Аделаида

***

      Дни сменяли ночи. Не прошло и недели со дня загадочного перемещения Аделаиды в Лихолесье, как слухи о таинственной посланнице стол же таинственной (только для Иды) Галадриэль разнеслись по всему дворцу. Девушка не редко чувствовала на себе любопытные взгляды, но стоило ей лишь попытаться рассмотреть их источник, как он таинственным образом исчезал с поля зрения. Возможно, конечно, Ида была не до конца внимательна, а, возможно, дело было в природном таланте лесных эльфов сливаться с окружающей действительностью. Но вскоре любопытство жителей подземного дворца улеглось, и жизнь потекла своим чередом.       Так подошёл к концу первый месяц пребывания человеческой девушки в эльфийском королевстве. Буквально десяти дней ей хватило на то, чтобы ознакомиться с укладом жизни эльфов и поверхностно узнать их историю, и теперь девушка могла не бояться за то, что не так взглянет на кого-нибудь или скажет что-то из ряда вон выходящее. Как оказалось, манеры эльфов были максимально приближены к дворцовому этикету, которому с младенчества приучали Аделаиду. Помимо этого, она подмечала много черт, присущих именно этому народу, из этого, например, невообразимая лёгкость в движениях, грациозность и чарующая мелодичность. Эти существа были словно сотканы из мелодий, которые так любили исполнять, занимаясь повседневными делами, да и судя по их рассказам, эта черта была присуща всей этой реальности и земному миру, который они называли Эа.       Первыми знакомыми Иды, после принца Леголаса, Мириэль и Айнона, были придворные швеи. Мириэль показала девушке их обитель, когда по дворцу (в основном в женской среде) начали ходить слухи о платьях, украшениях и подобной роскоши, в которые эллет собирались облачиться на Пир Звездного Света. Сначала Аделаида всеми силами пыталась уговорить свою подругу не приобщать ее к балу, который давал Владыка в честь праздника, но после сдалась, ибо эллет была настроена слишком решительно. Все аргументы своей подопечной она отметала с завидной скоростью, а на самый веский — отсутствие средств на ткани — лишь отмахнулась: она помнила, с каким презрением девушка смотрела на кольцо — подарок её неудавшегося жениха, и предложила продать его на первой же ярмарке.       Все складывалось в точности по задумке Мириэль — кольцо было продано Айноном на аукционе в Дейле, людском городе, и продано оно было очень удачно: воин клялся, что гномы готовы были отдать за это произведение ювелирного искусства чуть ли не по мешку золотых монет за один камень, но страж не хотел привлекать излишнего внимания, и из-за этого согласился на среднюю цену… хотя по словам Мириэль, в небогатом людском поселении на эти деньги можно было бы безбедно прожить чуть ли не всю жизнь! Вскоре во дворец явился торговец тканями на своей повозке, запряженной двумя лошадьми, и как только дворцовые эллет утолили свою жажду в роскошных тканях, Мириэль повела к воротам Алелаиду.       Наспех поставленный небольшой шатёр оказался для девушки дверью в магический мир — так прекрасно было разнообразие тканей, расстеленных и развешанных здесь! Здесь были рулоны богато расшитой парчи, тяжёлый томный бархат, воздушный шифон и множество других тканей, названия которых девушка не знала да и не встречала в своей прежней, старой жизни! Аделаида не стеснялась показывать своего восторга — раньше строгие правила королевского двора диктовали всегда держать эмоции в узде, а теперь её больше не сковывали никакие обязательства — и в итоге она выбрала несколько рулонов ткани. Девушка готова была скупить все это великолепие, только чтобы смотреть на него весь день у себя в комнате и наслаждаться этой сказочной красотой…       Смеющаяся над реакцией Иды Мириэль сразу же повела ее к швеям. Девушки встретили гостью и старую подругу с улыбками и принялись сразу же снимать с девушки мерки и интересоваться фасонами, которые она предпочитает. Зная стиль эльфов, Аделаида решила попробовать создать что-то новое, и поэтому в ту же ночь, вооружившись пером, чернилами и бумагой, принялась рисовать эскизы для будущих нарядов, да так увлеклась, что Мириэль обнаружила ее на утро спящей за столом, окруженным измятыми и запачканными чернильными пятнами листами бумаги, и при этом с огромным темно-синим пятном на щеке. Приговаривая, что появление Иды заставляет Мириэль беспрестанно смеяться, эллет погнала девушку в купальню, где битый час оттирала ее лицо и руки от чернильных пятен. Но, как бы там ни было, дело было сделано — в полдень девушки с дюжиной изрисованных бумаг отправились в нижние ярусы, дабы начать кропотливую работу. Следующие десять дней девушка практически ночевала у своих новых знакомых. Идриль, лучшая