Как воспитать своего Шэнь Цинцю

Количество тяжёлых металлических цепей, преграждающих путь к главной двери, заметно уменьшилось, стоило Ло Бинхэ вернуть часть органов Шэнь Цинцю. Обе ноги теперь находились на своих местах, благодаря чему аномально короткое тело приобрело очертания взрослого мужчины. Несколько долгих секунд Ло Бинхэ не сводил взгляда с запертой двери. Он коснулся цепи, слегка потянув, от чего звенья мелодично звякнули. Но, как он и ожидал, оковы не сдвинулись с места. С той стороны возведённого барьера теплилась незнакомая энергия. — Старейшина, как думаешь, что за этой дверью? Способно ли одно лишь воспоминание удерживать осколки израненной души вместе? Демон Снов недоумённо приподнял бровь. Порой Ло Бинхэ мог поспорить с легендарными правителями, демонстрируя неистовую жестокость, а иногда задавал столь простодушные вопросы, словно несмышлёный малыш. — У души без воспоминаний нет эмоций. Если нет эмоций, не будет энергии. Конечно, подойдёт не любая память. Если говорить о людях, то это должны быть незаурядные, особенные воспоминания. Говоря человеческим языком, речь идёт о надежде. Другими словами — вера. Этому Шэнь Цинцю повезло, он выстроил барьер из своей веры и его не втянуло в тот беспорядок, который ты сейчас пытаешься разгрести. Но в то же время... Не будь он столь скрытен и замкнут, его душа, возможно, изначально бы не разбилась. Я уже давно не видел столь интересную человеческую психику, — пробормотал он. — Да, Учитель особенный... Старейшина с отвращением фыркнул: — Не вздумай расслабляться лишь потому, что вернул ему пару ног. Ступай. Или полагаешь, безопасно оставлять своё физическое тело без присмотра надолго? Этот Старейшина тебе не курица–наседка. Вняв предупреждению, Ло Бинхэ послушно спустился по очередным, сотканным из иллюзии сознания, мрачным ступеням, погружаясь в память Шэнь Цинцю. Его окружал знакомый пейзаж. Это оказалась резиденция на горе Цанцюн. Ло Бинхэ оглянулся и заметил Шэнь Цзю, стоящего возле окна. Суровое выражение его лица осталось таким же, как и раньше, холодным и подавленным. Принимая во внимание всё, что он успел увидеть до сих пор, правитель демонов мог лишь догадываться, сколько боли скрывало сердце его Учителя. Он оказался облачён в простую форму ученика, и юные черты лица явно указывали на то, что он ещё не достиг того возраста, когда стал горным лордом. Ло Бинхэ подошёл ближе и проследил за чужим взглядом. Снаружи на тренировочном поле оттачивал боевые навыки Лю Цингэ. Сердце в очередной раз затопила разъедающая горечь. Ло Бинхэ понятия не имел, что интересного в том, чтобы наблюдать за этим человеком. С лица Шэнь Цзю не сходил презрительный хмурый взгляд, пока он издалека разглядывал своего шиди. — Он ведь тоже тебе не нравится, Учитель. Какое удовольствие наблюдать за тем, кого ты не любишь? — пробормотал он, к этому времени его односторонние разговоры с Шэнь Цзю уже превратились в привычку. Учитель хранил молчание, погрузившись в раздумья; он никогда не отвечал. Ло Бинхэ мог лишь наблюдать, как воспоминания разворачивались, будто картонные декорации, вокруг сцены, которая станет первым столкновением Шэнь Цзю и Лю Цингэ. Полные противоположности; эти двое были, словно лёд и пламя. Ло Бинхэ по праву мог считать себя первоклассным лжецом; он легко считывал людей и мог предугадать чужую реакцию. Сложно было найти более типичного совершенствующегося, чем Лю Цингэ, праведного до безрассудства, яростно преданного и честного. В то же время он был дерзким, простодушным и прямым. Шэнь Цзю же, с другой стороны, считался лживым интриганом, широко пользующимся грязными приёмами. Ло Бинхэ с лёгкостью мог сказать, что таких людей Лю Цингэ считал ниже своего достоинства; достаточно было лишь заметить отголосок отвращения на чужом лице всякий раз, стоило зверю с пика Байчжань завидеть змею с вершины Цинцзин. Абсурдность всей ситуации состояла в том, что Шэнь Цзю разделял величайшую добродетель Лю Цингэ — безмерную преданность. Вот только, как Ло Бинхэ уже успел увидеть из предыдущих воспоминаний, доверие его оказалось втоптано в грязь. В этом мире не осталось никого, кому он бы мог хранить верность. Единственная добродетель Шэнь Цзю оказалась похоронена под обломками его покинутой веры. Оставшись в одиночестве, Шэнь Цзю мог лишь искать способы успокоить раненного зверя внутри себя, не желая ни с кем разделять свои мысли и бремя. Ло Бинхэ наблюдал за тем, как вражда его Учителя с Лю Цингэ нарастала; чего он никак не ожидал, так того, что этот деревянный чурбан даже последует за Шэнь Цзю в бордель, чтобы уличить в распутстве. С самой их первой встречи у Лю Цингэ успело сложиться негативное мнение о Шэнь Цзю, дальнейшие выводы лишь укрепляли его в своём неодобрении. Шэнь Цзю, казалось, прекрасно