***
Объятия сна сковывали мои движения и я никак не могла разомкнуть глаз. Тихая песня, слов которой я не знала, была пронизана печалью, а сквозь её душераздирающие звуки я слышала шёпот. Он то затихал, то вновь набирал оглушающую громкость, и я бессильно металась в постели, сбивая в кучу простыни и откинув в ноги одеяло, но так и не сумев выбраться из удушающих оков грез. Разноцветные круги, вспыхивающие в моем сознании от напряжения, внезапно исчезли, а потом на место им явились красочные картинки, которые словно кто-то проецировал на темные экран под моим веками. Это не было похоже на сон: внезапное видение было размытым, а если это и было на самом деле видением, то пришло оно не так, как принято описывать в книгах. Я не могла уловить лиц, но я точно знала, что там был Леголас и еще несколько стражников, с которыми мне удалось познакомиться на празднике, но имен которых я не запомнила. Это видение сменилось другим, где Принц и его спутники сидели в кругу других незнакомых мне лиц, и взоры всех были обращены на каменный постамент, на котором лежало некое золотое кольцо. Картинки сменялись ненамного медленнее кадров в старых немых фильмах, но, тем не менее, я каким-то образом понимала все, что происходит: я видела подземный город и огненного демона, светлоокую эльфийскую владычицу и три легких лодки, плывущих по реке, двух приземистых представителей неизвестной мне расы, пробирающихся по топи, где в мутных водах покоились останки людей, гномов и эльфов. Картинки порой были настолько пугающими, что я почувствовала, как по щекам стекают горячие слезы, которые я не в силах была остановить. Я продолжала метаться, не в силах издать даже звука, когда перед моим внутренним взором возникло самое долгое и страшное видение. Огненное Око с хищным вертикальным зрачком, пульсируя, смотрело на меня, и я тоже замерла, когда почувствовала, как пространство вокруг меня сжимается, загустевая, словно желе, а потом растягивается, причиняя неимоверную ментальную боль, словно и мое тело становится тягучим, как жвачка. Мое тело сковала судорога, когда Око сузилось еще больше, а меня словно потянуло к нему с неимоверной скоростью, заставляя захлебываться застоявшимся воздухом с неприятным гнилостным душком. Я не видела ничего, кроме Ока, чье адское сияние плавило мое кожу, заставляя меня разрываться от безмолвного крика, но в какой-то момент я почувствовала, как мое горло довольно осязаемо сжала металлическая длань. Это было последней каплей. Печальная мелодия в моей голове, до этого служившая фоном всем моим ночным злоключениям, прервалась, но таинственный шепот в этот момент перешёл в крик… Спаси! Я закричала. Крик, сдерживаемый все эти долгие минуты, неожиданно вырвался наружу, и я почувствовала, как какая-то сила швырнула меня оземь. Кажется, это было не только ощущением падения, потому что сила удара о мягкую перину выбил весь воздух из моих легких, и я закашлялась, падая на холодный пол. Кожу шеи неимоверно жгло, и я какое-то время лежала ничком, прижав к горящей коже холодные ладони и умываясь слезами. Почему-то я знала, что сейчас произошло, и от этого не становилось легче. Я затихла, пытаясь сдержать рыдания. Кому помочь? Как я могу быть кому-то полезной, когда даже не могу справиться со своими кошмарами? Словно в ответ на свой вопрос я услышала, как спокойную ночную тишь прорезали голоса эльфийских воинов и лязг металла. Я застыла, прислушиваясь. Голоса принадлежали нескольким эльфам, и они словно по цепочке, выкрикивали одни и те же слова. Я осторожно поднялась, проскользнув к открытой веранде и оглядывая тот кусок дворцовой территории, который был доступен моему взору. Я не видела дворцовые стены, скрывавшиеся за гущей деревьев, но то, что я слышала, заставляло мое сердце в испуге сжиматься: крики и рычание, не присущее эльфам, и сопутствующий этом