Гость из прошлого

Мужчина же спал вполне себе преспокойно, хоть иногда и ворочаясь во сне. На новом месте спалось хорошо и ничего такого не случилось, хотя он слышал, что иногда говорят обратное, мол, на новом месте, в чужом краю всегда спится тяжелее. Бред да и только. С утра же он просыпается, как по будильнику, а точнее, по привычке. Ягер подрывается довольно рано, чему уже давно был обучен. У него нет ни чувства усталости, ни чувства того, что отдохнул, только лёгкая расслабленность и сонливость. Немец скидывает с себя одеяло и быстро одевается, прежде, чем задаётся вопросом: зачем он, в общем-то, вообще это сделал? Парень ещё спит... Клаус кидает взгляд на него и понимает, что Коля просыпается, причём, резко. Смех разносится по комнате, когда он наблюдает за вознёй мальчишки. До чего забавный человек! – Guten Morgen, Коленька, – ехидно и уже бодро подкалывает тот. – Ты всегда так просыпаться? Глубоко вздохнув и смирившись с тем, что он не может сейчас направить дуло пистолета на немца и прострелить ему колено из-за отсутствия первого, Ивушкин лишь медленно переводит на него убийственный взгляд из полуоткрытых глаз. — Да, забава у меня такая, как у бабки. Она молоденьких трахает, а я утром люблю лобешником об пол биться и ловить перед глазами фиолетовый приход, — фыркает мальчишка, кое-как сползая на пол сперва руками, а затем и всем остальным телом. Он выпутывает ноги из пледа и запускает его в Клауса, недовольно подползая на коленях к тумбочке. А, открыв её, кидает в мужчину ещё и зубную щётку в упаковке, и тюбик с зубной пастой. — Умывальник на улице. Советую поторопиться, пока не проснулись старики. Коля же с полустоном ложится спиной на пол и бурчит себе под нос что-то вроде «Ну вот за какие грехи вы послали мне этого Квазимодо?». А когда минута страданий заканчивается, белобрысый, почесав растрёпанную макушку, берёт свою щётку и выходит в коридор за Клаусом. Нацепляет кеды и не спеша идёт к умывальнику. На недовольство Коли немец закатывает глаза. Всё настроение убил своим сарказмом, чёрт возьми. И даже если слова были непонятны, то интонация договаривала за них. Если уж русскому можно так жёстко шутить, то и он не будет оставаться в долгу. Чтоб неповадно было! Наскоро обув свои сапоги, Клаус как можно тише выскальзывает из дома и осматривается в поисках умывальника. И пока он стоит на месте, его догоняет парень, потому они добираются туда уже вдвоём. – Du hast nicht genug geschlafen, oder? (Ты не выспался, верно?) – но гауптман не ждёт ответа, продолжая. – Willst du beim Aufwachen helfen? (Хочешь помогу проснуться?) – ладонями он поднимает пипку, что пускает воду на руки и брызгает прямо Коле в лицо. – Und was? Bist du aufgewacht? (Ну что? Проснулся?) – Ягер понимает, что ничего хорошего за этим не последует, но не может больше не давить эту насмешливую улыбку. Этот день – день его издёвок над парнем. На первый вопрос мальчишка лишь что-то непонятное выдавливает, жестом показывая «ну а какая сейчас разница то?». Но когда звучит второй, Коля сводит брови вместе, не понимая, к чему клонит Ягер. Ещё секунда — и Ивушкин уж слишком медленно поднимает глаза на немца. Да как он смеет?! — Ты чё, охуел что ли? — стараясь сдержать в себе агрессию и желание утопить Ягера в этом умывальнике, Коля сглатывает. — Бодрячком, — он картинно улыбается, показывает «класс» и, набрав в руки воды, выплёскивает в ответ. Сейчас было совсем не до смеха, Коля, хоть и был сонным, но вот отомстить был готов. В два равных шага, Ивушкин с недовольным