***
Буквально десять дней в спартанских, как сказали бы в моей прошлой жизни, условиях, заставили меня ценить каждое пробуждение в теплой постели и солнечный свет, которого в моих покоях было с избытком. Уже утром я чувствовала себя прекрасно — конечно, не считая того, что моё туловище всё ещё было плотно опутано несколькими слоями мягкой марли с пропиткой из целебной мази. Благодаря успокаивающим травяным снадобьям сны мои были, наконец, легки и светлы, хоть я и понимала, что это всё имеет временный эффект… В любом случае, я использовала все прелести моего первого спокойного пробуждения без головокружения и ещё долго нежилась в постели, разглядывая полуголые верхушки деревьев и вечнозелёные ветви исполинских сосен. Вскоре облака закрыли весь небосвод, скрыв за собой уже прохладные осенние лучи солнца, и я решила откликнуться-таки на требования организма встать и начать новый день. К счастью, раны совсем не беспокоили, если, конечно, я не делала резких движений, и жизнь обещала быстро вернуться в привычное русло. Мириэль зашла ко мне тогда, когда я уже умылась и пыталась распутать волосы, с трудом поднимая руки на уровень головы. Эллет сразу же отняла у меня гребень, и принялась осторожно расчесывать длинные пряди, рассказывая обо всём, что я успела пропустить за время своего заточения. Я видела, что она не до конца понимает, что случилось и из-за чего вообще появилось это глупое обвинение в подрыве авторитета Владыки, но старательно обходит эту тему стороной. От неё я узнала, что Владычица Галадриэль, прибывшая аккурат в день возвращения Таура с обхода границ, прибыла вместе с отрядом, несколько месяцев тому назад отправленным на службу в Лориэн, а отбыла обратно вместе с другим отрядом. По тону Мириэль легко можно было понять, что никто не ожидал от Владыки подобной щедрости в отношении соседей, тем более в тяжёлое военное время, когда каждый воин был на счету. Я даже почувствовала лёгкую гордость — Владычица ведь упомянула, что ни один из Вечного народа не погиб за это время, а значит, решение Владыки отправить отряды на помощь Лориэну было отчасти продиктовано уверенностью в том, что я смогу защитить вверенные мне судьбы. Против воли на лице расплылась улыбка, и я уже с бо́льшим энтузиазмом прислушивалась к радостной тираде Мириэль о том, что её брат вернулся домой и они собираются навестить своих родных в Западном поселении. Я не могла перестать глупо улыбаться, и, казалось бы, с излишним энтузиазмом приступила к завтраку, который нам занесла эллет, которую я видела в обществе целительниц, что помогали мне сутками ранее. Мне не терпелось быстрее позавтракать, чтобы убежать в библиотеку, которую я так давно облюбовала, но посетить которую у меня доселе не было времени. Я чуть ли не давилась заварными пирожными и уплетала завтрак с такой скоростью, что взгляд Мириэль приобретал всё было недоверчивое выражение с каждой секундой. —… прислал весть Айнону, писал, что они достигли Лотлориэна и Владыки предложили им приют, чтобы отдохнуть и восполнить утраченные силы… — щебетала эллет, с легкостью заправляя постель. — Леголас сетует, что Таурендил покинул берега Андуина так скоро и они не успели пересечься… Я всё же поперхнулась и закашлялась. — Кто и что прислал? — просипела я, хватаясь за стакан воды. — Ты вообще меня не слушаешь что ли? — Мириэль упёрла руки в бока, пытаясь казаться строгой, но её глаза сияли счастьем. — Aranen прислал весть этим утром… Я слушала сбивчивый рассказ эллет, чувствуя, как моё сердце с одной стороны трепещет от радости, а с другой — заходится в нервном галопе. Я знала, каков будет итог этого похода, видела в своих кошмарах сражение под великой каменной цитаделью… Сражение, которое они, непременно, выиграют, но какой ценой?.. Хватит ли моих сил на то, чтобы защитить все жизни, вверенные мне Валар? Не говоря о том, что мне неведомо, чем обернётся предстоящая битва для людей. Тревога поселилась в моём сердце, но при Мириэль я старалась не подавать виду. Она была счастлива зная, что её возлюбленный жив и здоров, и я не хотела пугать её своими предзнаменованиями. Он будет жить, а об остальном я должна позаботиться сама… Подруга хотела вытащить меня на прогулку, но я, заверив её, что не попаду ни в какую передрягу, отправилась на несколько уровней выше — в библиотеку. Я надеялась, что там никого не будет и мне удастся познакомиться и лично побеседовать с книгохранителем Эри-Гален. Помещение своими размерами вводило в ступор, и я ещё долго не могла прогнать мурашки, которые бегали по рукам от одного взгляда на высокие стеллажи и узкие окна, еле мерцавшие так далеко, что я невольно поежилась. Где-то справа от входных дверей послышался слабый шум и я поспешила в этом направлении, надеясь застать там библиотекаря, о котором мне рассказывала прежде Мириэль. Симпатичный рыжеволосый эльф в строгом традиционно зелёном камзоле с радостью согласился мне помочь, по пути к нужной зоне расхваливая моё рвение к изучению культуры и языка эльфов. Я выбрала для себя несколько учебников, а так же попросила подобрать для меня сборник баллад и легенд Арды и Средиземья. Мне надоело понимать