Как воспитать своего Шэнь Цинцю

Обычно молчание между ними было уютным. Однако на этот раз Чжучжи Лана сковывал тревожный страх. С другой стороны, Му Цинфана, казалось, гнетущая атмосфера совершенно не беспокоила, выражение его лица отражало глубокую степень задумчивости. Целитель тихо направился вперёд, стоило им пройти сквозь пространственный разлом, созданный Синьмо, змеиный демон следовал на три шага позади. Царство Людей к тому времени плотно окутала непроницаемым покрывалом ночь, луна цеплялась за верхушки деревьев, отбрасывая серебристые блики на фигуру целителя. Бездумно следуя по пятам, Чжучжи Лан не знал, куда Му Цинфан держит путь, но не посмел спросить. Он знал, что им придётся поговорить, но слишком опасался услышать ответ; демон боялся, что бессмертный, который когда-то принял его таким, какой он был, отвергнет его. За многие годы он привык проводить долгие часы, составляя компанию Тяньлан Цзюню, пока Святой Правитель предавался чтению романтической поэзии и романов Царства Людей; нельзя сказать, что Чжучжи Лан пребывал в полном неведении, какие эмоции зарождались в его душе. Его врождённое чувство неполноценности сдерживало непозволительные мысли, заставляя в одиночку переживать обуревающие его чувства. Как он мог довериться своим эмоциям, когда знал, что не сможет вынести непомерную цену возможной потери? Если он родился змеем, которому на роду написано ползать, то Му Цинфан был величественным бессмертным, парящим меж облаков. Чжучжи Лан ведь даже не чистокровный змей; он не смел и мечтать о том, чтобы стать драконом, способным достичь Небес, и лелеял этот невинный цветок, довольный тем, что может восхищаться его красотой издалека. Шаги Му Цинфана замерли возле постоялого двора. Похоже, он намеревался остаться на ночь, прежде чем продолжить путь в школу Цанцюн. Не говоря ни слова, Чжучжи Лан следовал за ним, словно тень. Хозяин двора немало удивился поздним гостям и расстроился намного больше, услышав желание горного лорда снять две комнаты на ночь. — Мне жаль, почтенный господин, но вы пришли слишком поздно. Свободной осталась всего одна комната, — с сожалением ответил он. Демон только собирался предложить, что переночует в окрестностях, когда Му Цинфан твёрдо сказал: — В таком случае одна комната подойдёт. Его нежные глаза поймали взгляд Чжучжи Лана, и змей понял, что не в силах противостоять невысказанной просьбе. Оба путника последовали за хозяином гостиницы в свою комнату, и, как и ожидалось, там была только одна кровать. — Мастер Му, прошу, ложитесь спать. Я останусь стоять на страже, — вызвался демон. Пока это было в его силах, он не мог позволить горному лорду испытывать какие-либо неудобства. Му Цинфан покачал головой, не желая принимать чужую жертву. — Кровать немного мала, но я могу подвинуться, чтобы мы поместились на ней вдвоём. Вы и так тратите своё время, провожая меня в школу Цанцюн. Я должен как-то отблагодарить Чжучжи Лана за его доброту. К этому моменту Чжучжи Лан уже успел достаточно узнать целителя, чтобы понимать — если он скажет «нет», они будут спорить до утра, и ни один из них не заснёт. Но прежде чем он уступит этому маленькому жесту доброты, демон собирался выяснить, что Му Цинфан действительно не против делить с ним столь ограниченное пространство. — Мастер Му... Вы сердитесь на меня? Вы просили меня больше не беспокоиться о вас... Я... я вас чем-то обидел..? Спрятанные в рукавах пальцы мелко подрагивали. Чжучжи Лан плотно сомкнул веки, страшась увидеть в глазах Му Цинфана отвращение, хотя сердце верило, что добрый человек вроде него не способен на подобное. Бессмертный окинул взглядом поникшую фигуру демона, который низко повесил голову, словно ребёнок, ожидающий наказания. Он терялся в догадках, почему Чжучжи Лан так боялся его; горный лорд и не подозревал, что, вероятно, единственный обладал невероятной властью уничтожить генерала демонов одним лишь жестоким словом. Удача находилась на стороне Чжучжи Лана, поскольку Му Цинфан никогда бы так не поступил. Бессмертный вспомнил их первую встречу, когда он подарил утешение демону перед тем, как покинуть неприветливые горы. Он подошёл ближе и аккуратно взял ладонь Чжучжи Лана в свою, слегка сжимая. Змей чуть было не подпрыгнул от внезапного тёплого прикосновения, глаза широко распахнулись в удивлении. Смятение на лице демона почти заставило горного лорда улыбнуться, если бы не унылое расположение духа. Продолжая держать демона за руки, словно опасаясь, что он сбежит, Му Цинфан пробормотал: — Я думаю... Вы всё это время просили меня поступить вразрез со своими принципами. Вы раз за разом просите меня не уходить, но тот, кто на самом деле собирается уйти — это вы, Чжучжи Лан. Вы так долго верой и правдой служили Цзюнь–шану, кому как не вам знать, что у него на уме. Что же касается его планов... Несмотря на то, что вы всё это время полностью осознавали последствия, и всё же пытались убедить меня уйти с вами... Я не знаю, что и думать. Целитель сделал паузу, стальная рука одиночества крепко стиснула его сердце, стоило вновь подумать об этом. — Если этим планам суждено сбыться, и вы погибнете вместе с Тяньлан Цзюнем, разве это не значит, что вы оставите меня одного где-то в неизвестности? Если мне придётся пережить подобное, я