Я кукла вуду, плакать не буду
И запомни, я ничего не забуду
Мой рот забит, и глаза зашиты
Но никто не забыт. И ничто не забыто…
(Группа «Слот», «Кукла Вуду»)
— Пойдём, я покажу тебе твою комнату, — сказал Гай Андо, появившись в дверном проёме гостиной.
В руках у него были сумки Ханы, которые она по приезде оставила на веранде перед тем, как зайти в дом.
С трудом девушка поднялась на ноги — казалось, комната плыла перед её глазами, так что ей пришлось опереться на ручку дивана из отполированного дерева. Хана чертовски устала за сегодняшний день — предательски ныла поясница, голова раскалывалась на части, ноги гудели так, будто бы она протопала в своих новых босоножках парочку километров. Однако выражение «твоя комната» возымело на неё волшебное действие, словно целительный бальзам, нарисовав в воображении роскошные апартаменты принцессы с антикварной мебелью и огромной кроватью в стиле барокко. Единственное, о чём она могла сейчас думать — это уютная тёплая постель и возможно чашечка зелёного чая с мятой. Прихватив переноску с мяукающим Годзиллой, Хана проследовала за молодым человеком по длинной галерее, прикидывая в уме, стоило ли обнаглеть настолько, чтобы заикнуться об ужине.
— Своего кота ты можешь выпускать бегать по дому, с условием, что убирать и следить за ним будешь сама, — сказал молодой человек, кивая в сторону переноски.
— Спасибо, — поблагодарила Хана.
Она и в самом деле была многим ему обязана.
— Не спеши с благодарностями, — фыркнул Гай, не оборачиваясь. — Они могут быть преждевременными. Прежде чем ты приступишь к своим обязанностям, я бы хотел обговорить некоторые правила…
— Валяй, — машинально произнесла девушка, и, опомнившись, тут же густо покраснела. — То есть конечно-конечно! Правила есть правила… Ты ведь мой босс и всё такое…
— На самом деле это очень важно, — холодно заметил Гай. — Во-первых, в коридорах можно разговаривать только шёпотом. Никаких громких звуков. Я ценю тишину, покой и уединение. Во-вторых, ты можешь ходить по дому где угодно, кроме моего рабочего кабинета и апартаментов в южном крыле, с резьбой в виде звёзд на деревянной двери. Это же касается и твоего кота. Поэтому, будь добра, следить за ним. В-третьих, мешать мне, когда я занят работой категорически воспрещается.
— А если в это время придёт клиент?
— Тогда твоя обязанность занять клиента, пока я не освобожусь. Правил немного, но если ты хочешь здесь остаться, тебе следует их соблюдать.
Хана пожала плечами. В его просьбе не было ничего такого невыполнимого. Да, дом был старым, мрачным, а хозяин его странным на вид. Но девушка рассматривала это место как временную возможность, где можно приклонить голову и заработать денег. Потом она обязательно найдёт что-нибудь получше!
Из галереи они вышли на холодную лестничную площадку. Поднимаясь по лестнице, Хана ощутила, что за ней наблюдают. Это холодное покалывание в затылке она не могла спутать ни с чем другим. Девушка опустила голову и скосила глаза в сторону, пытаясь определить, откуда именно за ней могли вести слежку. Тем временем Гай остановился на втором этаже и свернул направо в длинный коридор, слабо освещённый газовыми рожками. Внезапно что-то быстро промелькнуло рядом с ней. Какая-то тень. Её сердце ёкнуло и тревожно забилось. Хана остановилась, затравленно озираясь по сторонам.
— Эй, поторопись, — недовольно произнёс Гай, обнаружив, что она отстала.
— Э-м-м-м… — промычала девушка, нервно сглатывая слюну, рассматривая стены и потолок.
Черные очки-прожекторы молодого человека недовольно уставились на неё.
— В чем дело?
— А… ты тут один живёшь?.. — пробормотала Хана, стараясь взять себя в руки.
Гай пожал плечами.
— Естественно один. Что за вопрос…
— Ну… тогда мне, видимо, показалось…
Несомненно, это сказывалась усталость! Ну, кто ещё может здесь за ней наблюдать? Уж конечно не призраки! Иначе стал бы тут жить сам Гай. Просто этот дом очень старый и тёмный. А при таких условиях может померещиться что угодно из-за игры света и тени. Она тряхнула головой, будто сбрасывая наваждение, и бросилась нагонять молодого человека.