из вышивальщиц и настоящая красавица с рыжими волосами и карими искристыми глазами, пришла в восторг от невиданных ею ранее стилей. Она была так увлечена работой, что шила чуть ли не на девушке, а в свободное от примерок время доверяла ей лёгкую работу, чтобы дело шло быстрее. И так, через пять дней на Аделаиде красовалась первое платье, которое она задумывала как повседневное. Мириэль отправила ее изучать замок, чтобы эллет могли сосредоточиться на вышивке узоров на праздничном платье девушки, поэтому Аделаида решила заглянуть во все уголки замка, где доселе не была. Жилые покои располагались в восточном крыле замка, тогда как гостевые, в которых, как объясняла в первый день ее здесь пребывания Мириэль, предназначались для послов и гостей, когда при дворе проводились большие праздники, коих здесь не было уже довольно давно. В этой части замка никого не было. Девушка около двух часов изучала старинные гобелены и многочисленные мозаики, повествовавшие, судя по всему, о быте лесных эльфов, великих сражениях и шумных праздниках. Будь она у себя в замке, даже не обратила бы внимания на такое, но жизнь эльфов был чем-то совершенно новым, и каждая страница их истории, полная героизма и великих личностей, была для Адель сокровищем. Вскоре она снова вернулась к проходу, соединявшему все части замка лёгкими линиями мостов и уходившему вниз к нижним галереям, где на самом дне замок шумным потоком пересекала река Лесная — искристая и задорная, ибо даже с верхних этажей можно было уловить блеск ее волн.       Пространство перерезали тусклые лучи солнца, прорывающиеся сквозь бойницы на верхних уровнях, от один луч, насыщенный и яркий, притягивал взгляд больше всего. Бойница эта находилась уровнем ниже широкого моста, ведущего в тронный зал, и девушка спустилась туда, услышав через узкие прорези шум падающей воды.       Аделаида уже приноровилась к эльфийским крутым лестницам и воздушным переходам и даже перестала замечать, насколько быстро она их преодолевает, так что буквально через две минуты девушка, крепко цепляясь за шершавый камень, выглянула на улицу, где Лесная крутым водопадом падала на камни, немного огибая замок, прежде чем исчезнуть в его недрах. По ту сторону буйного потока камнями была образована заводь, к который над белыми, словно звезды, кувшинками низко склонялись ивы, а прямо под стенами крепости был высокий овраг, который пересекал лишь один узкий деревянный мостик. Открывшаяся картина была настолько прекрасной, что сердце девушки пропустило удар. Ида выглядывала из бойницы, ее лёгкие локоны развевал проказник-ветер, а полы воздушного платья разлетелись у ног, даря ощущение полета. POW Аделаида       Стоя здесь, над краем пропасти, я чувствовала себя невероятно… новой. Словно природа и ветер поселили в мое сердце вдохновение, которого мне так не хватало в моей прежней жизни, а душа моя была рождена на этот счёт заново. Больше не было ничего, что тяготило меня раньше. Хотелось петь, и я, чуть не поскользнувшись на мшистом округлом крае стены, прыгнула с подоконника обратно и закружилась под неровными лучами солнца. Радость распирала, и я позволила себе рассмеяться, ловя в ладони тёплые лучи солнца. Песня пришла в голову сама собой. Выросшая в дворце, я никогда не переставала любить истории о принцессах, которые отважно боролись за свою любовь, счастье и свободу, да и вообще — боролись. Родившиеся последними в семье голубых кровей не получают больших привилегий, ибо жизнь их больше состоит из обязанностей. Каждое слово — по заранее выверенному сценарию, и поэтому, оказавшись во дворце Ар-Трандуила, как его называли эльфы, я не чувствовала себя эгоисткой или сиротой. Я с самого рождения была покинута родителями и даже старшей сестрой, и заботу на меня взяла бабушка, правившая в тот момент, так что я не знала ни родительской любви, ни даже строгого слова. Наверно поэтому сейчас мне в голову пришли именно эти строки, которые я в детстве слушала с упоением и находила в них долю волшебства. Я не стеснялась быть увиденной, ибо на этом переходе появлялось мало народа, поэтому медленно закружилась по небольшой площадке, вздымая платьем янтарные опавшие листья и изредка задерживаясь, чтобы поймать ветер из соседних бойницы и взглянуть на улицу. Dancing bears, Painted wings, Things I almost remember, And a song someone sings, Once upon a December…       Песня лилась, отражаясь от высоких стен и уносясь куда-то ввысь, и я слышала, как моему голосу вторят звонкие волны и болотные камышовки.       