Демоны начинают и выигрывают?

       «Катастрофа» — весьма условное понятие, если вы помните, в какие замесы все время вмешивается демон.        Но даже сейчас, пытаясь совместить то, что неохотно вывалил на них грустный Фракс, Володя охреневал.        Судя по виду беса, не только он один, да и Русланчик тяпнул водки, углядев сиротливо тоскующий на краю расписного столика штоф.        И если вы наивно решили, что леденящий душу рассказ о предстоящем деле они мирно слушали под рокот цикад, то нет.        Эйжен, чертовски активно отпихнув их от подозрительной пирамиды, мимолетно взглянул то ли на часы, то ли на телефон и небрежно сказав, что это мелочи, попросил их подождать его буквально пару минут.        Яковлев, для смелости глотнув еще вина, сурово сканировал демона, понимая, что Гриша, как обычно, оставил во тьме почти весь айсберг.        — Измайлов, скажи на милость, что это творится? Какую эваххию и у кого тебе нужно добыть? И не вздумай мне врать, что ты не в курсе. Так ведь?        Бес, устало выдохнув, хмурит брови.        Что там делает хозяин пирамиды, неведомо.        Как Володя не прислушивается, кроме невнятного грохота, звука падения чего-то стеклянного, он ничего не слышит.        И как только Яковлев, решив форсировать допрос, уже было решает подлететь к демону и всеми правдами и неправдами добиться от него правды, Фракс возвращается.        Только в каком виде!        Королька не было от силы минут пять, но как все переменилось.        От прежней красы не осталось и следа, мантия безжалостно оборвана, причем в отдельных фрагментах, видимо, зубами.        Свежий синяк на левой скуле тоже наводит на размышления.        Володя готов присягнуть, что в пирамиде водятся крупные и довольно опасные хищники, но вопрос о том, что случилось, попросту тает в воздухе, как дымка, когда Эйжен, яростно клацнув зубами, невозмутимо предлагает, запахнувшись в остатки одеяния.        — Давайте выпьем еще по одной, замерз я что-то. И я все расскажу, обещаю.        Измайлов, неприступно рассматривающий их загадочного хозяина, внезапно соглашается.        Слишком покладисто.        До неправильности быстро.        Что-то странное, смутно знакомое на миг пробегает по Володе, как предчувствие, но на его распознавание времени нет.        Фракс, одним махом выпив свой бокал, жестко кусает нижнюю губу.        В его серых, словно ирландские скалы, глазах что-то мерцает, то и дело тая в глубине.        Русланчик, что-то тихо сказав бесу, выжидательно качает головой.        Гриша, с легкостью Кио добыв откуда-то сигарету, безмятежно курит.        Даже посреди Апокалипсиса демон найдет для этого время.        Но есть нюансы.        Рука Измайлова чуть дрожит, да и такая знакомая веселая ухмылка пропала.        Курит бес слишком бессистемно, без огонька, так, словно он пытается…        То ли себя, то ли их отвлечь, то ли обдумывает очередной идиотский план.        — Если кратко, то эваххия — это душа. И мне нельзя отказаться от задания. Я… Я обещал брату. Мы…        Бес, уронив недокуренную сигарету вскакивает с места.        — Погоди, Гриш. Дай договорить. Пожалуйста, Гриша. — умоляюще просит Фракс, будто расправив плечи и не сводя с беса просительных глаз.        «Или на колени сейчас хлопнется, или…»        Что именно «или…», Яковлев додумать не успевает.        Далее все происходит слишком быстро.        — Гриша, мы с Михой шутили, что всегда услышим друг друга, но я и подумать не мог, что… Что самолично пообещаю ему вернуть его душу жене. Это нерушимая клятва.        — Как ты мог? Ты что, забыл, что прежние договоры расторгнуты? И почему я? Другого варианта не нашлось?        Измайлов, возмущенно схватив Фракса за грудки, вот-вот пойдет в рукопашную.        Они хватают обоих, Володя тянет злого, как тысяча демонов, Гришу, а несопротивляющегося Фракса оттаскивает подальше молчаливый Русланчик.        По лицам зайца и беса Володя без труда читает, что они в теме.        — Минуту, Эйжен. Вы сказали, что это нерушимо. Что это значит?        Фракс, сглотнув, поворачивается к Володе так странно заторможенно, что Яковлев уже почти догадывается об ответе.        — Потому что это клятва на кровь. Если… Если я не выполню обещанное, и Гриша тоже не сумеет ее достать… Мы… Я…        — Договаривай уж все, псих.        Ядовито выплевывает Измайлов, очевидно немного успокоившийся.        — Мы… Мы умрем. Оба.        — Что??? Так вы мне врали, врали с самого начала. Зачем? Нет, на это мы не подписывались. Фракс, какого черта?        Володя, все еще неверящий в то, что услышал, ищет глазами Измайлова, но…        Люцик, уже минут десять как что-то явно стерегущий, нежданно выскакивает из-под Володиного колена и летит в сторону розовых кустов с громким лаем.        Все бросаются за ним.        — Люцик, ко мне. Он туда нырнул. — сообщает Володя Русланчику, уже лезущему в глубь кустов.        Эйжен, тоже зовущий собаку, забегает было с другой стороны, не гнушаясь колоть руки о шипы, и тут же встает, как потерянный.        И с очень странным лицом.        В пирамиде что-то снова прилично так грохочет, они замирают, и под неумолчный шум как минимум землетрясения читают по губам онемевшего от ужаса Фракса только один вопрос.        «А где Гриша?..»