Её новая комната слабо походила на спальню, которую она живо нарисовала себе в воображении пару минут назад. Скорее уж на склеп с барханами пыли и гирляндами паутины. Бельё с кровати было снято, мебель, как и единственное окошко, слабо пропускавшее лунный свет, были покрыты толстым слоем грязи. Возможно, в лучшие времена здесь было довольно уютно. Но сейчас это помещение напоминало обычную заброшенную коморку, в которую уже давно никто не заглядывал.
Хана сделала несколько шагов, поднимая облачко пыли и буквально застыла, оцепенев от изумления.
— Это… это… — прошептала девушка, но так и не смогла закончить фразу.
— Знаю, выглядит не очень, но живые гости в моем доме — крайне редкое явление, — сказал Гай, ставя у порога сумки.
— Не очень?! — чуть не задохнулась Хана. — Да это же самый натуральный хлев!
— Это довольно-таки просто исправить, — улыбнулся молодой человек.
— Исправить?! И как?! Поселить меня в другом месте?!
Он покачал головой.
— Вовсе нет…
Помедлив, Гай прошёл через комнату к двери, замаскированной под деревянную панель, и отворил её, выставляя на обозрение завалы хлама в маленьком чуланчике. А через минуту поисков он достал оттуда большое металлическое ведро с тряпкой и поставил перед ошарашенной девушкой.
— Вот. Это поможет привести комнату в порядок. Воду можно набрать на кухне первого этажа или в ванной на третьем. Можешь уже начинать, а я пока принесу чистый матрас, подушку, одеяло и постельное белье…
С этими словами он медленно побрёл на выход, но Хана опередила его, загородив ему дорогу. Она плотно сжала губы, но было уже поздно. Тело её сотрясала дрожь.
— Какого хрена?! — вспыхнула от раздражения девушка, гневно сверкая синими глазами. — На втором этаже я видела как минимум четыре хорошо обставленные комнаты, в которых не было ни пылинки! Ты живёшь здесь один! Почему же мне тогда досталась эта коморка Папы Карло?! Если это шутка, то, поверь, очень неудачная!
— А что, похоже, что шучу? — холодным тоном отозвался Гай Андо, склонив голову на бок. — Смею напомнить вам, мисс Хонда, что вы свалились мне на голову, словно снег в июле. Я бы рад вам оказать большее гостеприимство, но, к сожалению, не окажу. И объяснять что-то более, я не намерен. Если эта комната кажется для вашей королевской персоны слишком грязной, сделайте так, чтобы она стала чистой. Или спите на улице.
Сказано это было таким твёрдым и безапелляционным тоном, что Хана невольно отвела взгляд и опустила голову. Внезапно она поняла, что Гай способен выставить её вон посреди ночи, не моргнув и глазом.
— Я… я приберу… — пробормотала она.
— Уж сделай одолжение!
Он вышел из комнаты, оставив девушку в полной тишине посреди сумрака и пыли. Поставив переноску с Годзиллой на пол, Хана открыла одну из своих сумок и сменила инквизиторские босоножки на удобные слипперы. Если для того, чтобы здесь остаться нужно привести в порядок комнату, она сделает это! И плевать на этого белобрысого мудака в старомодном костюме!
Однако всё оказалось не так просто, как ей показалось вначале. Слой грязи был таким основательным, что стоило всего лишь один раз провести тряпкой по полу и мебели, как вода в ведре тут же становилась почти чёрной. Но Хана не сдавалась, продолжая смывать грязь и бегать на третий этаж в ванную, менять воду. Девушка сильно порезала руку об осколок стекла, который случайно попал в тряпку, когда она отжимала её. Морщась от пульсирующей боли, Хана остановила кровь и продолжила уборку.
Через два часа комната сияла чистотой и уютом. Девушка отворила окно. И в то же мгновенье прохладный лесной воздух ворвался в спальню, наполняя её лёгкие вечерней свежестью.
— Совсем другое дело, — послышался одобрительный голос Гая Андо у неё за спиной. Молодой человек положил на кровать матрас, одеяло, подушку и чистое постельное бельё. — Я приготовил ужин. Как будешь готова, можешь спуститься на кухню.
