Как воспитать своего Шэнь Цинцю

«Я хочу быть любимым; сейчас я хочу разделить эти чувства с тобой». © Infinite Embrace

Первым, что он увидел, оказался юный Ло Бинхэ, преклонивший колени перед Шэнь Цзю. Печальные, горькие воспоминания. Последний фрагмент памяти Шэнь Цзю оказался о нём. Ло Бинхэ внутренне приготовился к этому; он собирался вновь пережить всю ту боль, которую ему причинили. Но кроме этого его снедало любопытство — что же заставило Шэнь Цзю так сильно возненавидеть его с первого взгляда? По крайней мере, Ло Бинхэ чувствовал, что, получив ответ на свой вопрос, сможет наконец понять Шэнь Цзю. Его юная версия как раз только что ответила на вопрос, заданный Учителем. Ло Бинхэ влачил жалкое существование после смерти своей приёмной матери; он проделал весь путь до школы Цанцюн в надежде начать новую жизнь. Впервые увидев воспоминания Шэнь Цзю, он узнал, что Учитель выделил его из толпы, услышав бесцеремонный комментарий Лю Цингэ. Ло Бинхэ оказался не готов так скоро услышать истинные мысли Шэнь Цзю. «Талант, подходящий для совершенствования возраст... и мать, которая любит его. Чем этот оборванец заслужил всё это..?» Зависть Шэнь Цзю обжигала, как брызги кислоты. Неопрятный ребёнок, вряд ли более высокого положения, чем Шэнь Цзю в его возрасте — любой бы обвинил Шэнь Цзю в безнравственности за то, что обратил свою зависть против ребёнка, которому чуть больше повезло. Но, пройдя все ступени чужих воспоминаний, Ло Бинхэ оказался не чужд сломленных желаний Шэнь Цзю. Талант этого человека оказался растрачен впустую, он упускал возможности раз за разом в ожидании предательства, и на протяжении всего уединённого пути, с детства и до самой смерти, так и не встретил любви. Лишь боль, разбитые надежды и ушедшие обещания. У Шэнь Цзю был шанс выбраться, но он отказался от этой возможности в тот самый миг, когда оказался в руках семьи Цю и пообещал дождаться Юэ Ци. На чей-то взгляд причина, возможно, незначительная, но именно столь обыденный выбор в судьбе становится самым жестоким и трудным для принятия. Пройдя по стопам Шэнь Цзю сквозь его трагическое прошлое и вновь столкнувшись с мучениями, уготованными ему Учителем, Ло Бинхэ почувствовал лишь одиночество. Его гнев потух давным-давно. Если бы только он мог раньше узнать об отчаянии Шэнь Цзю, если бы только Шэнь Цзю знал, что он тоже одинок; Ло Бинхэ не сомневался, что мог бы положить весь мир к ногам своего Учителя. Хотя, наверное, было уже слишком поздно; Шэнь Цзю давно пересёк точку невозврата. Ло Бинхэ с тоской наблюдал за тем, как мелькают кадры его обездоленного детства, но страдания, которые он испытал тогда, оказались ничем по сравнению с мучениями человека, которого он любил. Ему так часто хотелось поймать руки Шэнь Цзю, заверить его в том, что он может доверять юному Ло Бинхэ, что он никогда не предаст его. Он хотел, чтобы Шэнь Цзю перестал причинять себе боль и загонять в угол. Но каждый раз, когда Ло Бинхэ пытался, его пальцы хватали только бесплотный воздух. Ничего удивительного, что ребёнок в воспоминаниях Шэнь Цзю всё сильнее ненавидел учителя, растоптавшего его невинные надежды на добросердечного наставника и мирную школу, в которой он мог бы обрести дом. Ло Бинхэ оказался не первым талантливым ребёнком, которого Шэнь Цзю превратил в подавленного, незаметного и безразличного ко всему ученика. Угнетающая аура горного лорда оказалась настолько властной, что далеко немногим удалось избежать столь разрушающего влияния. Лишь те, кто оказался полностью предан делу Шэнь Цзю, как Мин Фань, да ученицы смогли избежать жестокого обращения. Что же касается того, почему девушки избежали подобной участи, Ло Бинхэ больше не было нужды сомневаться в истинных намерениях Шэнь Цзю. Пейзаж вновь сменился, и Ло Бинхэ оказался рядом с Шэнь Цзю, наблюдающим за юным Ло Бинхэ и Нин Инъин. На лице его Учителя залегла мрачная тень. Молодые люди в этих воспоминаниях выглядели довольно интимно. Ло Бинхэ вспомнил, что он тогда как раз только прошёл испытание Демона Снов и сблизился со своей шицзе. Нин Инъин всегда относилась к нему с добротой, его тянуло к её теплу. Ло Бинхэ сдержал вздох. В