знал, какими глазами на него смотрел Лю Цингэ, осаживая бессмертного лишь колкими саркастичными замечаниями. Он больше не знал, как свернуть с пути, по которому шёл; Шэнь Цзю стало всё равно, каким его видели другие. Но каждая оскорбительная фраза Лю Цингэ застревала в сердце Шэнь Цзю ржавым гвоздём. Услышав, как Лю Цингэ умаляет заслуги Шэнь Цзю в совершенствовании, тот мог лишь мысленно раз за разом повторять злые слова, что набатом отдавались в ушах Ло Бинхэ. «Да что ты знаешь? Семья, талант, возможности... ты, у кого есть всё, что ты можешь знать обо мне?..» Шэнь Цзю рос без семьи. Свою возможность стать лучше он упустил долгие годы назад. Что же касается таланта, ему никогда не раскрыть свой потенциал полностью. Бесталанный человек способен жить, не задумываясь об этом, но тот, кто знает, что растратил свой дар впустую, будет жалеть об этом всю жизнь. Таким был Шэнь Цзю. Лю Цингэ же оказался с рождения одарён во всём, чего Шэнь Цзю уже никогда не достичь; неудивительно, что каждая встреча с воинственным лордом лицом к лицу казалась ему невыносимой. Ло Бинхэ полностью принимал сторону Шэнь Цзю; высокомерие человека, у которого есть всё, о чём только можно мечтать, а он этого даже не осознаёт, не забывая хвалиться своими заслугами, порой ощущалось действительно словно бельмо на глазу. Учитывая порочную натуру Шэнь Цзю, он, несомненно, желал смерти Лю Цингэ. Пусть Юэ Ци и пытался убедить своего младшего брата в том, что Лю Цингэ запомнит его по добрым делам, Шэнь Цзю был не из тех, кто будет стараться ради человека, который неоднократно его унижал. Ло Бинхэ помнил, что в их первую жизнь почти никто не сомневался в низости Шэнь Цзю во время медитации в пещере Единства душ. Бессмертный упомянул тогда, что Лю Цингэ испытал искажение Ци; он не видел иного выбора, кроме как убить его. Но в то, что сейчас разворачивалось прямо перед его глазами, Ло Бинхэ почти не мог поверить. Кто бы ни решил отправить этих двоих на миссию вместе с Шан Цинхуа, на чьи плечи легло материально-техническое снабжение, они оказались либо слепы, либо действительно не ведали о непримиримой ненависти между Лю Цингэ и Шэнь Цзю. Если говорить об истреблении, эти двое действительно более чем достойны поставленной задачи, вот только Ло Бинхэ почти видел натянутую между ними тонкую нить напряжённости, в любой момент грозившую лопнуть. И у него совершенно не было причин усомниться в своём зрении. В момент минутной небрежности Лю Цингэ именно Шэнь Цзю расправился с тёмным существом. Прикрывая чужую спину, в пылу атаки Шэнь Цзю случайно задел клинком плечо Лю Цингэ. Места для манёвра оказалось катастрофически мало, Сюя лишь скользнул по чужой руке, разбередив старую рану. Мстительный дух успел рассеяться после атаки, не оставив ни следа своего существования. Находясь в слепой зоне, Лю Цингэ, естественно, не мог его увидеть. Сделав свои собственные выводы, мужчина в своей привычной манере свысока осудил попытку Шэнь Цзю подкрасться к нему со спины. «Неблагодарный», — в сердцах прошипел Ло Бинхэ, от души желая пожертвовать Лю Цингэ часть своих мозгов. Повелитель демонов собирался было пересмотреть своё отношение к Шан Цинхуа, когда горный лорд пика Аньдин воскликнул: — Лю-шиди, ты ошибаешься... — но осёкся, повинуясь жесту Шэнь Цзю, заставившему его замолчать. Его Учитель, очевидно, так сильно сердился, что держал свою книгу вверх ногами; Ло Бинхэ улыбнулся, заметив столь очаровательную оплошность. Однако вскоре улыбка исчезла. Хотя его снедала затаённая злость за несправедливое обвинение, Шэнь Цзю не позволил Шан Цинхуа говорить за него. Любой, кто полагал, что успел изучить Шэнь Цзю, предположил бы, что бессмертный использует оказанную услугу с целью шантажа Лю Цингэ. По правде говоря, именно так и поступил бы Ло Бинхэ. Однако, наблюдая за этой ситуацией со стороны и вспоминая, как Шэнь Цзю вёл себя в своей второй жизни, Ло Бинхэ ощутил давящую тоску. «Учитель никогда не признаётся в своих добрых делах...» И сердце этого человека объяснило Ло Бинхэ причину. «Шан Цинхуа, ты веришь, потому что видел своими глазами. Лю Цингэ? Даже если расскажешь, гордец вроде него никогда не смирится с подобным... Да и никто тебе не поверит... По их мнению, на что ещё я способен, кроме предательства?» Повелитель демонов стал ещё мрачнее. Конечно, Шэнь Цзю сам отдалился от всех, и в глубине души он, несомненно, оставался интриганом. Однако в тот момент он действительно спас Лю Цингэ, да и вовсе не собирался на него нападать. И всё же Лю Цингэ, не выслушав объяснений, сделал свои выводы. Это напомнило Ло Бинхэ, как горный лорд пика Байчжань осудил его, лишь узнав, что в его венах течёт кровь демона. Из-за того, что Шэнь Цзю пытался схитрить в их первом поединке, кредит доверия оказался