Post Mortem (Original)

В воздухе гостиной витал аромат жареного цыплёнка, приправленного чесноком и душицей. Хана смотрела на огонь, пылающий в камине. Рядом с ней на полу сидел Гай, не сводивший глаз с монитора навигатора. — И где теперь тело Сато Сандо? — спросила она, поворачиваясь к молодому человеку. — Его довольно далеко унесло течением от города… Но как только он появится в Токио, система даст мне об этом знать… Хана вздохнула. Она поднялась из кресла и направилась на выход. Дойдя до двери, девушка обернулась и спросила Гая: — Я пойду проверю курицу в духовке… Хочешь выпить чего-нибудь? — Было бы неплохо. Угостишь девчачьим коктейлем? Там в шкафу есть ликёр. Хана кивнула и пошла на кухню. Она достала из холодильника лаймы и клюквенный сок, а потом смешала все компоненты, добавив немного ликёра и лед. Стоя возле стола, она трясла шейкер с коктейлем и думала о том, что эта ночь всё больше напоминает ей рождественскую семейную идиллию. «Вот только ёлки не хватает», — подумала она. — И заботливого мужа». Собственно из Гая получился бы прекрасный муж. Заботливый, любящий и внимательный. Только вот он был мёртв и близко её к себе не подпускал. «И на что я только рассчитываю? — думала Хана. — Что мне повезёт и всё наладится между нами? Но как мы можем существовать, если я с каждым годом буду стареть, а он оставаться таким же молодым, пусть даже если я откажусь от возможности иметь детей?» Хана разлила коктейль по бокалам и отнесла их в гостиную. Гай уже закончил с программированием навигатора и убрал его на полку. — Никогда бы не подумала, что мёртвые любят выпить, — усмехнулась она, выставляя бокалы на кофейный столик. — На самом деле, я вполне могу есть человеческую пищу. Просто я не чувствую насыщения и если мало энергии, то и вкус пропадает. Тогда создаётся ощущение, будто жуёшь бумагу… Со временем в питании обычной пищей пропадает необходимость… Хана села в кресло и глотнула коктейль. — Зачем же тогда труп Сато Сандо ел апельсины? Ему и жевать то нечем было, из-за отсутствия нижней челюсти… Гай промолчал, глядя на языки пламени в камине. Когда он ответил, взгляд его по-прежнему был устремлён в сторону. — Потому что… от некоторых привычек сложно избавиться, Хана… А эти привычки… это как нечто, что даёт почувствовать себя живым… а не мёртвым куском плоти, которому уже всё равно… Я понимаю, почему Сато вернулся к себе домой в «Красный Дракон»… Думаю, он вспомнил… или просто не захотел забыть то, кем он был раньше… что любил… к чему был привязан до того, как у него всё отобрали… Мёртвым, вопреки расхожему мнению, тоже бывает больно… Гай протянул руку к коктейлю и уселся в кресло рядом с Ханой. Он сделал глоток и с удивлением уставился на розовый ледяной напиток. — Неплохо. Даже очень. — Это «Космополитен». Девчачий коктейль… — Похоже, девчонки в этом мире имеют все самое лучшее, — усмехнулся Гай. Какое-то время они сидели молча возле огромного каменного камина, потягивая коктейль из бокалов, глядя на языки пламени. Гай подбросил в огонь полено, и тонкая кора на нем вспыхнула, словно бумага. Снаружи тьма сгустилась ещё сильнее. За окнами свирепствовал ветер. И хотя пламя в камине разгорелось во всю силу, в гостиной отчего-то было холодно. Хана накинула на плечи плед и посмотрела на Гая. Несмотря на идиллию почти домашнего уюта, молодой человек ни на мгновение не расслаблялся. Хана не знала, чего можно ожидать от этого вечера и чего ждал сам Гай. Весь облик молодого человека заставлял её сердце отчаянно биться. Его такой родной запах вербены, отблеск света в платиновых волосах, немного поношенная рубашка, линялые джинсы… Сделав глоток из бокала, Хана откинулась на спинку кресла, чувствуя, что алкоголь начал снимать скопившееся