рядом, и я не имею права просто покинуть свой пост... – Даже прогуляться? – Маяковский усмехнулся и немного обхватил его руку, пока Есенин отпустил ее, улыбаясь. Сережа резко подошел к кроватке, будто играя с Владимиром. – Не хочешь… – Не уверен, что могу, там холодно еще, – парень взглянул на него своими васильковыми глазами.       Маяковский готов был тонуть в этих глазах, они ему напомнили ему что-то родное, такое близкое. Его волосы были самым особенным, что мог только Маяковский видеть. Пшеница. Так и хотелось зарыться в его волосах, чувствовать его рядом. – Но, пожалуй, вечером я могу прогуляться, – сказал Есенин, улыбаясь. Он снова отвернулся, укачивая Осипа.

***

      Маяковский сидел на крыше, смотря на звезды. Такие яркие, особенно в Петербурге. Эти звезды напоминали ему глаза Есенина. И в то же время они, величественные и всезнающие звезды на небосклоне даже не сравнились бы с этими яркими васильковыми глазами. Он не мог прекратить думать об этом, докуривая сигарету, а рядом сидел Есенин.       Он немного прижался к нему, греясь. Маяковский немного удивился, смотря на него. – Ты чего? – спросил полушепотом Владимир, а Есенин молчал, улыбаясь. Спустя пару минут он произнес: – А звезды над нашими крышами прекрасны...