Как воспитать своего Шэнь Цинцю

Троица беззлобно перешучивалась, пока лошади неторопливо плелись вперёд, волоча повозку в глубину леса. Шэнь Цинцю сразу почувствовал установленные защитные барьеры вокруг чащи. Гунъи Сяо объяснил, что, в основном, их поставили, чтобы не выпускать заблудившихся путников за пределы территории, хотя иногда, случалось, они становились преградой для самозванцев. Учитывая, что гора Байлу находилась совсем рядом, Шэнь Цинцю даже не удивился такому количеству охранных щитов. В груди тяжёлым камнем ощущалось скверное желание кого-нибудь придушить, и он, чтобы успокоиться, отобрал у Шан Цинхуа дынные семечки, припечатав, что так много есть — вредно. Внезапно повозка остановилась с резким толчком. Му Цинфана и Шан Цинхуа по инерции бросило вперёд, к счастью, их своевременно поймал сидящий напротив Шэнь Цинцю, хотя в итоге два заклинателя его немного помяли своим весом. Шан Цинхуа высунулся из окна, вопрошая: — Молодой господин Гунъи, что-то не так с лошадьми или дорогой? Хотя в глубине души он не сомневался, что с лошадьми всё в порядке. В конце концов, он лично подготовил повозку для этого путешествия и по праву мог гордиться проделанной работой! Гунъи Сяо выхватил меч, серьёзность невообразимо подходила его красивому лицу. На мгновение Шэнь Цинцю подумал, что в профиль юноша отчасти напоминает его потерянного ученика, но быстро избавился от этой непрошенной мысли. — Что-то перебежало через дорогу. Думаю, оно выглядело как женщина, я заметил длинные волосы и очень бледное лицо... Или же мне показалось, будто я видел лицо, потому что стоило остановить повозку, оно исчезло, — пустился в объяснения Гунъи Сяо, его глаза не переставали изучать заросли кустарника подле дороги. — Ночные существа часто встречаются в этом лесу? — Нет, по крайней мере, мы ни разу не слышали жалоб от деревенских жителей о вмешательстве демонов. Даже дикие животные с опаской относятся к лесу Байлу. Гунъи Сяо уверенно ответил на вопрос Му Цинфана, именно поэтому появление подобного существа так его озадачило. Шэнь Цинцю покинул повозку и пересел на облучок рядом с юношей. — Продолжайте путь, этот учитель будет следить за дорогой, — распорядился он, будто для учеников другой школы в порядке вещей следовать его указаниям. Гунъи Сяо кивнул и вновь послушно перехватил поводья. Лес оставался безмолвен и мрачен, густая листва почти не пропускала солнечные лучи, отчего там всегда царил густой полумрак. Единственные звуки, что достигали их слуха — топот лошадиных копыт да случайный скрип повозки. Спустя некоторое время Гунъи Сяо бросил быстрый взгляд на сидящего по левую руку старейшину. От Шэнь Цинцю это не укрылось, и он, будучи человеком, который не любил чужое пристальное внимание, холодно бросил: — Если этому ученику есть, что сказать, не медли. Так таращиться довольно грубо. Юноша вспыхнул как маков цвет и торопливо отвёл глаза. Однако же быстро пришёл в себя и ответил: — Я прошу прощения за свою грубость... Я лишь хочу выразить свои соболезнования по поводу ученика Старейшины Шэня. Старейшина Шэнь, должно быть, гордился им, он бы занял первое место на собрании Союза... если бы только не это происшествие, — с каждым словом его голос звучал всё неувереннее из-за опасения разжечь предполагаемое горе Шэнь Цинцю. Горный лорд неторопливо обмахнулся веером, подбирая слова, как следует ответить, чтобы не прозвучало чересчур холодно и не показаться при этом уязвимым. Наконец, он поднял веер, прикрывая половину лица, и глядя на юношу поверх опахала. — Это уже дела минувших дней... Молодой господин Гунъи, отбросьте излишнюю скромность, вы ведь оказались лишь на шаг позади. Этого учителя печалит тот факт, что вы являетесь учеником дворца Хуаньхуа. Такой талант пришёлся бы ко двору в школе Цанцюн. Если голос Шэнь Цинцю и звучал, как мёд для чужих ушей, то лишь потому, что он изрядно постарался для этого. Дворец Хуаньхуа задолжал ему одного ученика; он не гнушался