напряжение. — Единственное, чего я никак не могу понять, так это то, как убийца оживил Сато Сандо… — Почему это вызывает у тебя вопрос? — У него на теле не было печати «Эмет», как у тебя… Один преподаватель с кафедры истории говорил мне, что «Эмет» высекали на големах, чтобы их оживить… — Честно говоря, я и сам не знаю… Быть может есть ещё какой-то способ… Мои родители и предки интересовались такими вещами… А меня всегда привлекала медицина… Я хотел спасать жизни, а в итоге имею дело с мёртвыми… — Я думала тебе нравится то, чем ты занимаешься… Ведь у тебя это здорово получается… — А что же мне остаётся делать, если сам я мёртв и потенциально опасен для окружающих. Порой я ненавижу свою работу и устаю от нее… Запах из моей лаборатории постоянно преследует меня… Порой после нескольких вскрытий я даже не могу смотреть на живых людей, не думая об анатомии… — Это совсем не походит на неколебимого Гая Андо. — Ну, теперь ты знаешь, что я совсем не такой… Хана допила свой коктейль и поставила стакан на столик. Алкоголь в сочетании с недосыпом затуманил ей разум. Гай повернулся к камину, и его лицо осветилось отблесками пламени. Он совершенно не слышал, как Хана поднялась, подошла к нему и встала позади кресла. Почувствовав её руки на своих плечах, Гай с удивлением распахнул глаза. Молодой человек замер, ощущая, что каждая клеточка его тела затрепетала. — Расслабься, — пробормотала Хана, и её проворные пальчики стали массировать его мышцы. — Хана, не надо… — Ты всегда хочешь держать всё под контролем… всегда начеку… Её ладони исследовали и ощупывали его плечи и шею. Но Гай напрягся ещё сильнее. — Неудивительно, что ты устал, — прошептала Хана ему на ухо. — Ты отгораживаешься от всего мира, но жизнь она такая… непредсказуемая… полная внезапных радостей… — Не надо, — Гай вывернулся из её рук и встал. Когда он обернулся к ней, его кожу всё ещё пронизывали электрические токи от её прикосновений. — Зачем ты это делаешь, Хана? — Я хотела, чтобы ты расслабился. — Спасибо. Но мне это не нужно. — Почему ты отталкиваешь меня? Я же почувствовала, что тебе приятно… — А как ты хочешь, чтобы я реагировал? Мы не можем быть вместе. — Но это ведь обычный массаж! Так уж было необходимо отталкивать меня? Встретившись с Гаем глазами, Хана поняла, что краснеет. — Да, необходимо, — ответил он. — Нельзя начинать то, что невозможно закончить! — Мы ведь даже и не пытались! — Потому что ты можешь умереть. — Но существуют ведь отношения, где секс это не главное… Гай фыркнул. — И как ты это себе представляешь? Смотри, но не трогай? Трогай, но не смей пробовать? Пробуй, но не вздумай глотать? От секса никуда не денешься… Со временем и ты устанешь от таких отношений, и тебе самой захочется большего… — Как же плохо ты обо мне думаешь! — Я не думаю о тебе плохо, Хана. Я просто смотрю на вещи реально… Он взял со столика пустые бокалы и направился на кухню. Хана осталась в гостиной. Гай стоял у раковины, тупо уставившись на струю воды, бегущую из крана. Привкус коктейля до сих пор ощущался во рту. И всё благодаря тому, что он пил жизненную энергию Ханы. Её прикосновения, запах и тепло тела были ещё свежи в его воспоминаниях и соблазняли, рисуя в воображении волнующие образы, которые он тщетно пытался изгнать из своей головы. Он вспомнил самые откровенные моменты их близости… как брал её грубо и неистово, подчиняя своей воле. Как она кричала, извиваясь под ним, умоляя его не останавливаться. Гай схватился за край раковины и услышал собственное учащённое дыхание. Он почувствовал, что собственное тело предало его, а плоть восстала, наливаясь желанием. Хлопнула дверь. Гай поспешил в гостиную, но Ханы там не было. Выглянув в окно, он увидел, что она шла в направлении автобусной остановки. Молодой человек