Демоны начинают и выигрывают?

       Дразнить Яковлева — это такое детское, ни с чем не сравнимое, незамутненное удовольствие.        Измайлов нарочно еще ниже наклоняет голову, слушая, как балагур Егор Рудин из статистики рассказывает ему, как ходил в выходные на тематический квест с привидениями.        Гриша еще минут двадцать назад заметил знакомый, вспыхивающий, как лампа, блеск в глазах Володи.        Опять началось.        Да что же это такое, товарищи?        Нет, Яковлев совсем съехал с колес.        Беса все устраивает в этих порой зашкаливающих от адреналина отношениях, но эта невероятная, порой доходящая до абсурда ревность Володи не знает абсолютно никаких границ.        Володя неисправим, он отчаянно хреново делает вид, что якобы смотрит вместе с доброй половиной отдела праздничную спецгазету, посвященную дню полиции.        Взгляд Яковлева сосредоточен совсем не на веселых шаржах и залихватских заметках об отдельных представителях нашей славной профессии.        Он, застыв на месте, как сурикат возле змеи, пристально буравит Гришу таким откровенным взглядом, что если бы взоры сжигали, то от беса вместе с его собеседником не осталось бы даже угольков.        Измайлов отворачивается в сторону, специально рассказывая новый, еще необкатанный анекдот Егору так, чтобы все слышали громкий, задорный смех Рудина.        Егор заливается смехом, бьет себя по бокам и восхищенно смотрит на Гришу.        Нужный эффект достигнут без труда, демон, все еще хохоча, бросает взор на Володю.        Яковлев, мигая от гнева, как сломанный светофор, катастрофически быстро меняется в цвете.        Вот он розовеющий, затем внезапно красный, как помидор, и в завершение метаморфоз Володя белеет, как кефир.        Гриша со знанием дела поджигает и так полыхающий, как свечка, яковлевский фитиль еще сильнее, дружески хватая Рудина за плечо и выходя с ним покурить на улицу.        Под грохот истошно орущих сигнализаций машин и не умолкающих ни на минуту развеселых песен группы «Комбинация» они продолжают трепаться и ржать, радостно хлопая друг друга по плечам.        «Отсчет пошел!» — думает неунывающий демон, зная, что его ждет впереди.        Отсмеявшись, Егор уходит искать свой забытый где-то телефон, а бес задумчиво смотрит в темнеющее на глазах ноябрьское распахнутое небо.        — Своих ищешь? — раздается вроде бы шуточный, но заданный на таких серьезных щах вопрос, что Измайлов усмехается.        Главное сейчас — не засмеяться, иначе последствия, как пишут в протоколах, будут несовместимы с жизнью.        Яковлев прилипает к стене, нервно впившийся в лицо демона сумасшедшим взглядом.        — Володь, сегодня такие звезды классные, смотри!.. — бесу до зуда хочется вывернуть ручку скорости до максимума.        — З......Звезды?.. Ты охренел, Гриш? — от ярости Яковлев теряет дар речи секунд на десять.        — Измайлов, ты что это вытворяешь? Опять прятки по углам, смешинки в одном месте и секреты! — Володя горит, как новогодний салют.        — Володенька, дорогой мой!.. — спокойная теплота этого обращения так потрясает Яковлева, что уже почти трезвый от приступа разыгравшейся мучительной ревности мозг замирает, обдумывая, что делать дальше.        — Володька, ты когда-нибудь перестанешь меня ревновать к каждому столбу? Ну что такого криминального в том, что мы выпили вместе по граммульке виски и пошли курить? — пожимает плечами бес.        — Это ты называешь граммулька? Измайлов, да ты сегодня выпил, наверное, месячную норму граммулек, употребив почти со всеми нашими! Ты бы еще на брудершафт с кем-нибудь тяпнул! — ляпает Володя, стремительно теряя берега.        — На брудершафт?.. — левая бровь Измайлова приподнимается, выражая крайнюю степень удивления.        Яковлев чувствует, как по лопаткам бежит холодок.        «Господи, что я несу! Какой, к чертям, брудершафт, именно с него у нас все и понеслось, как бричка под откос.» — в смятении цепляется за жаркие, возбуждающие воспоминания Володя, не зная, как ему выкрутиться из всей этой фантасмагории.        — Володь, отомри! Серьезно, я что, не могу выпить или поговорить с другими людьми? Что за наезды, в самом деле? Ты вообще слышишь, что ты говоришь? — демон пинает ни в чем повинную пробку от пива ногой, ловко закидывая ее куда-то в угол.        — Измайлов, только не говори, что ты все это специально замутил, чтобы довести меня до инфаркта! — спрашивает Яковлев, чуть светлея лицом и видя, что бес не намерен ругаться, несмотря на все глупости, сказанные Володей.        — Володька, ты не поверишь, но ты такой донельзя забавный, когда заводишься и начинаешь следить за мной, как кошка за мышью! Удержаться, чтобы не подколоть твое самолюбие, почти невозможно! Вот я и решил добавить капельку интриги! — признается Измайлов, сверкая смеющимися глазами.        — .… Измайлов!!! Я убью тебя! Чертов демон, да ты просто издеваешься надо мной! — взлетает в воздух сигнальной ракетой Яковлев, кипя от возмущения.        — Володь, поехали домой, а? Есть охота ужасно, этими канапе дурацкими только мышей в мышеловку приманивать, поедем? И ты выскажешь мне, все что захочешь! Я люблю тебя, Володь, честно! — вдруг делает ходом конем Измайлов, не сводя с Яковлева терпеливо ожидающих ответа глаз.        — Демон! — выразительно шипя, только и может сказать Володя, но тем не менее он соглашается перенести дальнейшие разборки на знакомую территорию.        В машине неуправляемый бес развивает такую бурную, отвлекающую и просто выключающую Яковлева из сети, деятельность, что, подъехав к дому, Володя не может думать ни о чем, кроме как об измайловских губах.        И глазах.        И руках, дергающих сейчас вовсе не верхнюю пуговицу на куртке, а Володино сердце…        Бес, я не умею жить без тебя.        Никак...