— Я не голодна, — глухо отозвалась Хана, вновь отворачиваясь к окну.
Гай подошёл ближе и развернул девушку к себе лицом.
— Что, собственно, опять происходит? — строго спросил он, затем его взгляд скользнул по её запястью. — Ты порезала руку?
— Не твоё дело, — сухо отозвалась Хана.
Молодой человек покачал головой.
— Я ещё в самом начале подумал, что у тебя с головой плохо. Но теперь вижу, что ты вообще неадекватная, — в его голосе не было насмешки или иронии, только жалость и грусть. Как будто он действительно сожалел, что Хане не посчастливилось иметь трезвый ум. Подобная снисходительность резанула сильнее, чем острый осколок.
— Что-о-о?! — зашипела Хана.
Девушка была ошеломлена. Ещё в самом начале их знакомства её насторожило то, что она, очевидно, не понравилась Гаю. А Хане не нравилось, когда она кому-то не нравилась. Особенно парням. Умение нравиться было её самым сильным оружием из списка навыков по выживанию в большом городе. Только Гаю Андо, по ходу, было на это наплевать.
Тёмные очки опустились вниз и на девушку взглянули пронзительные ярко-жёлтые глаза, вглядываясь в которые, Хана ощутила себя в западне. Никогда ещё в своей жизни ей не доводилось видеть столь нечеловеческий оттенок чистейших топазов или лимонных леденцов, заглянувших в её душу отрешённым, ничего не выражающим взглядом. Несколько мгновений Хана и Гай просто смотрели друг на друга, и, кажется, вовсе не дышали. Тишина давила на виски и сводила с ума своей пронзительностью.
— Пойдём, я сделаю перевязку, — вздохнул молодой человек после минутной паузы. — Еще чего доброго подхватишь заражение крови, а мне потом тебя выхаживать и отрываться от работы!
Без дальнейших церемоний он схватил её за руку и решительно повёл за собой.
Выбравшись из коридора, они стали спускаться. Миновав первый этаж, Гай и Хана попали в подвал, оборудованный под небольшую лабораторию, в которой чувствовался стойкий запах хлорки и химикатов. Вокруг царила поистине стерильная чистота. Выкрашенные в белый цвет антикварные шкафы со стеклянными дверками у стены были заполнены всевозможными пузырьками, колбами и пробирками. В углу стояло несколько приборов, назначение которых девушка не знала, а посередине оцинкованный стол и хирургические инструменты, разложенные на небольшом столике рядом.
— Садись, — сказал молодой человек, показывая на металлический стул со спинкой.
Но девушка не шелохнулась. Она с ужасом смотрела на пустой стол, который, вне всяких сомнений, находился здесь, чтобы Гаю было удобно работать с телами умерших людей.
— Побереги нервы, — улыбнулся он одними уголками губ. — Не забывай, иногда мне придётся просить тебя ассистировать. Ты уверена, что подходишь для подобной работы?
— Уверена, — пробурчала Хана, присаживаясь, стараясь не смотреть в сторону зловещего стола.
— Похвальная настойчивость, — вздохнул молодой человек. Он снял очки и, оставшись в кожаных перчатках, занялся порезом девушки. — Только вот я никак не могу взять в толк… Неужели не было других вариантов, кроме как согласиться на предложение незнакомой старухи?
— Вот именно, что не было!
— Но это довольно-таки неосмотрительный поступок для молодой леди…
Хана тряхнула головой.
— А я никогда особенно не задумываюсь, как и что. Просто плыву по течению. Если слишком много думать, потеряешь вкус к жизни!
Забыв про руку, Гай уставился в пространство перед собой.
— Вкус к жизни, говоришь? — пробормотал молодой человек. — Что ж, очень может быть… — потом он вздрогнул, как будто очнувшись ото сна, и продолжил обработку пореза. — Значит, на самом деле ты приехала сюда в поисках острых ощущений? Чтобы не потерять этот самый вкус?
Руки молодого человека оставались расслабленными, но жёлтые глаза впились в нежное лицо девушки так сильно, будто её ответ был очень важен для него.
Хана хмыкнула.