бросился на улицу вслед за ней. — Хана! Девушка замерла на месте и повернулась к нему. Дул сильный ветер, и Гай с трудом различал её силуэт в вихре осенних листьев. — Куда ты собралась? — воскликнул он. — К Еве. Переночую у неё… — Но почему ты уходишь? — Потому что поняла, что моё присутствие доставляет тебе неудобство. — Пожалуйста, вернись. Я очень хочу, чтобы ты осталась. Хана покачала головой. — Не стоит начинать то, что мы не сможем закончить… Она развернулась и уже хотела вновь продолжить свой путь, как Гай вдруг схватил её за куртку и притянул к себе. Ему не нужно было гадать, что последует за этим, потому что Хана уже обвила его шею руками, и её губы искали его. Они были созданы друг для друга. Хану трясло. Но это было не от холода, а от невероятного возбуждения, охватившее её тело. Гай ответил на её порыв. Он крепко обнял Хану и, не прерывая поцелуй, защищая от пронизывающего ветра, повёл домой. Прямо в прихожей она стала судорожно расстёгивать пуговицы на его рубашке и джинсах. Гай снял с неё куртку, футболку и пижамные штаны, наслаждаясь теплом её нежной кожи, страстно желая покрыть поцелуями каждый сантиметр тела Ханы. — Не здесь… — пробормотал молодой человек, когда Хана стала стягивать с него боксеры. — У тебя… в спальне… там охранные печати… Это замедлит отток жизненной энергии… Он подхватил Хану на руки и понёс вверх по лестнице, не переставая целовать её в губы. Под натиском страстных поцелуев она совершенно потерялась в водовороте невероятных ощущений и не заметила, как оказалась на кровати, прижатая весом его тела. Гай требовательно проник языком в её рот, и Хана застонала, наслаждаясь его силой. Он хотел её, и от этого где-то глубоко внутри возникло сладкое и горячее всепоглощающее чувство правильности происходящего. Прервав поцелуй, Гай опустился ниже и по очереди поцеловал её возбуждённые соски, дёргая их прохладными губами. — М-м-м… — застонала Хана, закусив губу, отзываясь на ласку. Его длинные музыкальные пальцы скользнули по коже её живота, и девушка непроизвольно выгнулась, раздвигая ноги, будто приглашая его войти. Голова Гая стала опускаться ещё ниже. Его язык пробовал нежную кожу на вкус, целуя, нежно кусая и посасывая. Хана тяжело дышала. В этот момент для неё существовали только его прикосновения. Весь остальной мир исчез. Жизнь. Смерть. Больше ничего не имело значения. Оказавшись между её распахнутых ног, молодой человек впился губами в трепещущую розовую плоть, истекавшую влагой. Синие глаза девушки расширились. Она стала жадно хватать воздух ртом, поднимая бедра вверх навстречу его алчному рту. — Ты такая сладкая… — шептал Гай, обводя языком клитор. Тело Ханы снова изогнулось, требуя немедленной разрядки, но молодой человек как будто специально удерживал её на грани, подводя к самому краю и вновь останавливая… — Тебе приятно, Хана? — спросил он, продолжая ласкать её языком. — Пожалуйста… — простонала она в голос, ощущая, что все её тело сжалось словно пружина. Согнув ноги Ханы в коленях, Гай резко вошёл в неё одним мощным толчком. Она вскрикнула от боли и неожиданности проникновения и в то же мгновение взорвалась на миллионы сверкающих искр снова и снова, пока он продолжал неистово двигаться, вбиваясь в неё всё глубже и сильнее. Находясь на пике наслаждения, Хана вновь почувствовала возбуждение… — Давай, моя девочка! Ещё! — прошипел Гай, сквозь стиснутые зубы. Её тело отозвалось и на этот призыв, ответив сладкой судорогой восторга. Хана взорвалась сверхновой, громко выкрикнув его имя. Сделав ещё пару толчков, Гай вышел в самый последний момент, излившись ей на живот. Тяжело дыша, Хана лежала на кровати совершенно обессиленная. Она даже не открыла глаза, когда Гай поцеловал её в лоб, встал и вышел из комнаты.