бы предпочёл разделить судьбу, уготованную моей школе... Даже если это означает смерть от мстительной руки Цзюнь–шана. К счастью, Шэнь–шисюну, похоже, удалось отговорить Цзюнь–шана от его беспощадных планов. Будущее не так безотрадно. Но ваш дядя из рук вон плохо заботится о себе, поэтому будет лучше, если вы посвятите своё время заботе о нём. Не стоит уделять мне так много внимания лишь из чувства благодарности. Чжучжи Лан потерял дар речи. Он и подумать не мог, что Му Цинфан посмотрит на это под таким углом, равно как и не думал, что в итоге именно он станет тем, кто оставит целителя. Он привык к мысли, что у горного лорда всегда останется школа Цанцюн, но ведь если план Тяньлан Цзюня сработает, Му Цинфан окажется в этом неприветливом мире по-настоящему одинок. Он так сосредоточился на том, чтобы уберечь целителя от угрозы, уготованной его дядей, что совершенно не задумывался о том, что будет после. Пока Му Цинфан не озвучил свои мысли, Чжучжи Лан и не подозревал, что чуть было не обрёк своего благодетеля на вечное одиночество. К горлу подкатил ком, его пальцы порывались сжать чужие ладони, но слишком поздно — Му Цинфан уже убрал руки. Горный лорд с опозданием почувствовал смущение из-за непривычно пылкой речи и торопливо скинул сапоги, забираясь на кровать и сворачиваясь клубочком в углу. — Рано утром нам предстоит отправиться в путь. Я лягу первым... Спокойной ночи, Чжучжи Лан, — торопливо прошептал он и закрыл глаза. Целитель довольно быстро провалился в сон, но Чжучжи Лан ещё долго не двигался с места, даже после того, как Му Цинфан задремал. Он пытался справиться с потрясением, буравя взглядом спину целителя, когда что-то выползло из-под верхнего халата ханьфу. Движение во мраке комнаты было едва заметным, почти невидимый бугорок скользил вдоль одежд Му Цинфана, пока не достиг ворота — из выреза воротника появились головы двух небольших змей. Змеи высунули раздвоенные язычки, будто упрашивая. Спустя некоторое время демон наконец сдался и тоже проскользнул в кровать. Он мягко провёл большим пальцем по треугольным головам змей и прошептал: — Я слышал тебя, и тебя тоже. Сейчас я здесь... Продолжайте защищать Мастера Му, даже в моё отсутствие. Змеи приходились своего рода фамильярами Чжучжи Лану. Он тайно велел им присматривать за Му Цинфаном, чтобы защитить, если возникнет такая необходимость. Змеи были маленькими, бесшумными и чрезвычайно проворными, но смертельно ядовитыми, чтобы в случае чего суметь отразить нападение. До сих пор им удавалось прятаться в одеждах бессмертного и успешно избежать обнаружения. Если бы не убеждения двух змей, демон, застывший соляным столпом в оцепенении, никогда бы не осмелился приблизиться к кровати. Осознав, на какую судьбу чуть было не обрёк Му Цинфана, он почувствовал себе недостойным даже приближаться к нему. Но Чжучжи Лан не смог противиться искушению своих фамильяров и прилёг на покрывало, которым укрывался Му Цинфан, рядом с горным лордом. Кровать была узкой, и демон совершенно не хотел тревожить сон целителя, поэтому почти половина тела осталась свисать с кровати. Змеи бросили на него обвиняющие взгляды, но Чжучжи Лан проигнорировал их. Он бы ни за что не смог набраться смелости скользнуть под одно одеяло, особенно когда любым неосторожным движением мог разбудить бессмертного. Казалось, демонические змеи услышали его предательские мысли, потому что ещё одна змейка выскользнула из его рукава и молниеносно оставила на шее Му Цинфана лёгкий укус. Чжучжи Лан подскочил вне себя от гнева, схватил виновницу и воскликнул: — Кто научил тебя неповиновению? Змея тут же обмякла в кулаке, притворяясь напуганной и послушной. От всего этого шума горный лорд даже не пошевелился. Да и как бы он смог, если змея впрыснула в ранку сонный яд. Укус змеи пришёлся на жизненно важные точки и гарантировал, что Му Цинфан не проснётся, пока не взойдёт солнце. Чжучжи Лан, несомненно, понимал, что это значило. Его бледные щёки зарумянились, пока он бросал раздражённые взгляды на своих подчинённых. Теперь все три змеи были в сборе, и ни одна не чувствовала раскаяния, судя по размеренному покачиванию треугольных голов. Они шипели в унисон, и что бы ни пытались сказать, понимал только Чжучжи Лан. Демон одарил их укоризненным взглядом, но змеи плавно скользнули в одежды Му Цинфана, сворачиваясь клубком на груди бессмертного в явной провокации. Чжучжи Лан оказался на перепутье. Кто бы мог подумать, что в его рядах вспыхнет мятеж? Подчинённые ему змеи пустили в ход всю свою хитрость, да к тому же, обратили своё коварство против повелителя. Демон не знал, следует ли ему осуждать их или огорчаться, что змеи научились бросать ему вызов и подстрекать к действиям. Но его глаза продолжали медленно скользить по неподвижному телу горного лорда, наблюдая за тем, как безмятежно он выглядел, пока спал, Чжучжи Лан мог легко коснуться его, стоило только протянуть руку. Кончики пальцев слегка покалывало от свежих воспоминаний о том, как целитель держал его за руки. Стараясь не потревожить Му Цинфана, даже если знал, что горный лорд не проснётся, он отвёл в сторону мягкие распущенные волосы, чтобы получше разглядеть профиль бессмертного. Умиротворённое лицо могло подарить ему покой и безмятежность, если бы только Чжучжи