лицом оказывается рядом, хватает немца за локти и, сделав подсечку, валит того на спину в мягкую траву, садясь сверху, на живот Ягера. Рукой упирается в траву, а другой, развернув щётку щетиной вверх, приставляет другой край к ключицам Клауса, чуть надавливая. — Я тебе сейчас жопу начищу, собака. А вот немцу очень даже до смеха, потому он и смеётся, хрипло, но с чувством выполненного долга. Да пусть что хочет делает, удовольствия от этого не убавится. Месть – это блюдо, которое нужно подавать холодным. А ещё лучше в качестве воды. Тоже холодной. С утра. Ягер ёрзает под Колей, смешки раздаются рывками, похожими на кашель. Всё-таки тяжело дышать, когда на тебе кто-то сидит, ещё и угрожая жизни... зубной щёткой. От этого факта ему становится только смешнее. – Коленька, прости, я правда не хотеть, – а сам смеётся ещё больше, зная, что с этого «Коленьки», которое Клаус произносит особенно нежно, парень разозлится ещё больше. Вот и почистили зубы, называется, умылись. Гауптман отводит голову в сторону, наконец, более-менее успокаиваясь, но не пряча оставшуюся улыбку. Если именно сейчас русский решит его убить – это будет вполне справедливо. Наверно. Коля резко выдыхает и, наклонившись, кусает немца прямо за нос. Чтобы знал, с кем дело имеет. А то Коленькой он его называет! Ишь какой. Этот Коленька его на колготках повесит. — Никогда. Не называй. Меня. Коленькой. — чеканит мальчишка и несильно тыкает щеткой в чужое плечо. Уж слишком сильно его бесит этот немец, ещё и лыбу тянет, ну как его не убить то теперь? – Коленька — это тринадцатилетний пухлощекий маменькин сынулька, а я Николай! – к последнему слову голос почему-то становится тоньше и от этого сие недовольство звучит слишком смешно. Ивушкин вздыхает и, поведя плечом, молча встаёт. Ну не вечно же сидеть на таком месте. Поиграли и хватит, взрослые мужчины уже, чего это они, в самом деле. Пока Клаус не встал, Коля быстро набирает в рот воды и, быстро запрыгнув обратно на немца, наклоняется к нему и со смеющимися глазами выплевывает на него мелкими каплями, словно он из дозатора цветы поливает. Определённо взрослые. Такой Коля – бодрый, весёлый, по-детски балующийся – нравится Ягеру больше и он даже спускает тому с рук несильно приятный укус и тычок щёткой в плечо. Но то, что происходит потом, оставить просто так нельзя. Клаус рывком переворачивается, перевернув и мальчишку. Теперь тот снизу. Немец быстро ставит руки по бокам от плеч мальчишки, а колени примерно около бёдер. Вода, попавшая на лицо гауптмана, каплями падает теперь уже на чужое. Тоже своеобразная месть. Вообще, увидь их кто со стороны – легко мог подумать не о том, чём надо. Ну, мало ли, чем там увлекается молодёжь сейчас. Поза была довольно компрометирующая. Мужчина смотрит точно в глаза Коли, будто они играют в гляделки. Взрослые. Точно. Когда Коля оказывается снизу, из лёгких воздух выбивается сам. Капли начинают стекать и капать то на нос, то на щеки мальчишки и это заставляет каждый раз морщить нос. Это раздражает, поэтому белобрысый вынужден обхватить чужое лицо ладошками и стереть капающую воду. Не придумав ничего лучше, что могло бы заставить немца встать, Ивушкин поджимает ноги к себе, а затем обхватывает ими торс мужчины, руками обвивая шею. И усмехается гаденько. — Ну давай, вставай. Поступок глупый. Вся ситуация ещё глупее. Но именно таких забавных моментов Коле всегда не хватало. Вроде взрослый уже, но сейчас такой ребёнок. – Ты как... der Affe (обезьяна), – усмехается мужчина, собираясь силами и