исчерпан. Лю Цингэ привык делить мир на белое и чёрное. Для этого праведника не существовало серых полутонов. Наблюдая за расстроенным выражением лица Шэнь Цзю, Ло Бинхэ не удержался от попытки утешить его, которая, впрочем, оказалась тщетной. Ло Бинхэ сошёл с телеги вслед за Шэнь Цзю и огляделся — немного впереди вырисовывались очертания пещеры Единства душ. Так значит, впереди его ждёт то самое воспоминание, которое укутало последнюю встречу Шэнь Цзю и Лю Цингэ плотной завесой тайны. Конечно же, Шэнь Цзю находился рядом. Он не переставал осматриваться, и Ло Бинхэ, прислушавшись, уловил тяжёлое дыхание, эхом отражающееся от каменных сводов. Его Учитель, вероятно, пытался определить источник звука. Он последовал за бессмертным в сторону уединённой пещеры. Шэнь Цзю осторожно заглянул за каменный уступ, сразу же заметив сгорбленную фигуру Лю Цингэ. Мужчина, казалось, испытывал нестерпимую боль, поддавшись искажению Ци. Так значит, часть об отклонении духовной энергии оказалась правдой, Ло Бинхэ не мог не вздохнуть с облегчением. Оказалось довольно сложно сохранить хотя бы каплю сомнений лишь из-за того, у Шэнь Цзю не сложились дружеские отношения с Лю Цингэ, особенно учитывая то, что ему известно сейчас. — Проклятье, из всех людей... Шэнь Цзю повернулся, чтобы уйти, но замер на полпути. Он всей душой ненавидел Лю Цингэ; Ло Бинхэ стало интересно, отчего же он колебался. Сомнения Учителя за него озвучило его сердце. «Но ведь это искажение Ци, ситуация рискованная... Проклятье, как сильный идиот вроде него сумел оказаться в подобной ситуации? Успеет ли прийти помощь?» У Ло Бинхэ самым недостойным образом отвисла челюсть. Достаточно одного взгляда, чтобы понять, как сильно эти двое недолюбливали друг друга. Кто мог знать, что Шэнь Цинцю от всей души захочет помочь Лю Цингэ лишь потому, что знал, насколько опасным является искажение Ци? Основываясь на своём первоначальном представлении о «мерзавце» Шэнь Цзю, Ло Бинхэ рассмеялся бы в голос, скажи ему кто-то подобное, но, видимо, он совершенно не знал этого человека. И он очень сомневался, что кто-либо вообще в этом мире знал. Шэнь Цзю, тем временем, похоже, принял решение и осторожно вошёл в пещеру. Голова Лю Цингэ резко дёрнулась, он смотрел прямо на него налитыми кровью глазами и не видел. Шэнь Цзю не дрогнул перед лицом откровенной ненависти: — Лю-шиди... ты поддался искажению Ци. Ранее Чжанмэнь-шисюн помог мне преодолеть это состояние, возможно, я смогу помочь. Он намеренно упомянул имя Юэ Цинъюаня, чтобы достучаться до разума Лю Цингэ. Но вместо того, чтобы успокоиться, горный лорд пика Байчжань издал глухой утробный рык и бросился вперёд. Шэнь Цзю уклонился от атаки и попытался покинуть пещеру, однако, Лю Цингэ направил Чэнлуань к выходу и заблокировал отступление. Шэнь Цзю выругался себе под нос и оказался вынужден забиться вглубь каменных уступов, в то время как Лю Цингэ перехватил Чэнлуань обеими руками, бдительно охраняя единственный выход. Ло Бинхэ не оставляло дурное предчувствие; он видел, что искажение Ци привело Лю Цингэ в неконтролируемую ярость при виде человека, которого он и без того ненавидел сильнее всех, хотя Шэнь Цзю действительно пытался просто помочь. Лю Цингэ обладал невероятной силой; особенно в состоянии бешенства, подобном этому; Шэнь Цзю пришлось пустить в ход все свои навыки, чтобы избежать серьёзных повреждений. Лю Цингэ медленно загонял Шэнь Цзю в угол; Ло Бинхэ не сомневался — этот человек твёрдо вознамерился не дать ему сбежать, чтобы убить. Похоже, Шэнь Цзю тоже это почувствовал, он гневно выкрикнул: — Лю Цингэ, ты идиот! Возьми себя в руки! И не стыдно тебе, что допустил искажение Ци? Приди в себя! Попытка Шэнь Цзю воззвать к гордости Лю Цингэ оказалась тщетной. У бессмертного закончились аргументы и он направил Сюя отразить мощный прицельный удар. Разоружённый и недостаточно способный к ближнему бою по сравнению с Лю Цингэ — казалось, это всего лишь вопрос времени, когда горный лорд пика Байчжань исполнит задуманное. Ло Бинхэ, несомненно далёкий от объективности, всерьёз начал обдумывать убийство Лю Цингэ. Даже принимая во внимание искажение Ци, Ло Бинхэ едва ли мог поверить, что в действиях Лю Цингэ не было злого умысла; достаточно вспомнить, как решительно он помешал Шэнь Цзю покинуть пещеру, отрезая пути к спасению. Чэнлуань вышел из-под контроля, дико и беспорядочно летая по пещере, в то время как сам горный лорд обменивался духовными ударами с Шэнь Цзю. Его Учитель изо всех сил пытался отразить нападения сразу с двух фронтов, без малейшей возможности выбраться. Всё произошло в одно мгновение. Чэнлуань устремился прямиком к Шэнь Цзю, бессмертный немедленно бросился на землю и перекатился на бок, больше не заботясь о том, как выглядит со стороны. Он