мыслью переманить одного из чужих адептов, и если он окажется в числе лучших, так тому и быть. Заклинатели в повозке отчётливо слышали весь разговор. Во взгляде Шан Цинхуа читался вопрос: «Можно ли это считать возрождением плохой привычки Шэнь Цинцю воровать чужих учеников?» Однако единственным примером этой его пагубной наклонности, по слухам, стал лишь Ло Бинхэ, поэтому никто не знал наверняка, действительно ли Шэнь Цинцю практиковал этот довольно необычный вид воровства. Му Цинфан мог только беспомощно покачать головой в ответ на безмолвный вопрос Шан Цинхуа. Гунъи Сяо зарделся румянцем от комплимента, услышанного из уст уважаемого старейшины школы Цанцюн. Он не мог видеть выражение лица Шэнь Цинцю, скрытого веером, но казалось, что тот смотрит на него с плохо сдерживаемым весельем. Шэнь Цинцю действительно забавлялся, Гунъи Сяо и не подозревал, что за весёлыми искорками в глазах притаился ядовитый злой взгляд. Вот только направлен он был на школу молодого человека, а не на самого мальчика. — Ст-старейшина Шэнь, вы, должно быть, шутите! Даже если я занял второе место, разрыв с лидером оказался огромен... — полагая, что стал объектом насмешки, молодой ученик дворца Хуаньхуа поспешил вернуться к своему обычному благопристойному поведению, дабы не выставлять себя глупцом перед Шэнь Цинцю. Однако горный лорд пика Цинцзин, чувствуя, что рыбка готова сорваться с крючка, лукаво добавил: — Этот учитель не часто признаёт чьи-то заслуги. Полагаю, твои таланты превосходят даже таланты моего главного ученика. Возможно, этому учителю не следует пренебрежительно отзываться о дворце Хуаньхуа, но я искренне верю, что твой потенциал может расцвести с новой силой лишь в нашей школе. Это уже не было ложью. Даже во время собрания Союза бессмертных Гунъи Сяо продемонстрировал уровень мастерства, близкий к талантам Ло Бинхэ; Шэнь Цинцю признавал, что навыки Мин Фаня во многом ему уступали. Кроме того, то, что он являлся любимым учеником дворца Хуаньхуа, также говорило об определённом уровне способностей. Единственная причина, по которой, обычно немногословный бессмертный мог расточать похвалу направо и налево — это, несомненно, желание соблазнить Гунъи Сяо покинуть дворец Хуаньхуа. Не зря же одним из главных принципов Шэнь Цинцю считалось правило «око за око». Если представится такая возможность, Гунъи Сяо станет тем глазным яблоком, которое он с превеликим удовольствием выбьет из глазницы дворца Хуаньхуа. Пытаясь сформулировать ответ, Гунъи Сяо сдался и застенчиво кивнул: — Этот ученик польщён, получив столь высокую оценку своих способностей от учителя Шэня, — само собой, юноша не допускал мысли о том, чтобы покинуть дворец Хуаньхуа. Он многие годы пользовался их добротой и поддержкой. Шэнь Цинцю больше не предпринимал попыток заговорить, отчасти потому, что знал, слишком большое давление может лишь помешать, а кроме того, шорох в кустах отвлёк их от разговора. Заметив мелькнувшую в зарослях длинную тень, Шэнь Цинцю без колебаний послал Сюя на разведку. Чем бы это ни было, его ловкости хватило, чтобы избежать атаки Шэнь Цинцю. Внутренне проклиная сумрачный лес, он увеличил приток духовной энергии в свой клинок, от чего тот заискрился белоснежным сиянием. Почти в тот же самый миг что-то резко бросилось в высокую траву, и шум постепенно начал отдаляться. Гунъи Сяо, наблюдавший внезапную перемену, пришёл к достаточно проницательному выводу. — Это существо, возможно ли, что оно боится света? — Лес Байлу преимущественно тёмен, высока вероятность, что здесь обосновались подобные создания. Этот учитель не станет убирать Сюя в ножны, свет будет держать это существо на расстоянии. Пока Му Цинфан восхищался спокойствием и мастерством своего шисюна, Шан Цинхуа мысленно аплодировал им за идею взять Шэнь Цинцю с собой. С могущественным горным лордом им ничто не страшно! Дальнейшее путешествие прошло вполне мирно, пока наконец не достигли грота. Все четверо сошли с повозки