Лан сумел обуздать шёпот собственной страсти. С самого рождения он был одинок. Помимо покорной благодарности, которую он испытывал к Тяньлан Цзюню, Чжучжи Лан мог с уверенностью сказать, что он и правда напоминал змею: холодный и почти ко всему равнодушный. Неистовый ураган эмоций, захвативший демона, был совсем ему не свойственен, и это испугало Чжучжи Лана. Он боялся, что не сможет это контролировать, но в то же время ему было любопытно узнать, сколько он сможет выдержать. Все эти противоречивые мысли сводили змея с ума. В конце концов он не выдержал и сдался на волю чувств, пытаясь успокоить запутавшееся сердце. Чжучжи Лан осторожно приблизился, пока спина Му Цинфана не оказалась вплотную прижата к его груди. Аккуратно приобнял рукой целителя, дрожа от бесстыдства за то, что находился в такой рискованной близости. Маленький, едва заметный змеиный укус выделялся на молочно-белой коже горного лорда, словно дерзкая насмешка. Чжучжи Лан некоторое время прожигал его взглядом, почти сгорая от зависти. После минуты созерцания он прижался губами к отметине и блаженно прикрыл глаза.

***

Во дворце Хуаньхуа Шэнь Цинцю проснулся с первыми лучами солнца, но понял, что не может сдвинуться с места из-за небольшого, тёплого комочка рядом с ним. Для горного лорда осталось загадкой, как это произошло, но за ночь Ло Бинхэ успел сделать себе подушку из его руки. Даже сейчас растрёпанная голова ребёнка покоилась на сгибе его локтя, не оставляя никакой возможности бессмертному покинуть нагретую постель. Уже третий раз Шэнь Цинцю просыпался задолго до того, как его ученик откроет глаза, но не мог винить мальчика в лености. Неважно, насколько безобидным это могло выглядеть со стороны, Ло Бинхэ всё-таки испытал отклонение Ци, лишившись бóльшей части своих сил. Ему понадобится время, чтобы прийти в себя, и бессмертный пришёл к мысли, что если они собираются устроить себе небольшой отдых, то сейчас самое время, учитывая, что Тяньлан Цзюнь согласился на их условия. Шэнь Цинцю требовалось время, чтобы обдумать свой следующий шаг. Когда он впервые озвучил эту идею, у него не было намерений заключать перемирие между Царством Людей и Царством Демонов. Скрытая угроза, которая крылась за этим праведным замыслом, была обоюдоострым клинком. Возможно, это помешает остальным школам безрассудно обвинять школу Цанцюн в укрывательстве демона, но это также обособит их школу от всех остальных. Если они допустят ошибку, мир совершенствующихся в конечном итоге может объединиться, чтобы уничтожить школу Цанцюн и дворец Хуаньхуа одним ударом, дабы, с точки зрения слепой справедливости, устранить угрозу в зародыше. Бессмертный не признался бы в этом даже под страхом смерти, но он не позволит никому и ничему помешать ему сохранить свою школу и своего возлюбленного. Даже если ему придётся преступить через все мыслимые законы Царства Людей и Царства Демонов. Шэнь Цинцю всегда мог похвастаться завидным упрямством, когда приходилось бороться за то, что ему дорого. С юных лет он привык сражаться изо всех сил, чтобы получить желаемое, лишь масштаб событий со временем изменился. Пока он лежал в постели, первые очертания будущего плана уже начали вырисовываться в голове. Так и не найдя в себе сил куда-то идти, Шэнь Цинцю вновь закрыл глаза, размышляя над тем, как претворить замыслы в жизнь. Все мечты об отдыхе, по крайней мере для него самого, отошли на второй план. Немного спустя Ло Бинхэ беспокойно завозился под боком, его юные глаза светились искренним обожанием, когда он обнаружил, что Шэнь Цинцю одолжил ему свою руку в качестве подушки. Алчный до касаний и присутствия своего Учителя даже будучи в облике ребёнка, Ло Бинхэ воспользовался своими компактными размерами и прижался к уютному боку Шэнь Цинцю. Он блаженно впитывал тепло большого тела, когда прямо над головой раздался хриплый ото сна голос: — Этот учитель не помнит, чтобы заводил пиявку. Ло Бинхэ демонстративно проигнорировал брошенную колкость, приподнявшись и звонко целуя своего Учителя в уголок губ. Ло Бинхэ внутренне был готов услышать очередную издёвку, но к его удивлению Шэнь Цинцю мирно принял поцелуй. Это только улучшило настроение мальчика, который вновь, словно липучка, прижался к Шэнь Цинцю. Возможно, причина такого снисхождения крылась в его детском облике, но недуг его оказался благополучно забыт. — Всё ещё ленишься? Этот ученик позабыл правила вершины Цинцзин? Шэнь Цинцю попрекал его леностью, но голос самого бессмертного звучал томно и вальяжно. Кто бы стал винить его Учителя, прекрасно зная, что горный лорд вложил все силы в разработку плана и воплощение задуманного в жизнь? Вместо этого Ло Бинхэ снисходительно улыбнулся и заметил: — Но ведь сейчас мы во дворце Хуаньхуа, Учитель. Мы измотаны решением важных вопросов, Учителю тоже стоит ещё немного отдохнуть. Мальчик ощутил укол сожаления; выражение, которое обычно казалось чувственным на этом красивом лице, в его нынешнем возрасте выглядело всего лишь очаровательно. Бессмертный вздрогнул от непривычной пустоты, когда онемевшую руку наконец выпустили из плена. Хотя его глаза были закрыты, разум всё это время бодрствовал, пока не проснулся Ло Бинхэ. Мысленно он задавался вопросом, кого этот коварный демон пытался обмануть, когда пытался