не ожидал, что Лю Цингэ сразу же ринется за ним. В этом оказалась его роковая ошибка. Направление Чэнлуаня некому было изменить; Лю Цингэ даже не успел понять, что произошло, когда его собственный клинок прошёл сквозь тело, ударив со спины. Глаза Шэнь Цзю потрясённо расширились, он не мог поверить в то, что случилось на его глазах. Бессмертный приблизился к рухнувшему телу Лю Цингэ, проверяя пульс. Ло Бинхэ ожидал увидеть на его лице облегчение, но вместо этого оно исказилось болезненной яростью напополам с печалью. — Почему... Проклятый идиот, я не хотел этого! Не хотел... «Я не хотел никого убивать...» Несмотря на пожирающую его ненависть, Шэнь Цзю не собирался никому причинять вреда. Сердце Ло Бинхэ болезненно сжалось; насколько же Учитель, должно быть, презирал его, если решился столкнуть в Бесконечную Бездну. Он невольно задумался, испытывал ли Шэнь Цзю к Лю Цингэ что-то ещё, помимо примитивной ненависти? Юноше не хотелось этого признавать, но он завидовал; погибший бессмертный уже дважды удостоился милости Шэнь Цзю, но всё прозевал и даже после своей смерти умудрился очернить репутацию Шэнь Цзю. Он упал на свой собственный меч, но вся вина легла на плечи Шэнь Цзю. И даже несмотря на то, что горному лорду пика Цяньцао удалось обнаружить следы искажения Ци, подтверждая правдивость слов Шэнь Цзю, с тех самых пор шёпот за его спиной не смолкал ни одного дня. Репутация Шэнь Цзю с самого начала оставляла желать лучшего. Но даже если он изначально знал, что его дурная слава никому и никогда не позволит поверить в его невиновность, лицо Шэнь Цзю превратилось в холодную маску, стоило Юэ Цинъюаню голосом, полным смирения, произнести: — Цинцю действовал так, как того требовали обстоятельства. Это несчастный случай. На лице Шэнь Цзю не дрогнул ни один мускул, однако, сердце его обливалось кровью. «Значит, ты тоже сомневаешься во мне, Юэ Цинъюань... Отлично. Отлично, выходит, нет смысла пытаться.» Шэнь Цзю сдался в своём стремлении стать лучше. Люди делали свои выводы, основываясь на слухах и домыслах, даже не допуская мысли, что Шэнь Цзю способен на добродетельные поступки. Ло Бинхэ смотрел в спину Учителя, прямую и одинокую. Пусть их былые отношения с Юэ Цинъюанем не вернуть, он всё ещё надеялся, что человек, который знал его с юных лет, поверит ему. Ло Бинхэ ненавидел предательство Юэ Ци, он ненавидел, как подкосили Шэнь Цзю сомнения Юэ Цинъюаня. Неосознанно Ло Бинхэ понял, что настал тот самый единственный раз, когда он может поговорить с призраком прошлого, и тот его услышит. Возможно, опыт предыдущих двух раз подсказал ему. — Учитель, я тебе верю. Шэнь Цзю обратил к нему острый взгляд. Его веер прикрывал добрую половину лица, но голос не смог скрыть подозрительности: — Кто ты такой? У меня нет такого ученика. Ло Бинхэ шагнул вперёд, не осмеливаясь протянуть руку, чтобы ненароком не напугать. То, что тот не признал в нём ученика немного ранило, но ничего не поделаешь. Шэнь Цзю не мог знать, как он будет выглядеть в будущем. — Кто я, не имеет значения. Я верю в тебя, Учитель, — прошептал он. Семя доброты Шэнь Цзю, лишённое тепла и влаги, засохло в первой жизни, но дивно расцвело в следующей. Ло Бинхэ тоже был в числе тех, кто не хотел доверять, отказывался поверить в то хорошее, на что оказался способен Шэнь Цзю. Он оказался ничем не лучше остальных, кто отгородился от этого искалеченного человека и перечеркнул все его попытки побороть укоренившиеся привычки. Ученик протянул руку своему Учителю. — Пойдём со мной. Этот ученик обещает никогда не отвергать твою доброту. Шэнь Цзю захлопнул веер и стукнул им по ладони Ло Бинхэ, губы его растянулись в холодной высокомерной улыбке: — Что за чушь ты несёшь? Если ты действительно ученик... Тогда должен знать, что тёмных закоулков сердца Шэнь Цинцю не касался ни единый проблеск света. В этом подонке не осталось ничего нравственного. Он повернулся, чтобы уйти, заставив Ло Бинхэ бессознательно ухватить его за руку. Он так и остался стоять там с чужой рукой, Шэнь Цзю исчез вместе с воспоминанием, которое подошло к концу. Хотя моменты, когда он протягивал кому-то свою руку, считались чрезвычайной редкостью, похоже, судьба играла с Шэнь Цзю злую шутку, иначе как объяснить, что его добрые намерения никогда не достигали цели. К тому времени, когда Ло Бинхэ наконец смог взять Учителя за руку, для Шэнь Цзю оказалось уже слишком поздно. Подавив растущее разочарование, Ло Бинхэ вернул руку на своё место. Чем больше он просматривал чужие воспоминания, тем тревожнее становилось у него на душе. Он должен был облегчить участь этой души, хотя бы на мгновение. Вот только Ло Бинхэ имел шанс вмешаться лишь тогда, когда всё было кончено, и Шэнь Цзю уже нельзя было спасти. И при каждой их встрече в прошлом Шэнь