и окунулись в темноту пещеры. Шэнь Цинцю сразу понял, что использовать Сюя больше не получится. Проход оказался слишком узким; места не хватало даже для двух человек, идущих плечо к плечу. По правде говоря, он сильно сомневался, что вообще сможет воспользоваться здесь своим мечом, а тем более размахивать им. Убирая Сюя в ножны, вместо этого он поджёг несколько талисманов. Они миновали несколько извилистых поворотов, прежде чем Шэнь Цинцю заметил, что путь стал намного уже, и вот они уже могли протиснуться только боком. Дабы предотвратить возможные атаки Шэнь Цинцю шёл впереди, за ним следовал Му Цинфан, а замыкали процессию Шан Цинхуа и Гунъи Сяо, прикрывающие тылы на случай, если какие-либо существа решат их преследовать. Узкая тропа сводила возможность любых манёвров к минимуму, отчего их шаги стали более осторожными. Именно тогда Му Цинфан случайно наступил на ногу Шэнь Цинцю, и бессмертный обернулся, готовый разразиться тирадой о крайней неразумности такой спешки в столь ограниченном пространстве. Но как только он это сделал, то увидел младшего заклинателя, освещённого огненными шарами, с любопытством взирающего на Шэнь Цинцю. Между ними оставалось место по крайне мере ещё для двух человек. Шэнь Цинцю ощутил, как внутри всё похолодело от нехорошего предчувствия, он немедленно посветил себе под ноги. На земле виднелся длинный силуэт с бледным искривлённым лицом, смотрящий прямо на него! С трудом сдержав постыдный крик удивления, он сорвал с волос заколку, наполняя духовной энергией и превращая в смертоносный дротик. Однако змееподобное существо скользнуло в сторону с неподвластной взгляду скоростью, уклоняясь от смертельного удара. Не обращая внимания на волосы, водопадом струящиеся по плечам, Шэнь Цинцю выкрикнул предупреждение: — Это существо ползает по земле! Следующий за ним Му Цинфан, который никогда не был хорошим бойцом, как можно ближе прижался к влажным сводам грота. Шан Цинхуа испуганно взвизгнул и подскочил в воздух, цепляясь за каменистые своды пещеры и карабкаясь как можно выше. В полумраке он смутно разглядел метнувшуюся под ним белёсую тень и облегчённо выдохнул, благодаря себя за столь быструю реакцию. Гунъи Сяо рефлекторно попытался вытащить меч, но рукоять лишь с лязгом стукнулась о каменные стены. За то время, пока юноша боролся со своим оружием, существо успело скрыться в чернильной густой темноте, оставляя путников в неловком молчании посреди скалистого прохода. Пока Шэнь Цинцю предавался размышлениям о неведомом существе, у него возникло слабое подозрение. Он поманил остальных: — Давайте продвигаться быстрее, пока оно не вернулось. Спустя некоторое время путники вышли к спрятанному в глубине грота озеру, в центре которого виднелась небольшая зелёная насыпь. Впервые услышав о таинственном цветке росы луны и солнца, он задумался, чему же растение обязано своим названием. Но сейчас, видя как свет проникает в пещеру сквозь единственное отверстие в каменных сводах и льётся на земляной курган, он понял, что подобное название было самым логичным. Места всё ещё не хватало, чтобы взлететь на мечах, да и озерцо не казалось глубоким. Поскольку идея собрать саженцы растения принадлежала Му Цинфану, он приготовился самолично войти в воду. Однако Шэнь Цинцю остановил его, прежде чем тот успел сделать пару шагов. — Му-шиди, мы не знаем, какие скрытые опасности таятся возле растения. Этот учитель отправится вместо тебя. Молодой господин Гунъи, прошу вас оставаться на страже. — Понял, Старейшина Шэнь. Шэнь Цинцю не нравилось ощущение мокрых одежд на своём теле, но позволить Му Цинфану получить потенциальную травму было гораздо хуже. Этот выбор относился не столько к проблемам совести, сколько к прагматическому решению. В конце концов, если сам целитель окажется ранен, кто из них будет способен оказать эффективную первую помощь? Утешая себя подобной мыслью, он внутренне приготовился продрогнуть и шагнул в спокойные воды. Однако озеро