вести себя как ребёнок лишь потому, что выглядел мальчишкой. Шэнь Цинцю поразила внезапная мысль, что это могло стать великолепной возможностью попытаться сблизить Тяньлан Цзюня и Ло Бинхэ. Один оказался лишён сына, у второго не было детства; Су Сиянь, возможно, хотела бы увидеть эту картину, будь она жива. Если они навестят главу дворца сегодня, любое напоминание о ночном кошмаре станет внушительным ударом. Шэнь Цинцю с предвкушением ждал страданий старика, хотя ему не было дела до того, сколько мучений выпадет на долю старого совершенствующегося. Бессмертный уже отыгрался на нём прошлым вечером, теперь это было местью отца с сыном. Вспомнив, что его методы пыток пришлись Демону Снов по вкусу, Шэнь Цинцю предположил, что они вполне могут поладить. Старейшина Мэнмо был стар, и опыт его поистине казался безграничен. Горный лорд просто не мог упустить возможность почерпнуть неоценимые знания от такого древнего существа, как он. Его мысли потекли совершенно в иное русло, Шэнь Цинцю встал с постели и наполнил глубокую миску прохладной водой из глиняного высокого кувшина. Освежив лицо, он заметил, как Ло Бинхэ делает то же самое. Закончив умываться, бессмертный осмотрел своего ученика, чтобы убедиться, что использование Синьмо не ухудшило его состояния после отклонения Ци. Всё это время Ло Бинхэ оставался тих и покорен, смиренно наслаждаясь безраздельным вниманием Шэнь Цинцю. Он даже лениво, словно маленький пушистый котёнок, свернулся на руках у бессмертного, как и вчера. Шэнь Цинцю и подумать не мог, что настанет день, когда ему придётся таскать Ло Бинхэ на руках, но привык к этому гораздо быстрее, чем ожидал. Ему всё-таки пригодился опыт, который он приобрел, когда воспитывал маленькую Нин Инъин. Пусть от этого его репутация была под угрозой, но он здраво рассудил, что это всяко лучше, чем разгуливать с корзиной повсюду. Что же до того, чтобы позволить Ло Бинхэ передвигаться самостоятельно, Шэнь Цинцю не собирался подстраиваться под маленькие шажки мальчика. Гораздо быстрее и удобнее, если он понесёт ребёнка на руках. К сожалению, блаженное утро Ло Бинхэ самым бесцеремонным образом оказалось нарушено его собственным отцом. После ночи отдыха Тяньлан Цзюнь выглядел гораздо лучше. Стоило старому демону увидеть пару, его губы растянулись в приторной улыбке; старейшина направился им навстречу, несмотря на очевидное предупреждение в глазах сына. — Горный лорд Шэнь, Бинхэ. Просыпаться, чтобы увидеть знакомые лица, оказалось неожиданно приятно, — дружелюбно приветствовал он, и Шэнь Цинцю коротко кивнул в ответ. Верный тому, как Шан Цинхуа и Му Цинфан описывали его, Святой Правитель выглядел скорее как беззаботный молодой господин, чем Старейшина демонов. Во всяком случае, Тяньлан Цзюнь ничем не выделялся во дворце Хуаньхуа, если не принимать во внимание внушительную ауру Святого Правителя. — Раз уж мы все в сборе, как насчёт завтрака? — предложил Властелин демонов с беззаботной усмешкой, в очередной раз заставив Шэнь Цинцю задуматься, как получилось, что Ло Бинхэ плоть и кровь этого мужчины. Беззастенчивая улыбка Тяньлан Цзюня казалась ему такой искренней по сравнению с улыбкой его ученика, «белого лотоса, скрывающего в тени почерневшее сердце». Шэнь Цинцю долгое время практиковал инедию, он вполне мог обойтись без утреннего приёма пищи, к тому же плохо ориентировался во дворце Хуаньхуа. Он бросил взгляд на Бинхэ, который холодно взирал на своего отца, выражение его лица смягчилось лишь после того, как он поймал взгляд Шэнь Цинцю. Ребёнок правильно расценил вопросительный взгляд и ответил: — Если вы хотите позавтракать, столовая находится этажом ниже. Он жестом попросил опустить его на землю, но бессмертный не спешил подчиняться. — Куда ты собрался? — Как может этот ученик позволить посторонним готовить еду для Учителя? — И ты думаешь, этот учитель позволит тебе разгуливать по кухне в твоём нынешнем облике? Хотя его сердце давно огрубело, нося отпечаток жестокого монстра, которым он был в прошлом, Ло Бинхэ ощутил нежный трепет от беспокойства Учителя. Иногда он почти не мог поверить, что всё это происходит с ним, что Шэнь Цинцю был так ласков и снисходителен к нему, несмотря на то, что они пережили. Даже сарказм и язвительность горного лорда не могли его оттолкнуть. Шэнь Цинцю тем временем просто не мог взять в толк, как этот мальчишка собирается управляться на кухне, когда едва мог дотянуться до стола. Лучше пусть готовкой займётся кто-то ещё, прежде чем Ло Бинхэ перепортит всю кухонную утварь или причинит вред себе или другим. — Горный лорд Шэнь умеет готовить? Спонтанный вопрос Тяньлан Цзюня заставил Шэнь Цинцю обратить на него странный взгляд. — Каким образом это касается вас? — Я читал об этом в книгах. Разве у людей не принято, что невесты готовят для свёкра? Поскольку мой сын сейчас не может заняться готовкой, естественно, эта задача ложится на плечи его супруга, — ответил Святой Правитель так, будто это само собой разумеется. Ло Бинхэ ощутил, как Шэнь Цинцю застыл в оцепенении, но мысленно не мог не аплодировать своему отцу. Всё правильно, Шэнь Цинцю принадлежал ему, поэтому Тяньлан Цзюнь должен научиться держать дистанцию! Горный лорд в свою очередь стоял, будто громом поражённый, и по нескольким причинам. Во-первых, он