своей второй жизни он прошёл это испытание вместе с Шэнь Цзю, и бессмертный оказался не менее достойным партнёром, которому можно без страха доверить спину. Но всё это он разрушил своими руками. «Ин-эр в последнее время так сблизилась с этим маленьким ублюдком... И почему его совершенствование неумолимо улучшается? Оно уже должно было обернуться безумием! Почему он не сдаётся?!» Его маленькая любимица ускользала; конечно же, Шэнь Цзю пришёл в бешенство от того, что она раз за разом выбирает этого незнакомца вместо того, чтобы прислушаться к советам своего Учителя. Услышав высказывание Шэнь Цзю о его успехах, Ло Бинхэ довольно равнодушно вспомнил, как ему преднамеренно вручили неправильное руководство по совершенствованию. Именно после встречи с Демоном Снов он, наконец, получил возможность совершенствоваться должным образом. К тому времени в сердце молодого Ло Бинхэ не осталось ничего, кроме ненависти к Шэнь Цзю. Сейчас, когда вся ненависть испарилась, осталась лишь горькая печаль. Повелитель демонов попытался накрыть ладонью руку Шэнь Цзю, что расслабленно покоилась на подоконнике, но пальцы вновь прошли насквозь. Это не помешало Ло Бинхэ искренне заверить Учителя: — Учитель, не нужно меня ненавидеть... Пожалуйста, не надо... Я могу быть так добр к тебе. Ответом ему послужила тишина. С несокрушимой стеной ненависти между ними, разве кто-то из них мог заметить чужую боль? Юный Ло Бинхэ, как губка, впитал в себя озлобленность и губительный яд Шэнь Цзю, привыкнув к жестоким мыслям по отношению к своему наставнику. Ло Бинхэ встал рядом с Учителем, наблюдая, как лицо Шэнь Цзю приобретает всё более мстительное и безжалостное выражение, пока тот смотрел на мальчика, который рос как на дрожжах, несмотря на все мучения, которые выпали на его долю. Что бы он ни делал, Ло Бинхэ находил способ избегать ловушек, или же Нин Инъин помогала ему их обойти. Он уже обрёл наставника в лице Старейшины Мэнмо, больше не имело значения, что Шэнь Цзю так и не удосужился стать ему хорошим учителем. Юный Ло Бинхэ оказался достаточно осторожным, чтобы спрятать свои когти до поры до времени, стараясь лишь соответствовать общим требованиям, не более. Именно это побудило Шэнь Цзю выбрать его для участия в собрании Союза бессмертных. Всё это время сердце Шэнь Цзю хранило молчание, не торопясь раскрывать истинных мыслей своего хозяина незнакомцу, вмешавшемуся в чужие воспоминания. Уже имея представления о филигранной жестокости Шэнь Цзю, Ло Бинхэ понял его намерения. Его Учитель надеялся, что на испытаниях его собьют с ног не раз и не два, а, возможно, даже нанесут травму или увечье. Событие, которое юный Ло Бинхэ рассматривал как возможность заявить о себе, для повзрослевшего Бинхэ стало одним из самых горьких воспоминаний. Именно этот переломный момент толкнул его за край. — Ты так сильно ненавидел Лю Цингэ, но всё же пытался спасти его... Учитель, неужели ты настолько меня ненавидишь, что готов погубить? В сердце будто вогнали холодный клинок. Он мог понять зависть Шэнь Цинцю. Но если говорить о зависти, разве не ставило это их с Лю Цингэ на одну ступень? Почему же Лю Цингэ заслужил его милость, а Ло Бинхэ, его ученик, нет? Как бы не хотелось ему припереть Шэнь Цинцю к стенке и убедить, что лучше вознаградить своей благодатью этого ученика, а вовсе не призрак шиди, в этом времени он оказался бессилен. Страдания его, казалось, только множились, стоило им прибыть в ущелье Цзюэди. Неужели настало время, когда он должен наконец услышать, как сердце его Учителя объявит о своей ненависти и презрении к Ло Бинхэ на краю пропасти Бесконечной Бездны? Бесчисленные грехи и обиды, через которые он заставил пройти Учителя в своём непреклонном стремлении к мести, зашли слишком далеко; Ло Бинхэ оказался невероятно уязвим к жгучему презрению в глазах своего самого дорогого человека. Он действительно боялся узнать истинные мысли Шэнь Цзю, которые привели к тому, что он столкнул Ло Бинхэ в Бесконечную Бездну. Как бы ни хотелось Ло Бинхэ отвернуться и не смотреть, он мог лишь последовать за Шэнь Цзю туда, где его юный двойник из последних сил сражался с демоническим существом. Учитель, осознавший, что в венах Ло Бинхэ течёт кровь демона, тихо наблюдал издали. Будто шёпотом сердце Шэнь Цзю озвучило его предположения. «Так значит его талант берёт начало из родословной? Ахах...