будто и вовсе не обладало температурой, вода не была ни тёплой, ни холодной. Намокшая одежда теперь казалась наименьшей из тревог, Шэнь Цинцю чувствовал, как духовная энергия просачивается сквозь его поры из воды, уровень которой сейчас доходил ему до талии. Подобный природный источник энергии встречался настолько редко, что Шэнь Цинцю почти испытал искушение полностью погрузиться под воду и предаться медитации. Ничто не приводило его в более благостное состояние духа, нежели возможность повысить уровень своего совершенствования. Переход не занял много времени, когда он наконец достиг единственного островка земли посреди кристальной глади воды и отыскал семена цветка росы луны и солнца. На небольшом пригорке росли кусты с гроздьями мягких на вид бобов, по размеру, возможно, лишь немногим крупнее, чем красная фасоль. Довольный мыслью, что они достигли своей цели, Шэнь Цинцю выкопал несколько саженцев, присыпав корни почвой. Чтобы ростки не засохли, он зачерпнул ладонью воду в озере, увлажнив почву, прежде чем спрятать в рукав, предварительно завернув в отрез ткани. У Шэнь Цинцю хватило благоразумия оставить несколько ростков нетронутыми, дабы им было, где найти семена, если в будущем они им снова понадобятся. Стоило ему закончить, до его слуха донеслось знакомое пение металла, с которым меч покидает ножны. Резко выпрямившись, бессмертный медленно повернулся, бросая взгляд на оставшихся на берегу. Оба горных лорда настороженно застыли, в то время как Гунъи Сяо выбросил руку перед старшими заклинателями в защитном жесте, меч же свой он направил на Шэнь Цинцю. А вернее сказать, на то, что находилось поблизости от бессмертного. Шэнь Цинцю это нисколько не удивило, скорее, он даже ожидал чего-то подобного. Гунъи Сяо приготовился атаковать; Шэнь Цинцю просчитал его действия и проворно отскочил в сторону, как раз вовремя, чтобы увидеть существо, что раньше скрывалось за его спиной. Меч взмыл в воздух, но змееподобная тварь ловко увернулась и погрузилась обратно под воду. Нырнув, существо подняло песок со дна озера, затуманивая некогда кристально чистые воды осадком. Гунъи Сяо скомандовал своему мечу вернуться и крикнул: — Старейшина Шэнь, поторопитесь и возвращайтесь на берег! Однако Шэнь Цинцю не спешил поддаваться панике. Он не собирался упускать подобную возможность познакомиться с тёмной сущностью поближе. Если существо пыталось затруднить его видимость, подняв мутный ил и речной песок со дна, ему следовало приложить больше усилий. Возможно, данный ход не отличался элегантностью, но отчаянные времена требовали отчаянных мер. Шэнь Цинцю неторопливо подошёл к берегу, напротив которого столпились трое заклинателей, ловко выуживая из рукавов несколько талисманов. Вспыхнувшие листочки пергамента за несколько мгновений покрыли бо́льшую часть водной глади озера, Шэнь Цинцю сложил пальцы в печать, и озеро взорвалось с колоссальной силой, повсюду в воздух вырывались мощные фонтаны. Брызги воды окатили Му Цинфана и двух других, но те даже не заметили этого, будучи под впечатлением необыкновенного зрелища. Шэнь Цинцю теперь промок с ног до головы, по его бледному и заострённому лицу стекали прозрачные дорожки, влажные волосы плотно облепили тело, а тусклый свет, отражавшийся от капелек воды на лице, делал его ещё более похожим на сошедшего с небес небожителя. Гунъи Сяо на мгновение потерял дар речи, увидев подобную картину, после чего быстро отвёл взгляд, ощутив, как кровь бросилась в лицо. Однако все странные ощущения, что он испытал, испарились, стоило ему увидеть, что приземлилось возле его ног. Примерно в то же время Шэнь Цинцю вышел на берег, и все четверо изучающим взглядом уставились на то, что выбросило из воды в результате его неизбирательной атаки. Проведя бо́льшую часть пути в повозке, Шан Цинхуа и Му Цинфан впервые имели возможность лицезреть тёмное существо, и сейчас находились под впечатлением. Гунъи Сяо ранее упоминал, что видел