через слово, и я всё ещё корила себя в том, что ни слова не поняла из того, о чём говорили Галадриэль и Его Величество Трандуил, а всё понятое благополучно забыла. Эльф, представившийся Лаирасулом, провёл для меня небольшую экскурсию, которая затянулась на час. Как оказалось, в дворцовой библиотеке были не только собрания книг и летописи, описывающие жизнь в утерянном ныне Дориате, но и множество карт разных размеров и назначений, старые, уже порядком потрёпанные полотна, за которыми требовался тщательный уход, а так же секция для работы, где располагалось три больших камина и множество уютных диванов для чтения и работы на месте. — Вы, наверно, всю жизнь посвятили работе в этой библиотеке? — я спросила это у моего нового знакомого, когда мы уже возвращались обратно к его рабочему месту. — Я был библиотекарем ещё при жизни Его Величества Владыки Орофера, а когда юный Трандуил вступил на престол, я уже успел перечитать все книги в этом зале, — меланхолически улыбнувшись, ответил Лаирасул. Мурашки атаковали меня в удвоенном количестве. — Получается, вы прочитали больше книг, чем кто-либо другой в Средиземье? — мне показалось, что мой вопрос прозвучал как-то слишком по-детски, когда эллон снисходительно улыбнулся мне, и я решила прибавить немного конкретики. — Я не могу представить, что где-то есть библиотека большая, чем здесь… — Библиотека Владыки Элронда не уступает в размерах нашей, к тому же оба Владыки гораздо больше увлекаются чтением, чем я, юная Аделаида. Я удивленно уставилась на Лаирасула — отчасти из-за того, что он знал моё имя, отчасти из-за полученной мною информации. Про таинственного Лорда Элронда я знала по рассказам Мириэль. Она утверждала, что он, возможно, самый мудрый из живущих в Средиземье эльфов. С Галадриэль я имела честь познакомиться лично, и теперь боялась даже представить, сколько ей может быть лет, ибо по словам той же Мириэль она была матерью супруги Элронда, что ныне ожидала его на благословенных берегах Амана. Ещё я слышала о неком Кирдане, но про него мне не было известно так мало, что вспомнить было нечего. Кроме того, что его народ живёт у моря. Я невольно прониклась уважением, задумавшись о том, какая ноша возложена на плечи эльфийских Владык, что на протяжении веков вынуждены оберегать свои земли от тёмных созданий. Какая, должно быть, тяжёлая доля — отправлять воинов на бой и после нести ответственность за смерть многих из них. Разговор с библиотекарем оставил в моей душе странный осадок. После нашего короткого диалога о книгах он рассказал мне ещё много чего занимательного — о Валар, об Амане, о жизни в Дориате и о том, как эльфы осваивались здесь, в Лесу, в последствии получившем название Эрин-Гален. Я с трудом могла представить, что между всеми этими событиями проходили целые столетия и тысячелетия, но участниками многих из них были одни и те же лица. Тысячи лет и одна глупая человеческая жизнь… Когда я отрешенно, случайно озвучивая вслух свои приземлённые мысли, спросила, как можно тысячи лет любить одно и то же существо, даже когда двоих разделяет целое море, Лаирасул ответил мне, что такова эльфийская сущность — любовь даётся лишь однажды и до скончания времён. Когда я ещё мало верила в сам факт существования жизни без страха немощности и смерти, Мириэль среди всего прочего поведала мне, что дети в эльфийских парах рождаются только будучи плодом настоящей любви. Любви, которой не страшны ни время, ни расстояние, ни даже сама смерть. Сейчас, складывая дав плюс дав, я испытывала невообразимое чувство стыда. Разве, учитывая всё то, что я натворила, могла я продолжать чувствовать себя безгрешной, как думала обо мне Белая Леди Лориэна? Разве я не пошла против всех законов Илуватара? Разве не я своими глупыми действиями запятнала честь почившей Владычицы Леса и матери моего друга, ни разу не усомнившегося во мне? Я тонула в чувстве стыда и растерянности весь путь до своих покоев, а во время обеда на нижних уровнях в компании стражников и нескольких придворных эллет была настолько рассеянной, что Идриль и Мириэль сразу же по окончании трапезы потащили меня в сад — по их словам, единение с природой лечит лучше всяких там настоек, даже если они приготовлены эльфами. Прогулка, на самом деле, помогла очистить голову от громких мыслей, не желавших покидать меня. Я вернулась в покои с практически чистым сознанием и принялась за свой первый урок эльфийского. Закорючки, петельки и точечки запоминались намного быстрее, чем я ожидала, но к сумеркам я, взамен полученным знаниям, обзавелась искусанными губами и кляксами на всех открытых участках кожи. Время за делом летело так быстро, что я даже не заметила, как горничная, пришедшая вместе с Мириэль, разожгла камин, и вышла из транса только тогда, когда передо мной поставили две свечи в золотых подсвечниках. Я сразу же оглянулась, глазами разыскивая подругу, которая оставила поднос с ужином на низеньком столике напротив дивана и сейчас с ожидающим видом стояла рядом с распахнутыми дверями. Её сосредоточенный взгляд следил за каждым движением эллет, которая, поклонившись, тихо покинула мои покои. — Что-то случилось? — я