постепенно поднимаясь на ноги. Теперь всё это выглядит ещё страннее. Коля ведь буквально сидит на нём, хорошо держась, чтобы не упасть. Но для этих двоих в этом нет ничего такого, просто развлечение. Можно даже назвать это утренней зарядкой. Ягер подхватывает парня крепче, перемещая руки дальше по бёдрам. Он смотрит на мальчишку, слегка приподняв голову, ведь теперь тот выше него. – Fühlst du dich wohl? (Тебе удобно?) – с насмешкой спрашивает гауптман, хитро щурясь, словно кот какой. Вся ситуация его забавляет, но и интригует. Здесь нельзя предугадать, когда кто-либо из них двоих бросит начатое, а кто, набравшись смелости и отчаяния, сумеет продолжить. Коля с трудом понимает все слова и даже находит перевод, поэтому скрещивает ноги за спиной немца и теперь держится за его шею одной рукой. — Мне? О да, восхитительно, — усмехается и тянется в сторону, чтобы забрать тюбик с зубной пастой. Тот оказывается в руках, Ивушкин с невероятным спокойствием мажет пасту на щётку и пихает её за щеку, тут же начиная чистить зубы, иногда опуская глаза в глаза Клауса и хитро улыбаясь уголком губ. А когда приходит время выплёвывать всё это дело, в голову Коле приходит картинка, где он выплёвывает пасту прямо на Ягера, и от этого он действительно чуть не выплёвывает её, сдерживая смех. Он решает: «так уж и быть». И, упёршись руками в плечи мужчины, сползает на землю, где начинает полоскать рот, наклонившись над умывальником. Секунды Клаус просто неотрывно смотрит в глаза парня, отпуская. Он будто догадывается о чём думает последний, и спешит отодвинуться от него, чтобы ничего не случилось. Немец расстёгивает манжеты рубашки, закатывает рукава и тоже принимается умываться, а потом и чистить зубы, пропуская через голову множество мыслей об этом русском мальчишке. Весь процесс он искоса поглядывает на Ивушкина, точно ожидая ещё какого-нибудь трюка. Мало ли что выкинет, шутник. – Aufgeheitert? (Взбодрился?) – последний раз выплёвывая пасту вместе с водой, саркастично спрашивает Ягер. Получилось не только позлить, успокоить и вывести на ещё более широкий спектр эмоций, но к тому же и разбудить до конца. Достижение, считай. Он делает пару шагов от умывальника и потягивается, на мгновения даже прикрывая глаза. Непривычно, что ему толком и не нужно никуда идти. Никто не ограничивает его в действиях, нет никаких обязательных условий или дел, которые надо выполнить в течение определённого времени. Свобода, вот она. — Абсолютно без понятия, что ты спросил, но.. да, — больше с вопросительной, чем с утвердительной интонацией кивает Коля и идёт в сторону дома, немцу приказав: — Подожди меня у мота, я за ключами. И, махнув тому рукой, забегает в дом, где просачивается в свою комнату. Ключи были где-то в полке, поэтому мальчишка, практически бесшумно копаясь в ней, даже не замечает зашедшую бабушку, которая прикосновением к плечу заставляет вздрогнуть. — Ты чего пугаешь то так? — мальчишка хватается за сердце и тяжело выдыхает. Нашел. Ключи. — Коленька, кто этот мужчина? Почему вы так себя вели? Вы целовались на траве? — казалось, бабушка сейчас сознание потеряет, это же можно сказать и о Коле. — Да ты что, ба? Совсем с ума сошла? Мы просто водой брызгались, — правдиво объяснил ей белобрысый и, мотнув головой, поцеловал старушку в лоб. — Я пошел, ба. Вернусь на выходных. А та лишь молча кивнула, перекрестив внука, когда тот выходил из дома. Она решила, что не станет ничего говорить о немецком кителе на их временном госте. Коля же знает, что делает. Он взрослый мальчик.