женщину, вероятно, из-за длинных волос. И всё же, лицо, каким бы опухшим оно ни было, явно принадлежало мужчине. Тело существа сгибалось под всеми немыслимыми углами, будто и вовсе без костей, а кожу пачкали грубые пятна чешуек, большинство из которых, казалось, могли оцарапать, если до них дотронуться, как у плохо очищенной рыбы. — Старейшина, это?.. — Гунъи Сяо не удержался от вопроса, тем более, что свою репутацию Шэнь Цинцю заслуживал, в том числе, за обширные познания. Шэнь Цинцю, похоже, не мог найтись с ответом, продолжая пристально изучать существо. Му Цинфан, как эксперт в стихии исцеления, тихо заметил: — Если судить по его чертам лица и развитию тела, думаю, он уже родился таким. Налицо смешение двух разных рас. Его слова имели смысл, существо напоминало змею с человеческими чертами лица, или, возможно, это был человек, перенявший часть змеиных признаков. Шан Цинхуа нахмурился: — Похоже на проклятие или же это фатальная ошибка в совершенствовании. Сложно представить, что кто-то мог родиться таким, жизнь такого существа была бы просто невыносимой. Удивительно, что он смог так долго прожить в этом лесу в своей нынешней форме. Что бы ни говорили, Гунъи Сяо не ослабил бдительность. Он крепче перехватил меч, спрашивая: — Стоит ли нам убить его, прежде чем он причинит вред? Шэнь Цинцю неодобрительно покачал головой. — Молодой господин Гунъи, кажется, дворец Хуаньхуа пренебрегает милосердием. Разве не этому нас учили предки — щадить любую жизнь, что живёт в гармонии? Как вы сами сказали, ни одно поселение поблизости не пострадало. Это означает, что существо обитает лишь в самых дремучих чащах леса Байлу. Должно быть, мы вспугнули его, явившись сюда. Если взглянуть на это с такой стороны, то выходит, что единственное зло здесь — это мы. Конечно, все эти разговоры о милосердии были не более, чем пылью в глаза. Шэнь Цинцю собирался расспросить существо, будет прискорбно, если Гунъи Сяо решит убить его. На юношу, казалось, произвела сильное впечатление глубина характера Шэнь Цинцю. Он смиренно спрятал оружие, торжественно заявляя: — Я благодарю старейшину Шэнь за то, что указал на мою легкомысленность. Шэнь Цинцю благосклонно кивнул, затем добавил: — Этот учитель задержится, чтобы успокоить его. Вы трое, вернитесь и позаботьтесь о безопасности обратного пути. Гунъи Сяо отвесил вежливый поклон и, как единственный из присутствующих, закалённый в битвах, первым покинул берег, дабы убедиться, что на их пути не встретится засады. Шан Цинхуа поспешил за ним, он бы не осмелился игнорировать распоряжения Шэнь Цинцю. Му Цинфан замешкался, но не рискнул ослушаться своего шисюна. Горный лорд пика Цяньцао достал из рукава небольшую нефритовую бутылочку, испускающую слабый лекарственный запах. Шэнь Цинцю молчал и позволял своему шиди поступать, как вздумается. Прозрачные глаза существа в страхе нервно метались между ними, он с опаской приподнял голову, стоило Му Цинфану присесть рядом с ним. Целитель успокаивающе улыбнулся, без колебаний дотрагиваясь до искажённого тела. Пальцы терпеливо втирали мазь в места повреждений, особенно вокруг тех участков, где казалось, что чешуя болезненно оцарапана. Существо замерло, не решаясь пошевелиться, но его глаза умоляюще взирали на целителя. — Пожалуйста, прости Шэнь-шисюна за его грубые действия, он сделал это лишь, чтобы защитить нас. Возможно, это немного, но мазь защитит твою кожу от влияния духовной энергии и способствует более быстрому заживлению. Если в будущем почувствуешь недомогание, прими это лекарство, — Му Цинфан широкими движениями втёр мазь и оставил рядом небольшую ёмкость, в которой находилось около семи-восьми пилюль. Он предусмотрительно оставил тару открытой, опасаясь, что существо не сможет справиться с крышкой. Закончив, он кивнул Шэнь Цинцю и последовал за остальными. Если и был кто-то, заслуживающий восхищения за преданность своему ремеслу, Шэнь Цинцю без колебаний отдал бы свой голос за Му Цинфана. Его