***

Хана пила кофе на кухне, пытаясь отогнать навязчивую сонливость. Был уже вечер следующего дня, когда она проснулась и не обнаружила рядом Гая. Молодой человек оставил ей записку о том, что съездит в город по делам. Поэтому ей ничего не оставалось, как принять душ, одеться и поесть в гордом одиночестве. Впрочем, не совсем в одиночестве: её кот Годзилла сидел рядом с ней и облизывал лапы после ужина консервированными сардинами. — Я так понимаю, тебе тоже нечего мне сказать? — спросила у него Хана. Кот даже не притворился, что смотрит на неё. Перемывая за собой посуду, она думала о Гае, который в данный момент, скорее всего, тоже о ней думал. Вот так и закончилась их спонтанная ночь любви — заботами повседневной жизни, которые у каждого из них были свои. В этом смысле они теперь походили на настоящую семейную пару. «Наверное, это и есть счастье», — подумала Хана. Гай вернулся домой через полтора часа, когда глаза Ханы, читавшей конспект по истории японского языка, опять начали предательски слипаться. — Похоже, наш мертвец вернулся в Токио и сделал остановку, — сказал молодой человек, помахав перед Ханой навигатором. — И где же он теперь? — встрепенулась девушка. — Shinjuku-ku, Shinjuku 3-18-1… Это адрес дома в частном секторе. И он там торчит уже полчаса, нарезая круги вокруг здания… Хана встала и взглянула на экран навигатора. — Знакомый адрес… — задумчиво проговорила она, и тут её осенило. — Чёрт! — выдохнула Хана. — Ты что-то вспомнила? Она отдала навигатор Гаю и принялась рыться в рюкзаке в поисках телефона. — Да! — выдохнула девушка. — Это адрес Арчи Фулла! Я как-то одалживала у него конспекты… а потом заносила ему домой! Наконец отыскав телефон, Хана набрала номер Арчи. — Алло, — послышался заспанный голос молодого человека. — Арчи! — воскликнула Хана. — Ты сейчас дома? — Да… Где же мне еще быть? Ночь на дворе… — Слушай меня внимательно! Закрой двери и окна на замок и забаррикадируйся где-нибудь, пока мы с Гаем не приедем! — Зачем? — Просто сделай это! Арчи вздохнул в трубку. — Слушай, Хана, если это розыгрыш, то очень неудачный… У меня завтра важное тестирование, и если я не высплюсь… — Да плевать на твой тест! Вокруг твоего дома вот уже полчаса бродит живой мертвец! — Что?! — заверещал Арчи в трубку. — Вот поэтому делай, как я сказала! Сейчас же! — Но… но откуда ты знаешь, что он бродит именно вокруг МОЕГО дома?! — Потому что Гаю удалось воткнуть маячок в одного из них! И теперь мертвецу что-то нужно от тебя! — И… и что же? — Без понятия. Но мы вытащим тебя! Только дождись нас!