***

Немец лишь по маху руки понимает, что нужно делать. Он подходит к мотоциклу и вправду просто ждёт, пока не находит интересным детальное разглядывание мотоцикла. Дорогой, красивый, мощный – первое, что приходит на ум при осмотре железного коня. Гауптман поджимает губы, говоря этим жестом, мол, действительно хорош. Клаус переводит взгляд на дом, но задерживать его долго не может. Точно такие же дома стояли десятками в каждой из тех деревень, которые он разрушал своей танковой ротой. Своим танком и убеждённостью в верности действий. В голове некстати всплывают его же слова коллеге о том, что через неделю они будут первыми в Москве, на Красной площади. И где он теперь? Ягер кривится от своей былой напыщенной уверенности. Будь он на месте Коли – убил бы ещё у реки, когда был шанс. И когда это он успел так измениться? За чуть больше, чем неделю? Он думает, что это слишком тотальные изменения для такого маленького отрезка времени. Мальчишка выбегает из дома достаточно быстро и практически налетает на Клауса, садится на мотоцикл и подзывает его за собой, мол, садись быстрее и поехали. Дождавшись, когда Клаус сядет сзади, Ивушкин специально придвигается ближе к нему, чтобы было удобнее держаться. Убрав подножку, Коля даёт по газам. Он невероятно рад, что наконец-то уедет отсюда, в родной и любимый особняк, вернётся на любимую работу, любимый уголовный розыск. — Мне придется оставить тебя дома одного ненадолго. После того, как купим тебе одежду. Ветер приятно играет в волосах и скорость захватывает, заставляет впрыскивать в кровь адреналин. Но сейчас мальчишка даже не думает о том, что они едут слишком быстро. Так, как не ездили даже на войне. Сейчас просто круто, а остальное не важно. Мотоцикл будто уносит Ягера от тревожных мыслей прочь, далеко от проблем и прошлого, которое, впрочем, нельзя забыть. Клаус крепко, но не больно, держится за Колю, чтобы не слететь. В этот раз он не особо ругается на него из-за скорости или каких-то резких поворотов. Ветер приятно холодит кожу и очищает голову до конца. Так лучше. Мужчина вновь, как делал это в первый раз, прислоняется здоровой щекой к чужой спине и прикрывает глаза. Даже не слышит вопрос. Пустота. – Долго ехать? – слегка приглушённо, говоря больше в одежду мальчишки, интересуется он. На самом деле, сейчас ему хочется ехать бесконечно, петляя и уезжая в незнакомые места. Так спокойнее, так просит душа. И хоть немец совсем не любит, когда люди говорят, что чувствуют что-то сердцем или душой, прямо в этот момент по-другому свои желания объяснить он не может. — Минут сорок, — выдыхает мальчишка и чуть громче продолжает: — Держись крепче, там повороты не очень приятные, улетишь. И, дождавшись, когда Ягер обнимет его покрепче, чуть добавил газку, спиной ощущая тепло чужой щеки. Сейчас это уже не выглядело так, как в первый раз. Сейчас Коля был уверен, что его обнимает человек, которому, по сути, за сто лет. И от этого даже смешно становится. Хотя сохранился Ягер, признаться, хорошо. Всю оставшуюся поездку Коля молчал, иногда чуть шевелясь, чтобы понять, не уснул ли там ещё Клаус на нём. Выглядело это довольно забавно. Уже на подъезде к богатому району Москвы, где и жил Ивушкин, мальчишка тихо предупреждает Ягера: — Ты только не пугайся особо, здесь не совсем так, как в деревне и в центре...здесь немного побогаче место, — белобрысый одной рукой мягко хлопает по руке Ягера, чтобы обратить на себя внимание, и возвращает её обратно. — Не бей, пожалуйста, мой пылесос. Он похож на..большую..тарелку.. живую. Он чуть усмехается и выдыхает. Все будет круто. Клаус не спал, хотя, признаться, пару раз мысль об этом заходила. Но сонливость исчезла полностью ещё утром, так что ему оставалось просто лежать и стараться ни о чём ни думать. По крайней мере стараться. По приезде к назначенному месту, под говор парня немец открывает глаза и тут же думает, что не верит им, потому что то, что вокруг не может быть реальностью. Даже если это две тысячи девятнадцатый год. Дома кажутся настолько далёкими от действительности, что паника чувствуется сразу. Паника и потерянность. Он цепляется за Колю ещё крепче, выравнивая дыхание. – Ist das alles so verändert?.. (Неужели всё так поменялось?..) – ему не верится, совсем нет. Для Ягера – человека с прошлого столетия – всё окружение – чудо, какой-то мираж, несбыточная