повернулась на стуле, отложив перепачканное перо на не менее перепачканный лист. Мириэль закрыла дверь, на секунду замерев, прислушалась, а потом как-то угрюмо протопала к окну и распахнула его. — Это горничная Анкалимэ и её подружка по совместительству. Понятия не имею, почему Владыка позволил ей приближаться к тебе… — она так резко расправляла шторы, что я забеспокоилась о её макушке, на которую в любой момент мог приземлиться тяжёлый карниз. Когда прозвучало имя виновницы всех моих бед в последние дни, я почувствовала, как в желудке свернулось что-то скользкое о холодное. — Да ладно, Мириэль, — попытка улыбнуться оказалась какой-то провальной, и улыбка вышла вымученной, — Владыка сказал, что она была наказана и больше не приблизится ко мне. — Я бы ей и не советовала, — подруга как-то зло взбила подушку на диване, а потом сама плюхнулась на него. Это выглядело так необычно, что я захохотала, и, кажется, бинты на моих рёбрах даже затрещали от натуги. Я приземлилась рядом с Мириэль и обняла её, не прекращая хихикать. — Вот ты смеёшься, а я чуть не поседела, пока ты была в темнице… — бурчала она, обнимая меня в ответ. — Кстати, когда ты успела поговорить с Владыкой? — Вчера, когда я проснулась, он уже был здесь. Честно говоря, даже не помню, о чём мы говорили, у меня ужасно сильно стучало от волнения в ушах, — я хихикнула. Здесь я нисколько не кривила душой — я на самом деле почти ничего из вчерашнего разговора не запомнила. Кажется, я выглядела настолько жалкой и забитой, что Его Величество не приблизился ко мне ни на шаг после того, как я отшатнулась от его заколыхавшейся от ветра мантии. Он лишь поинтересовался моим самочувствием, заверил, что Анкалимэ более не приблизится ко мне и — самое странное — извинился за произошедшее. На протяжении всего разговора я лишь кивала и пыталась слиться с окружающей обстановкой, так что вскоре Владыка оставил меня, напоследок то ли кивнув, то ли почти что поклонившись, что ввело меня в ещё больший ступор. В итоге беседа была непростительно короткой и скомканной, так что для меня это большой потерей не стало. — Владыка был в бешенстве, когда узнал об указе Талимона, — прошептала Мириэль, смотря на меня огромными глазами. — Мне кажется, ещё никогда он не был настолько зол… — Ты была там? — я задрала ноги на диван, сев по-турецки. Честно говоря, мне было даже страшно думать о Владыке в гневе. Он мог источать недовольство даже молча, и мне даже стало жалко незадачливого Талимона — бедняга, видимо, хотел всего лишь угодить своей дочери, а получил за это сполна. Откуда ему было знать о том, что произошло между мной и королём? — Да… — Мириэль на несколько секунд застыла, как изваяние, видимо, прислушиваясь к окружающему пространству. — Девушки велели мне заниматься покоями Владыки, чтоб улучить момент и рассказать про тебя, если Айнон не успеет это сделать. Когда я принесла в приёмную Его Величества цветы и стала разжигать там камин, я услышала его разговор с Лордом Талимоном. Они говорили долго, и вся речь Талимона сводилась к тому, что исход войны не известен даже самим Валар и никому не известно, вернётся ли единственный наследник престола или нет… — В каком это смысле?! — не выдержала я. Это ж надо иметь смелость такое сказать! — Это ты уверена в этом и делишься с нами деталями будущих событий, а советник… Да его даже не волнует война! Послушай… — Мириэль повторила мою позу и взяла мои руки в свои. — Он говорил о том, что в случае если Aranen… если он погибнет, Владыке нужен будет ещё один наследник. И он сказал, что Анкалимэ уже давно задумывается о замужестве. Мне показалось, что кровь в моих жилах внезапно нагрелась до температуры кипения и я вся превратилась в комок пульсирующих нервов. В висках пренеприятно застучало. — И что он ответил? — просипела я, не отводя глаз от лица подруги. — Адель, ты аж побледнела! — хохотнула Мириэль. — Он ответил, что, возможно, сам задумывается об этом, но потом добавил, что Анкалимэ уже достаточно долго пытается примерить на себя роль Владычицы, чтобы это уже успело надоесть. Мириэль аж хрюкнула от смеха, а я заметила, что всё это время даже не дышала. Я выдавила улыбку, хотя лицевые мышцы упорно сопротивлялись этому, вторя моим чувствам. — Адель, — отсмеявшись с моего го горестного выражения лица, эллет сжала мои пальцы сильнее, вынуждая оторваться от свои лихорадочных мыслей и сосредоточить внимание на её лице и голосе, — скажи мне, между тобой и Владыкой что-то произошло? — С… с чего ты взяла? — я нервно хихикнула, пытаясь замаскировать своё замешательство, но изобразить безразличие после того калейдоскопа эмоций, что обрушился на меня десятком секунд раньше, было невозможно, а Мириэль крепко держала мои руки, и я не могла прикрыть пылающих щёк. — Это заметно, но пока лишь для меня одной… я слишком хорошо тебя узнала и отлично понимаю, откуда растут ноги твоего смущения, — подруга улыбнулась, пытливо глядя на меня огромными зелёными глазами. — Я хотела тебе рассказать, — начала я оправдываться, понимая, насколько банально и нелепо выглядят мои оправдания, — но на следующий день оказалась за решёткой, а потом… наступило