Цзю раз за разом отклонял его попытки помочь. Хотя восстановление искалеченной души Шэнь Цинцю, казалось, шло хорошо, Ло Бинхэ не мог не поддаться сомнениям, а правильно ли он всё делал. Все конечности Учителя теперь оказались на месте, хотя он и выглядел как неопрятная тряпичная кукла, вывешенная во дворе для просушки. Его единственный полуоткрытый глаз оставался безучастным, до сих пор в нём так и не промелькнуло ничего похожего на проблески сознания. Подумать только, когда-то он приходил в восторг, наблюдая за таким Шэнь Цинцю, сломленным и потерпевшим полное поражение. Однако сейчас Ло Бинхэ не испытывал ничего, кроме горьких страданий. — Учитель, осталось всего два... Пожалуйста, потерпи. Остались лишь глаз и язык. Исходя из того, что он успел увидеть, следующий фрагмент души также связан с новым человеком из прошлого Учителя. Он поспешно миновал тьму и клубящиеся тени, оказываясь в тускло освещённой комнате. Израненный юный Шэнь Цзю корчился на полу комнаты, прижимаясь спиной к двери. Ло Бинхэ уже видел это воспоминание; именно тогда Юэ Ци пришёл пообещать Шэнь Цзю, что вернётся за ним. Большинство воспоминаний об этих двоих он просмотрел раньше, впервые проникнув в душу Учителя, следуя совету другого Шэнь Цинцю. Эта жестокая сволочь из семьи Цю выкупила Шэнь Цзю, потому что тот ввязался в драку, помогая Юэ Ци спасти их собрата-раба от молодого господина, хотя изначально и пытался отговорить Юэ Ци от этой затеи. Ло Бинхэ усмехнулся от мысли, что именно Юэ Ци положил начало всем бедствиям, постигшим Шэнь Цзю. Несмотря на то, что Шэнь Цзю снедала обида, и он даже лгал о своём собственном состоянии, чтобы пристыдить Юэ Ци, он всё равно не переставал заботиться о старшем брате. Ло Бинхэ хотелось накрыть Шэнь Цзю глаза ладонью, когда тот попросил хотя бы ещё один раз увидеть Юэ Ци перед тем, как он уйдёт. Он не мог смотреть на беспокойство Шэнь Цзю, особенно теперь, когда знал, что доверие его Учителя будет предано. Шэнь Цзю безропотно сносил все издевательства в семье Цю, потому что верил — Юэ Ци вернётся. Гнев Ло Бинхэ по отношению к Юэ Ци достиг критической отметки, стоило воспоминаниям обернуться той роковой ночью, когда Шэнь Цзю расправился со всеми мужчинами в доме семьи Цю. Замкнутый юноша, наконец-то погасивший в сердце пламя лютой мести, пустыми глазами наблюдал за пылающим особняком. Голос его сердца выплеснул накопившееся разочарование. «Ци-гэ, больше нет смысла ждать... Ты никогда не вернёшься.» Вот только демон знал, что Шэнь Цзю не полностью разочаровался в Юэ Ци. Он попытается убедить себя, что Юэ Ци столкнулся с непредвиденными обстоятельствами, что с его старшим братом случилась беда, и Шэнь Цзю — единственный, кто сможет помочь. Вот почему Ло Бинхэ оказалось так сложно просматривать воспоминания их воссоединения. Его Учителя оставили позади не один раз, а дважды. Какое же отчаянье, должно быть, постигло Шэнь Цзю, вынужденного сравнивать своё собственное жалкое состояние воришки и убийцы и старшего брата, не только пребывающего в добром здравии, но и облачённого в безукоризненные одежды главной школы? Что он почувствовал, вверив свою верность одному единственному человеку, только чтобы оказаться преданным? Неосуществимые мечты оказались бессильны перед лицом разбитых надежд. Горло Ло Бинхэ перехватило от негодования, стоило стать свидетелем того, как его Учитель пострадал от человека, которому доверял в этом мире сильнее всего. Должно быть, Шэнь Цзю ощущал сейчас то же самое, что почувствовал он сам, когда Шэнь Цинцю вновь столкнул его в Бесконечную Бездну. И всё же Ло Бинхэ начинал понимать, что у его Учителя могли быть свои причины для этого. Пусть он ничего не отрицал и не просил прощения, этот человек принял решение вручить ему свою жизнь в качестве оплаты. Юэ Цинъюань мог лишь извиняться и вести себя так, словно чувствовал свою вину; стараясь улучшить долю Шэнь Цзю, он привёл его в школу Цанцюн и с тех пор продолжал смотреть на все проявления его безудержной тирании сквозь пальцы, словно это могло всё исправить. Впервые за все просмотренные эпизоды чужой памяти, его мысли оказались поглощены вторым действующим лицом больше, чем своим Учителем. Его ненависть к Юэ Цинъюаню лишь росла по мере того, как он углублялся в их совместные воспоминания; он уже не скрывал своего неодобрения этим человеком, которого по его мнению следовало не уважать, а поднять на смех. — Ты можешь сколько угодно делать вид, будто тебе жаль, но лишь отвратительнее выглядишь со стороны. Думаешь, сможешь заслужить покаяние, если позволишь Учителю стать маленьким монстром? Ты стоял в стороне и позволил ему уничтожать всех на своём пути, лишь для того, чтобы тебе самому стало легче — не ему. Он всё ещё пытался доверять тебе, но ты предавал его