напрочь позабыл, что его отношения с Ло Бинхэ привели к тому, что Тяньлан Цзюнь перестал быть ему незнакомцем. Во-вторых, они с учеником не женаты, какая к демонам невеста?! Никто под этой крышей не собирался жениться, особенно он! После изнурительной внутренней борьбы Шэнь Цинцю подавил желание выхватить Сюя и сдержанно произнёс: — Должно быть, произошло какое-то недоразумение, Тяньлан Цзюнь. В этом дворце нет никаких невест, и этот мастер не является супругом вашего сына. Он почти физически ощутил встревоженный взгляд Ло Бинхэ, но бессмертный и бровью не повёл. В конце концов он говорил правду, речь о свадьбе даже не стояла. Тяньлан Цзюнь выглядел удивлённым, но после задумчиво кивнул: — Что и следовало ожидать от целомудренного Монаха Бамбукового Леса. Хочешь сказать, вы с моим сыном ещё не практиковали парное совершенствование? На этом терпение Шэнь Цинцю кончилось, и он прорычал: — Вам вообще хоть что-то известно о приличиях, Тяньлан Цзюнь? Как у вас вообще язык поворачивается спрашивать о подобном? Даже Ло Бинхэ обидела подобная беспардонность; какое дело его отцу, делали они уже это или нет? Бросив весёлый взгляд на их мрачные лица, Святой Правитель вновь с радостью вытащил из-за пазухи эту проклятую книженцию и, размахивая ею, заявил: — Мне было любопытно, как далеко зашли ваши отношения с Ло Бинхэ. В конце концов, эта баллада закончилась на том, что ты угодил в лапы дворца Хуаньхуа. Продолжение обещает выйти гораздо позже, поскольку вы лишь недавно вернулись к жизни, поэтому и подумал, что лучше спросить лично. А кроме того, разве обязанность отца состоит не в том, чтобы заботиться о своём сыне? Но ведь не так же! Ни один отец не посмел бы спросить сына, как далеко он зашёл в соблазнении своего возлюбленного! Хотя, надо признать, некоторые пошли гораздо дальше — отводили своих благородных отпрысков в бордели, как только те достигали совершеннолетия, для получения соответствующего образования! На языке Шэнь Цинцю крутилось множество язвительных фраз, и он с трудом проглотил каждую. Горный лорд рассудил, что разумнее поощрять стремления Тяньлан Цзюня проявить заботу по отношению к Ло Бинхэ, несмотря на нелепость его поведения. В его планах было объединить Царство Демонов; союз двух могущественных нынешних правителей в будущем может оказаться выгодным. Смирившись с мыслью, что ради успеха ему придётся потерпеть, Шэнь Цинцю закусил нижнюю губу, прежде чем ответить: — Нет... Мы никогда не занимались двойным совершенствованием. Размышляя об этом, горный лорд ощутил укол сожаления. Вместо того, чтобы бездумно валяться в постели, он бы предпочёл потратить эти бесконечные шесть заходов на двойное совершенствование. По крайней мере, бессмертный смог бы поднять самосовершенствование на один уровень, а не потратить его впустую во время любовных утех. Ло Бинхэ не умел читать мысли, но понял, что Шэнь Цинцю не лгал, ответив искренне. Строго говоря, они действительно никогда не занимались двойным совершенствованием, хотя уже разделили постель. В одном мальчик был совершенно уверен, он не хотел, чтобы его отец узнал об этом, поэтому позволил своему Учителю ответить за них обоих. Полудемон больше не был настроен так враждебно по отношению к Святому Правителю, но по-прежнему не знал, как ему следует общаться с Тяньлан Цзюнем. Как никак, он не знал своего отца ни в одной из своих жизней. В прошлой жизни Тяньлан Цзюнь, вероятно, оказался похоронен в месте своего заточения, когда Ло Бинхэ объединил три царства, если вообще ещё оставался жив к тому моменту. Что бы они ни думали, Тяньлан Цзюню, казалось, не было до этого никакого дела. Вместо этого его глаза вспыхнули опасным огоньком любопытства, но не успел он вымолвить ни слова, как Шэнь Цинцю быстро впихнул Ло Бинхэ ему в руки, заставив повелителя демонов рефлекторно подхватить ребёнка. Бессмертный не сомневался, что того и гляди сам испытает искажение Ци, если услышит ещё одну подобную чепуху. — Этот мастер приготовит что-нибудь. Молитесь, чтобы это оказалось съедобным, — он сорвался с места, оставляя обоих демонов позади. Не сказать, что выбранный им способ бегства можно назвать удачным, ведь теперь ему придётся трудиться на кухне. В последний раз Шэнь Цинцю готовил в свою бытность главным учеником, и теперь ему предстояло вспомнить полузабытые кулинарные навыки. Ло Бинхэ проводил задумчивым взглядом удаляющуюся спину Учителя. Синьмо был надёжно спрятан в тайнике его комнаты, чтобы Тяньлан Цзюнь не смог его украсть. Он всё ещё не полностью доверял своему отцу, который в свою очередь задумчиво наблюдал за мальчиком. — Ты уже можешь отпустить меня, — пробормотал он, однако Тяньлан Цзюнь не собирался исполнять его просьбу. Перехватив мальчика покрепче, он отправился неспешно прогуливаться по коридорам дворца. — Разве так отец должен относиться к своему сыну? Горный лорд носит тебя на руках, поэтому и я буду. Ответ не таил в себе глубокого смысла, и всё же Ло Бинхэ не удержался от колкости: — Ты вообще хоть раз думал обо мне как о сыне? Тяньлан Цзюнь остановился на мгновение. На его лице залегла печать сострадания и неизбывной печали. Взгляд Святого Правителя устремился вдаль, скользя по кронам редких деревьев за окнами дворца. — Я не задумывался об этом. Сиянь дала жизнь