Девочка, которая рыжая

Директор внимательно и сосредоточено выслушал рассказ Хейзи о произошедшем в классе ЗОТИ. Немного помолчал, обдумывая полученную информацию, а затем поднял взгляд на стоящую перед ним ученицу: – Хейзел, я хотел бы увидеть произошедшее самостоятельно, если ты не возражаешь. Хейзи удивлённо посмотрела на профессора Дамблдора: – Я, конечно, не против, сэр. Но не представляю себе, как это возможно. Дамблдор добро улыбнулся, глядя на нее: – О, дорогая, для этого существует как минимум несколько способов, но, боюсь, нам подойдут всего два – либо легилименция, либо просмотр воспоминаний с помощью омута памяти, – директор замолчал, будто ожидая реакции Хейзел. А Хейз, моментально вскинулась, услышав незнакомые термины: – Легилименция, сэр? Омут памяти? Дамблдор негромко рассмеялся: – Ты знаешь, что невероятно похожа на свою мать? Не только внешне… Твоя жажда знаний – я смотрю на тебя и вижу ее – такую восторженную по поводу волшебства вокруг, – профессор на секунду зажмурился, будто прогоняя какие-то непрошеные эмоции. – А отвечая на твой вопрос… Легилименция – это термин, который обозначает проникновение волшебника в сознание другого человека. В магловской литературе есть похожее понятие – чтение мыслей. Хейз в шоке уставилась на директора: – Волшебники умеют читать мысли? – Нет, Хейзел. – Дамблдор с улыбкой смотрел на студентку. – Сознание человека – не книга, его невозможно прочитать. Люди зачастую мыслят образно и эти образы, когда они находятся на поверхности сознания, можно уловить. Это называется поверхностная легилименция. Она безболезненна, а если действует опытный легилимент – то попросту не ощущается человеком. Другое дело – глубинная легилименция… – директор вздохнул. – При попытках найти в его сознании какое-то конкретное воспоминание или мысль люди испытывают разной степени дискомфорт, вплоть до очень сильной боли. – От чего это зависит, сэр? – Хейзи уже немного успокоилась и начинала наслаждаться беседой. Дамблдор был очень интересным рассказчиком. – Хороший вопрос, Хейзел. Легилиментов не так много, потому каких-либо серьезных исследований по этому вопросу не проводилось. Если же тебе интересно знать мое мнение – то боль, которую испытывает человек, к которому применяют глубинную легилименцию, зависит от двух факторов – наличия и силы внутреннего блока и природной сопротивляемости. Хейзел обдумывала слова директора примерно минуту. – Но сэр, разве это не одно и то же? – Нет, Хейзел, – директор посерьезнел. – В противовес легилименции существует другая наука – окклюменция. Окклюменция позволяет волшебнику закрывать свое сознание от постороннего вторжения. Чем сильнее и искуснее окклюмент – тем более сильный нужен будет легилимент, чтоб пробить его блок. Ты улавливаешь ход моих мыслей? – Хейзи кивнула, внимательно вслушиваясь в слова Дамблдора, чтоб не пропустить ничего важного. Директор продолжил: – Но кроме обучения каким-то навыкам существуют врождённые склонности. Таланты, если пожелаешь. Например, у твоего отца всегда были замечательные способности в трансфигурации, а у мамы – способности к чарам. Склонности к тем или иным наукам существуют у любых волшебников, но сила таланта, если можно так выразиться – у всех разная. От чего это зависит – не спрашивай, пожалуйста – я не знаю, – Дамблдор улыбнулся, но тут же его лицо вновь стало серьезным: – Также существуют врожденные легилименты и окклюменты. Без развития этих способностей врождённый талант значит очень мало. Но встречаются и самородки. Люди, которые без развития способностей могут хорошо закрывать разум, или же наоборот – считывать чужие поверхностные образы. Хейзи не выдержала и всё-таки перебила директора: – Это очень интересно, сэр. Но как это относится к произошедшему в классе? Прошу простить мое нетерпение, но мне хотелось бы поскорее узнать о том, как там Гермиона. Дамблдор какое-то время внимательно смотрел на Хейз и взгляд его внезапно потеплел: – Я рад, что ты беспокоишься о сокурснице, Хейзел. С мисс Грейнджер все будет в порядке и ты сможешь навестить ее после занятий