сегодня… — Да ладно, я знаю, что нелегко в таком признаваться, но ты мне скажи, как это было? Если в природе не существует абсолютного алого цвета, то он точно появился на моём лице. — Ну… я не знаю… я даже не поняла, как это произошло, в один момент мы разговаривали, а в следующий уже… в общем... этого не должно было случиться, Мириэль, это было большой ошибкой, но в тот момент я чувствовала себя как никогда... живой. Защищённой. Наверно, это его магия или я просто окончательно свихнулась. И после той ночи всё изменилось, я больше не чувствую себя прежней... К концу предложения я затихла, невидящим взглядом глядя на полыхающее в камине пламя. Пляшущие оранжевые язычки напоминали мне именно о той ночи, когда я впервые ощутила себя полноценной и нужной. Сердце сжалось, стоило мне подумать о том, что через несколько столетий моё имя лишь будет упоминаться в эльфийских летописях как имя человеческой девушки, к чьим молитвам прислушивались сами Валар. Кощунство, но я обменяла бы все свои необычные суперспособности лишь на то, чтобы снова оказаться в его объятиях. — Это на самом деле судьба, как и говорила Владычица Галадриэль. Только чистым душам удаётся наладить такую связь через единение… Мои глаза, кажется, достигли своего максимального размера, когда я перевела взгляд на загадочно улыбающуюся Мириэль. — Как вы можете так считать? — в этот момент я пыталась вспомнить все свои вопросы, что мучили меня сегодня, чтобы задать их подруге и получить, наконец, хоть какие-то ответы. — Я ведь не его возлюбленная! Я ему никто! Я… да мне на глаза ему попадаться после этого стыдно! Кто-то вообще это понимает?! — я даже всплеснула руками, пытаясь выразить всю степень своего стыда и разочарования в самой себе. — Хорошо, я адекватно воспринимаю то, что мужская природа, возможно, не так сильно разнится у людей и эльфов, но я… да вместо него мог оказаться кто-нибудь другой! Вот так просто! Буквально за пару часов я просто выкинула из головы всё, что мне говорили на протяжении семнадцати лет! — я чуть ли не задыхалась от переполнявших меня эмоций, а Мириэль была всё так же спокойна. Ещё и улыбалась так, будто присутствовала при детской истерике. — Глупая, глупая Адель! — в этот момент я была полностью согласна с Мириэль. Это ещё мягко сказано. — Ты ведь слышала всё, что тебе сказала Галадриэль! Этому суждено было случиться, понимаешь? На его месте мог быть кто угодно, но тебя вряд ли потянуло бы к нему. — Мириэль, он не любит меня, — я подалась ближе в попытке доказать свою точку зрения, — может быть, он чувствует ответственность за то, что я оказалась именно здесь, а не где-то ещё, может быть, он стремится сделать так, чтобы я исполнила своё предназначение, — да что угодно, но это не любовь, понимаешь? У него уже есть взрослый сын, наследник, которую родила ему любимая покойная жена. Тебе не кажется, что я в этой идиллии как лишний элемент? — Адель, смотри, — Мириэль тихо прокашлялась, словно начиная длинный разговор, а когда заговорила, её голос звучал намного-намного тише. — Кажется, у тебя сложилось мнение, что все эльфы безгрешны, но ты ведь понимаешь, что из каждого правила есть исключения? Владыке уже более шести тысячелетий, и представь, каково это — делать каждый шаг, оборачиваясь на свой титул. Тем более вспомни о наших ближайших соседях — ты ведь не считаешь, что соседство с Дол-Гулдуром означает лишь наличие гнёзд гигантских пауков в качестве домашних питомцев? Искажение распространяется очень быстро и находит лазейку во многих сердцах, чтобы осквернить и покалечить то светлое, что остаётся в наших сердцах. И мы обязаны Владыке тем, что он сдерживает это тьму, забирает её себе и запечатывает её, не давая ей шанса навредить нам. Да, он любил покойную Владычицу, да, возможно, и она любила его, но потом… потом, когда родился Леголас, Королева перевела всю свою любовь на сына. Незадолго до смерти Владычица сказала Тауру, что возглавит поход на крепость врага, Гундабад, и что освобождает его от уз брака, если ей суждено будет погибнуть… — к концу предложения голос Мириэль был немногим громче, чем шелест опадающей листвы. — И он отпустил её? — я сорвалась на шёпот лишь представив, что довелось пережить Королю, оставшись с сыном на руках. — Она была опытным воином и, как говорят, имела сложный нрав. Моя тётя рассказывала, что в Эрин-Гален её приняли тепло, но даже после рождения сына она не смогла полюбить свой новый дом и считала лесных эльфов дикарями. Родители её происходили из благородного рода синдар Имладриса и уплыли в Валинор, выдав её замуж. Я уставилась на трещащие в камине поленья. Как, должно быть, сложно, провести часть длинной эльфийской жизни в одном месте, а потом привыкнуть к другому; выйти замуж, родить сына, после чего осознать, что чувства угасли… Конечно, может быть, у неё на самом деле был нелёгкий характер и она просто не хотела воспринимать Эрин-Гален как свой дом. Может быть, она чувствовала зло, которое расползалось, подобно удушающим газам, из Дол-Гулдура, — она ведь была Владычицей, почти полноправной хозяйкой Великой Пущи. Можно ли винить её в том, что она устала сдерживать зло в месте, которое даже не стало для неё домом? — Так, всё! — Мириэль хлопнула в ладоши, отрывая меня от мыслей, и я чуть не подскочила на месте. — Пойдём отмывать тебя от чернила, а то ты и меня уже перепачкала, — она продемонстрировала тёмно-синие разводы на своих запястьях, после чего резво исчезла в дверях купальной комнаты. Я выдохнула, вставая и направляясь следом за неугомонной подругой. Будь, что будет.***