***

Париж, март 1814 Что-то текло по моему лицу, плечам, груди… Пахло землёй… Я очнулся от этих неприятных ощущений, отдававшихся болью в груди. Открыть глаза я не мог, словно веки налились свинцом. Казалось, что моё лицо застыло, словно посмертная маска, а кожа на нем сильно натянулась, грозясь лопнуть. Тело меня совершенно не слушалось… И в этот миг беспомощности я вспомнил, что произошло… Хотя нет… этого не могло произойти… Не мог мой Учитель так вероломно и подло меня предать… Я снова попробовал открыть глаза… На этот раз мне это удалось, и сквозь дымчатую пелену я увидел небо. Тёмно-серое, пасмурное… а с неба падали капли дождя, стекавшие по щекам будто горькие слёзы. — Эй! Месье… с вами все хорошо? Я услышал шаги и шорох платья. А потом увидел тень, наползавшую на небо. — Месье, вы меня слышите? Тень надо мной стала гуще. По моему лицу барабанил дождь. Я облизал губы и ощутил странный металлический привкус. — Месье… Я поднял голову, пытаясь осмотреться. Знакомая улица напротив похоронного бюро Андо. Очень хорошенькая девушка встревоженно смотрела на меня с широко раскрытыми тёмно-синими глазами. Я выдохнул и рефлекторно ухватился за её руку, лежавшую на моем плече. — С вами все в порядке? У вас кровь на камзоле… Вы сидите в луже, подпирая стену и совсем промокли… Я вымученно улыбнулся, а потом подался вперёд и впился в её алые губы настойчивым поцелуем. Девушка вскрикнула, но сопротивляться у неё не было сил. Я пил её, не отказываясь, не думая, не колеблясь — я просто знал, что должен так поступить. Потому что по-другому мне было не выжить. И с каждым глотком, отдававшийся дрожью в теле, я все больше чувствовал себя живым. Жизненная энергия девушки имела слегка солоноватый вкус и разливалась по моим жилам живительным тягучим теплом. Я почувствовал, как в груди заросла рана, а затем гулко и натужно ударило сердце. Один раз. Потом другой, прогоняя застывшую кровь в моем теле. Испив девушку досуха, я отбросил то, что от неё осталось — высохшее, посеревшее тело, напоминавшее безглазый манекен, со съехавшей от безмолвного крика челюстью. Я закричал, думая про себя: «Нет, нет, нет!», но кричал совсем не это. Да и как можно было по-другому? Сказав один раз «да», ты уже не сможешь больше сказать «нет». Я подскочил, потом на мгновение замер, задыхаясь, судорожно глотая слёзы, градом хлынувших по моим пылающим щекам. Бросив один только взгляд на останки девушки, я закрыл глаза, а потом рванул прочь. Алессандро! Он полагает, что выиграл. Выкинул меня, как ненужный мусор. Пора указать ему его место. Пора научить его смирению. Теперь мне уже было всё равно. Я должен был убить его. О, Господи! И неважно как… главное, что он умрёт и заплатит за то, что сделал со мной! Чтобы найти ту самую гостиницу, где остановился мой Учитель, мне пришлось потратить два часа. Я боялся, что Алессандро убьёт семейство Андо, а потом покинет Париж. Однако мои опасения не подтвердились. Получив приглашение на ужин, Учитель решил не торопиться, что было мне только на руку. Я нерешительно подошёл к двери постоялого двора, ведя лошадь в поводу, и замер, чувствуя, как к горлу подкатывает комок. «А если я не справлюсь?! — внезапно почти в ужасе подумал я. — Если Алессандро окажется сильнее?» Что ж, если он победит, значит, такова Судьба… — Позволите, месье… — прозвучало рядом со мной. Я повернулся и увидел мальчика, почтительно согнувшегося передо мной, кивающего в сторону моей лошади. — Позвольте позаботиться… Я коротко кивнул, бросил мальчишке повод вместе с монеткой, а затем повернулся к двери гостиницы. Внутри оказалось вполне уютно — лакированные