в больничном крыле. Что же касается моего рассказа… Если меня не подводит память, то я начал с того, что невозможно безболезненно просматривать защищённое сознание. Я достаточно сильный легилимент, знаешь ли… И только второй раз за свою длинную жизнь я сталкиваюсь с тем, что не улавливаю никаких образов от студента младших курсов при попытках поверхностной легилименции. – Вы пытались прочитать мои мысли? – возмущённо вскинулась Хейз, гневно глядя на директора. – Да, и я прошу за это прощения, – Дамблдор успокаивающе вскинул руку, глядя на Хейзи. – Позволь объяснить. Во-первых, я не читаю мысли. Как я уже говорил – речь идёт о поверхностных образах. И их я зачастую улавливаю от всех, кто не защищает свое сознание окклюменцией. Во-вторых, войди в мое положение – пострадала моя студентка, я должен был разобраться в том, что произошло. Когда вчера вечером мы беседовали после твоего исчезновения – я обратил внимание на то, что никаких поверхностных образов от тебя не улавливаю, не взирая на твою взволнованность и нервозность. Это довольно необычно и, естественно, заинтересовало меня. Сегодняшнее происшествие стало для меня поводом применить к тебе поверхностную легилименцию и у тебя в сознании стоит блок. Так как ты выросла у маглов и вряд-ли изучала окклюменцию я могу сделать предположение о том, что ты врождённый окклюмент. И моя попытка войти в твое сознание может привести к серьезным последствиям для тебя. Так что увы, этот вариант отпадает. Хейзи удивлённо слушала директора и раздумывала о том, могли ли ее практики контроля сознания сойти за окклюменцию? Держать блок на мыслях она научилась ещё в детстве – тогда, когда занялась медитациями. От природы Хейз была весьма вспыльчивой и скорой на расправу. Йога помогла ей сделать себя более уравновешенной, помогая держать мысли в порядке, а эмоции под контролем. Но пока рассказывать обо всем этом директору было неосмотрительным. Хейзи пока пыталась разобраться в том, кто есть кто в волшебном мире и доверять не спешила никому. – И что же делать, директор? Вы спрашиваете моего разрешения на взлом моего сознания? – нейтрально спросила Хейз, глядя в голубые глаза собеседника. – Нет, Хейзел. Мне бы этого не хотелось. Потому я предлагаю тебе воспользоваться вторым способом и это возвращает нас к твоему первому вопросу. Омут памяти – это артефакт, с помощью которого волшебник может просматривать свои воспоминания. Взрослый волшебник способен самостоятельно изъять из своей головы нужное воспоминание, но, боюсь, быстро научить тебя этой технике у меня не получится. Но существует другой способ – я мог бы попробовать изъять воспоминание сам, если ты сумеешь сконцентрироваться на нем и четко выделить начальную и конечную точку. – Если не получится, то легилименция – единственный вариант? – Хейзи это все не нравилось. У нее складывалось впечатление, что ее тонко шантажируют. Безусловно, директору стоило увидеть произошедшее на уроке, но попытки манипуляций ее раздражали. Хейз вытолкнула раздражение за границу блока в сознании – лишние эмоции сейчас были ни к чему. Дамблдор удивлённо приподнял брови: – Даже так? – О чем вы, сэр? – Хейзи, подражая директору, тоже приподняла бровь. Одну. – Сейчас я четко ощутил твое раздражение. Не расскажешь, чем оно вызвано? "Черт побери" – думала Хейз. – "Получается, что он может ощутить все, что находится вне блока. Придется немного приоткрыть карты, тем более это мало относится к магии". Хейз выдохнула и произнесла: – Маглы не учили меня окклюменции, сэр, но я не считаю подмеченные вами особенности врождёнными способностями. Дело в том, что из-за фотографической памяти я с детства страдала сильными головными болями и тогда моим родителям посоветовали… – Прости? – Дамблдор смотрел растерянно. – Моим приемным родителям, – исправилась Хейзи. – В общем, врачи им посоветовали отдать меня на йогу и обучить медитациям. С тех пор я с помощью этих техник защищаю свое сознание и контролирую эмоции. – Впечатляет, – произнес директор. – Могу я взглянуть? Обещаю, я не причиню вреда, просто хочется увидеть