шиди казался неутомимым в своих исследованиях в области медицины, и несмотря на это, никогда не отворачивался от тяжело раненых или больных. В его глазах змееподобное существо, вероятно, выглядело как другой человек, нуждающийся в помощи. Теперь, когда все ушли, Шэнь Цинцю наконец-то мог заняться серьёзным делом. — Чжучжи Лан, не так ли? Этот учитель не ожидал, что всё ещё найдёт тебя здесь. Пусть существо не могло говорить, имя показалось ему знакомым. Оно изо всех сил пыталось подняться с земли. Шэнь Цинцю махнул рукой, показывая, что у него нет злых намерений. — Ты можешь не узнать меня, но этот мастер бывал здесь однажды. Я видел, как ты стал таким... Не стану извиняться, потому что не я начал эту битву. Единственной причиной, почему я оказался там, это необходимость присматривать за моей... семьёй. В любом случае, я тогда был столь же полезен, как стул для ног, и ничем не мог помочь. Вспоминая об этом, этот мастер безмерно рад, что не принимал участие в засаде. Чжучжи Лан теперь, казалось, внимательно прислушивался к каждому слову, рот приоткрылся, демонстрируя ряд острых зубов, но он по-прежнему не издал ни звука. Шэнь Цинцю продолжал: — В тот год я услышал от старейшин, что ваш лорд замышляет использовать Су Сиянь для кражи сокровищ четырёх сект. Это правда? Яркие глаза Чжучжи Лана сузились, он покачал головой. Шэнь Цинцю скривил губы в усмешке, он не видел причин скрывать свою истинную природу перед демоном. — Хах, как я и думал... Этот старый лис солгал и всех использовал. Он даже сказал, что Су Сиянь была совращена Тяньлан Цзюнем, однако, молодая женщина, которую я знал, казалась слишком проницательной, чтобы её мог одурачить демон. Это лишь предположение... но могли ли быть их отношения искренними? Хотя он и не понимал, почему праведный совершенствующий задавал ему все эти вопросы, Чжучжи Лан честно ответил кивком. Однако его взгляд немного искрил от гнева, неспособный озвучить свой собственный вопрос. Шэнь Цинцю заметил его разочарование, ослабевшая рука слегка похлопывала по земле. Пусть он и не мог говорить, но пытался общаться. — Ты не одобрял этого? Змеёныш покачал головой. — Тебе не нравилась Су Сиянь?.. Кивок. — Потому что она была человеком? Он вновь покачал головой. Шэнь Цинцю подумал о том сражении. Если их чувства и вправду были взаимны, сама битва вбила бы клин между ними. В конце концов, вместо встречи с Су Сиянь, их ожидали многочисленные совершенствующиеся на каждой горе, что возвышались над этим лесом. Вполне естественно, что они заподозрили в обмане несчастную Су Сиянь. Случаи, когда он встречался с Су Сиянь, можно пересчитать по пальцам, но он достаточно наслышан о том, насколько она умна и беспощадна. И всё же Шэнь Цинцю, несмотря на эти несколько редких встреч, был очень высокого мнения о бывшей главной ученице дворца Хуаньхуа. Её отличали гордость и приверженность собственным принципам; даже столь скудных воспоминаний о её личности оказалось достаточно, чтобы подвергнуть сомнению готовность столь охотно выдать информацию. Особенно, если это касалось мужчины, в которого подобная гордячка сумела влюбиться. Всю информацию, которой обладали в те времена школы, в том числе старейшины Цанцюн, они получали от старого главы дворца Хуаньхуа. Су Сиянь так ни разу и не появилась, даже после битвы на горе Байлу. В течение многих лет Шэнь Цинцю верил, что старик либо изгнал её, либо она не находила в себе сил появиться среди совершенствующихся из-за обуревающего стыда. Но сейчас, получив подтверждение своим подозрениям, всегда недоверчивый Шэнь Цинцю не сомневался, что всё на самом деле было гораздо сложнее, нежели та чушь, которую им всем скормили. В то время Шэнь Цинцю уже занял место главного ученика, но ему не разрешили принять участие в битве. Старейшины лишь упомянули, что дворец Хуаньхуа обратился к ним за помощью, поскольку Повелитель Демонов замыслил нанести удар по четырём главным школам, и столь далеко продвинуться