моему ребёнку. Всё. Я не видел необходимости заботиться о потомстве женщины, которая предала меня. Зачем пытаться, когда это лишь разбудит болезненные и давно похороненные воспоминания? По крайней мере... так я думал, пока горный лорд Шэнь не раскрыл мне глаза. Несмотря на свои юношеские причуды, в момент этого разговора Тяньлан Цзюнь выглядел гораздо старше из-за усталости, сквозившей в голосе. — В этом мы с тобой похожи, словно настоящие отец и сын. Услышав последнюю фразу, Ло Бинхэ замер, как громом поражённый. Глаза его отца были отражением его собственных, в них горел пронзительный беспощадный огонь. — Наверное, ты поймёшь меня, если я скажу, что это похоже на то, как ты решил отомстить своему Учителю, когда он столкнул тебя в Бесконечную Бездну. Я... Я не достоин произносить этого, но я любил её. Предательство глубоко оскорбило меня, и вся моя огромная любовь превратилась в месть. Мысль о том, что Сиянь, возможно, никогда по-настоящему не любила меня, оказалась слишком мучительной, даже если она держалась за меня, пока... Я довольно толстокожий, верно? Осмелюсь сказать, что любил твою мать, хотя сначала сомневался в ней, — тихий рокот голоса Тяньлан Цзюня для Ло Бинхэ был сродни подземным толчкам, настолько его потрясло то, что он услышал. Он слишком хорошо понимал смятение своего отца. Случай Ло Бинхэ оказался более запущенным, поскольку своей местью он взыскивал старый долг, за который Шэнь Цинцю дорого заплатил кровью, страданиями и, в итоге, смертью. Ничто не наносит такой урон гордости демона, как обман и предательство, но самую страшную боль причиняют те, кого демоны впустили в своё сердце. Они предпочли бы уничтожить весь мир, чем встретиться со своим страхом лицом к лицу и спросить «за что», потому что в глубине души слишком боялись узнать, что эту любовь они себе всего лишь придумали. Тяньлан Цзюнь тихо вздохнул, размышляя вслух: — Любить кого-то так сложно, Бинхэ. Ты согласен? Мальчик промолчал, но тихо кивнул. Любовь, что такое любовь? Ло Бинхэ даже не знал, что это, пока не убил Шэнь Цинцю. Он лишь думал, что знал, даже завёл себе целый дворец писанных красавиц. В конечном счёте, их предназначение состояло лишь в том, чтобы подлатать почерневшее сердце. Ло Бинхэ тогда впервые в жизни осознал, что любовь — не всегда мила и снисходительна. Попытавшись преодолеть свою собственную ненависть и наконец расколоть обугленную раковину своего сердца, чтобы возродить давно похороненные эмоции, он осознал, что его болезненная одержимость Шэнь Цинцю превратилась в долгожданное спасение. В этот переломный момент Ло Бинхэ постиг природу изменений своего сердца. — Горный лорд Шэнь поистине оказал мне неоценимую услугу. По правде говоря, мне действительно нравятся люди. Когда я смотрю на горного лорда Му, горного лорда Шан. И когда вспоминаю Сиянь... Я чувствую, что моя любовь к людям того стоит. Если бы он не открыл мне правду, я бы продолжил страдать, слишком одержимый, чтобы отступить. Мне нужно было увидеть всё своими глазами, чтобы продолжать любить Сиянь. Я по-настоящему восхищаюсь людьми. Некоторые из них действительно могут довериться вслепую и полюбить кого-то, не требуя доказательств, — посетовал демон. — Это может прозвучать глупо, но в моём сердце найдётся место для сына, теперь, когда я знаю, что причина моей обиды на твою мать крылась в моей неуверенности. Ло Бинхэ надолго замолчал. Кровь не водица, и слова отца в очередной раз это доказали. Кто знал, что даже десятилетия заточения под горой не могли помешать Тяньлан Цзюню любить Су Сиянь. Но так же, как и его сыну, агонию предательства следовало похоронить вместе с неостывшей обидой, иначе боль становилась невыносимой. Родственные души, кровное родство — называйте это, как хотите. — Я никогда не знал отца, — почти безжалостно вымолвил ребёнок. Тяньлан Цзюнь мягко промурлыкал что-то невнятное, соглашаясь; он и не ждал, что его сын сможет сразу всё принять, особенно, имея перед глазами плохой пример в его лице. — ...Я не знаю, как подобает вести себя сыну. — Вот как?.. Святой Правитель издал тихий вздох удивления. — Мне... Мне стоит называть тебя отцом? В голосе сквозила неуверенность, едва ли подходящая деспотичному молодому лорду, возглавившему кампанию по захвату северных территорий Царства Демонов. И всё же он оказался на перепутье. С самого детства Ло Бинхэ знал лишь одну мать; отыскать своих родных родителей и узнать, что его родная мать не бросала его, а до самого конца дорожила своим сыном, стало огромным потрясением. Рассуждения отца нашли свой отклик в душе Ло Бинхэ, он знал, что это значит — быть ослеплённым одним единственным человеком и не замечать ничего помимо него. Он неуверенно протянул эту оливковую ветвь мира в обмен на честность Тяньлан Цзюня. По губам мужчины скользнула тёплая улыбка, когда он взглянул на угрюмого мальчишку и приподнял руку, чтобы ущипнуть мягкие щёчки. — Как же ещё, если не отцом? Для меня обрести сына тоже новый опыт, будем учиться вместе. — Эй, я не давал разрешения щипать меня! Такими их и застал Шэнь Цинцю, царящая вокруг атмосфера казалась несравнимо теплее, чем раньше. Бессмертный понятия не имел, что привело к таким изменениям, но это всё же лучше, чем если бы они вцепились друг другу в глотки. Его небольшое