блок, который был создан при помощи магловских способов. Хейзел подумала несколько секунд и кивнула: – Если вы считаете, что это не принесет вреда, директор. Дамблдор кивнул и посмотрел Хейзи прямо в глаза. Она ощутила вторжение в виде мягкого прикосновения к стенам, которые окружали ее разум. На них будто слегка надавливали то в одном месте, то в другом. Ей было интересно что произойдет, если она снимет блок, но проверять не хотелось совершенно – слишком много информации она предпочитала оставить при себе. Внезапно она почувствовала значительно усилившееся давление и поморщилась – стены ощущались как часть тела и давление было очень неприятным. Она отвела взгляд, чувствуя, что новая вспышка головной боли не за горами. – Очень интересно, – пробормотал Дамблдор. – Невероятно. Я мог бы пробить твой блок, безусловно. Но защита настолько сильна, что ты после этого в лучшем случае неделю не сможешь подняться с постели. Никогда такого раньше не видел у студентов, за одним-единственным исключением. – Кто это был, сэр? – с любопытством спросила Хейз. – Думаю, это неважно, Хейзел. Скажу только что этот человек – врождённый окклюмент. – Так что делать, директор? – Хейзи с любопытством смотрела на Дамблдора. – Пробовать изъять воспоминание. Сосредоточься на том, что произошло на уроке, мысленно наметь начало и конец события и я произнесу заклинание. – Хорошо, сэр, – Хейзи прикрыла глаза, мысленно воспроизводя все, произошедшее на уроке – Квиррелл разбивает их на пары – это начало, она применяет заклинание, Гермиона начинает задыхаться, Квиррелл использует заклятие отмены, Хейзел отменяет заклинание, профессор уносит Гермиону и велит Хейз идти к директору – это конец. Она махнула рукой, давая директору знак, что готова. Дамблдор приставил к ее виску палочку и произнес: – Коммоде Мемориа, – Хейзи не почувствовала ничего, никакого воздействия, кроме лёгкого давления палочки на висок. – Готово. Ты молодец – редко у кого получается с первого раза достаточно сконцентрироваться. Хейз распахнула глаза, глядя на Дамблдора, который направился к какому-то шкафу, держа в руках флакон с серебристой жидкостью. – Сэр, это и есть воспоминание? – Да, Хейзел. Иди сюда, сейчас мы оба с тобой будем смотреть его в омуте памяти. Хейзи стремительно соскочила со стула и подлетела к директору. Он распахнул шкаф, внутри которого стояла каменная чаша, на ободе которой были высечены какие-то знаки, похожие на руны. Дамблдор вылил содержимое флакона в чашу и повернулся к Хейзел: – Необходимо коснуться жидкости пальцами или погрузить в нее лицо. Многие почему-то считают возможным только второй вариант, но у меня слишком сильно болит спина, так что пришлось искать другие способы, – директор ей подмигнул и коснулся пальцем серебристой жидкости. Хейзел тут же последовала его примеру и ее затянуло в какой-то смерч из картинок. Она оказалась стоящей рядом с директором в классе ЗОТИ, со стороны наблюдая за происходящим. Все это она уже видела и в данный момент ее больше интересовала реакция Дамблдора. Он внимательно наблюдал за происходящим с непроницаемым выражением лица. Воспоминание закончилось и их вновь выбросило в кабинет. – Если ты не возражаешь – я хотел бы ещё раз посмотреть воспоминание самостоятельно, Хейзел. Подожди меня, пожалуйста, в кресле, - спокойно произнес Дамблдор и Хейз послушно направилась к его столу. Сев в кресло для посетителей, она принялась рассматривать кабинет. Первым делом ее взгляд прошёлся по большой книжной полке. Хейзи с огромным удовольствием ознакомилась с личной библиотекой директора, но решила, что подобная бесцеремонность будет не к месту. В кабинете находились стеллажи, на которых стояли приборы явно магического происхождения, какая-то жердочка с кормушками - явно для какой-то птицы. Хейзел сама прикупила такую конструкцию для Гоуста, но значительно меньшего размера. Дамблдор закончил просмотр воспоминаний и прошел к столу, заняв свое место. Он недолго помолчал, глядя куда-то мимо Хейзел, а затем перевел на нее взгляд: – Я хотел бы тебе помочь. Если ты мне позволишь, конечно.