Демоны начинают и выигрывают?

       — Григорий Александрович, а вас не очень затруднит объяснить нам, почему вы опоздали на совещание? — тонны сарказма в голосе Яковлева не услышит разве что глухонемой, но демону фиолетово.        По крайней мере, лицо Измайлова ни на секунду даже не дергается, и это при том, что Гриша прекрасно видит, с каким плохо скрываемым любопытством и отчетливо сквозящей, как незакрытая форточка, ревностью, Володя сам нетерпеливо ждет ответ.        Впрочем, как и весь состав отделения, сидящий за круглым столом во главе с руководством.        Ведь бес, не мудрствуя лукаво, опять по своему обыкновению ухитрился забыть про общий сбор и опоздал на летучку всего-то на час.        Какие мелочи, в самом деле.        Но беса не пробьешь ничем, демоны не боятся ни бога, ни черта, ни тем более гнева начальства.        Измайлов улыбается, как ни в чем не бывало и заявляет:"Добрый день! Простите, виноват, информатор задержал! Я могу присесть?" и, получив кивок от естественно, вполне удовлетворенного ответом руководства, занимает место на стуле напротив Яковлева.        Остаток совещания проходит в приятной рабочей обстановке, если не считать того, что Володя не сводит с демона глаз.        Яковлева больше всего на свете интересуют сейчас не показатели отдела за прошедший месяц и уж точно не спартакиада по футболу, а два насущных, наболевших, как мозоль у пахаря, вопроса.        Первый — в какое магелланово облако на самом деле провалился бес, потому что из дома Измайлов практически испарился, причем с самого ранья.        Ибо в шесть утра Володя своими глазами видел, когда ворочался в кровати, как Гриша быстро прочитал какую-то смску и тут же начал собираться, шепнув сонному Яковлеву, что у него срочное дело.        И второй — как демону удается всегда выходить сухим из воды.        Как? Самые суровые, высеченные изо столетнего льда вечной мерзлоты лица боссов всех рангов тают и удивительным образом приобретают человеческие черты, расцветая, как цветы на клумбе возле отделения, и улыбаясь бесу так радостно и светло, что аж завидки берут.        В начальственных приемных, там, где даже стены тревожно синеют от ужаса; там, где других провинившихся бедолаг раскатывают циркулярной пилой на одинаково ровные кругляши, наш несгибаемый демон лишь пожимает плечами и с неописуемой легкостью проходя через чистилище, как верблюд сквозь игольное ушко, получает не особо недовольные сетования и пожелания в будущем быть аккуратнее.        И только-то.        Володя иногда ловит себя на дикой, но непонятно прогрызающей, как чокнутая плодожорка, мозг, мысли, что если бы бес каким-то волшебным способом забурился, к примеру, на несчастный «Титаник», то скорее всего, корабль прошел бы мимо всех айсбергов мира и побил бы все рекорды проходимости маршрута, следуя с космической скоростью в пункт назначения.        Потому что диагноз «Измайлов» не лечится, и ремиссии нам не видать.        Поэтому сил Яковлеву хватает лишь на то, чтобы не скрипеть зубами на весь зал и держаться хоть в каких-то зыбких, как ночной туман, рамках до конца никак не желающего сворачиваться к финалу собрания.        Теряя последние, стремительно тающие, как зарплата, остатки терпения, Яковлеву все же удается добиться того, что Измайлов залетает к нему в кабинет.        — Измайлов, что ты творишь? Куда ты сгинул? — Володя ни капли не уверен, что узнает правду, но попробовать стоит.        — Володь, да не парься ты! У меня тут реально один мутный чувачок нарисовался. Прикинь, скинул мне адрес и приписал, что он будет доступен только час. Ну я и сорвался, как грач с рябины. Прилетел, он мне инфу полезную скинул, опять же кое-какие темы осветил. Будем держать связь. А про летучку я запамятовал, прости, замотался совсем. — Гриша так пластично пожимает своими плечами, что весь состав легендарного ансамбля «Березка» идет курить, а Володя, окончательно успокоившись, обнимает беса.        С демонами всегда так.        Или до одури здорово или до жути беспокойно.        Ну а чего вы хотели?        Вы же знали, с кем связались!...