звон мечей говорили сами за себя — снаружи шла ожесточенная борьба. «Смерть! Темные создания принесли смерть во владения Ар-Трандуила!» Голос в моей голове кричал об опасности, смешиваясь с сотней тысяч других голосов, что доселе молил спасти и уберечь. Я задрожала, чувствуя, как шумит великий Эрин-Гален, передавая мне все хитросплетения своих эмоций. Я ощущала страх, ярость, и, самое неожиданное — желание защитить тех, кто стоял на защите великой эльфийской цитадели, Владыки и народа. Я была едина с Великой Пущей, и это не ощущалось, как вторжение в мою голову. Наоборот — чувство полного единения сейчас было тем, чего мне так не хватало до этой секунды. Ответ на все мои вопросы о том, как и почему я попала именно сюда, разом исчезли, когда я ощутила магию Леса и стала его частью. Я чувствовала каждое дерево, что встало на пути проникновения злобных тварей в подземный замок, ощущала каждую травинку, которую припечатало к земле под ногами орков, ощущала ярость за каждую царапинку на телах воинов. Магия, которая однажды пробудила погибший цветок, заставляла мои ладони зудеть и впервые с того самого дня подняла свою голову, призывая действовать. Ярость кружила голову. Наверно, именно об этом говорила Мириэль, когда рассказывала о связи между Великой Пущей и её Владыкой, и теперь я отчасти понимала, почему король казался таким холодным и отчужденным. Эрин-Гален плакал каждый раз, когда паучьи тенета возникали на чахнущих деревцах и зло пускало свои корни глубоко в землю, отравляя жизнь и воду, и Владыка Трандуил чувствовал это каждое мгновение своей долгой жизни. Меня выкинуло из водоворота эмоций так же быстро, как и втянуло туда. Оттолкнувшись от резного парапета, я кинулась в приемную, где под одним из диванов наугад нашарила рукой катану, которую перебросило в эту реальность вместе со мной. Я не была воином, но это не мешало мне размахивать этим оружием, хотя бы в попытке отвлечь орков и принять на себя удары, которые были бы предназначены для старших детей Илуватара. Как была, в ночной кружевной рубашке до пят, я кинулась вон из покоев, по дороге вынув свое орудие из ножен и отбросив те в сторону. Лязг упавших ножен прокатился по коридору, но я уже бежала дальше, шестым чувством понимая, что подкрепление для войска недругов уже на подходе. Стражи, которые всегда охраняли посменно покой жителей дворца, сейчас были в боевой готовности, и стояли, ощетинившись мечами и луками на случай, если оборона будет сломлена. Я пробежала мимо них, не глядя перепрыгивая через ступени и не отреагировав на просьбы остановиться. Я не могу оставаться в стороне, когда другие подвергают себя опасности… даже если это воины и среди них нет ни одной придворной эллет. Переходы и пролеты лестниц мелькали перед глазами, а еще не выветрившееся из крови вино подгоняло меня, придавая моей уверенности щепотку безрассудства. Легкие горели, и глоток свежего воздуха, когда я чуть ли не выкатилась кубарем из главных ворот, был воспринят как дар свыше. Секунды на передышку — и я побежала через узкий каменный мост, за которым начиналась опушка, скрывавшая в своих недрах дворцовую стену. Ориентироваться здесь оказалось проще, чем я себе представляла — сразу же между деревьями я заметила всполохи факелов, на чей огонь и побежала. Я чувствовала себя глупым мотыльком, летящим на огонь, который непременно приносит смерть, но по-другому я не могла. Всю свою жизнь в дворцовой резиденции своих предков я бездействовала, загнанная в рамки сжимающего мои виски венца. Сейчас же я была свободна, но связана душой с местом, где жила. Меня здесь не держало ничего, кроме привязанности, возникшей так быстро — не было у меня ни семьи, что горевала бы после моей смерти, ни возлюбленного, что защитил бы меня, закрыв собой от всех невзгод, но у меня были друзья и товарищи, чьи жизни виделись мне