Не только дар и семья... Даже его наследие впечатляет. Так... Так ярко, что слепит». Слова сочились ядовитым сарказмом и горечью. Отрешённая тьма омрачила взгляд Шэнь Цзю. Слова Ло Бинхэ застряли в горле, и виной тому стали не только истинные чувства Учителя. Воспоминания Шэнь Цзю приоткрыли завесу над тем, что нельзя увидеть невооружённым глазом. Там, где стоял измученный Ло Бинхэ, образ более хрупкого, более короткого тела, казалось, перекрывал фигуру молодого человека. Бессмертный шагал легко и беззвучно. Юного Ло Бинхэ должно было это насторожить, но он только что завершил сражение, которое заставило его демонические способности пробудиться, оставшейся энергии юноше хватало лишь на то, чтобы удержаться на ногах. По мере приближения Шэнь Цзю воздух вокруг него становился всё холоднее и безмолвнее. Наблюдая за вкрадчивым приближением Учителя, Ло Бинхэ не мог оторвать взгляд от раскрывающейся перед ним картины. Он всё ещё оказался не готов услышать из уст своего Учителя об испытываемой к нему ненависти, однако Ло Бинхэ понимал — прошлое неизбежно и неизменно. С другой стороны, если бы не вражда между ними, Ло Бинхэ не оказался бы в Бесконечной Бездне и не нашёл Синьмо. Клинок сломал печать его демонической крови, и лишь тогда Ло Бинхэ обрёл силу, способную подчинить всё на своём пути. Ло Бинхэ ощутил непреодолимый холод, наполнивший грудь, когда увидел, как рука Шэнь Цзю, наконец, потянулась, чтобы столкнуть юного Бинхэ в пучину Бездны. Но когда молодой человек повернулся, чтобы взглянуть на злодея, Ло Бинхэ оцепенел. Накладываясь на его собственное лицо, призрачная эфемерная фигура также обладала собственными чертами. Это оказался юный и колючий Шэнь Цзю. Как только тело сорвалось с края, исчезнув в багряной пропасти, Шэнь Цзю опустился на колени. — Почему... Почему я никак не могу перестать видеть тебя, почему?! Как я мог быть так глуп... Исчезни, провались пропадом! Почему это наваждение не исчезает!! Я никогда... Никогда не стану как... Во взгляде, устремлённом в пропасть, читалась затаённая зависть. Но и не только — отпечаток страстного желания там соседствовал с полной капитуляцией. Шэнь Цзю тяжело вздохнул, издавая тихий мрачный смешок: — Наконец всё ушло. Мои сожаления наконец похоронены... Ло Бинхэ, переход на другую сторону — долгий путь. У тебя иная дорога. Если тебе повезёт, возьми это, мать твою, и оставь меня в покое. Забирай это с собой и уходи. «Желать давно потерянное... Самый настоящий дурак. Кто я такой, чтобы смеяться над чужой глупостью?» Ло Бинхэ, стоящий рядом, расслышал каждое слово, произнесённое Шэнь Цзю. Лицо его превратилось в застывшую маску, гнев Шэнь Цзю на самого себя открыл взору демонического лорда полную картину. Подобная призраку фигура, которая следовала за молодым Ло Бинхэ, словно тень, явила правду. Будто одержимый, Ло Бинхэ попытался схватить запястье Шэнь Цзю, но пальцы вновь поймали лишь пустоту. В груди вспыхнуло острое разочарование, грозясь хлынуть на сердце коварной волной. До чего же невыносимое ощущение — желание обнять родную душу, которая находилась так близко, но всё же оставалась недосягаемой. — Ты не испытывал ненависти ко мне, Учитель. Ты не собирался меня убивать, верно? Всё это время... Ты видел себя. То, что ты ненавидел больше всего... Тот, кого ты хотел уничтожить... Призрака, которого видел во мне..! Ло Бинхэ бормотал, словно безумец, но слова его падали, словно опавшие пожелтевшие листья, уносимые порывами ветра. Зависть Шэнь Цзю оказалась гораздо глубже той, которую он испытывал к Лю Цингэ, и теперь повелитель демонов наконец понял почему. Бессмертный всегда видел в Ло Бинхэ то, чего не мог достичь сам. Но по мере того, как ученик взрослел, возможности, которыми обладал Ло Бинхэ, чудесно расцвели даже под гнётом давления Шэнь Цзю. Для Шэнь Цзю это стало настоящей пыткой — видеть возможный путь собственного будущего. Наблюдать за ростом Ло Бинхэ оказалось равносильно