столы, резные стулья с мягкими сиденьями, канделябры и ковры. Я подошёл к стойке, из-за которой тут же вынырнул сияющий улыбкой хозяин. — К вашим услугам, месье, — промурлыкал он. — Комнату на ночь, — пробормотал я, озираясь по сторонам. — Как пожелаете. На втором этаже направо по коридору, третья дверь… — Спасибо. — Ужин подать? Или может, хотите девушку на ночь? — Нет, — резко ответил я, по-прежнему рассматривая зал. — Не нужно ни того, ни другого! — Как пожелаете, месье. Сунув руку в кошелёк и, отсчитав сумму большую, чем полагается, я протянул деньги хозяину. Тот вопросительно изогнул брови, на миг закусил губу и тут же кивнул. — Ты мне вот, что скажи, любезный… — в полголоса начал я. — В какой комнате тут остановился один господин… по виду дворянин… Жёлтые глаза… светлые волосы… — Да прямо рядом с вашей комнатой. Вторая дверь… Я молча кивнул, и уже было направился на второй этаж, как хозяин окликнул меня: — Месье! Послушайте! Тот господин, про которого вы спрашивали, просил не беспокоить его… — Отчего же? — Видите ли… у него там… дама… Я обернулся. — Дама? И что за дама? — Не знаю. Она не представилась. Прошмыгнула к нему в комнату. И месье велел их не беспокоить! Я рассеянно кивнул и, повернувшись, отправился на второй этаж. У входа в номер меня встретила пухленькая служанка. Она отперла дверь и, поклонившись, тут же исчезла, будто её и не было. Итак Алессандро сейчас находился в смежной комнате… Как во сне я подошёл к окну, отворил его и вылез наружу. Пройдя по карнизу вдоль стены, я с облегчением подумал, что уже настали сумерки, и никто меня не заметил. Однако для верности я всё же накинул на себя заклинание «Серой Вуали». Окно оказалось открытым. Я заглянул туда. В комнате горела свеча, освещая тусклым жёлтым светом кровать, на которой белели два обнажённых тела Алессандро и Алины Андо. Учитель двигался медленно и ритмично, напрягаясь всем телом, будто впечатывая податливое женское тело в матрас. Лицо мадам Андо находилось немного в тени. Я видел её светлые волосы, длинные ноги, прижатые к бёдрам любовника и красивые холеные руки, ласкавшие его плечи. Сердце ёкнуло в груди. Я был до боли потрясён, увиденной мной картиной. Наконец, когда любовники разжали объятия, они легли рядом, бледные и измождённые, будто погруженные в сладкую дремоту. Первой в себя пришла госпожа Андо. Она встала с кровати и принялась одеваться. — Уезжай из Парижа, — сказала она. — Нам не о чем больше говорить… — Ты уверена, Алина? — усмехнулся Алессандро. — Кому же ты врёшь, милая? — Я не лгу! — закричала она, внезапно разъярившись. — Наше время прошло. У меня теперь семья. Я хочу всё забыть! — Лина… — Не называй меня так! — завопила госпожа Андо и разрыдалась. — Никогда больше меня ТАК не называй! — Милая моя… — Отпусти меня, — проговорила она глухим голосом, взметнув глаза на Алессандро. — Отпусти, слышишь? Учитель стоял ко мне спиной, и я не мог видеть его лица. — Отпусти, — как одержимая повторяла госпожа Андо. — Отпусти, отпусти, отпусти! Алессандро молчал. — Прошу, отпусти меня! — она уже практически кричала, словно в истерике. — Прошу! — Хорошо, — сказал Алессандро. — Только сначала ответь… тот юноша… Твой первенец… Гай, кажется, его так зовут… Он ведь МОЙ, правда? — Нет… — Не лги. Ты поклялась не лгать! Я видел его в лавке и клянусь, будто смотрелся в зеркало! Он ведь МОЙ! Госпожа Андо покачала головой. — Он не твой. Он МОЙ сын. И только МОЙ. Гай никогда не узнает мир, от которого ему лучше держаться подальше. Я устала забирать чужие жизни, чтобы продлить свою! И теперь хочу состариться и умереть, как и все люди… — Не