приключение на кухне тоже завершилось благополучно, да благословят Небеса силу памяти Шэнь Цинцю. Его простые блюда явно уступали золотым стандартам ученика, но, по крайней мере, он был уверен, что никого не стошнит. Единственная истинная ценность горного лорда на кухне заключалась в приготовлении лекарственных бульонов, навык, который он приобрёл, чтобы быть готовым к любым недугам Юэ Цинъюаня, если возникнет необходимость. На столе появились несколько мисок с рисовым отваром, вяленым мясом и овощами. Это на самом деле оказалось не сложно, всего и делов-то — отварить бульон и закинуть содержимое банок с маринованными овощами, которые он отыскал на кухне. Шэнь Цинцю впился в демонов взглядом, безмолвно предупреждая, чтобы никто не смел шуметь во время трапезы. Для Ло Бинхэ вкус блюд не имел никакого значения, главным было то, что его Учитель приготовил их специально для него. Среди учеников было принято угождать горному лорду, ребёнок не сомневался, что Шэнь Цинцю раньше никогда не готовил для других. Мальчик с радостью наклонился к своей миске, пока Тяньлан Цзюнь пытался придерживаться этикета, изящным движением поднимая палочки. К облегчению бессмертного завтрак прошёл в тишине. Однако стоило взглянуть на ситуацию со стороны, его переполняло странное смущение. Кто бы мог подумать, что совершенствующийся будет делить со Святым Правителем демонов завтрак, приготовленный самим горным лордом. Им стоит проявить благодарность, надменно размышлял Шэнь Цинцю. Кто мог ещё похвастаться тем, что довелось отведать готовки горного лорда, если только это не горный лорд пика Цуйсянь, демонстрирующий свои навыки, или Му Цинфан, принудительно пичкающий кого-то лекарственными отварами. Оба демона, к удовольствию Шэнь Цинцю, опустошили свои миски. Чай и вовсе не стал проблемой; такой знаток, как он, прекрасно разбирался в искусстве заваривать крепкий ароматный напиток. К сожалению, Тяньлан Цзюнь выбрал именно этот момент, чтобы поделиться впечатлениями: — Я впечатлён, горный лорд Шэнь поистине прекрасно готовит. Рука, сжимающая изящный веер, дрогнула, на мгновение поддавшись желанию шлёпнуть повелителя демонов по макушке также, как его сына. — Радуйтесь, что этот мастер соизволил накормить вас рисовым отваром, а не горьким лекарством, Тяньлан Цзюнь, — безразлично ответил он. Ло Бинхэ, извечный хитрец и бесстыдный интриган, вплотную придвинулся к своему Учителю, широко распахнув глаза на невинном детском личике. — Этот ученик благодарит Учителя за трапезу. Прошу, дождитесь, когда я немного поправлюсь, тогда я смогу служить Учителю, как всегда, — пообещал он, вовсю пользуясь своим милым детским обликом. — Кстати о здоровье, почему Бинхэ стал ребёнком? Шэнь Цинцю взглянул на него с лёгким недоверием во взгляде, удивляясь, отчего Тяньлан Цзюню потребовалось так много времени, чтобы заметить очевидное. — Небольшая ошибка в совершенствовании. В ответ старший демон задумчиво кивнул. — Понятно. Я уж было подумал, что вы каким-то образом заставили его вернуться в детство, чтобы вызвать у меня симпатию, — добавил он небрежно. Именно в этот миг бессмертный осознал всю глубину проницательности Святого Правителя. Если Тяньлан Цзюнь подозревал их в скрытых планах, значит он всё это время с настороженностью относился к горному лорду пика Цинцзин. Это лишь укрепило Шэнь Цинцю во мнении, что нельзя недооценивать демонов, особенно легкомысленных повелителей демонов с довольно сомнительными литературными пристрастиями. — Тяньлан Цзюнь, что вы планируете делать дальше? — Зависит от намерений горного лорда Шэнь. Предполагаю, что ваши дотошные планы не ограничиваются лишь желанием остановить меня. Но сначала... Нужно завершить сделку. Где я могу отыскать старого главу дворца? Температура в комнате, казалось, ощутимо упала, сопровождаемая журчанием шелковистого голоса Тяньлан Цзюня. Стало очевидно, если демон чего-то хочет, он непременно этого добьётся. Шэнь Цинцю вновь вспомнил о неукротимой силе, скрытой под маской беззаботной личности. — Бинхэ, проводи его к старому дураку. Наставления были встречены коротким кивком, но мальчик не удержался от пытливого взгляда. — Учитель, ты не пойдёшь с нами? — У этого учителя есть кое-какие дела. Кроме того, я бы предпочёл не портить себе настроение видом жалкого старикашки. У вас есть незакрытые вопросы с ним. Боюсь, если увижу его, не удержусь от убийства. В голосе Шэнь Цинцю сквозило неприкрытое презрение к старому главе дворца, поэтому демоны не стали настаивать. На этот раз Ло Бинхэ получил возможность шагать самостоятельно, его короткие ножки без устали петляли по извилистым лабиринтам Водной тюрьмы. Тяньлан Цзюнь безмолвно восхищался усилиями, затраченными на создание темницы, но весь восторг испарился, стоило вспомнить, какие страдания пришлось вытерпеть его возлюбленной в неприветливых стенах тюрьмы. Вскоре отец и сын достигли запечатанных врат. Стоящие на страже демоны низко поклонились благородным лордам их расы в знак почтения и отступили, повинуясь велению лидера. Эта дверь оставалась запертой почти пять долгих лет. Заключённый устремил свой невменяемый взгляд в направлении шума, только для того, чтобы встретиться с парой одинаковых глаз. Тяньлан Цзюнь смаковал изумлённое выражение, вспыхнувшее на