Демоны начинают и выигрывают?

       — Зигги Блюмхорт рапортует, что «Альфа 415» отправлен в Гронинген…        Мухич несет какой-то нечитаемый бред, и Яковлев нехотя поднимает глаза, чтобы остановить поток абракадабры.        — Мухич, отставить нести чушь! — требует Владимир Сергеевич, отрываясь от увлекательного процесса сборки домика из спичек.        — Зябликов передал, что Сеню Гроба видели на районе, и есть шанс прояснить тему с ограблением «Синего Льва».        — Мухич, мне нужен не рассказ о шансах вычислить грабителей, а реальные шаги по их поимке! И где Измайлов? — Володя догадывается, каким будет ответ, но почему бы не попробовать.        Демон бегает неведомо где, и Яковлеву остается только гадать, каких отъявленных барабашек он ловит.        — Владимир Сергеевич! Гриша на выезде, он вчера получил наводку. — оживленно заявляет Мухич, пожирая начальство глазами.        Наводку, знаем, плавали! Измайлов вообще активизировался, и Володя смутно чувствует какую-то засаду.        Вообще состояние турбулентности сурово преследует Яковлева весь месяц, словно он купил годовой абонемент на «американские горки» и катается на них, как шизанутый турист.        Демон разбирается еще и с делом об убийстве управляющего в клубе «Октопус» и под этим соусом мотается черт знает где целыми днями, прихватывая и ночи.        Во всяком случае, вихрастую голову беса Володя частенько видит лишь глубоко под утро, почти забыв ощущение теплого демонского тела рядом.        А на работе Измайлов скачет, словно тапок по утру, летая по отделу безумным бумерангом.        Позавчера они с бесом препирались битый час, как два соседа у одной конфорки в коммуналке, выясняя, кто виноват в до безобразия слабых показателях отдела за месяц, но демон не сдал позиций ни на йоту и был послан Володей, благо что они предусмотрительно ругались при закрытой двери, что, конечно, дало повод к сплетням, ибо разговаривать тихо никто из них не умел.        Стрелой вылетая из Володиного кабинета, Измайлов расчетливо хлопает дверью так, что с потолка сыпется штукатурка.        Володя в тоске-печали посещает лабаз, закупившись зачем-то пончиками и лимонадом и вялым сусликом сидит в спальне, бессмысленно перещелкивая телеканалы.        Бес молодым спартанцем заявляется домой в три часа, неприступно постелив себе на диване.        Они азартно играют в молчанку, и Яковлев отмороженно орет на летучке, словно сорвавшись с цепи.        Демон лишь покусывает нижнюю губу и не поддается на провокации.        К вечеру все отделение согласно поехать в полном составе сажать тюльпаны в тундре, лишь бы утихомирить разбушевавшегося, как Фантомас, Яковлева.        Измайлову обрывают телефон, и демон тут же исчезает, как карась под мостом, уходя в новую экспедицию.        Но на следующий день к ним, к несчастью, прибывают зарубежные коллеги — делегация из дружественной Франции и Володя тихой сапой якобы совершенно случайно прихватывает демона, закрывшись с ним на складе и путем уговоров, нахальных поцелуев и черт знает еще каких изысков добивается примирения.        Подозрительно блестящий глазами, заалевший румянцем бес выпархивает из объятий, милостиво соглашаясь помочь со встречей высоких гостей.        Измайлов светится, как бриллиант, строит глазки смущенной блондинистой дюймовочке-переводчице и вещает, что твой сказитель, рассказывая французам об опасных перипетиях борьбы с преступностью в отдельно взятом отделении.        Всецело покоренные его обаянием забугорные коллеги радостно поют вечером «Марсельезу» вместе с обласканным всеми возможными комплиментами Гришей, резво закусывая водку солеными огурцами.        Бес нарасхват, а его остроумные фразы сразу же уходят в народ, заставляя поклонников аплодировать от восхищения.        «Прям Басков! Ему бы еще микрофон и можно идти букеты собирать!» — хмуро бурчит про себя Володя, синея от того, что залетные гости нагло облепили демона, как пчелы улей, и того и гляди накидаются в хрусталь и полезут целоваться, ибо безбашенные.        Гриша ослепительно улыбается, успевая и чокаться с лягушатниками, обнимая парочку хихикающих девиц, и прибавлять веселья, не уставая юморить.        — Измайлов, что это за разврат? — набирающим ярость голосом спрашивают у него, как только звезда вечеринки выползает покурить на крыльцо, облокотившись о перила в позе утомленного трудным днем продавца мороженого летом.        — Володь, ты чего? Мы просто празднуем, ничего такого! — бодро отвечает демон, стараясь оценить степень долбанутости Яковлева по цвету его лица, слабо освещенного непонятно с чего перешедшими в экономный режим фонарями.        — Демон, ну и кто ты после этого? Ты же практически лапал их у всех на виду, а эти вертихвостки прицепились к тебе, как шпики за двойным агентом! А ты и рад скалиться, словно клоун!.. — нервно начинает предъявлять Володя, колобком соскакивая в знакомую тему.        Смешливые уверения беса в том, что в своих действиях он не усматривает состава преступления, конечно, напрочь отвергаются кипящим от гнева Яковлевым.        Ему и так вполне достаточно ушедшего в подполье Мухича, устроившего стихийную дискотеку с кульбитами в стиле молодого Титомира и явно увлекшегося не на шутку.        Володя быстро утихомиривает звезду варьете Мухича, под шумок разухабистой песни про несчастную судьбу цыганки Эсмеральды утащив его охладиться и ведет пристальное наблюдение за ничуть не приунывшим демоном, вернувшимся к старому.        В завершение фуршета очарованные иностранцы одаривают Гришу бутылкой лучшего коньяка из страны любви и Яковлев везет засыпающего на ходу Измайлова домой, ворча что-то о вреде алкоголя и курения, но бес уже не слышит.        Демон сладко спит в машине, обнимая презент и не испытывая угрызений совести...