***
Их было пятеро. Или семеро… Смердящие, уродливые — они были образцами искаженной и изуродованной формы жизни. Машины для убийств. Я не могла различить их, лишь лицо двоих мне иногда удавалось выхватить из общей кучи: одного я узнавала по шраму, пересекавшему лицо слева направо, другого — по серо-синему оттенку кожи. Но как часто мне удавалось лицезреть их — уже другой вопрос, потому что каждое моё движение могло спровоцировать их оставить очередную ссадину на моём лице. Голова раскалывалась неимоверно, причиняя настолько сильный дискомфорт, что меня даже подташнивало. Ситуацию усугубляло ещё и то, что логово тёмных отродий находилось под землёй, в просторной натуральной пещере. С потолков местами капала вода, проваливаясь в образованные выбоины, а тут и там торчали острые зубья сталагмитов, покрытых блестящей серой слизью. Было холодно. Неимоверно холодно и темно. Я чувствовала себя угодившей в капкан, и, по правде говоря, я давала себе отчёт в том, что моё положение безнадёжно. Я больше не была во дворце, в котором меня знали и могли защитить. И все, что мне остаётся — ждать, когда Эру смилоствуется и позволит моей душе покинуть страдающее и измученное тело. Я поняла это, когда очнулась на каменном алтаре, впивавшимся острыми краями в обнажённое тело. Да, одежды на мне не было. Абсолютно обнажённая, я была прикована по рукам и ногам, а вокруг меня белой краской были нарисованы неизвестные мне символы, видимо, на разновидности эльфийского, потому что несмотря на очевидное сходство, прочитать я ничего не могла. Со мной не говорили, но из отрывков грубой речи я поняла, что орки уже давно готовятся совершить какой-то ритуал, который поможет лишить Владыку способности исцелять своей магией Великую Пущу. Целью ритуала было отравить мою кровь и пролить её на землю, впитать в водные источники, чтобы Лес, оскорбленный пролитой кровью, воспротивился эльфийской магии. В первый раз я задумалась о смерти, когда в меня влили первый бутылек с неизвестным мне ядом. После этого я поняла, что всё, что мне довелось пережить в темницах из-за Советника и его дочери, было лишь детской забавой. Именно поэтому смерть казалась самым простым и единственно осуществимым выходом. Сначала я кричала. Кричала несмотря на то, что дала себе обещание стерпеть все мучения и погибнуть так, как подобает погибнуть невесте Короля. Но если бы я знала, что человеческому телу может быть причинена такая боль, я бы даже не зарекалась. Было ощущение, словно к моим оголенным нервным окончаниям прижимают раскаленный металл, и в какой-то момент я поняла, что вырвала из оков правую руку, раскрошив при этом камень алтаря. Но я потерялась в своей боли, и потому мнимая свобода не помогла бы ничем. Я кричала пока голосовые связки не порвались. Самым ужасным было то, что я поняла, что со мной хотят сделать ещё до того, как я увидела злополучный пузырёк с печатью. «Настойку готовил сам Господин, сок лотоса не позволит тебе потерять сознание от боли.» Так сказал один из орков, и это были первые адресованные мне слова. Я не помню, сколько длилась агония, в которую меня вверг яд. В какой-то момент, когда действие компонентов ослабло, я отключилась, чтобы проснуться от ощущения мерзких и липких прикосновений на своём бедре. Я дёрнулась в своих путах, отчаянно хрипя, но все завершилось быстрее, чем я ожидала: судя по звукам, там завязалась потасовка. — Господин велел не трогать королевскую потаскуху, Тхург! Названный прорычал что-то нечленораздельное, а потом сквозь опухшие от слез веки я увидела того, что со шрамом. Он смотрел на меня своим единственным глазом (глазница второго была спрятана под отвратительно выполненным металлическим шипом), а потом огрел закованной в металл перчаткой по лицу так, что я ударилась виском о камень. — Я бы тебя отымел так, что даже ваш хвалёный Эру отказался бы спасать твою душу, эльфийская дрянь. И они ушли, а я снова впала в беспамятство. Судя по всему, содержимое яда рассеивало мою магию, и я чувствовала себя так, как чувствовала бы себя в своей прошлой жизни — одинокой и бессильной перед всем миром. Я не была в состоянии помочь ни себе, ни своему Королю, которого так глупо подвела. Почему-то я чувствовала, что он меня ищет. Чувствовала его тревогу и отчаяние очень отчётливо — вероятно от того, что эти чувства ему доводится испытывать нечасто и он хочет, чтобы я знала, что он уже в пути. Я знала, что он не успеет. А если и успеет, то, вероятно, может быть уже поздно. Но и так я была благодарна ему за всё, что он для меня сделал. За всё то тепло, что он подарил мне в бо́льшем количестве, чем моя семья за всю