В колыбели. . .

      Ну вот, наконец-то Осип с Есениным оказались на даче в Петербурге у Маяковского. Это была невероятная осень, теплая, начало сентября, а на улице так свежо и приятно.       Осипу уже 1 год и 8 месяцев. Такой большой, он начал уже составлять фразы и немного разговаривать, но, разумеется, не без помощи его няни.       Сейчас Осип с Сережей вместе сидели на веранде. Малыш весело что-то говорил своей няньке, пока его отец что-то делал на улице. Опять курил, видимо. – Ма-ма, – говорил мальчик, смотря на Сергея. – Хо-тю ку-сать… Есенин улыбнулся и посмотрел на него, такой забавный мальчик. Сергей взял парнишу на руки, смотря на него. – Какой ты молодец, уже говоришь такие фразы, – рыжий вышел на крыльцо. Маяковский сидел и, как обычно, курил. В принципе, это уже не удивительно для всех в этом доме. – Владимир Владимирович, сколько я Вам говорил, Вы подаете плохой пример своему сыну, или Вы хотите, чтобы он тоже курил, да? – Не хочу, но от привычки трудно отказаться, Сергей Александрович, – хрипло ответил ему Маяковский. Он встал с места, сразу вытянулся, а Осип стал радостно прыгать, мол, хочу на руки к отцу.       Маяковский аккуратно взял Осипа, улыбнувшись. Тот посмотрел на него. Похож чем-то на самого Володю, а Есенин стоит рядом, немного улыбаясь. – Уже вечер, заходите в дом, я натоплю печь, только дров принесу, – сказал Маяковский и посмотрел на сына. Он улыбался. Обычно с Лилей так не улыбался никогда, а вечно плакал, а с Есениным такой весь радостный, улыбчивый, радуется сердце, видя его таким.       Владимир отдал своего сына на руки Есенину, а после оставил едва ощутимый поцелуй на губах рыжего. Этот поцелуй был недолгим, не хотелось Осю впутывать вот в это все, он растет и видит, как два мужчины лобзаются, не очень хотелось подавать столь спорный пример. – Да ладно тебе, Маяковский, ты сколько раз меня целовал при нем, да и он меня матерью зовет, что же теперь меня так боишься..? – Есенин снова страстно обхватил его губы, пока Ося спокойно сидел на руках, хлопая в ладоши. Маяковский резко прервал поцелуй, уже уйдя от него. «Надо остыть!» – думал он, ему нужно, правда, остыть. Спустя минут 5 Владимир немного успокоился, а после пошел за дровами.

***

      Вечером в их уютном месте было хорошо всем. Осип сидел в кроватке и играл с игрушками, а Есенин сидел подле Владимира, потягивая сладкий чай. Идиллия, что сказать!       Никогда еще никто не был так счастлив. Эти трое нашли друг друга, спаслись от шумной суеты и стали прекрасно жить. Есенин чувствовал спокойствие, пока рука Маяковского была на его талии, а Ося был спокоен, пока его «мама» сидела рядом с кроватью, готовая придти к нему по любому зову.       Маяковский отставил чай Сергея, а после и свой. Тот обнял Есенина сильнее, забираясь ему под рубашку руками. Рыженький быстро останавливает того, усмехаясь. – Маяковский, ты думал, что я тебе снова позволю это сделать? Ты ведь знаешь, если Лиля нас застукает, мне придётся очень несладко, – прошептал Есенин, смотря на кроватку Осипа. – Давай пока отложим это дело…       Маяковский немного прикрыл глаза. Если не хочет, то ладно, но поцелуй все же его. Мужчина резко прижал Есенина к стене, обхватив его губы. Так не хватало их, пусть хоть даст поцеловать себя. Сережа совсем не протестовал, наоборот, тот обхватывал нежно его губы, углубляя поцелуй. Самый сладкий и, опять же, желанный поцелуй для Володи. – Все, ты доволен? – усмехнулся парень, закрыв глаза. – Я? Безусловно!..