— Мне просто очень нужны деньги! Неужели не понятно?
— Зачем тебе деньги?
— Чтобы элементарно было на что поесть! — фыркнула девушка, не понимая, к чему он клонит.
Его странная манера говорить без тени насмешки взбесила Хану сильнее, чем, если бы Гай открыто насмехался над ней. Её раздражала в нём даже внешность — тонкая почти прозрачная алебастровая кожа, высокие скулы, эти странные холодные, чуть раскосые глаза в обрамление темных, пушистых ресниц… Проклятье! Её выводила из себя вся ситуация!
— А зачем тебе есть? — тихо спросил Гай, обрабатывая рану дезинфицирующим раствором.
— Чтобы жить! Без еды человек вообще-то умирает, если ты не в курсе!
— Ну, а жить тебе зачем?
— П-ф-ф-ф… — хмыкнула Хана. — А почему бы и нет?
В ответ ей раздался искренний смех молодого человека. Он хохотал, как мальчишка, глядя в её растерянное лицо.
— Что смешного? — нахмурилась девушка.
Он покачал головой.
— Знаешь, большинство людей ответили бы ради других людей, цели или какого-нибудь статуса…
— Разве это плохо?
— Всё это внешний стимул. Он, как и жизнь конечен. А так же имеет тенденцию умирать ещё до того, как наступит физическая Смерть. И что тогда останется в итоге?
— Наверное, пустота?
— Совершенно верно. Но если внутри себя иметь нечто, что умрёт только после… Тогда каждая секунда жизни будет наделена таким смыслом, что в какой бы ситуации не оказался человек, он никогда не будет смотреть с высока на эти обстоятельства. Грязную работу приходится иногда делать всем, Хана. А иным — каждый день. Но все мы делаем это, потому что по-другому невозможно… А если ты ступила на путь, надо иметь мужество пройти его до конца…
— И что это за нечто, которое заставляет тебя делать то, что ты должен?
Гай не ответил. Он сдержал улыбку до тех пор, пока не наклеил пластырь. И в этот момент его пальцы в тонких кожаных перчатках коснулись руки Ханы. Это был ничего незначащий жест, но он пронзил девушку током. Затем молодой человек снова надел очки и направился на выход из лаборатории. А Хане ничего не оставалось, как последовать за ним.
***
— Это просто какой-то hard core, а не день! — вздохнула Хана, присаживаясь за столик кафе, в котором она обычно встречалась с подругами после занятий в колледже.
Сегодня на ней были новые ботильоны из крокодильей кожи. И надо отметить, что девушка сменила джинсы, по меньшей мере, пятьдесят раз, прежде чем отыскать «те самые», чтобы отражение в зеркале её полностью устроило.
— Перезанималась, бедняжка? — сочувственно прощебетала Фрей, невысокая вертлявая блондинка с большими голубыми глазами цвета летнего неба.
Она задорно тряхнула своими длинными светлыми волосами, убранных в высокий хвост, отчего её золотые серёжки в виде цепочек с сердечками на концах, отплясывали какой-то буйный танец.
— Не то слово! — фыркнула Хана, подзывая официантку. — Сегодня профессор Томсон сказал, что если я не сдам ему реферат до пятницы, то он меня просто до экзамена не допустит! Нет, это вообще нормально?! Потом ещё эта Юи Масада! Видите ли, ей не понравился мой доклад! Преподы, как с цепи сорвались, честное слово!
— Какой кошмар! — кивнула Фрей, отправляя в рот кусочек грушевого штруделя. — Меня преподша английского мисс Харуна тоже решила со свету сжить!
— А лично меня удивляет тот факт, Хана, что при всем своём тотальном пофигизме и безответственности, ты умудряешься не забывать подруг, — заявила Ева, расправляя складки своего красного платья. — И всего-то заставляешь ждать себя каких-то сорок минут!
— Это ты что, свой новый сценарий репетируешь, да? — сощурившись, отозвалась Хана. — Уж прости, что прервала твой гениальный монолог своим внезапным появлением! Но у меня реальные проблемы, между прочим! Я сегодня в колледж полтора часа добиралась на автобусе! А это то ещё испытание!