снова и снова, Юэ Цинъюань. Мой Учитель уничтожил себя, вручив тебе свою верность. Увидев бо́льшую часть воспоминаний Шэнь Цзю, Ло Бинхэ начал понимать, что им движет. Хотя Шэнь Цинцю в своей второй жизни вновь причинил ему боль, сбросив в Бесконечную Бездну, Ло Бинхэ не утратил желания выслушать и, возможно, отступиться от своей ненависти, если бы только Учитель сказал ему правду. В этом они с Шэнь Цзю, вероятно, оказались похожи. Шэнь Цзю мог оставить все обиды позади, если бы Юэ Цинъюань честно признался, почему не смог вернуться за ним. Шэнь Цинцю знал, что творил непростительные вещи, а Юэ Цинъюань всё продолжал извиняться. Какой прок от его вины, если она никогда не принесёт Шэнь Цзю спокойствия? Раз за разом Учитель слышал, что его старший брат сожалеет, но какова причина этих сожалений, ему не узнать никогда. Его вина никогда не станет равной страданиям, которые довелось пережить Шэнь Цзю, когда тот продолжал верить в своего Ци-гэ, несмотря ни на что. Даже в тех воспоминаниях о Юэ Цинъюане, когда он почти испытал искажение Ци, его сломленный Учитель всё ещё пытался держать себя в руках. Эпизод с гибелью Лю Цингэ стал для Шэнь Цзю показательным. Он больше не мог доверять Юэ Цинъюаню, но где-то в глубине души надеялся, что Юэ Цинъюань — один из всех — поверит ему. Возможно, тогда круг замкнётся, и он сможет обрести покой. Вот только цепи невыразимой вины и нарушенных обещаний слишком тесно связали этих двоих. Юэ Цинъюань открыто потворствовал ядовитым привычкам Шэнь Цзю, от чего Ло Бинхэ мог испытывать лишь презрение к Главе школы. Почему покаяние этого человека должно быть оплачено страданиями других? Шэнь Цзю научился пользоваться чувством вины Юэ Цинъюаня в своих целях, вот только падение Шэнь Цзю по наклонной на пути становления ненавистной мразью мог остановить единственный человек, который знал и обладал подобной силой. Ло Бинхэ вспомнил, как заманил в ловушку и убил этого человека в прошлой жизни. Теперь, когда он знал, каким бременем оказался Юэ Цинъюань для его Учителя, он думал, что это была одна из лучших смертей, которую он организовал. Ло Бинхэ с немым удивлением наблюдал, как декорации вновь сменились на сырые и холодные стены Водной тюрьмы. Этот временной отрезок показывал воспоминания, когда он уже схватил Шэнь Цзю и, похоже, Юэ Цинъюань приехал навестить пленённого бессмертного. Хотя Шэнь Цзю находился в плену, его тело ещё не носило следов увечий. Выражение лица демонического лорда помрачнело, стоило услышать, как Шэнь Цзю, не стесняясь в выражениях, бранил его, назвал маленьким ублюдком и точно предсказал, что Ло Бинхэ не остановится на том, чтобы просто уничтожить Шэнь Цзю. Но его эмоции вновь пришли в смятение, когда Учитель обронил, что считает своей единственной ошибкой то, что не убил своего ученика много лет назад. Ло Бинхэ прожил всю жизнь, уверенный, будто Шэнь Цзю намеревался уничтожить его, толкнув в Бесконечную Бездну. И всё же последние слова Учителя звучали так, словно он не хотел никого убивать. Вспомнив, как сильно горевал его Учитель после гибели Лю Цингэ, он невольно поддался зыбким надеждам — а вдруг Шэнь Цзю не собирался его убивать тогда, на краю Бездны? Стоило Юэ Цинъюаню упомянуть о смерти Лю Цингэ, которую Ло Бинхэ в то время использовал как предлог для заключения Учителя под стражу, выражение лица Шэнь Цзю на долю мгновения превратилось в застывшую маску. Ло Бинхэ знал: в этот миг Учитель вспомнил, что Юэ Цинъюань не поверил ему. Вспомнив давно минувшую гибель Лю Цингэ, глава школы в очередной раз усомнился в искренности Шэнь Цзю, тем самым навсегда оттолкнув его от себя. Напоследок Юэ Цинъюань задал ещё один вопрос. На этот раз он хотел знать, задумывался ли когда-нибудь Шэнь Цзю, как всё могло обернуться, если бы он относился к Ло Бинхэ лучше. Его Учитель мог лишь рассмеяться в ответ. В пылу горячих криков о бесполезности вздорных размышлений, потому что никому не дано изменить прошлое, он с горечью признал — во всём, что происходит с ним сейчас, виноват лишь он. Сердце Ло Бинхэ похолодело, когда на память пришли слова Шэнь Цинцю из другого мира о том, что Шэнь Цзю всегда осознавал последствия своих действий и молча принимал своё наказание. Вот только, вопреки надеждам бессмертного, Ло Бинхэ не подарил ему скорую смерть. Долгожданное избавление обернулось годами и десятилетиями мучительных пыток. Юноша как раз собирался предаться очередному сеансу самобичевания, вспомнив, в какое чудовище превратился, когда услышал мысли Шэнь Цзю к уходящему Юэ Цинъюаню, и потрясённо замер. «Если ты можешь спастись... беги. Беги так далеко, как только можешь, глава школы Юэ. И никогда больше не вспоминай о Шэнь Цинцю...» Пусть слова из его уст отталкивали Юэ Цинъюаня, сердце всё ещё беспокоилось о