Я проснулась от собственного крика, когда невидимая длань из моих кошмаров так сильно сжала моё горло, что захрустели позвонки и в глазах поплыли красные круги. Руки-ноги запутались в сбитых одеялах и простынях, пренеприятно прилипая к влажной от холодного пота коже. Ужасно хотелось плакать, но я всеми силами пыталась заглушить рыдания — не хватало ещё, чтобы стражники на моём этаже ворвались ко мне с мечами наперевес, чтобы успокоить женскую истерику. В ушах стоял гул, похожий на вой пожарной сирены и грохот взрывающихся снарядов. — Эру, если ты меня слышишь, сделай так, чтоб всё это поскорее закончилось, — прошептала я куда-то в потолок, толком даже не понимая, конца чего я жажду. Эру, что ожидаемо, не ответил мне, зато я медленно сумела выпутаться из одеяла, дойти до закрытого перед сном окна и открыть его, впуская в комнату прохладу январской ночи. На небе сияли мириады звёзд. Чистый морозный воздух искрился от света далёких солнц и я не смогла сдержать улыбки, глядя на незнакомые созвездия. Я выдохнула, выпуская изо рта облачко пара, после чего привалилась всем телом о дверцу, не отрывая взгляда от мерцающего над головой небесного купола. Разве можно не любить мир, который открывается тебе с такой прекрасной стороны? Разве можно не хотеть отдать жизнь в защиту этого прекрасного света? Рисунки на моей коже тускло мерцали, и с каждым вдохом я ощущала, как тревога, которая стала уже моим постоянным спутником, отступает, уступая место усталости и сонливости. Ноги нещадно мёрзли на холодном камне и я, закинув в потухающий камин несколько поленьев, нырнула обратно в постель, укутываясь как гусеница. Конечно, Мириэль будет ругаться, что я сплю зимой при открытых окнах, но сейчас мне хорошо. Сегодня я рассказала звёздам о своих страхах и они помогли мне. Я уснула быстрее, чем успела согреть холодные ноги.***
Середина января была настолько тёплой, что я позволяла себе гулять в опустевшем саду и даже не куталась в сто слоёв шерстяных шалей, которые Идриль заказывала для меня из человеческого поселения — Дейла. Мне рассказывали, что в марте уже начнут распускаться подснежники, а некоторые деревья сбросят с себя сонную пелену и обзаведутся первыми почками, так что я пыталась сполна насладиться спящим садом и свежим нагретой солнцем коры деревьев. Все мы лелеяли надежду встретить эту весну и проводить её с победой, так что я пыталась набраться сил, чтобы суметь поделиться своей магией с каждым, кто будет нуждаться в защите и поддержке, хоть ночами и маялась порой от бессонницы, когда чувствовала, как отчаянно Тёмный Властелин хочет найти меня и завладеть моим сознанием. Небольшое количество эльфов, посвященных в мою историю, каждый раз кидали на меня сочувствующие взгляды, а я не могла отделаться от чувства стыда после того, как узнала, что они тоже ощущают присутствие Саурона, хоть и не так явно, как я. Страх, тревога, паника — он использовал все грязные приёмы, чтобы заставить Короля лесных эльфов отказаться от шефства над моей судьбой, но даже после очередной попытки набега на границы государства ни один из эльфов Эрин-Гален не упрекнул меня даже взглядом. Хотя желающие, скорее всего, были. Анкалимэ не появилась в поле моего зрения ни разу по прошествии тех двух недель, что я вышла из бессознательного состояния. То ли она послушна выполняла приказ Владыки не приближаться ко мне, то ли я подсознательно старалась избегать тех мест, где мы могли бы пересечься — я не знала, но, как рассказала мне Мириэль, услышавшая новость от Куэ, Анкалимэ была лишена всех привилегий своего семейства и в качестве основного наказания провела десять дней, единолично убирая женские купальни, предназначенные для наёмных работников из Дейла. После слов Мириэль о искажении, которое коснулось тех, кто слаб духом и верой, я стала больше понимать Анкалимэ: для человека, живущего надеждой занять престол Владычицы на протяжении тысячелетий, всякая девушка покажется угрозой. Но, с другой стороны, желающие были и среди других придворных эллет, входивших в свиту Трандуила — по его же словам. И не факт, что он никогда не позволял себе взять больше от девушек, что готовы были исполнить любую прихоть своего Владыки лишь за шанс быть одарёнными его вниманием. Я старалась не думать об этом, потому что все эти размышления заводили меня в такие дебри, что в единственные свои спокойные ночи я просыпалась с бешеным сердцебиением из-за того, что мне снился Его Величество Трандуил. Мне казалось, что в моей жизни и так было слишком много мыслей о нём, хотя и виделись мы непростительно редко, и я лишь успевала склонить голову, когда он проходил мимо, изредка удостаивая меня взглядом. Как бы там ни было, казалось, жизнь снова вошла в прежнее русло, и