тому, чтобы увидеть, каким мог стать он. Этот человек переступил черту, откуда не было возврата. Его собственный ученик неуклонно напоминал Шэнь Цзю о юношеском стремлении, пылком желании, которое сумело лишь похоронить бессмертного под огромным пластом боли и сожалений. Вот почему Шэнь Цзю чувствовал удовлетворение, сжигая чужой талант и желание развиваться своих наиболее одарённых учеников; он успешно уничтожал призрак своих разрушенных мечтаний. Только Ло Бинхэ оказался другим, вызывая удушливый гнев и причиняя Шэнь Цзю невыразимые страдания. Несмотря на все полученные оскорбления, талант Ло Бинхэ не дрогнул. Пусть Шэнь Цзю вновь и вновь лишал его возможностей, те нашли способ принести свои плоды в обход желаний его Учителя. Призрак кошмаров Шэнь Цзю, его нескончаемое сожаление, преследующее его на протяжении всей жизни, росли вместе с Ло Бинхэ. Кого не сведёт с ума необходимость каждый день видеть перед собой то, чего хотел достичь сам, понимая, что шанс давно упущен? Как старый глава дворца, который так и не смог заполучить Су Сиянь, как Ло Бинхэ, которого пугала даже простая мысль о том, что доведётся увидеть, как Шэнь Цинцю выберет Юэ Цинъюаня, так и Шэнь Цзю не мог смотреть, как Ло Бинхэ становится тем, кем он уже никогда не будет. Видениям возможного будущего, которому не дано сбыться, так и суждено преследовать его. И больше всего Шэнь Цзю ненавидел в себе эту тщетную надежду и то, что оказался настолько глуп, что не мог просто сдаться; бессмертный ненавидел человека, которым стал. Жизнь Шэнь Цзю уже протекала в агонии, поскольку самым большим напоминанием крушения его надежд стало его безотрадное «Я»; Ло Бинхэ оказался соломинкой, сломившей спину верблюду. С появлением Ло Бинхэ зависть и обиды вернулись. Однако вовсе не Ло Бинхэ стал объектом этой ненависти; лишь мёртвые мечты, которые Шэнь Цзю всегда видел в Ло Бинхэ. На самом деле он всегда ненавидел самого себя за то, что не мог сдаться, видя талант в других. Для него свет, которым сиял Ло Бинхэ, оказался ослепительным. Он толкнул своего ученика в беспощадную пасть Бесконечной Бездны, чтобы заглушить это сияние, убрать с глаз долой раз и навсегда. Как бы жестоко это ни звучало, его мало волновали жизнь или смерть Ло Бинхэ. Он всего лишь стремился задушить призрака, которого видел в тени своего ученика. И всё же, последние слова Шэнь Цзю противоречили его мыслям о выживании Ло Бинхэ. Если сможет, ему лучше принять своё демоническое наследие. До тех пор, пока он не мозолил глаза Шэнь Цзю, бессмертного не волновала чужая судьба. И самым искажённым способом Ло Бинхэ неосознанно исполнил эти мысли, вернувшись ради мести человеку, который пытался его убить. Учителя не заботила его жизнь, но всё же, нельзя сказать, что Шэнь Цзю искренне желал ему смерти. За свою озлобленность и равнодушие он заслужил репутацию мерзавца, его намерение причинить вред Ло Бинхэ обернулось проступком, заслуживающим возмездия. Но за всем этим скрывалась его застарелая ненависть к самому себе и его испорченность, стремящаяся уничтожить все следы неискоренимой тоски. Своим разрушительным поведением Шэнь Цзю подражал собственным мучителям, потому что знал — в том, чтобы сломать чью-то жизнь, эти способы оказались незаменимы. — Учитель! Учитель, ты мог использовать меня! Этот ученик подарил бы тебе всё — славу или состояние, всё, что мог получить! Это всё была не... Ненависть, которую ты испытывал, была не ко мне... Это не... Глаза Ло Бинхэ нестерпимо жгло, зрение затуманилось. И всё же слёзы, которые он пытался сдержать, не упали; возрастающая тревога в ожидании воспоминаний не давала им пролиться. Шэнь Цзю никогда не будет доволен, даже если бросить целый мир к его ногам. Этот человек всегда отличался настойчивостью и решимостью двигаться вперёд; он никогда не опустится до того, чтобы принять подачку Ло Бинхэ. Осознание того, к кому на самом деле испытывал ненависть его Учитель, не принесло облегчения, как долгожданный живительный ливень после засухи; Ло Бинхэ оказался в тупике. Он не знал, как спасти кого-то от самого себя. Он погнался за стремительно удаляющимся силуэтом, исчезающим в кромешной