Демоны начинают и выигрывают?

       Измайлов, светящийся и подозрительно счастливый, залетает домой уже в районе двух часов ночи, и Яковлев меняется в лице.        Опять.        — Здорово, демон! Про то, что у тебя в кармане вроде как работает брелком устройство под названием «мобильный телефон», я даже не спрашиваю. Что на этот раз? Засада в Марьиной роще? — хмуро изучая лицо беса и на автомате глотая уже сто раз остывший чай, уточняет Володя.        Вместо ответа демон невыносимо долго раздевается, и, ничуть не смущаясь испытующего взора Яковлева, зависает, активно копошась в большой синей сумке.        — Измайлов, ты чего притих, осип на гулянках? Или в подоле принес? — Яковлев улыбается, но на самом деле ему не до смеха.        У них как-то в последнее время получается складно только ругаться, и Володя с ужасом понимает, что боится, до жути боится, что в один вовсе не прекрасный день Гриша скажет, что все закончилось и тихо соберет вещи.        А Яковлеву останется лишь закрыть глаза и выйти в окно.        Сердце щемит так, что Володя прислоняется к спасительной стене в прихожей, не имея ни сил, ни желания двигаться и ждет.        Демон наконец отлепляется от сумки и весело сообщает: «Володь, у нас пополнение. Вот. Извольте порадеть, барин, я вам собачку принес.»        Из сумки вылезает, нет, даже не так, из недр сумки ужом выползает нечто.        Больше всего таинственный зверь до одури похож на мини-волка.        Черный шарик глухо рычит и встает на ноги, и Яковлев твердо осознает, что прежней жизни пришел конец.        — Это что еще за фунт изюма? — спрашивает он, чувствуя, что поездки на Птичий рынок все же аукнулись, да еще как.        — Щенок. Породы схипперке, моряк, по-нашему. К патрулю прибился, у ребят полный комплект зверья, я думал подарить кому-нибудь, но он так сладко задрых в моей сумке, что я передумал. Как назовем? Моряком? — усмехается демон, заметив, что черное чудовище тут же проворно садится рядом с ним.        Яковлев роняет: "Ну какой же он моряк, скорее пират."        И тут же затихает, увидев огромную пасть с розовым языком, зевающую так, словно новое приобретение беса хочет проглотить их разом, вместе с хатой.        — Володь, отмирай уже. Не тронет он тебя. Видишь, думает. — хохочет Гриша, гладя острые, забавно торчащие вверх уши питомца.        — Ага, думает, съесть сейчас или на обед оставить. Люцифер, одно слово. — даже не заметив, когда успел выпить весь чай, отвечает Яковлев.        — Люцифер, значит. Прикольно, вот только мы изменим немного, пусть будет Люцик. У нас есть что-нибудь перекусить, мы страшно голодные? — спрашивает демон, прихватывая черноглазое ушастое с собой и идя на кухню.        — Мясо по-французски и салат. Тебе мясо разогреть? — суетится Володя, раскладывая тарелки.        — Володь, не надо греть. Давай так и садись. У тебя аллергия на собак или ты просто не в духе? — настойчиво выясняет бес, зная Яковлева, как облупленного.        — Измайлов, ты не можешь без сюрпризов, опять на подвиги потянуло? И кто, интересно, будет гулять с этим головорезом? — Володя обнаруживает, что упоминаемый головорез уже минуту как сидит с ним рядом на диване, благопристойно положив лапу на колено Яковлева.        Ни дать, ни взять, аристократ на званом ужине.        В три ночи.        Самое время.        — Володь, ну чего ты завелся? Я буду, с утра и вечером. Ты глянь, какая прелесть. А глаза какие, закачаешься, и смирный. Мне и корма с собой передали, завтра забегу в зоомагазин и все остальное прикуплю. — продолжает санобработку демон, упорный, как стая акул, ловко угощая зверя подушечками собачьего лакомства.        — Ладно, демон, будь по-твоему. — вздыхает Яковлев, млея от того, с каким аппетитом Гриша уминает еду.        Бесовщина.        — Измайлов, а почему от него так апельсинами пахнет? — находит источник аромата Яковлев, недоумевая, когда бес умудрился помыть находку.        — Да Рябоусову, замотдела какой-то оптовик подарил коробку импортного шампуня, вот они его и применили, вымыли и просушили. — замечает Гриша, доедая салат.        Прелести выделяют было уютную лежанку в прихожей, но потомок волков решает по-другому и утром субботы Володя просыпается от того, что по нему что-то лезет.        — Гриш, дай поспать. Всю ночь с твоим кудлатым носились. — спросонья шепчет Володя.        — Володенька, я и так делаю, что могу. — шаловливо доносится слева.        — Демон! Стоп, а кто же тогда... Черт! — Яковлев нащупывает нарушителя, слыша, как рядом ржет Гриша.        Упрямая морда со сверкающими черными, как смородина, глазами, бойко отбивается и умещается в ногах беса, хитро озирая возмущенного Володю.        — Демон! Я не подписывался спать с ним вместе, мы ведь договорились. — обиженно говорит Володя, совершенно обалдевший от таких дивертисментов.        — Хочу заметить, что он не собирался тебя кусать. Просто пришел поздороваться. И потом, Володь, он ведь щенок. Ему страшно ночью, в незнакомом пока доме. Вот и прискакал поближе познакомиться. А ты все — головорез да головорез.        В следующую неделю прелесть, он же головорез, осваивает дом с лихостью заезжего японского самурая, все пробуя на зуб и пытливо ожидая реакции Яковлева.        Обнаружив один свой новый ботинок пожеванным до состояния аль денте, Володя еле успевает спасти от верной гибели второй, и уже было открывает рот, чтобы заорать, как черноглазое чудище подлетает к нему, сидящему на корточках в прихожей, смачно и мокро целуя в нос, вроде извиняясь.        Яковлев хмуро смотрит на возмутителя спокойствия и выдыхает.        — Ну что мне с тобой делать, бандит? — роняет он в пространство, гладя смешные пушистые уши.        «Черт знает что такое.» — думает Володя, уже решив, что все-таки купит бандиту ту косточку, которую ему так настойчиво рекламируют в ближайшем зоомагазине.        В ответ ему радостно махают хвостом и всячески выказывают свое расположение.        — Пошли ужин готовить, горе мое луковое. — смиряется с неизбежным Яковлев и они вместе шагают на кухню.        Чего только не сделаешь ради любимого демона…