теперь каждый из нас жил ожиданием окончания войны. Не смолкали слухи о том, что в Серые Гавани в скором времени должен был причалить первый корабль с эльфами, что пожелали вернуться в Средиземье из Амана, и я каждый чуть ли не подвергала пыткам подруг, прося их рассказать мне побольше о Благословенных Землях Валинора, словно собирая по крупицам картинку из того, что мне удавалось понять из многочисленных книг. Каждый день я уделяла несколько часов обучению и чтению, и теперь понимала практически через слово и умела поддакивать в нужных местах, что облегчило мне общение с теми из эльфов, кто почти не владел Вестроном. Больше половины суток я была окружена друзьями, но даже это не спасало меня от чувства тревоги, которая, словно холодная склизкая змея, свернулась где-то в груди и изредка поднимала голову, словно напоминая о себе. Чаще всего это происходило по ночам — когда тьма клубилась у корней вековых деревьев, словно пытаясь прорвать ту оборону, что выстроил Владыка Трандуил, чтоб обезопасить всех жителей Эрин-Гален. Я чувствовала непонятное волнение, предвкушение чего-то нехорошего, что, казалось, затаилось в ожидании той секунды, когда я буду слабее всего, чтобы напасть внезапно. Считалось, что у эльфов лучше, чем у других народов, развита интуиция, но я не относилась к Старшим детям Эру, так что отмахивалась каждый раз, когда Мириэль с беспокойством говорила о том, что я должна рассказать обо всём Тауру. Но я не могла. Ну, как бы это выглядело? Попросить об аудиенции самого занятого эльфа в Великой Пуще, чтобы с пафосом заявить ему что-то типа «мне что-то тревожно, можете Вы что-то с этим поделать?». Ну уж нет! Если Саурон хочет иметь дело только со мной, я не собираюсь вмешивать в это кого бы то ни было ещё. Разберусь сама. Хватит того внимания, которое я и без того привлекаю к своей персоне. Как бы там ни было, все мы жили в ожидании новостей и вздрагивали каждый раз, когда границу государства пересекали посыльные эльфы из других эльфийских королевств. Я никогда не говорила об этом вслух, но я чувствовала огромную гордость за ту сплоченную работу, которую эльфы проделывали каждый день. Они не чурались работы в замке и каждый из них, по настроению, занимал свой день какой-нибудь работой, будь то уборка в саду, мытьё окон или помощь на кухне. Вскоре, когда с меня сняли последние бинты и я снова получила возможность сгибать и разгибать спину, я начала помогать тоже. Несколько дней подряд мы, вооружившись плотными кожаными перчатками, подвязывали кусты малины, после меняли масло в подсвечниках в южной части замка и помогали виночерпиям полировать глиняные кувшины в винном погребе замка. За работой время протекало удивительно быстро и я, занимаясь полезными делами, уже не чувствовала себя лишним элементом в кипящем муравейнике. Жизнь среди эльфов вселяла в меня настоящую уверенность в том, что у нас есть план на случай появления внезапной опасности. Война заставила нас всех сплотиться, и я с непонятной даже для себя радостью смотрела на улучшающиеся взаимоотношения эльфов Эрин-Гален с эльфами Имладриса и Лориэна, которые часто приезжали с поручениями и корреспонденцией. В один из таких визитов, молодого лориэнца провожал брат Мириэль, который после приезда неделю провел в дозоре. Так я познакомилась с Таурендилом. Высокий, стройный и красивый молодой эллон, казалось, мог с легкостью претендовать на то, чтобы его признали отпрыском какой-либо королевской семьи, но из нашего знакомства мне больше всего запомнилось другое: когда Мириэль нас представила, Таурендил несколько мгновений молча смотрел на меня, а потом поклонился так глубоко, что я чуть не бросилась поднимать его за плечи. «Спасибо за то, что защищала наши жизни в моменты наибольшей опасности, прекрасная дочь другой земли». Это было всё, что я услышала, а потом разговор пошел о насущном — о делах в Лотлориэне и количестве кочующих орочьих отрядов, которые пытались прорвать оборону мирян. Я пыталась справиться со смущением и удивлением, чтобы поддержать беседу, но внезапно на другом конце широкого круглого холла появился тот самый Лориэнский гонец, выглядевший шокированным и донельзя гордым собой (видимо, радовался, что не провалил миссию и узрел самого Владыку Великой Пущи). За ним следом в поле нашего зрения появился стражник и очень уж резво направился в нашу сторону, почему-то глядя именно на меня. Я напряглась. — Госпожа Аделаида, Владыка пригласил вас в свой кабинет для беседы. Сначала я испугалась. Не столько от самой новости даже, сколько от округлившихся в удивлении глаз Мириэль. А потом занервничала и даже глупо захихикала, помахав рукой подруге и Таурендилу и направившись вслед за посыльным. Пригласил. Не «приказал явиться», не «велел явиться» и даже не «попросил привести», а пригласил. Что-то новенькое. Пока я размышляла о степени вежливости, которую правитель, по моему скромному мнению должен был оказывать своим подданным, провожатый привёл меня к кабинету Владыки, расположения которого я, благодаря моей природной внимательности, не запомнила как следует, легко открыл тяжёлые двустворчатые двери из цельного