темноте, вновь оказавшись в сырых коридорах Водной тюрьмы. Это случилось много десятилетий назад, однако Ло Бинхэ всё ещё хорошо помнил эту сцену. В конце концов, в прошлой жизни его увлечением стало причинять боль Шэнь Цзю. Каждое воспоминание о его муках и страданиях, хриплых криках Учителя и пронзительных воплях — всё это было словно изысканное угощение для изголодавшегося Ло Бинхэ. Сейчас же эти воспоминания напоминали оживший кошмар. Ло Бинхэ попытался сбежать и притвориться, что его не существует; не в этой жизни. Но его личный кошмар не отставал и вновь настиг его в образе Шэнь Цзю. Ло Бинхэ оцепенело наблюдал за тем, как другая его версия отрывает ноги Шэнь Цзю, с удовлетворением улыбаясь брызгам крови, упавшим на землю. Демон в воспоминаниях присыпал чем-то рану, чтобы остановить кровотечение, но не агонию. В его планы не входило, чтобы мерзавец Учитель умер так быстро, когда впереди оставалось много нетронутых конечностей и органов. И хотя рот Шэнь Цзю извергал проклятия, сердце продолжало хранить молчание. Ло Бинхэ предпочёл бы услышать, как Шэнь Цзю осуждает его глубоко в душе. Однако стоило ему добраться до воспоминаний, где он отрывает руку Шэнь Цзю, ту самую, которую он вернул после эпизода, связанного с Юэ Цинъюанем, мысли Шэнь Цзю потрясли Ло Бинхэ. Его Учителя, всегда мятежного и резкого на язык, в глубине души волновали совсем другие вопросы. Насмешки над Ло Бинхэ и его смешанной кровью свободно срывались с уст Шэнь Цзю, он обзывал его зверем и ублюдком, но в глубине своего сердца бессмертный оставался намного спокойнее, чем казался снаружи. «О чём сожалеть?.. Он стал таким как я. Этот Ло Бинхэ — результат моих собственных действий. Я сам создал монстра по своему образу и подобию. Сейчас я просто пожинаю результаты своих трудов, не более. Но... Ахах, его блеск наконец достаточно потускнел, чтобы я мог взглянуть на него». Ло Бинхэ не ожидал услышать подобные мысли. Он всегда считал Шэнь Цзю ублюдком, далёким от раскаяния, особенно после жестоких слов, будто ученику стоит рассыпаться в благодарностях Шэнь Цзю за то, что привёл его туда, где оказался. Повелитель демонов принял брошенную фразу за сарказм, причём довольно дурного вкуса, но сейчас, взглянув со стороны, Ло Бинхэ наконец понял, что имел в виду Шэнь Цзю. Он превратился в тирана, даже вступил в сговор с человеком, когда-то возжелавшим его родную мать, чтобы разрушить все основные школы совершенствования. Он превратился в гораздо более устрашающее чудовище, чем когда-либо был Шэнь Цзю; масштабы разрушения, причинённого им, не сравнятся ни с одним поступком во всех Трёх Царствах. Достаточно; он видел достаточно. Полудемон хотел лишь забрать Шэнь Цзю отсюда. Знания того, что ненависть Учителя не всегда была направлена на него, оказалось более чем достаточно; Ло Бинхэ хотел, чтобы боль Шэнь Цзю прекратилась. Но он был всего лишь бесплотным призраком в этой кошмарной постановке, что он мог сделать? Он оказался не в силах остановить самого себя и уберечь от дальнейших страданий бессмертного, который своими руками разрушил свою жизнь, но всё же никогда не винил в собственных мучениях Ло Бинхэ. Шэнь Цзю, как и тот, кто изменился в этой жизни, всегда знал, за что платит. В прошлой жизни сердце Шэнь Цзю молча оплачивало счёт, выставленный его телу и духу, несмотря на то, что слова его твердили иное. Получив второй шанс, Шэнь Цинцю не изменил своим принципам, вновь предлагая свою жизнь в качестве оплаты. Ло Бинхэ предпочитал думать, что имеет дело с двумя разными людьми, хотя на самом деле душа оставалась неизменной. Единственное отличие состояло в том, что жизнь, которую они вели, открывала им разные возможности выразить это. За рукой последовал язык, а после — ещё одна рука. У Шэнь Цзю осталось лишь туловище да одинокое глазное яблоко. Жестокость, которой повелитель демонов открыто наслаждался, превратилась в зверство, на которое Ло Бинхэ едва мог решиться взглянуть. Несмотря на истязания и пытки, дух Шэнь Цзю оставался твёрд. Мужчина кричал, и слёзы падали на землю от невыносимых мук крупными каплями, но, спустя время, Шэнь Цзю привыкал к боли и собирался