— Похоже, пациент путается в показаниях! — глубокомысленно заключила Ева, делая глоток воды из пластиковой бутылки. — На автобусе ты ехала в колледж. А опоздала на нашу встречу, потому что опять ходила по магазинам, — она кивнула в сторону пластиковых пакетов. — Тебя жизнь ей-богу ничему не учит! Ещё вчера тебе негде было жить!
Хана закатила глаза.
— А что у нас сегодня международный саммит на тему чтения морали?
— Мы собрались по поводу Микки, — серьёзным тоном заметила Мендес. Её зелёные глаза пристально смотрели на девушек из-под вьющейся шоколадной чёлки, а выпущенные у висков локоны слегка шевелились в такт дыхания. — Дело в том, что она пропала…
Хана вопросительно уставилась на подругу.
— В смысле пропала?
— В прямом. Мы не можем до неё дозвониться уже пару дней…
— П-ф-ф! И это повод бить тревогу? — усмехнулась Хана, цепляя вилкой кусочек курицы терияки из тарелки Евы.
— Вообще-то повод! Она не приходит на занятия, а на домашнем телефоне срабатывает автоответчик! — опустив голову, ответила Энни, хранившая до этого молчание. Девушка отложила ручку и блокнот, исписанный формулами и уравнениями, и откинула со лба розовую прядь, упавшую на глаза. В бездонных серых глазах промелькнула тревога.
— Эй, это тебе не фуршет! — проворчала Ева, отодвигая от Ханы тарелку с курицей.
— А тебе что, жалко для подруги?! Мне надо срочно наверстать потраченные калории! — прожёвывая курицу, заявила Хана.
— Найди себе работу и ешь в своё удовольствие!
— Я уже нашла. Но мой придурок-босс не согласился выдать мне аванс, пока я не преступлю к работе. Мало того, имея шикарный дом полный антиквариата, он поселил меня в какой-то коморке!
— Как предусмотрительно с его стороны в отношении тебя! — не унималась Ева.
— Окей! Ты меня унизила! — укоризненно покачала головой Хана. — Но знай, жадность до добра не доводит! Отказывать страждущим в еде… Что скажет папочка Крейн?
— Да сожри ты эту курицу хоть всю! — Ева закатила глаза, резко двигая тарелку назад. — Ты ведь не успокоишься теперь!
— Спасибо за крошки с вашего стола! Как-то кусок в горло не лезет уже! — продолжила кривляться Хана.
— Девочки, чёрт вас возьми! — не выдержала Мендес, сердито сверкая глазами. — Давайте вернёмся к теме о Микки!
— Микки так Микки! — пожала плечами Хана. — Мне кажется, вы делаете из мухи слона! Скорее всего, она уехала куда-нибудь с родителями. Мы ведь с ней недавно общались!
— Общались?! — хором воскликнули Энни и Мендес.
— Ну, да… — ответила Хана, доставая из своего кожаного рюкзачка телефон. — Это было… — она стала просматривать историю входящих сообщений. — Это было… чёрт!.. Три дня назад…
Ева выхватила телефон из её рук.
— «Надел ботинки, чтобы скрыть копыта, чтоб не торчать когтям, перчатки натянул. А место, где рога, под шляпой было скрыто. И вот он на Бонд-стрит уверенно шагнул, разряженный, как денди знаменитый», — прочитала она и тут же взглянула на Хану. — Что это такое?
— Для тех, кто в танке это Перси Биши Шелли, — заявила Хана. — Мэтр английской поэзии! А стихотворение принадлежит циклу «Прогулка Дьявола».
— По ходу у вас там, на журфаке, своя какая-то альтернативная реальность, — закатила глаза Ева, возвращая Хане телефон.
— А зачем Микки прислала тебе это стихотворение? — поинтересовалась Энни.
— О, у нас такая игра идёт с самого детства, когда мы жили на Окинаве. Для развлечения мы иногда присылаем друг другу шарады-загадки… Если угадываешь, победитель получает какой-нибудь приз.
— И что это стихотворение может означать?
Хана пожала плечами.
— Не знаю. Я так и не разгадала… А потом просто забыла… Тем более Микки не дала больше никаких пояснений…
— Может, нам съездить к ней домой? И самим выяснить, что к чему? — предложила Энни.
Хана некоторое время молча смотрела на телефон.