дуба, и, поклонившись, удалился, оставляя меня наедине с тем, с кем наедине я оставаться не хотела. Наоставалась, так сказать. Одного раза было достаточно, чтобы испытывать чувство стыда до конца моей короткой человеческой жизни. Сам кабинет Владыки представлял собой мечту любого богача: ковёр насыщенного винного цвета с длинным ворсом, несколько высоких застеклённых книжных шкафов, минимум необходимой мебели — огромный отполированный стол, кушетка у стены и сбившиеся в кучку у камина кресла для посетителей. Здесь пахло лаком наравне со свежим запахом дерева, а сандаловый аромат дополнял картину, создавая незабываемое соединение, въедавшееся прямиком в сердце. На некоторых полках обитали свёрнутые и запечатанные свитки карт и пергамента, и я, пока шла вглубь кабинета, исподтишка осматривалась, чтобы запомнить все элементы этого сдержанного и роскошного кабинета. — Доброго дня, Ваше Величество, — стыд стыдом, я стандарты общения с монаршими особами ещё никто не отменял, так что я медленно опустилась в поклоне, выдержав идеально ровную осанку. — Мне передали, что Вы хотели меня видеть. Я выпрямилась, стараясь сделать бесстрастное лицо и поднимая взгляд на Владыку. Аромат сандала со свежими нотками кедра окутал меня, и я с болью взглянула на закрытые высокие окна, зашторенные тяжёлыми гардинами насыщенного винного цвета. Таур в ответ склонил голову, то ли приветствуя, то ли подтверждая моё высказывание, и слегка отодвинул кресло, приглашая меня сесть. В моём сознании сразу же всплыли все уроки и наставления, и я, подключив всю грацию, которая у меня имелась, уселась на предложенное место, расправив полы длинного хлопкового платья и приняла из рук Владыки хрустальный, на тонкой ножке, бокал, наполненный вином. Неужели он не понял, что мне нельзя позволять даже дышать рядом с винным погребом?.. Тем временем Владыка занял кресло напротив, и теперь нас разделял лишь легкий резной столик, на котором стоял хрустальный графин с вином. — Леди Галадриэль прислала весть. — Владыка кивком указал в сторону заваленного бумагами стола, и я инстинктивно бросила взгляд туда, после чего опять воззрилась на Владыку, ожидая продолжения. — Она использовала Зеркало, чтобы, сквозь пространство и время, узнать о судьбе Арды и предвидела битву у стен Хельмовой Пади. Это случится в начале весны. — Владыка сделал паузу, видимо, давая мне возможность переварить информацию. Я кивнула, готовясь слушать дальше. — Люди покажут Тёмному Властелину, что не так слабы, как ему кажется, и, скорее всего, в попытке ослабить союзные войска, Саурон попытается избавиться от каждого, кто попытается возродить надежду в сердцах людей. До Галадриэль, Владыки Элронда и меня добраться он не в силах. Арагорн, сын Араторна тоже не самая лёгкая добыча. От Гендальфа избавиться тоже не получилось — после сражения с последним Балрогом, погибелью Дурина, он, как считает Галадриэль, вернётся ещё более сильным и могущественным, нежели был прежде. Остался единственный вариант — ты. Владыка посмотрел на меня так, что я чуть ли не заозиралась в поисках того, к кому были обращены его слова. Избавиться от меня? Неужели я настолько важная мишень? — Я? — кажется, я почти проблеяла это, но испуг внезапной новостью был настолько сильным, что я едва ли слышала себя. — Но тут ведь безопасно, так?.. Таур кивнул. — Не стану спорить, находясь здесь, ты, как подданная моего Королевства, находишься не только под защитой моей армии, но и под моим личным контролем. Это означает, что в случае опасности, каждый из жителей, способный держать орудие, защитит тебя даже ценой своей жизни. Это меньшее, что могут сделать Старшие Дети Эру Илуватара в благодарность за то, что ты выбрала своим домом Эрин-Гален и продолжаешь защищать не только наших воинов, но и наших собратьев из Имладриса и Лотлориэна. Каждое из государств, в случае падения Великой Пущи, будет готово защищать тебя до последней капли крови, — Владыка замолчал, внимательно глядя на меня, а у меня сердце разрывалось от боли, стоило лишь мне представить, как тяжело, должно быть, говорить такое о своём доме. Как же мне объяснить им всем, что я переживаю так же как и они, но Валар почему-то считают нужным прислушиваться к моим неумелым мольбам? — Если нужно будет сражаться, я буду делать это наравне со всеми! — мысль, которую я тщетно пыталась сформулировать, вырвалась внезапно, но я была уверена в своих словах, поэтому взглянула прямо в голубые льдистые глаза. — Я не позволю никому жертвовать собой из-за меня, и если Саурон позарится на границы эльфийских государств, я не буду сидеть в стороне и прятаться за спинами других… — мне казалось, что мои волосы пылают — настолько я была зла. Разрушить то, что создавалось веками? Погубить невинные жизни? Нарушить баланс такого прекрасного мира? Даже зло должно иметь свои границы! Я ожидала любой реакции на свои слова — «знай своё место, женщина» до «остынь, кипяток», но когда Владыка улыбнулся, я чуть не упала с кресла. Это было настолько прекрасно, что вся моя злость испарилась за долю секунды, и, кажется, моё сердце даже застыло на несколько мгновений, после чего сделало кульбит и забилось