многим более драгоценными, нежели моя. В череде их лет моя смертная жизнь была лишь всполохом, что вспыхивает и гаснет быстрее, чем успевает осветить пространство вокруг. Разве могла я позволить погаснуть жизни в глазах тех, кто видел, как тысячи тысяч раз зажигаются и гаснут далеки звезды, кто боролся раз за разом всю свою длинную жизнь, чтобы однажды вдохнуть полной грудью в мире, где не будет Тьмы? Я почувствовала зло быстрее, чем увидела темных тварей, что сейчас пытались сломить оборону твердыни Владыки Трандуила. Эльфийские защитники кружились в отточенном веками танце боя, каждый борясь с несколькими противниками сразу. В рассеянном свете факелов блеснул золотой всполох, и я сразу же узнала в нем принца. Тот одновременно отбивался от троих орков, орудуя парными кинжалами и успевая вместе с этим наносить удары. Страх отступил, как только на меня обратила внимание одна из мерзких тварей. Все происходило так быстро, что я не успевала даже запоминать, что делаю. Я бегала по неширокой поляне как ужаленная, отвлекая противников на себя, если стражники не справлялись с их количеством, наносила слабые удары, которых, тем не менее, хватало даже, чтобы иногда выбивать оружие из кривых лап чудовищ. Низкие ветки больно хлестали по щекам, подол белой ночной рубашки, оторванный во время моих пробежек, уже белел на какой-то коряге, ноги и руки были исцарапаны о колючие кусты диких роз, и я уже почти выдохлась от беспрерывного движения вокруг поляны, когда меня внезапно схватил за волосы какой-то орк. Я взвизгнула, когда он подтащил меня к своему лицу и втянул воздух. — Самка человека! — он облизнул покрытые струпьями губы и плотоядно улыбнулся. — Развлечешь отряд на обратном пути! — Если у тебя останется, чем меня удивить, вонючий ублюдок, — прошипела я, свободной рукой вцепляясь в его руку, которая держала меня за затылок, и коленкой заехав ему между ног. Орк взвыл, выпуская меня из своей хватки, но как только я отбежала от него, принимая устойчивое положение для удара, распрямился, рыча. — Поганая эльфийская подстилка, я найду применение и твоему рту! — один его шаг, и я уже уперлась спиной в дерево, и, когда отступать было уже некуда, вместо того, чтобы увернуться, отбила удар, при этом чудом не сломав себе запястья. Орк пораженно застыл, когда у него в руках осталась лишь половина оружия, но через секунду туловище темной твари внезапно отделилось от нижней части и завалилось назад, а оставшаяся часть упала мне под ноги. Я взвизгнула, когда поняла, что это я рассекла его надвое, и, отскочив, внезапно уперлась кому-то в грудь и в страхе хотела отскочить, но теплые руки притянули меня обратно. — Тише, Ласточка, это всего лишь орк…- теплые руки мягко гладили меня по голове, и по голосу я узнала Айнона. Юноша что-то прошептал на синдарине, и мое душевное равновесие постепенно приходило в норму. Айнон отпустил меня и осторожно сжал мою руку, в которой все еще была рукоять катаны. — Спрячься здесь и никуда не выходи. Подкрепление уже близко… В следующую секунду он уже бросился в гущу сражений, а я, не раздумывая, бросилась за ним. Не смотря ни на что, моя маленькая победа придала мне уверенности, так что, издав боевой клич, сразу же обратила на себя внимание нескольких орков, и через секунду наши орудия схлестнулись в воздухе. Моя катана без моего особого участия творила феноменальные вещи: лишь небольшого усилия с моей стороны было достаточно, чтобы орочьи орудия распадались на две половины, будь то непонятные кривые мечи или зазубренные сабли, предназначенные, скорее всего, для моментального потрошения жертв. Я не могла знать, достанет ли кто из этих существ из-за пояса другое оружие, поэтому, как только мой оппонент выпадал из реальности от удивления, убегала, если не могла его ранить. В какой-то момент, зазевавшись, я не заметила, как один из