в своих коварных планах ему помогло то, что он использовал Су Сиянь. С большим трудом ему удалось пробиться в ряды совершенствующихся, присоединившихся к битве, поскольку слышал, что Юэ Цинъюань будет там. Шэнь Цинцю всегда был непреклонен в своей уверенности, что тому не следует перенапрягаться после того, что случилось с его самосовершенствованием, и неустанно следовал за ним. Именно от Юэ Цинъюаня он впервые услышал полное «объяснение», которое озвучил всем старый глава дворца. — Этому мастеру не ведомо, какова судьба Су Сиянь, но битва на горе Байлу... Похоже, глава дворца Хуаньхуа знал, где они регулярно встречаются. Он даже тайно подслушивал их разговоры, старый извращенец. После этих слов Чжучжи Лан склонил голову в любопытстве. Шэнь Цинцю чувствовал, что дальнейшие объяснения займут слишком много времени, поэтому решил больше не затрагивать эту тему. Он задал ещё один вопрос: — Если бы... перед тобой предстал полудемон с дремлющей демонической силой, смог бы ты сразу распознать его? Если у Чжучжи Лана и возникли сомнения, по какой причине Шэнь Цинцю задавал все эти вопросы, он всё равно не мог их озвучить. Змееподобный демон кивнул. Шэнь Цинцю невнятно промычал в ответ, не показывая ни малейшего признака эмоций, обуревающих его. — Ты знаешь кого-то по имени Хуа Цин? Чжучжи Лан покачал головой. Шэнь Цинцю глубоко задумался. Теперь, когда всё обернулось подобным образом, он подозревал, что Хуа Цин принадлежал к расе демонов, учитывая, что в полученном им предсказании фигурировал его ученик. Перед тем как уйти, он спросил: — Тебе ведь известно, как опасно появляться на этой территории. Почему столь внезапно предстал перед нами? Казалось, змееподобный демон колебался, головой и взглядом он тянулся к рукавам Шэнь Цинцю. Бессмертному не понадобилось много времени, чтобы понять — Чжучжи Лану требовались семена цветка росы луны и солнца. Из-за непереносимости света он не мог собрать их самостоятельно, поэтому ждал, пока Шэнь Цинцю соберёт их, собираясь украсть. Вспомнив описанные в свитке предполагаемые эффекты растения, Шэнь Цинцю задался вопросом, возможно ли, что Чжучжи Лан собирается отрастить собственные конечности, хотя он понятия не имел, каким образом демон планировал прикрепить к себе дополнительные части тела. И всё же он отломил от грозди две крупные фасолины и положил на землю перед Чжучжи Ланом. Милосердие не входило в число достоинств Шэнь Цинцю, но он понимал, что нарушителями здесь являлись они. Да и демон находился в столь плачевном состоянии, что проявление доброй воли может иметь большое значение. — Дворец Хуаньхуа всё ещё охраняет этот лес. Будь более осторожен в следующий раз. Шэнь Цинцю не собирался протягивать руку помощи демонам, но его мстительности хватило на то, чтобы дать Чжучжи Лану несколько советов. Узнав от змеиного демона правду, он пришёл в бешенство от интриг дворца Хуаньхуа. Больше всего он не любил, когда его принимали за дурака. Наконец путники вновь воссоединились, и повозка двинулась в путь. Шэнь Цинцю, которому всё ещё требовалось обсохнуть, решил вновь сесть на место возничего рядом с Гунъи Сяо. Он даже позволил себе посоветовать Гунъи Сяо не упоминать о существе во дворце Хуаньхуа после возвращения. Идея избавления от потенциальной угрозы по-прежнему захватывала мысли юноши, поэтому он не удержался от вопроса: — Это... Ради Старейшины Шэня я сохраню это в тайне. Но не лучше ли держать ситуацию под контролем? Даже если пока оно никому не навредило... К немалому удивлению Шэнь Цинцю, ему не пришлось ничего объяснять, потому что Му Цинфан заговорил первым. — Он не может поддерживать свою форму и не выносит свет. Думаю, само его существование доставляет ему достаточно мучений; тёмные глубины леса Байлу, возможно, последнее убежище этого существа. Я прошу молодого господина Гунъи держать это в секрете. Шэнь-шисюн прав, мы должны проявлять милосердие там, где это возможно. Шэнь Цинцю молча приподнял