В колыбели. . .

      Московские зимы были на удивление теплые в этом году. Очередное утро в доме Маяковских начинался с возни, с криков и бега. У маленького Оси резались зубки, поэтому весь дом кинул все свои средства, чтобы помочь малышу. Близилось Рождество. Есенин был несказанно рад, что это Рождество он проведет именно с малышом, которого успел так полюбить, к которому так привязался.       Сейчас он сидел на кровати, а на его руках лежал спящий Осип, который совсем недавно уснул и хотя бы перестал плакать, что не могло не радовать. Есенин тихо качал его и смотрел в окно, пока люд уже шел по своим делам, пусть и пока еще не светало. – Как он? В порядке? –спросил Маяковский, выглядывая из двери к Сереже. Тот лишь качнул головой и улыбнулся, не желая будить малыша, который и так всю ночь не мог уснуть, как и его нянька. Парень погладил того по голове, поцеловав. – Не беспокойтесь, – прошептал Есенин и подсадил Осю чуть выше, так как руки уставали держать его в одном положении. – С ним все хорошо, Вы работайте, мы не будем Вам мешать, может, сходим прогуляться… – Я рад, – усмехнулся Маяковский, но его улыбка пропала, когда сообщили, что в Москву приехал дядька Осипа – Александр Блок. Маяковский не очень дорожил знакомством с этой персоной, но Лиля настаивала на дружбе, так что теперь ему было не отвертеться. – Вечером к нам приедет один очень важный человек, будьте добры, приготовьте Осипа к приему... – Да, хорошо, – сказал Есенин и встал с места, унося малыша в кроватку. Ему еще нужно выспаться, а сам Есенин решил сходить позавтракать и узнать, что это за важный гость.       Разговор Сергей завел с кухаркой, а та, всплеснув руками, посмотрела на парня и сказала, что мол важный гость очень дружит с их господином, хотя сам Маяковский вовсе не желал дружбы, а настояла именно госпожа Лилия. – Она так его упрашивала, в колени ему кидалась, – говорила с такими вплесками рук кухарка. – А ты веди себя при нем спокойно, Осипа в самые лучшие одежды приодень, да держи его ровненько, чтобы дядька этот увидел мальчишку...       Есенин слушал внимательно кухарку, как никак интересно, кто этот человек, раз нужны такие особые приготовления. Слушал все сплетни, что собирались за эти годы по поместью. Окончив, кухарка улыбнулась золотоволосому и дала тарелку с чем-то, напоминающим кашу. – Поешь, – сказала ласково та, а Есенин кивнул ей головой и поблагодарил.       Близился вечер. Осипа уже принарядили, все были готовы, ужин давно готов, ждут гостя, что должен приехать с минуты на минуту. Когда-то практически такие же приготовления проводились при встрече няники. Есенин стоял с малышом в прилежащем зале к большой гостиной, чтобы дождаться, когда сам Маяковский попросит их. Хозяин поместья же курил сигарету и смотрел в потолок. – Ну и где же наш Александр? – спросил он слугу, на что получил ответ, что вот-вот карета прибудет, а когда конкретно – никому не известно, но вот уже просят и войти гостя. Есенин смотрит с Осипом из-за штор, пока вошедший мужчина и Владимир о чем-то говорят и лопочат. – Ну, говори, Володя, где твой сын? –спросил его Блок, усмехаясь. – Где мой племянничек..? – Есенин, поди сюда, принеси нам Осипа, – крикнул Маяковский, а после к ним вышел белесый и кудрявый юнец, а на его руках сидел мальчишка и смеялся, играя с колокольчиком. – А что это у тебя не женщина, а мужчина следит за ребенком? – спросил, нахмурясь, Блок, на что Маяковский сказал ему, что Лиля сама рекомендовала его в нянечки, пока ее нету, мол, лучшего нигде и не сыщешь. – А, ну, раз хороший, то и можно. Ох, Осип… Что за глупое имя ты дал ребенку?..       Мальчик сразу рассмеялся, когда Александр взял его в руки, и начал лепетать что-то на своем языке, пока Есенин покорно стоял рядом и ждал, когда ему отдадут ребенка, чтобы наконец отнести его спать. – Богатырь, что сказать, – рассмеялся Блок, когда Маяковский улыбнулся Осипу, но снова улыбка спала. – Богатырём будет твой Осипушка.. – Да не говори, – сказал Маяковский и налил водки в стакан Александру, на что тот усмехнулся и посмотрел на него. Маленький Осип смотрел на обоих взрослых, а потом повернул голову к Есенину, потянув руки и залепетав «мама». Блок немного смутился. – А что это у тебя ребенок матерью зовет няньку? – Так у него любой, кто с ним сидит, мамкой станет, выпей лучше водки Саша, – процедил Маяковский и передал ребенка Есенину. Тот быстро ушел в проем за шторами, унося ребенка.       Долго еще за столом сидели эти двое, о чем-то болтали и разговаривали…