— Нет, — наконец, проговорила она. — Поеду я. Мне все равно надо ей вернуть конспекты. Заодно расспрошу про эту дурацкую шараду, которую она прислала. Может, ещё не поздно получить приз, если она даст подсказку!
***
Путь в коттеджный посёлок респектабельного района, где жила семья Ёсико занял у Ханы полчаса. Когда родители Микки переехали в Токио и у них появились деньги, господин и госпожа Ёсико, не задумываясь, переехали сюда, движимые мечтой о тихом местечке с немногочисленными соседями. В основном их ожидания оправдались — район был совершенно новым, однако в виду разразившегося кризиса и внезапно подорожавшей недвижимости, респектабельные семьи не спешили сюда переселяться. Слишком много домов в округе оставалось пустыми, словно деревня-призрак. Здесь всегда царила давящая тишина, нарушаемая лишь шумом колёс редких машин. Тем не менее Хана любила это место. Своей уединённостью и своеобразной отрезанностью от остального мира оно напоминало ей о родном приморском городке. А Микки была той самой ниточкой, связывающей её с беззаботным временем своего детства.
Несмотря на светлое время суток, на крыльце дома Ёсико горел свет. Хана постучала, но, не дождавшись ответа, подёргала ручку двери.
— Чёрт! Заперто! — фыркнула она и достала из кармана мобильный телефон.
Услышав, как за дверью сработал автоответчик, девушка нажала отбой и отправилась по небольшой каменной дорожке к боковой стороне двухэтажного дома, где находился ещё один вход со стороны кухни. Её взгляд метнулся к аккуратно подстриженным кустам жимолости, роз и цветущим вишнёвым деревьям. Двор заканчивался небольшим бассейном, шезлонгами и высокой стеной, полностью скрывавшей личное пространство семьи Ёсико от любопытных глаз соседей. Всё было, как обычно. За исключением…
Дверь кухни была распахнута настежь и зловеще зияла чернотой внутреннего убранства, будто раскрытая пасть чудовища, ожидавшего новую жертву. Постояв немного перед чёрным входом, Хана нахмурилась, а потом храбро шагнула через порог, выкрикивая имя своей подруги.
Ответом было молчание.
— Микки, ты дома?
Девушка прошла через чистую и опрятную кухню. Остановившись, Хана вдохнула аромат свежеприготовленного яблочного пирога, которым её не раз угощали в семье Ёсико.
«Если есть выпечка, значит и обитатели дома где-то неподалёку, и просто не слышат звонка!» — решила про себя девушка.
Но, несмотря на не предвещавшую ничего тревожного обстановку дома, она почувствовала, как заколотилось её сердце, будто предчувствуя беду.
Завернув в гостиную, Хана увидела на ковре осколки стекла от кофейного столика, перевёрнутые тумбочки с выдвинутыми ящиками и разбросанные книги. Однако её внимание привлёк вовсе не беспорядок комнаты, а накрытый на троих стол в смежной столовой, за которым неподвижно сидели три фигуры — госпожи Ёсико, господина Ёсико и Микки.
— Господи, ну и напугали вы меня! — хихикнула Хана, подойдя ближе. И только тогда она застыла, онемев от того, что увидела.
Семейство Ёсико смотрели друг на друга пустыми глазницами, из которых все ещё сочилась кровь. Приветливые улыбки навсегда исчезли, под уродливыми крест-накрест швами. Теперь они напоминали страшных хэллоуновских кукол, а не живых людей. Явление самой Смерти… Пир во время чумы… Вот что увидела Хана, глядя на это молчаливое застолье мертвецов.
Кровь ударила девушке в лицо. Её тело тут же покрылось испариной. Хана попятилась назад, прислонившись к противоположной стене. В её уме мелькали беспорядочные картинки: мраморная белая кожа покойников, улыбающаяся Микки, нашёптывающая ей имя мальчика, который ей понравился в старшей школе, столовые приборы с кусочками яблочного пирога на фарфоровых тарелках, зашитые чёрной ниткой исковерканные рты, кулон в виде золотого глаза на шее у мёртвой подруги…
Все это оказалось слишком большим испытанием для Ханы. Девушка слабо вскрикнула и повалилась на пол, окунаясь в милосердную тьму, где её больше не могли преследовать чудовищные видения.