с силами вновь. И так до тех пор, пока всё не кончилось. Ни одна из просьб не достигла слуха Шэнь Цзю, ни одно прикосновение не достигло того, кого он когда-то пытал. Увидев столь дикую степень безжалостности, которую мало кто способен вынести, он пришёл в такую ярость, что почти потерял способность двигаться. И Шэнь Цзю пытался вынести это всю свою жизнь в одиночку. Ло Бинхэ стоял неподвижно, когда видение Нин Инъин пронеслось мимо него после того, как девушка нанесла Шэнь Цзю смертельный удар. Увидев чужую жизнь, Ло Бинхэ наконец понял, почему Шэнь Цзю был так благодарен и ласков с ней в последние минуты. Она подарила Шэнь Цзю спасение, первое и единственное в его жизни. «Независимо от того, каким монстром он стал, ещё есть люди, которые его любят. Ахах... Где в этом логика? Думаю, там, куда я направляюсь, Ци-гэ уже не будет ждать меня». — Учитель... Его голос дрожал, когда пальцы Ло Бинхэ наконец коснулись холодеющего тела. Шэнь Цзю больше не мог говорить, его единственный глаз медленно поворачивался в глазнице, чтоб взглянуть на него. Ло Бинхэ потянулся обнять его, но с бесчисленными ранами на теле и Сюаньсу в сердце любой контакт мог лишь причинить дополнительную боль. Хотя они, наконец, могли дотронуться друг до друга, Ло Бинхэ даже не мог прикоснуться к Шэнь Цзю. Он осторожно убрал волосы, чтобы взглянуть на оставшийся глаз. — Учитель, скоро станет лучше. Этот ученик всё исправит, хорошо? Клянусь, никаких нарушенных обещаний. И никто никого не оставит... Поэтому, пожалуйста... Пожалуйста, не покидайте меня... Шэнь Цзю вперил в него твёрдый и неумолимый взгляд. То, что осталось от его тела, медленно обращалось пеплом и рассеивалось невидимым порывом ветра. Его оставшееся глазное яблоко выкатилось из глазницы и упало на ладонь Ло Бинхэ. Вызывающий взгляд этих глаз всю жизнь преследовал его, но на самом деле он ничего так не хотел, только бы видеть его вечно. Не в силах оторваться от дерзкого взгляда, Ло Бинхэ продолжал смотреть на глаз в своей ладони, вернувшись в комнату изначальной души Шэнь Цзю. Аккуратно приподняв утопленное веко, он постарался не прикладывать слишком много силы, вставляя глазное яблоко обратно. Когда восстановление души Шэнь Цзю оказалось завершено, последний комплект цепей упал на землю с тяжёлым лязгом. Дверь за неподвижной фигурой Шэнь Цинцю наконец оказалась открыта. Демон Снов смерил юношу тяжёлым взглядом. — Должно быть, там хранится самое глубокое, самое дорогое воспоминание твоего учителя. Это самая важная часть надежды, которой оказалось под силу удерживать его душу. Так иди и выпусти его. Ло Бинхэ глубоко вздохнул. У него не было предположений, за какое воспоминание Шэнь Цинцю держался так крепко, что даже разрушение души не причинило ему вреда. Крохотная часть его ревнивого сердца горячо молилась, чтобы это не оказался Юэ Цинъюань. Он сомневался, что сможет принять правду, если Юэ Ци продолжал занимать место в сердце Шэнь Цинцю даже после столь тяжёлых испытаний, постигших его душу. Повелитель демонов тихо открыл дверь и вошёл. Место, в котором он очутился, показалось знакомым; это оказались личные покои Шэнь Цинцю. Воспоминание описывало ту самую ночь много лет назад. Тогда он ещё не вернул себе воспоминания о прошлой жизни и отчаянно цеплялся за ноги Шэнь Цинцю, задыхаясь в рыданиях. Он ясно помнил, что после разговора с Шэнь Цинцю отправился на кухню. Но сейчас, прямо перед его глазами, пока его собственный двойник склонил голову в смущении, на лице его Учителя играла удивлённая улыбка, нежнее которой он не видел ничего в обеих жизнях. Воспоминанием оказалось не событие, а мысленные образы искренних чувств Шэнь Цинцю в тот самый момент. Ло Бинхэ понял это по тому, что прежний он давно ушёл, но ребёнок в этой сцене по–прежнему рыдал у ног Учителя. Шэнь Цинцю наклонился и усадил плачущего мальчика на колени, обеими руками обхватив тело Ло Бинхэ в нежном объятии. Хотя образ не произнёс ни слова, голос эхом отразился в глубине его разума, подлинным отражением самых сокровенных мыслей. «Безнадёжный ребёнок. Когда-нибудь ты будешь сожалеть, что восхищался кем-то вроде меня. Но... до тех пор, пока