мечта. Никто и не думал о таком в сороковых, да и в тридцатых тоже. Будущее представлялось как-то иначе, хотя и это удивляло, даже более чем. Коля слабо улыбается, чувствуя, как мужчина вцепился в него, явно не желая отпускать. И белобрысый сбавляет скорость на подъезде к собственному особняку. Он не был чем-то прям шикарным, однако довольно приличным. Особенно для такого района. Коля останавливается рядом с такой же дорогой машиной и вздыхает: — Слезай, герой, ты неплохо держишься, — улыбается мальчишка и кладёт ладошки на руки Клауса, таким жестом поддерживая мужчину. Тонкие пальцы слегка сжимают руки немца и Ивушкин слабо улыбается. Для начала стоит дать Клаусу что-нибудь переодеться. Самое простенькое, что может на него налезть. – Не говорить, что он твой, – сглотнув, просит гауптман, просит в пустоту, потому что этот особняк и вправду Колин. Это вызывает кучу вопросов, которые он так и не решается задать. Они глупые – не для Клауса, конечно, но для парня точно. Чувствуя чужие руки на своих, немец немного успокаивается, позже уже спокойно слезая с мотоцикла. Привыкать к этому миру он будет долго, к гадалке не ходи, понятно. Всё вокруг незнакомое, чужое и непохожее на свои прототипы в прошлом. Вот, к примеру, что это за машина вообще? Мальчишка, дождавшись, пока Ягер слезет, слезает и сам, чуть потянув того за рукав. Достав из заднего кармана ключи, парень проталкивает один в замочную скважину и, открыв дверь, показывает рукой, мол, проходи. Ягер бросает недоверчивый взгляд на автомобиль, а потом проходит внутрь здания, где тревожится от незнания нового ещё больше. – Так ты очень... reich? (богатый?) – он останавливается в проходе, не смея двинуться дальше. – Ist alles... sicher? (Это всё... безопасно?) Как только Клаус проходит внутрь, заходит и мальчишка, скидывая на пороге кеды. Немец сейчас выглядит слишком напряжённым, взволнованным. Оно и понятно, не каждый день у тебя забирают дубинку, говорят «Никаких больше динозавров!» и перекидывают в особняк двадцать первого века. — Фамилия моего покойного отца всё ещё в списке Форбс, — говорит, сомневаясь в том, что Клаус понимает, о чем он. — Ну...мой отец один из самых богатых людей России. Был. Теперь это всё моё. Кто же знал, что инвестиции, логистика и цветная металлургия так попрут. Коля усмехается, прикрывает на секунду глаза и, облизав губы, переводит взгляд на мужчину. Безопасно ли быть богатым? — Нет, ещё метр вперёд и тебе отрубят голову, посчитав, что ты вор. Шутки шутками, но пугать так человека было плохо, вдруг ещё поверит. Дождавшись, пока и Ягер снимет обувь, мальчишка кивает вперёд. — Нам на второй этаж. Там душ и комната. Я найду тебе что-нибудь на первое время. Мужчина не до конца осознаёт о чём всё же рассказывает мальчишка, но кивает, как будто понял. Богатый и богатый, можно было и одним словом. На шутку он хмурится, различая в ней сарказм и иронию. – Не смешно, Коля, – фыркает немец. Он проходит наверх, куда указывает парень, и смотрит по сторонам, пытаясь разобраться в своём местоположении. – Всё... другое. Такое fremdartig (необычное), – теперь Клаус всегда будет мешать свою русскую корявую речь и речь на родном языке. Он заходит в одну из комнат и быстро ориентируется, что это ванная. Удачно он сюда зашёл, запомнил, что находится здесь. Попутно Ягер умывается и смывает грязь с рук, хотя, в принципе, ничем и не замарался. — Ты привыкнешь со временем, — кидает Коля и проходит в комнату, сразу же обращая внимание на шкаф, в котором не оказалось совсем ничего, что могло бы подойти немцу по размеру. У него плечи были широкие, не то что у Ивушкина. И бедра шире, чем у него. Коле даже из-за этого казалось, что Клаус намного выше его самого, однако рост у них был одинаков, может, разницей в сантиметр. В итоге, так ничего не найдя, Коля решает, что магазин требуется немедленно. Поэтому и достает из бумажника карту и, забив в телефон номер с неё, проверяет счёт. — Давай быстрей только, я переоденусь и поедем. Ивушкин кивает телефону, увидев цифры, и быстро снимает с себя грязную одежду, из шкафа доставая черные джинсы, более удобную футболку, кожанку. Ну и куда уж сейчас без часов Rolex. Быстрое преображение из деревенского пацана в озорного богатого засранца прошло успешно и Коля, забежав в ванную, хлопает Ягера по спине. — Давай, крошка, мы торопимся.