ничего святого

Они встречались пару раз в месяц – Дарси тогда забивала на работу, выгоняла очередного любовника, не забыв вышвырнуть его шмотки в окно, а потом зажигала ладан и расставляла свечи. Крауч приходил поздно ночью, одним щелчком открывал дверь и всегда забывал ставить замок на место; расстегивал пиджак и ерошил соломенные волосы. Каждый раз для них был, как последний. Дарси смеялась звонко и целовала Крауча холодными яркими губами, пачкала вульгарной маггловской помадой воротник его белой рубашки, а потом утягивала за собой на крохотную кухню, сбивая по пути пару ваз. - Привет, Дарси, - шептал он ей на ухо и целовал куда-то в висок, - я принес вино, хочешь? - Проходи. Дарси смеялась снова и доставала из деревянного шкафа хрустальные прозрачные бокалы. Крауч фыркал устало, а потом закатывал рукава (на левом предплечье сияла чернильно-синяя метка) и разливал красное полусладкое по бокалам. Дарси прикрывала глаза и прятала за взмахом ресниц ледяное брезгливое торжество, а потом пила вино, как воду. Потом Крауч притягивал её к себе, гладил по рыжим кудрям и целовал исступленно – щеки, лоб, нос, глаза, виски, сжимал крепко-крепко, словно она могла исчезнуть и прятал лицо на её плече. - Ну что ты, милый, что ты, - шептала Дарси тихо, а потом выскальзывала из жесткого кольца рук и вытаскивала из того же шкафчика бутылку водки. Дарси выливала остаток вина в унитаз и вместо воды подавала Краучу водку. Крауч пил и заходился больным пьяным плачем, просил у кого-то прощения и смотрел пустыми черными глазами прямо ей в душу, а Дарси стыдливо отворачивалась и трясущимися руками помогала ему добраться до кровати. - Тише, - говорила Дарси вымученно, - тише. Спи. И тогда Крауч послушно засыпал. Дарси дожидалась того, как он затихнет, а погом поднималась и шла допивать оставшуюся после него водку. Она не была влюблена в него и в бога все еще не верила, но почему-то продолжала ждать его стабильно два раза в месяц и расставляла свечи вокруг масляных маленьких икон. «Пора закончить эти идиотские отношения», - думала Дарси раздраженно, но потом вспоминала Крауча с охапкой ярко-малиновых тюльпанов и бессильно опускала руки. «Нужно прекратить это», - клялась Дарси самой себе, но потом снова и снова покупала водку. «Это в последний раз», - молилась Дарси собственной матери, а потом закусывала ярко-алую губу белыми зубами и отсылала Краучу письмо с просьбой приехать. Дарси обещала себе, что больше не пустит его на порог, но Крауч возвращался и говорил: "привет, Дарси". Дарси, привет. Привет, Дарси. Дарси, здравствуй. Здравствуй, Дарси. Дарси, как дела? Как поживаешь, Дарси? Дарси не была влюблена в него. Он был удобен; ей нравилось обнимать его и трахаться с ним; ей нравился запах дорогого табака, исходящий от него; ей даже нравилась эта полубезумная мальчишеская улыбка. С помощью Крауча Дарси получила отличную должность в министерстве, а из-за его подарков и вовсе могла не работать, но она даже не была влюблена в него. Когда Крауча посадили, жизнь Дарси вовсе не изменилась. На следующее утро она проснулась, налила в хрустальный бокал холодной водки. выпила залпом и даже не поморщилась; закурила тонкую вишневую сигарету и сжала в пальцах шелковую ткань забытой им рубашки. Все осталось, как прежде: два раза в месяц Дарси стабильно не выходила на работу и сидела дома с бокалом красного полусладкого вина и бутылкой водки. Отдавала дань памяти человеку, которого никогда не любила. - Привет, Дарси. Я купил нам вина, пустишь? - Проходи.