бровь; он и не упоминал о сострадании, но не стал перебивать Му Цинфана. Шан Цинхуа поддержал: — Жить в одиночестве в столь ужасном состоянии — поистине кошмарная участь. Кроме того, молодой господин Гунъи, разве вы не слышали о том, что не следует искать неприятностей? Это существо много лет мирно жило в том лесу, если вокруг выстроится целое войско, оно не сможет избежать гибели. Лучше оставить всё, как есть. С облучка донёсся задорный юношеский смех. — Этот Гунъи Сяо стыдится своего невежества, заставившего трёх горных лордов учить его уму-разуму. Это путешествие поистине оказалось плодотворным для этого ученика. Не согласятся ли старейшины посетить дворец Хуаньхуа ради чашки чая? Шан Цинхуа собирался принять предложение, когда Шэнь Цинцю перебил его: — Саженцы растения могут не продержаться долго без воды, этот мастер сожалеет, но мы не можем больше задерживаться. Если это не доставит неудобств, я надеюсь, что молодой господин Гунъи Сяо не станет упоминать, где мы добыли это растение. Этот мастер опасается, что кто-то станет бродить там в неведении и вновь потревожит ночное создание, — рассуждал он, даже состроив обеспокоенное выражение лица для усиления производимого эффекта. Шэнь Цинцю мог быть хорошим актёром, когда хотел. Полностью покорённый величием Шэнь Цинцю Гунъи Сяо мог только кивнуть в ответ. — Очень жаль, что у старейшин нет времени почтить дворец своим визитом. — Да, и впрямь. Но знаете, молодой господин Гунъи, время для приёма гостей у этого мастера в избытке. Двери пика Цинцзин всегда открыты для вас, — ответил Шэнь Цинцю. Его не смущало, что столь непривычная общительность может показаться странной для его младших братьев по школе, но после разговора с Чжучжи Ланом ощущал ещё бо́льшую потребность в саботировании дворца Хуаньхуа. Само собой, никто в повозке и не думал задаваться вопросом о необычайной доброжелательности Шэнь Цинцю. Му Цинфан добавил: — Пик Цяньцао — это преимущественно море трав и растений, но мы всегда рады гостям. — Пику Аньдин нечем похвастаться, но у нас готовят восхитительные пирожные. Возможно, лучше, если я просто захвачу сладости на пик Цинцзин, — Шан Цинхуа не разделял всеобщей восторженности, но не мог не сделать ответного предложения в знак благодарности. Стоило Гунъи Сяо услышать радушное приглашение, и глаза юноши загорелись, как у ребёнка. Главный пик, Цюндин, всегда был открыт, поскольку являлся обычным местом для приёма посетителей, чего нельзя сказать про остальные вершины. Получить приглашения сразу от трёх горных лордов — этот день поистине полон сюрпризов. — Этот скромный ученик запомнит великодушное приглашение старейшин. Я непременно побеспокою вас в будущем, — вежливо промолвил он с плохо скрываемым энтузиазмом, лицо молодого человека лучилось счастьем. Пусть на губах Шэнь Цинцю играла приветливая улыбка, в глубине души он неистово осыпал проклятиями дворец Хуаньхуа, не заслуживающего столь достойного ученика, особенно, когда лишил его своего собственного. — Этот мастер будет ждать этого дня. Молодой господин Гунъи волен остаться столько, сколько пожелает, — его мстительная натура всё больше и больше стремилась привлечь Гунъи Сяо на свою сторону. Добродушные подшучивания прекратились, лишь когда Гунъи Сяо был вынужден с сожалением проститься с ними, чтобы вернуться во дворец Хуаньхуа, и Шан Цинхуа с тяжёлым сердцем принял поводья. Шэнь Цинцю вернулся в повозку и провёл остаток пути, обсуждая с Му Цинфаном свойства собранного ими растения. Заметив, что он заметно взбодрился, его шиди вздохнули с облегчением. Они не могли не задаваться вопросом, успокоило ли хоть немного сходство Гунъи Сяо с Ло Бинхэ душевную боль Шэнь Цинцю. Хотя столь доброжелательное обращение с Гунъи Сяо оказалось продиктовано исключительной мстительностью Шэнь Цинцю и его предвзятым отношением к дворцу Хуаньхуа, он и подумать не мог, что их воссоединение с юношей произойдёт при столь непредвиденных обстоятельствах.