морщинистом лице, наслаждаясь ужасающим осознанием, заполняющим каждый дюйм чужого тела. — Вы! — воскликнул старый бессмертный, его взгляд метался между двумя демонами. Хотя чертами лица Ло Бинхэ пошёл в мать, глаза свои он унаследовал от отца, и сейчас в них ясно читалось нескрываемое презрение к своему заключённому. В бессмысленном бормотании мастера дворца он мог уловить лишь слова «сон» и «настоящий», после чего бессмертный вновь поднял голову, требовательно вопрошая: — Где Сиянь? Уродливая насмешка омрачила равнодушное выражение лица Ло Бинхэ. Казалось, вчерашним кошмаром Шэнь Цинцю удалось обвести старого дурака вокруг пальца, заставив поверить в реальность происходящего. Ступив в холодное, влажное подземелье, Тяньлан Цзюнь с лёгким интересом огляделся. Ядовитые воды, окружающие темницу, казались обманчиво безопасными, но Святой Правитель не зря славился всесторонним образованием. Измождённый старик с охотой применил эти зловещие орудия пыток на своей любимой ученице, от чего тёмные глубины души закованного перед ним бессмертного казались ещё более непостижимыми. Одного лишь воспоминания об увиденных вчера образах хватило повелителю демонов, чтобы ощутить горечь на языке. Стоило услышать, как имя его любимой слетает с этих грязных губ, и приподнятое настроение сменилось мрачной угрюмостью. — Она навечно вне твоей досягаемости, бывший глава дворца. Ты недостоин даже говорить о ней. — Если бы не ты! Подлый демон, развративший мою Сиянь! Она была моей лучшей, самой послушной... Ты украл её у меня... Ты должен гнить под горой Байлу! И без того мрачное лицо Тяньлан Цзюня ещё сильнее потемнело от напоминания о несправедливом наказании. — Я бы и правда... Я бы умер, мучаясь от обиды на Сиянь, если бы не сбежал из заключения. Мне повезло, я оказался благословлён добротой других людей и своего прекрасного сына, — задумчиво промолвил демон, его рука мягко погладила макушку Ло Бинхэ. Немного раздосадованный бесцеремонностью отца, ребёнок всё же смиренно позволил тому делать всё, что посчитает нужным, лишь бы это принесло больше страданий монстру, который довёл его мать до неминуемой гибели и разбросал их всех по миру. Глаза хозяина дворца изумлённо расширились, когда он пристально вгляделся в лицо ребёнка. Казалось, он был в здравом уме, но слова, которые сорвались с его губ, заставили их усомниться в его рассудке. — Ах... ах, Сиянь... Хорошая девочка, иди к учителю... В следующий миг Ло Бинхэ имел возможность воочию увидеть способности своего отца. Неприкрытый гнев лишь украсил и без того прекрасные черты лица Тяньлан Цзюня, когда, повинуясь поднятой ладони, невидимая сила сдавила горло мастера дворца. Ребёнок смотрел почти с сожалением; он надеялся своими руками задушить бывшего главу дворца в качестве расплаты за то же деяние, совершённое по отношению к его Учителю. Демон согнул пальцы, и от каменных сводов пещеры отразились нечеловеческие вопли старого бессмертного, сопровождаемые оглушительным треском. Челюсть старика теперь, вероятно, сломана, отдалённо подумал Ло Бинхэ. Он не мог избавиться от мысли, что старый лис легко отделался. — Я ведь уже сказал, ты недостоин произносить её имя. И ты смеешь в моём присутствии порочить своими грязными мыслями Сиянь и Бинхэ? Несмотря на царящие в тюрьме уныние и сырость, в груди Ло Бинхэ зародилось небольшое тепло. Он всё ещё не мог воспринимать этого незнакомца, как своего отца, ведь они встретились всего несколько дней назад. Он понимал, что причина привязанности Тяньлан Цзюня крылась в его верности памяти Су Сиянь. И всё же, стоило трепетному свету достигнуть угрюмого сердца, как его затопила неизбывная надежда обрести давным-давно потерянное. Его матери покинули этот мир, но обе любили его всем сердцем. А теперь появился отец, готовый сражаться ради своей семьи. — Отец... Мальчик довольно приподнял бровь, заметив безумное изумление, граничащее с отчаянием, на лице их пленника, когда отец повернулся к нему. По губам Тяньлан Цзюня скользнула лёгкая улыбка, на фоне беспросветного уныния сырой темницы сияющие глаза мальчика стали отрадой для опечаленных глаз. Понемногу он начинал привыкать к мысли, что у него есть сын. Если бы его спросили, Святой Правитель не стал бы кривить душой, признавшись, что предпочёл, чтобы на месте ребёнка оказалась его возлюбленная. Но Су Сиянь давно покинула этот мир, потратив остатки своей ослепительной жизненной силы, чтобы Ло Бинхэ мог выжить. Хотя повелитель демонов был готов в любой момент умереть и присоединиться к ней в загробной жизни, их сын стал её прощальным подарком. В любом случае, впереди у Тяньлан Цзюня осталось не так уж много времени, он решил, что лучше потратить его на то, чтобы подарить Ло Бинхэ будущее, о котором мечтала Су Сиянь. Ему и без того уже нравился этот ребёнок, а его выбор возлюбленного и подавно. Должно быть, он унаследовал свой прекрасный вкус от отца, с гордостью думал Тяньлан Цзюнь. — Да, сын? В темноте тюремной камеры вспыхнули две пары сверкающих багряных глаз, похожих как две капли воды не только сиянием, но и переполняющей их неприязнью. Отец и сын, на ощупь пройдя извилистый путь в своём стремлении узнать друг друга, впервые нашли общий язык в этом неприветливом подземелье. Все долги должны быть погашены.