орков подошел ко мне сзади и я снова была поднята за волосы вверх и развернута лицом к морде с желтыми хищными глазами со срезанными веками. Эта тварь была намного выше других, а рядом с ним был еще один орк, такой же высокий и пугающий. Я сразу же поняла, что эти соперники явно не для меня — весь их облик говорил о том, что они созданы для убийства, а не праздных разговоров. Одна фраза на грубом наречии, и один из них замахнулся на меня своим зазубренным «кишкодёром», как я назвала про себя это оружие. Я даже не успела зажмуриться, когда орк истошно взревел, а меня откинуло назад на мягкую траву. По инерции я несколько раз оттолкнулась голыми пятками от земли (туфли я даже не успела надеть), пока не открыла зажмуренные от страха глаза. Буквально в десятке футов от меня две высокие фигуры оттесняли монстров назад, и когда один из них повернулся вполоборота ко мне, чтобы в следующую секунду снести голову высокому орку, я узнала в высоком эллоне короля. Не прошло и трех секунд, как второй парными клинкам снес голову своему оппоненту тоже. Я продолжала сидеть на земле, с непониманием разглядывая свои исцарапанные ног-руки, когда Владыка и Леголас, которым оказался второй светловолосый воин, напряженно о чем-то говорили, и даже не обратила внимания, когда их взоры обратились ко мне. Я медленно встала на дрожащие ноги, не выпуская из крепко сжатых пальцев рукоять катаны, и глядя, как рассвет касается верхушек высоких сосен. Мы остановили их. В моих ушах снова звенел непонятный гомон голосов и я закрыла глаза, отдавая себя всю этому потоку мягкого, как пуховое одеяло, пения. Спасибо! Спасибо! Спасибо! Я слышала свежие голоса высоких сосен и сладкие напевы яблонь, призрачные журчания ив, басистое эхо дубов и звонкое, дерзкое сопрано осин. Я бы и дальше слушала, что мне хотят сказать хранители Эрин-Гален, но ощутила, как кто-то мягко сжимает мои плечи. Я отмахнулась — так хотелось поговорить с деревьями еще, но меня снова, в этот раз чуть требовательнее, тряхнули за плечи и я распахнула глаза, пытаясь сбросить успокаивающее наваждение. Это был Леголас, и во взгляде его сквозила тревога. — Адель! — я не любила это обращение, но отучить от него никого так и не получилось. — Всё хорошо, мы их задержали… Я кивнула. Что он от меня хочет? Я хочу послушать, как говорит дуб, а он мне о чём-то другом толкует… — Ты меня слышишь? — я кивнула, хотя голос его доносился до меня не так четко. — Тебе нужно в больничное крыло… Я перевела взгляд левее, за его плечо. Трандуил все еще стоял там, с нечитаемым выражением на лице глядя на меня. На землю что-то с глухим стуком упало, и я перевела взгляд себе под ноги. Катана. Меня словно ударили под дых. — Всё? — я непонимающе заморгала, начиная осознавать реальность. — Всё закончилось? Сколько их… сколько убитых? Леголас застыл, а потом переглянулся с отцом. Выражение тревоги на его лицо выросло в геометрической прогрессии. — Все живы, Адель, только пара легких царапин… У меня закружилась голова, и я, сбросив с себя руки Леголаса, попятилась к ближайшему дереву, припав к нему спиной и уткнувшись лицом в горящие от царапин запястья. Ураган, бушевавший во мне, вырвался наружу вместе со слезами, которые я поспешно вытирала, пока теплая рука принца успокаивающе гладила меня по голове. Его присутствие, как и накануне, дарило умиротворение, и совсем скоро он и Айнон, нашедший нас несколькими минутами позже, вели меня в больничное крыло. А у меня так и не хватило смелости ещё раз взглянуть на Трандуила.***