нём. Он, словно гончая, взявшая след крови, чувствовал исходящую от Ло Бинхэ опасность. Но гораздо больше Ло Бинхэ поразило искреннее желание Шэнь Цзю обеспечить безопасность Юэ Цинъюаня. После всего, что было сказано и сделано, после того, как Юэ Цинъюань столько раз предал его доверие и предпочёл оставаться сторонним наблюдателем, пока его младший брат разрушал и уничтожал самого себя, Шэнь Цзю всё ещё нашёл в себе силы простить его. Будь это прежний Ло Бинхэ, он заставил бы Юэ Цинъюаня страдать от боли, в десятки раз страшнее той, которой он когда-то подверг Шэнь Цинцю. И всё же Шэнь Цзю оказался готов простить его, и даже то, что он сделал в отместку Юэ Цинъюаню меркло по сравнению с невысказанным предательством. Ло Бинхэ ощутил, как сердце сжала стальная ладонь чёрной зависти. Он не мог отделаться от мысли, что Юэ Цинъюань несправедливо заслужил прощение Шэнь Цзю. Юэ Цинъюань не заслуживал искренности и привязанности Шэнь Цзю; всё, что он мог — это попытаться выяснить правду, когда оказалось уже слишком поздно. «Трус», — в сердцах плюнул Ло Бинхэ. Следующая сцена, последнее воспоминание о Юэ Цинъюане, оказалась именно тем эпизодом, от которого Ло Бинхэ нестерпимо хотелось отвести взгляд. Он видел тень себя, беззаботно переступающего порог тюрьмы. К этому моменту Шэнь Цзю уже лишился глаза и обеих ног. Пару конечностей Ло Бинхэ использовал, чтобы заманить Юэ Цинъюаня в ловушку и расправиться с ним. Всё это время Шэнь Цзю казался безучастным, но сердце, как всегда, говорило за него; чужие мысли отдались в груди Ло Бинхэ тупой болью, когда стало очевидно — Шэнь Цзю по-прежнему беспокоился о Юэ Цинъюане. «На его месте... на его месте должен быть этот маленький зверёныш. Юэ Цинъюань, я ведь заставил тебя уйти в прошлый раз. Ты никогда не возвращался. Почему сейчас? Почему ты решил вернуться именно сейчас?..» Шэнь Цзю издал полубезумный смешок, сердце Ло Бинхэ тревожно сжалось — он всё ещё отчётливо помнил, что произошло после этого. — Ло Бинхэ, ты — ублюдок, тебе это известно? В тот момент мысли Ло Бинхэ занимало лишь уничтожение четырёх главных школ. Он не знал, какие отношения связывали Шэнь Цзю и Юэ Цинъюаня. Однако на уровне инстинктов ощутил, что пытки не приносят результата, словно разум Шэнь Цзю занимал кто-то другой. Теперь он знал, что мысленно Шэнь Цзю тогда находился вместе с Юэ Цинъюанем. Ло Бинхэ смотрел, как его двойник держит только что оторванную руку, борясь с желанием отвести взгляд; много воды утекло с тех пор, как мучения Шэнь Цзю доставляли ему удовольствие. Его призрак из воспоминаний отбросил в сторону расколотый Сюаньсу, и вниманием Шэнь Цзю полностью завладели осколки клинка. «Ци-гэ... Этого не должно было случиться. Ты не должен был умирать так...» Да, когда-то ему удалось подавить неповиновение Шэнь Цзю, и всё же Ло Бинхэ не чувствовал радости. Вместо этого ему хотелось выть от горя, обнаружив, что до самого конца в сердце Шэнь Цзю оставался только Юэ Цинъюань; гордость Ло Бинхэ оказалась втоптана в пыль. Его болезненная одержимость Шэнь Цзю сейчас напоминала раненое животное, хотя та и оставалась послушной хозяину долгое время. В своей второй жизни он даже великодушно позволил Юэ Ци последовать за Шэнь Цзю в школу Цанцюн, потому что верил — никто лучше него не присмотрит за Учителем. Знай он тогда, что Юэ Цинъюань значит для бессмертного намного больше, Ло Бинхэ никогда не допустил бы подобного. Сейчас он сильно сомневался, что когда-нибудь сможет взглянуть на Юэ Ци, не впадая в ревнивый гнев. Прямо сейчас ему следовало заговорить с Шэнь Цзю, чтобы закончить этот виток воспоминаний, но голос внезапно пропал. Двойник Ло Бинхэ давно покинул тюрьму, бросив Шэнь Цзю напоследок, что тому предстоит вытерпеть ещё множество страданий за всех обиженных им людей. Вот только гибель Лю Цингэ оказалась случайностью, к смерти Юэ Цинъюаня привели козни самого Ло Бинхэ; он не имел права судить Шэнь Цзю, когда своими собственными руками превратил Три Царства в кровавые руины. За одну жизнь, погубленную Шэнь Цзю, Ло Бинхэ убивал тысячами. Его Учитель оказался прав; Ло Бинхэ — настоящий зверь, не способный направить свои зверства лишь на тех, кто причинил ему боль. Юэ Цинъюань, уважаемый глава школы, нанёс обиду Шэнь Цзю, и всё же Ло Бинхэ использовал Шэнь Цзю как приманку в западне, чтобы уничтожить Юэ Цинъюаня, да ещё и обвинил его сволочную натуру в том, что он тащит всех за собой к погибели. Никто не заставлял его опускаться до подобной низости, вот только собственная тьма Ло Бинхэ уже не поддавалась спасению. Он превратился в того, каким когда-то считал Шэнь Цзю, и его Учитель понимал это. Шэнь Цзю не видел никакого смысла сожалеть, он выбрал участь сопровождать Ло Бинхэ в качестве жертвенного агнца в его падении на стезе