быстрее. — Мы надеемся, что до открытого противостояния с Сауроном не дойдёт и миссия Братства будет успешно завершена. — Владыка отпил из бокала. — Но опасность всё ещё есть и её нельзя недооценивать. Враг хитёр. Он не побрезгует грязными методами. Он мастерски маскируется, притворяется, может даже перенять облик кого-то, кто тебе близок и поджидать тебя за дверью твоих покоев. — Тон Его Величества был настолько серьёзным и даже слегка угрожающим, что мне захотелось вжать голову в плечи. — Даже выставив охрану у твоих покоев я не могу гарантировать, что ты сама не попадёшься в ловушку. Вот теперь я окончательно запуталась. Его слова означали, что Зло может принять абсолютно любую форму и действовать непредсказуемо. Но какие тогда могут быть решения этой проблемы? — Возможно… я просто могу отчитываться перед Вами о каждом своём шаге? Или… не знаю… запереться в покоях до окончания войны? Таур молчал, постукивая длинными пальцами по подлокотнику кресла, и я поняла, что даже эти, казалось бы, радикальные варианты не подходят. В связи с этим у меня возникало два варианта ответа на вопрос, почему он решил вызвать меня на беседу и дать, возможно, призрачное право выбора — либо мы находим решение проблемы здесь и сейчас, и решение это, на самом деле, окажется не столь действенным как… второй вариант развития событий, который был уже обдуман Владыкой сотню раз и, скорее всего, является самым лучшим и единственно верным способом. — Наверно, мне стоило объяснить, почему Тёмный Властелин не покушается на жизни остальных предводителей братских народов. Эльфийские владыки не в первый раз дают отпор силам зла, не говоря о том, что титул властителя народа передаётся от поколения к поколению лишь тем из Старших детей Илуватара, чей род издревле обладает магией, способной даровать защиту народу. Именно из-за этого злая воля врага ещё до сотворения Солнца и Луны извратила чёрной магией первых из пробудившихся эльфов, создав армию орков, населило лес гигантскими пауками и высушило реки, оставив огонь и смог там, где когда-то были луга и леса. Чем больше эльфов покидают Средиземье, спасаясь от яда и грязи, тем больше шансов сломить человеческое сопротивление получает Саурон. Арагорн, сын Араторна и Теоден, сын Тенгеля сейчас являются единственной надеждой людей, но они и так примут на себя удар, когда возглавят армии людей. Ходят слухи, что разум короля Теодена поработил враг, но дети Эорла не так слабы, как кажется Саурону, и он ещё пожалеет, что недооценил их силы. Гендальф, как я уже говорил, тоже вовлечён в войну. Он — майа, один из сильнейших духов, пришедших на этих земли многие тысячи лет назад, и член Белого Совета, к тому же попытка избавить от него уже была и закончилась провалом. Как видишь все, чьё имя вселяет надежду в любого, кто способен держать оружие, являются обладателями титулов, а это означает, что в случае опасности каждый может рассчитывать на поддержку со стороны людских государств. Но ты пока что всего лишь подданная Владыки Эрин-Гален, что делает тебя лёгкой мишенью. Конечно, сил эльфов хватит на то, чтобы защитить тебя, но мне нужны гарантии того, что если ситуация примет неожиданно плохие обороты, о тебе будет, кому позаботиться. Сейчас, почувствовав ту магию и свет, что ты принесла с собой в Арду, из Бессмертных Земель сюда выдвинутся эльфы, которые хотят вернуться, чтобы защитить земли, в которых некогда родились и выросли. Ходят слухи, что дочь Владыки Келеборна и Владычицы Галадриэль и супруга Владыки Элронда — Келебриан, тоже изъявила желание воссоединиться со своей семьёй, чтобы оказать поддержку в борьбе со злом, но на данный момент наши силы не так многочисленны. В связи с этим я, поговорив с Галадриэль и выслушав её варианты, выбрал один — самый легко осуществимый и действенный. В очередной раз я убеждалась в том, что мои мозги работают не так быстро, как у эльфов, привыкших использовать голову уже на протяжении многих лет. Я всё ещё обдумывала слова про корабли и Бессмертные Земли, когда Трандуил уже закончил свою речь и и ждал от меня, видимо, того вопроса, который прольёт свет на моё ближайшее будущее. Стараясь собрать все слова Владыки в кучу, чтобы обдумать их позже, я залпом осушила бокал вина, чтобы промочить горло и не хрипеть, как загнанная лошадь. Вино лёгкое, цветочное, но мне показалось, что я сразу же почувствовала лёгкость в ногах и в кончиках пальцев. Или не показалось… — Какой же, Владыка? Я поставила бокал обратно на столик, и Владыка сразу же наполнил его, после чего опять принял расслабленную позу. Не знаю, как ему удавалось так бесстрастно вести такой серьёзный разговор, потому что я уже вся извелась, и, если бы не впилась ногтями в подлокотники, от волнения нарезала бы круги по всему кабинету. А у него, казалось бы, с момента, как я перешагнула порог помещения, даже мускул не дрогнул. Даже моя дотошная мать позавидовала бы такой выдержке. — Согласишься ли ты, дитя Валар, выйти за меня замуж и стать Владычицей Эрин-Гален? Кажется, я протрезвела так же быстро, как опьянела, а мысли, которые я старалась удержать, разбежались, как капельки ртути. Святые ёжики!