ты чувствуешь, что должен оставаться под моей опекой, этот учитель будет с тобой... По крайней мере, у тебя буду я». Шэнь Цинцю считал себя недостойным того, чтобы оставаться с кем-то рядом, но лишь для Бинхэ, который разделял его участь нежеланного, он сделал исключение; он хотел побаловать этого несчастного ребёнка. Он будет выбирать Ло Бинхэ до тех пор, пока тот сохранит его в своём сердце. Но вскоре изображение поглотило море пламени, нежная картина перед его взором сгорела, сменяясь той, что стала личным кошмаром Ло Бинхэ. Шэнь Цинцю стоял на краю Бесконечной Бездны. Сердце юноши встрепенулось, озарившись надеждой наконец узнать, почему его Учитель столь беспощадно столкнул его. И всё же, Ло Бинхэ так и не услышал причину; голос истинных мыслей Шэнь Цинцю размышлял о чём-то совершенно ином. «Я оказался так глуп. Посмел подумать, что я достоин. Обманывался, думая, что смогу измениться. И всё же оказался достаточно бессердечным, чтобы загнать его в ад... Ахаха, собственными руками оттолкнул то, что хотел оставить себе — я, должно быть, сошёл с ума! Ахаха!» В смехе Шэнь Цинцю сквозило отчаяние на грани истерики. Душу Ло Бинхэ захватили неописуемые эмоции, когда он наконец понял, чего желал Шэнь Цинцю. Открыв своё сердце Ло Бинхэ, Шэнь Цинцю позволил себе крохотное упование, что, возможно, он достоин искупления. Однако на краю Бесконечной Бездны произошло то, что заставило Шэнь Цинцю отбросить даже самую сокровенную надежду и столкнуть Ло Бинхэ вниз. Вот почему, хотя воспоминания, которые довелось увидеть Ло Бинхэ, и казались личными, они оказались оторваны от его души. Шэнь Цинцю намеренно сорвал их, словно лепестки, полагая, что больше не заслуживает этого. Он не мог оторвать взгляд от развернувшейся перед ним картины и невольно отшатнулся назад, словно от удара. Как только двери сомкнулись, скрывая изображение, он повернулся и, пошатываясь, направился к тому месту, где находилось подвешенное тело Шэнь Цинцю. Руки Ло Бинхэ мелко тряслись, когда он рвал металлические цепи, будто те сделаны из тончайшего пергамента, и они падали к его ногам, выпуская из тисков трепещущую, уже завершённую душу Шэнь Цинцю. Ни единого раза Ло Бинхэ не думал о подобной возможности. Видя эти запутанные сигналы, что посылал ему Шэнь Цинцю, он принимал их за проявления нечистой совести. Но этот строго охраняемый лоскуток памяти, которую Шэнь Цинцю не доверил даже своей собственной душе, доказал, что Ло Бинхэ, вне всякого сомнения, оказался не прав. — Шэнь Цзю... Хотя его душа наконец восстановилась, краски не вернулись на пепельно–серое лицо. Душам незнакомо понятие температуры, но Ло Бинхэ отчего-то продолжал глупо верить в то, что Учителю холодно, и крепко сжимал его в объятиях. Дрожь всё не проходила. Он боялся, так боялся, что своими руками уничтожил единственного человека, кто с давних времён хранил его в своём сердце. Вот почему Учитель стремился умереть от его рук. Он вручил свою преданность и жизнь в руки Ло Бинхэ более десяти лет назад, и по этой причине Учитель позволил своему ученику разобраться с его предательством так, как тот посчитал нужным. — Шэнь Цинцю... По-прежнему никакого ответа. Возможно, Шэнь Цинцю действительно отказывался возвращаться к жизни из-за Ло Бинхэ. Ребёнок, которому он позволил проникнуть в самый уязвимый уголок своего сердца, обнажил клыки, нанеся ему смертельную рану и уничтожив душу. Кто с готовностью вернётся в такие руки? В сердце Ло Бинхэ начала подниматься неистовая паника. Он просунул руку под колени Шэнь Цинцю и крепко сжал чужое тело, прижимая к груди; дорожки горячих слёз стекали по его щекам. Он не плакал так горько уже много лет; одного небольшого толчка оказалось достаточно, чтобы прорвать плотину, сдерживающую эмоции. — Учитель, прошу, вернитесь. Я видел всё; вы не сможете больше лгать мне. Учитель, ты никогда не произносил этого, но твоё сердце сказало, что позволишь мне остаться, если я захочу. Учитель, ты так нужен сейчас этому ученику, прошу, вернись... Умоляю, Учитель, можешь бранить меня, отлупить меня, но не оставляй... Он всё ещё был растерян после смерти Шэнь Цинцю и не понял, что имел в