деспотического правления. Не только Шэнь Цзю, Ло Бинхэ тоже оказалось не под силу остановить этот бесконечный цикл насилия и подлости. И всё же он не мог перестать пытаться достучаться до Шэнь Цзю. Особенно сейчас, когда он так близок к тому, чтобы восстановить душу Шэнь Цзю. Юноша выступил вперёд, привлекая внимание сломленного бессмертного. Шэнь Цзю хранил молчание, но заметил чужое присутствие. Ло Бинхэ не знал, чем можно утешить в такой ситуации. Его сообразительность и красноречие оказались полностью бесполезны перед этим человеком. — Учитель... простите, — слова извинения сорвались с уст раньше, чем он смог обдумать их. Единственный глаз Шэнь Цзю ярко сверкнул. — Простить?.. Ха, что животное вроде тебя может знать о прощении? — Простите, этот ученик всё исправит, я обещаю... — Исправишь? Что ты можешь исправить? Мои ошибки? Мою жизнь?! Хватит извиняться, словно Юэ Цинъюань, хотя на самом деле не можешь сделать ровным счётом ничего! Это было возможно, Ло Бинхэ однажды совершил подобное, но прежде чем он смог убедить Шэнь Цзю, бессмертный сорвался на крик. — Я плачу за собственные ошибки! Потому что хочу! Но ты! Ты, ублюдок, не мог остановиться на одном человеке!! Прекрасно, что учитель, что ученик, одного поля ягоды! Что ты можешь обещать?! Я не желаю больше слушать никаких обещаний, я не хочу больше говорить с тобой! Единственной рукой Шэнь Цзю вырвал собственный язык и бросил его в грудь Ло Бинхэ. Стоило повелителю демонов поймать тёплую, влажную плоть, яростный облик Учителя рассеялся, словно туман. Руки юноши дрожали, пока он бережно держал язык Шэнь Цзю. Несмотря на весь источаемый яд и шипы, которые он извергал в сторону Юэ Цинъюаня, Шэнь Цзю стремился удержать его подле себя. Оставив позади ненависть и разочарование, невыполненные обещания и извинения, Шэнь Цзю решил попытаться спасти Юэ Цинъюаня. И Ло Бинхэ убил единственного, о ком его Учитель по-настоящему заботился, используя чужую смерть, чтобы наказать Шэнь Цзю. Усилием воли он унял дрожь в пальцах, осторожно приоткрыв рот Шэнь Цинцю и возвращая язык на место. Ещё несколько цепей, сковывающих таинственную дверь, растаяли в воздухе. Внезапно Ло Бинхэ ощутил, что ему страшно узнать, что же кроется за ней. Если окажется, что так тщательно взлелеянная и спрятанная надежда связана с Юэ Цинъюанем, он не знал, сможет ли это вынести. Шэнь Цзю никогда не переставал заботиться о Юэ Ци, да и в этой жизни между ними сложились близкие отношения. Он причинил Шэнь Цинцю гораздо более мучительную боль, чем когда-либо мог причинить Юэ Цинъюань. Вот только Юэ Цинъюань оказался прощён, а как насчёт его самого? — Не стой столбом. Ступай. Осталось лишь глазное яблоко, — голос Мэнмо вывел юношу из оцепенения. Ло Бинхэ повернулся к Старейшине, растерянно и чуть беззащитно глядя на старого демона, словно враз вернулся в юные годы, когда только начал обучаться под его руководством. — Старейшина... Ты видел эти воспоминания, — на грани слышимости спросил он. Демон Снов ответил не сразу. После чего тихо кивнул. Когда Ло Бинхэ выстроил воспоминания Шэнь Цинцю, старый демон, являясь тем, кто научил его мастерству сновидений, с лёгкостью смог получить к ним доступ. Сначала увиденное изрядно смутило его, в особенности в сравнении с текущими событиями. Опытному демону потребовалось совсем немного времени, чтобы подобрать ключ к этой тайне. Во время отсутствия Ло Бинхэ, он смог взглянуть на воспоминания, заточённые в Синьмо. Старейшина всегда полагал, что клинок столь податлив в подчинении, признав полудемона своим хозяином. Вот только Демон Снов увидел не только чужие, но и свои потерянные воспоминания. Он устроил подбородок на раскрытой ладони, задумчиво наблюдая за владыкой демонов. — Может тебе и удалось объединить Три Царства, но этот старик должен сказать, что ты, должно быть, обезумел, пытаясь переписать историю при помощи Синьмо. — Я не жалею... Демон Снов давно попал в зависимость от Ло Бинхэ, ему нужна была эта сила, чтобы выжить; это был всего лишь вопрос времени, когда он задумается над тем, что увидел, и вернётся к своим собственным воспоминаниям о первой жизни. — Ты думаешь, Учитель простит меня?.. — Нет смысла возлагать слишком большие надежды, вот что я скажу. Но в конечном итоге принимать решение предстоит этому человеку, и, чтобы услышать ответ, тебе придётся сначала вернуть его. Слова Старейшины имели смысл. Ло Бинхэ волновался, но беспокойство ничего не изменит. Даже если Шэнь Цинцю ненавидел его после всего, что он натворил, ему просто нужно приложить больше усилий, чтобы убедить своего Учителя, что он может измениться; он изменился, чтобы дать Шэнь Цинцю всё, что тот пожелает. С вновь обретённой решимостью повелитель демонов направился к завершающему фрагменту воспоминаний.