думал, что ты когда-нибудь решишься на это, — насмешливо проговорил Алессандро. — Правда же. Лина, ты была моей самой талантливой ученицей… Что же с тобой произошло? — Здесь нет Лины, сударь. Есть только мадам Алина Андо. А что касается моего таланта, я слышала, вы успели обзавестись новым учеником не менее талантливым. Уголки губ Учителя дрогнули и опустились на миг. — Я вижу, мадам, что вы теперь в новом статусе и самозабвенно играете свою роль, — сухо сказал он. — Ну, а насчёт моего ученика, то этот ублюдок и в подмётки тебе не годится. В любом случае я уже избавился от этого ничтожества. Только зря потратил время… Я думал у него есть потенциал, но увы… — Учитель вздохнул. — Ладно. Считай это возвратом старого долга… — Ты отпустишь меня и оставишь мою семью в покое? — Я отпускаю ТЕБЯ, — криво усмехнувшись, ответил Алессандро. — Меня интересовала только Лина, а не Алина Андо. — Его улыбка сделалась такой жуткой, что на секунду меня пронзила дрожь. — Так что до встречи за ужином. Перед отъездом я бы хотел посмотреть на нашего сына… Я совершенно не помнил, как очутился в трактире. Ноги сами принесли меня в это заведение возле гостиницы, в которой я не желал оставаться ни минуты. Наверное, мне хотелось напиться и все забыть… Но я не был в этом до конца уверен… «Ничтожество». «Только зря потратил время». Я отнял ладони от лица и осмотрел заполненный зал. Маленькая юркая служанка носилась туда-сюда, стремясь услужить всем гостям, подливая в кружки вино и сидр. Вот кто настоящие ничтожества. Все эти блеклые и неинтересные людишки. Жалкие марионетки! Что они слышали? Что видели в этой жизни? О чём говорят? В моих венах течёт священная кровь, которая позволяет мне быть выше. Видеть изнанку этого мира. В эти тайны меня посвятил мой Учитель… Я думал, что нас связывают узы, которые простираются через века и континенты… И вот он оказался мной недоволен. «Ничтожество». Лицо у меня горело огнём. Алессандро даже и не подозревает, КОГО он только что унизил. И чем это обернётся… Подойдя к стойке, я увидел огромный кухонный нож, среди ломтей вяленой говядины. Вот если бы здесь был ОН, то я бы выпотрошил его, как обычную рыбёшку, полоснув лезвием по брюху. Почувствовать, как он дёрнется в последний раз и как животворной струёй вольётся в меня его жизненная энергия. Я однажды уже испытал подобное, когда сам Алессандро начертил круг и дал мне в руки ритуальный нож. — Теперь, ты один из нас, — сказал мой Учитель. Я хорошо помню последнюю судорогу девушки, выбранной в жертву, помню гордость в глазах Алессандро и одобрительный шёпот фигур в мантиях. Мне вновь захотелось ощутить такой же трепет… — Эй, чего уставился?! — взревел какой-то господин с небритым красным лицом, дыша на меня перегаром. В тот же миг я схватил нож со стойки и по рукоятку вонзил его лезвие в живот пьянице. Тот повалился на пол с жалобным стоном, а я, охмелев от запаха крови, заливавшей пол трактира, выхватил из ножен шпагу и двинулся вперед. Я убил многих в тот день… Наверное, стольких убивают на поле боя… Но это не была война. Я набирался сил… Таков был обычай древних магов, желавших достигнуть могущества, ибо магия крови одна из мощнейших по своей природе. По дороге во двор мне встретилась ещё парочка выпивох, и их постигла та же участь. Сбежались ещё какие-то люди, в основном безоружные, но некоторые со шпагами и ножами. Однако все они умирали и смотрели на меня с изумлением. Я шёл по улицам Парижа с окровавленной шпагой. И прежде чем достигнуть особняка Андо в квартале Маре, моя тлеющая ненависть перешла в ярость, оставив за собой жуткий шлейф из пятидесяти трупов.