виду тот, другой Ло Бинхэ, когда говорил, что Шэнь Цинцю предначертан ему судьбой. Лишь теперь Ло Бинхэ в полной мере осознал значение загадочных слов. — Ло Бинхэ может любить Шэнь Цинцю... Ло Бинхэ может Шэнь Цинцю ненавидеть... Но я никогда не смогу оставить тебя. Начиная с прошлой жизни до сего дня, вся моя жизнь... Ты, Учитель, определил мою судьбу. Другой я оказался прав, ты — моя судьба. Без тебя у меня нет будущего. Полные невысказанного горя рыдания эхом отразились от каменистых сводов пещеры. Сколько бы он ни пытал Шэнь Цинцю в своей прошлой жизни, он всегда был осторожен, чтобы оставить его в живых. Он даже выдумал для себя подходящий предлог — продлить страдания своего мучителя. Запутанный узел в его душе наконец разрублен; теперь Ло Бинхэ знал, что в действительности чувствует. Даже если когда-то он презирал бессмертного, он ни дня не мог прожить без Шэнь Цинцю. Он, не колеблясь, пожертвовал своим будущим с многочисленными жёнами и детьми и целым миром возле ног ради возможности ещё раз встретиться с Шэнь Цинцю. Столь же незыблемая, как жизнь и смерть, траектория судьбы Ло Бинхэ оказалась предопределена в тот миг, когда он встретил Шэнь Цинцю. — Я скучаю, Учитель, вернись со мной домой... Его шёпот не стихал, его не волновало даже то, что безутешные слёзы солёными каплями падали на щёки и губы Шэнь Цинцю. Глядя на безжизненное лицо своего Учителя, Ло Бинхэ ощутил, как отчаяние грозится затопить его с головой, и невольно зажмурился, желая отогнать первобытный страх. Ни в одной из своих жизней он не чувствовал себя настолько беспомощным. В полной темноте что-то коснулось уголка его глаза и мягко погладило. — Шумный болван... Столько лет прошло, почему ты всё ещё рыдаешь... Глаза Ло Бинхэ распахнулись, яркие звёзды в его взоре поймали в свой плен приоткрытые глаза напротив. Несмотря на слабость, Шэнь Цинцю всё же удалось принять раздражённый вид, отчитывая Ло Бинхэ и вытирая с лица чужие слёзы. Прежде чем он успел добавить что-то ещё, ученик прижал его к груди. — Учитель, конечно, я плачу! Разве могу я не плакать? Ты не просыпался... — Разве не твоя в том вина? Вопрос резко оборвал эйфорию, охватившую Ло Бинхэ после пробуждения Шэнь Цинцю. Его Учитель восстановил свои прошлые воспоминания из-за резонанса с памятью Ло Бинхэ, запечатанной в Синьмо. И это означало, что Шэнь Цинцю помнил всё, включая неукротимую злобу неблагодарного ученика. Но Шэнь Цинцю, казалось, не замечал повисшей неловкости. Его веки вновь смежились, когда он еле слышно пробормотал: — Этот учитель устал, перестань шуметь... Спустя несколько мгновений он уже крепко спал. Мэнмо, наблюдающий за разворачивающейся сценой с первых рядов, негромко кашлянул, привлекая внимание Ло Бинхэ. — Его душа только что восстановилась, больше ей ничего не угрожает. Прежде всего ты должен позволить ему выздороветь, — Старейшина не предполагал, что настанет день, когда ему придётся взять на себя роль свахи. Окружающий их фон вновь поменялся, принимая очертания личных покоев. Старый демон довольно быстро узнал в них комнату Шэнь Цинцю на вершине Цинцзин. Ло Бинхэ аккуратно уложил Шэнь Цинцю на кровать, накрывая хрупкую душу тонким покрывалом. По правде говоря, душа не нуждалась в подобной иллюзии; всё это лишь ради того, чтобы удовлетворить любые желания Шэнь Цинцю. И всё же, предыдущие слова Шэнь Цинцю продолжали преследовать Ло Бинхэ, будто призрак непрерывно нашёптывал на ухо его сомнения и страхи. Чтобы дать себе время подумать, Ло Бинхэ покинул Царство Снов и вернулся к реальности. Шэнь Цинцю покоился на кровати, такой же безмятежный как во сне. Однако от юноши не укрылось, что краски жизни вернулись на его щёки. Ло Бинхэ почувствовал неизмеримое облегчение, заметив улучшение состояния бессмертного. Однако его радость длилась недолго. За пределами комнаты раздались встревоженные голоса: — Глава дворца! Вновь явился Лю Цингэ! Ло Бинхэ нахмурился. Пять дней назад он уже отправил этого человека обратно на гору Цанцюн, и тем не менее горный лорд пика Байчжань вернулся снова, чтобы изводить его. Но на этом плохие вести не закончились. — Вместе с ним прибыл Глава школы Юэ!