Мириэль отчитывала меня уже полчаса к ряду, пока целительница обрабатывала мои порезы и царапины. В больничном крыле было шумно: здесь были многие, кто сражался сегодня возле дворцовой стены, но, к счастью, обрабатывались лишь такие же легкие ранения, как и у меня. Солдаты переговаривались и весело смеялись, обмениваясь подробностями нападения, и каждый считал должным подойти ко мне и поблагодарить за сломанные орочьи кинжалы и ятаганы. Мириэль это бесило, ведь каждый раз ей приходилось прерывать поток нотаций, но в конце концов, поняв, что это занятие бессмысленно, она устало опустилась на кровать рядом со мной. — Принц и Айнон отбывают в Имладрис к полудню. Я застыла, переведя взгляд на подругу. Она вздохнула, и, к своему изумлению, я заметила в её глазах слёзы. — Ещё до твоего появления здесь сюда прибыли дунадан с севера и Серый Волшебник. Они привели существо, которое называло себя Голлумом и попросили Владыку охранять его… И сегодня, во время нападения, Голлум исчез вместе с остатком орочьего отряда. Владыка Элронд собирает совет к концу месяца, и принц должен сообщить, что пленник на свободе. — Эллет вытерла бежавшие по лицу слезы, а я мысленно сопоставила её слова и свои ночные видения. Я помнила, что Айнон и другие сопровождающие вернутся обратно, но дорогу принца я не помнила… Видимо, на совете будет собран отряд, в который вступит и Леголас… Нам всем было страшно и тяжело. В эти тяжелые дни, когда сумрачные уголки леса ночью наполнялись Тьмой, в Имладрис отбывали самые сильные и умелые защитники Королевства. Не было шумных проводов, лишь мы с Мириэль, рука об руку с воинами, дошли до выхода из замка. Айнон и Куталион, самые шумные из семерых путников, всеми силами пытались поднять нам настроение, и, хоть я и знала, что шестеро из семерых воинов вернутся обратно в целости и сохранности, внутри меня все стыло от мысли о том, что больше некому будет успокоить меня в моменты душевных терзаний, и, возможно, ждать принца обратно придется долго… Больнее всего было смотреть на Мириэль. Мы проводили вместе столько времени, что лишь слепой не мог не заметить, какая боль плескалась в её глазах, когда она поднимала взгляд на Леголаса. Она была бледна как отрез белой ткани, и я не могла даже сказать ей слова поддержки, и лишь сжимала её руку, когда по её щеке сбегала очередная слеза. Прощались тихо. Я обняла каждого воина и молилась всем известным мне божествам, чтобы они не знали тягот и лишений в пути. Леголас говорил нам успокивающие слова на синдарине, так умело отгоняя все мои страхи, а потом долго вглядывался в мои заплаканные глаза. — Я благодарен Эру за то, что он послал нам тебя, дитя. Пока ты здесь, я не переживаю за свой дом. Будь осторожна, Аделаида. Я кивнула, в последний раз обняв принца, и подтолкнула его к Мириэль. Они долго стояли, сжимая друг друга в объятиях и молчали. Эти тихие секунды говорили громче, чем все слова на всех существующих языках, и сейчас я видела, как выглядит настоящая любовь. Мои щеки снова были мокрые от слёз, но теперь это были слёзы счастья. Она дарила ему надежду, что будет его согревать холодными дождливыми ночами и придавать ему силы в самых ожесточенных битвах, а он дарил ей надежду на его возвращение. Воины ушли. За мостом я видела высокую фигуру Владыки и стоящую по левую руку от него фигуру поменьше. Платье цвета дикой розы и водопад золотых волос. Анкалимэ уже выполняла обязанности Королевы, провожая воинов за пределы их дома наравне с Владыкой и маленькой горсткой советников Его Величества. Где-то под ребрами кольнуло, и я прикусила губу. Я сжала руку Мириэль, что поспешно утирала слёзы, но теперь в глазах её я видела Свет, что стоит дороже всех драгоценностей на свете. Она любила и получила взаимность. Вряд ли в этой жизни было богатство дороже этого. В моей крови бурлила магия, и я знала, каково мое предназначение здесь. — Всё будет хорошо, — я улыбнулась, подставив лицо ласкающим осенним лучам, а потом повернулась к подруге. — Всё будет хорошо… Даже если нас ждали невзгоды, я была уверена — мы справимся. — Спасибо, Адель. Моя подруга улыбалась, и тяжёлые мысли бежали прочь от её улыбки.Великая Пуща ликовала