Я снова забралась на край широкой бойницы, все так же держась руками за камень. Мне показалось, или он словно пульсировал и отдавал теплом в моих ладонях? Как живое тёплое сердце… Я слезла обратно, внезапно решившись отправиться к швеям, чтобы удивить Мириэль — я хотела выучить языков эльфов, чтобы понимать этот мир лучше. Слезая, снова поскользнулась и опять почему-то залилась смехом… Вот ведь я счастливая! Конец POW       Принц устало потер шею, после чего принялся сворачивать в рулон карты. Муторное занятие, занимавшее руки, к сожалению, не избавляло от назойливых мыслей, от которых хотелось буквально лезть на стенку. В глубине леса размножались гигантские пауки, орки пытались прорваться из Дол-Гулдура через лес, и деревья, гордость и обитель лесных эльфов, чахли… Тьма пыталась пустить корни в королевстве, а Владыка, с которым только что наедине совещался принц, бросил основные силы на зачистку и защиту леса и отдельных эльфийских поселений. Здесь, в сердце их земель, Таур поддерживал природу, давая ей защиту, но Леголас видел, как непросто ему смириться с тем, как Искажение отравляет почву и деревья, стремясь так добраться и до Трандуила… чтобы через него сгубить весь народ.       Принц поднял взгляд, отыскивая в светлой приёмной отца.       Он стоял на широком балконе, держа в руках бокал вина, к которому даже не прикоснулся, и задумчиво смотрел куда-то вдаль, туда, где деревья сливались с горизонтом. Как бы принцу хотелось видеть своего отца счастливым! Как хотелось стереть задумчивость из его глаз и снова показать им их обновлённый дом, в котором не будет зла и Тьмы…       Принц шумно вздохнул, подходя к отцу и залпом выпивая вино в своем бокале.       -Пойдем, отец, помнится, Куталион пришёл с отчётом…       Ар-Трандуил тоже залпом опрокинул в себя вино, и, оставив пустой кубок на парапете, последовал к дверям. Принц и Король шагали бок о бок и ни один не знал, о чем говорить с другим. Казалось, за годы распространения Тьмы пропасть между ними увеличилась, отдалив друг от друга. Принц уже готовился открыть рот, чтобы ухватиться за первую мысль, но его остановил лёгкий девичий смех. Король тоже машинально остановился, устремив взгляд куда-то вниз, и словно замер. Последовав взору отца, Леголас полуобернулся и на губах его расцвела улыбка, как только он увидел свою новую знакомую, которая через мгновение начала петь какую-то незнакомую, но невероятно мелодичную песню. Аделаида, словно поддаваясь лёгким дуновениям ветра, иногда кружилась по неширокому пролету, иногда застывая возле прорезей бойниц, и выглядела такой счастливой, что принц даже отсюда ощутил исходящий от неё свет… Она сама не замечала, как кружившие вокруг нее опавшие листья снова налились сочным зелёным цветом, а прорезавшие пространство солнечные лучи сплетались, опоясывая её тонкий стан.       В этот момент она даже не подозревала, насколько была прекрасна.       Девушка уже закончила петь, снова посмеялась чему-то своему, после чего куда-то легко упорхнула, а Король все еще невидяще смотрел в пространство.       — Отец! — принц хотел дотронуться до плеча родителя, чтобы привлечь его внимание, но не смел. — Отец? Ты видел?..       — Я не слеп, сын. Думаю, за ней стоит понаблюдать. Она точно чего-то недоговаривает… или сама об этом не знает.       Леголас чуть ли не подпрыгнул, когда осознание отцовских слов дошло до него. Он знал, кто мог с такой же лёгкостью творить подобную магию!..       — Ты думаешь, она майа?.. — он не мог скрыть изумления в своем голосе.       — Я не знаю, Леголас, я не знаю… Но мне кажется, я знаю того, кто даст мне ответ, но если в этой чужеземке есть какие-то силы, она притянет к нам зло… Я не хочу, чтобы мой народ становился живым щитом. В этом лесу мы выстоим… — в голосе Короля слышалось неприкрытое раздражение, но принц уже не был ребёнком, который страшится каждого слова отца. — Мы выстоим, если не привлечем излишнего внимания.       — И ты предлагаешь запереться здесь и отрешиться от всего мира? — принц старался не поднимать голоса и говорить спокойно, но внутри снова поднималась волна непонимания.       Король резко обернулся, крутанувшись в полах длинной мантии. Его глаза сияли стальным блеском, говорившим о том, что он не намерен слушать доводы сына.       — Я уже навлек на наш народ немало бед, оставив у себя это мерзкое существо… Голлума. Если Галадриэль узнает про неё, сразу же прибежит сюда просить помощи… Если это правда, и она майа, пусть забирают ее сразу — я не собираюсь объясняться за ее появление здесь перед Белым Советом, — кинул он недовольно.       После этих слов Владыка развернулся и ушёл, а Леголас, поняв, что ничего не докажет отцу на словах, побежал вниз: сегодня он обещал Айнону помочь с зачисткой паучьих гнёзд — в конце концов, пение лезвия клинков всегда заставляло мысли проясняться.