мою жизнь. И даже не смотря на это я надеялась, что я снова его увижу. Одна мысль о том, что я умру, не взглянув на него ещё раз, делала меня до ужаса уязвленной. По вискам катались горячие слезы, утекая куда-то в волосы. Ноги и руки уже давно не ощущались как часть меня из-за пронизывающего холода и я могла почувствовать только боль натертой до мяса кожи на запястьях и лодыжках. Сознание то терялось в водовороте мыслей, то снова возвращалось, оповещая о себе гулом в ушах и привычной уже тошнотой. Кажется, в какой-то момент я отрубилась надолго, потому что когда проснулась, моя правая рука снова была прикована. Было шумно. Орки спорили о чем-то, раскатисто рыча друг на друга. Я не могла повернуть голову, чтобы посмотреть, что уготовано мне на этот раз, потому что шею ужасно ломило при каждом движении, а потому мне оставалось всё так же лежать и смотреть в закопченный грязный земляной потолок. Через несколько минут активных споров мне принесли очередную порцию колдовского пойла. Низкорослый орк в перчатках из грубой кожи силой заставил меня разомкнуть челюсть и влил пахучую мне в рот пахучую смесь совсем не заботясь о том, не подавлюсь ли я и не умру ли раньше времени. Признаться, я бы этого хотела больше всего… Но чуда не случилось — мой личный кошмар снова повторялся, и я с замирающим сердцем прислушивалась к своим ощущениям и к нарастающей боли. Сначала заныло внизу живота. Боль пульсирующая, словно жутко сильные спазмы. Я пыталась свести ноги, чтобы хоть как-то заглушить её, но я всё ещё была скована и мне оставалось только бессильно хрипеть, чувствуя, как боль расползается по всему телу. Я ощущала, как отрава заполняет мои жилы, ввергая меня в болезненное исступление. Я чувствовала каждый сосуд, наполненный отравленной кровью, а потому каждый сантиметр кожи медленно погружался в агонию. Я дёргалась и металась, готовая молить высшие силы о смерти, но она бы не пришла. Вокруг улюлюкали и смеялись орки, изредка, как сквозь кошмарный сон, я ощущала их грязные прикосновения на теле, а потом внезапно все оборвалась… Кажется, в этот раз неизвестный Господин забыл добавить экстракт лотоса.***
Разведчики были измучены. Раз за разом они, усталые и обессиленные, возвращались с донесениями, и каждый раз их слова свидетельствовали о том, что Адель доставили именно в развалины пещер. Я уже не велел воинам отправляться отдыхать — после нескольких попыток я уже видел в их глазах, что они не отступят от своей цели даже несмотря на мой приказ. То ли я терял хватку, то ли воспитал достойных защитников своего народа — одно из двух. Но в любом случае, я был им благодарен за их работу. Трое суток, как замок погряз в тишине. Трое суток, как я, не переставая, с помощью магии прочесывал каждую тропинку леса, и не находил ни следа её присутствия. В первые сутки я несколько раз порывался искать её самостоятельно, но каждый раз холодный голос рассудка останавливал меня. А если мои разведчики её найдут, а я скитаюсь непонятно где? Кто возглавит поход? Я возвращался на трон, и сидел там сутки напролёт. И ненавидел себя за бездействие. Надо было посадить девочку на замок, приковать цепями к кровати — не знаю, да что угодно, лишь бы не допустить этого! Переселить её в свои покои, не обращая внимания ни на что — у меня в любом случае была бы вечность, чтобы вымолить у неё прощение после. У неё, бессмертной дочери Валар, ниспосланной мне самим Эру для спасения моей души, погрязшей в боли. И я тонул в своей бессмысленной злобе даже боясь представить, что сейчас с ней происходит. Я чувствовал, как опустошается сосуд её жизненной силы. Она плакала, и земля содрагалась от боли, а я… впервые за долгое время молился. Молил о помощи Эру. Молил не наказывать девочку за мои грехи и дать мне шанс спасти её. И мои мольбы были услышаны на закате седьмого дня.***
Кажется, я теряла себя. Я ощущала мир через боль и холод, потеряла счёт часам, проведённым под навесом каменной пещеры и молила Эру даровать мне забвение. Периодичность, с которой в меня вливали яды, росла, и в скором времени я поняла, что это конец. Я не знала, сколько времени прошло с того момента, когда я в последний раз чувствовала себя цельной. Когда я чувствовала тепло, когда ощущала вкус родниковой воды, когда наслаждалась теплом чьих-то рук. Сейчас моё тело состояло из боли, и, как оказалось, даже к этому можно привыкнуть. Меня разбудили ударом по больной скуле. — Эльфийская дрянь! Как ты это сделала? А? Кому и что ты насвистела? Если твой остроухий дружок выживет после моей стрелы и приведёт своих прихвостней, я с тебя шкуру живьём сниму! У меня снаружи армия, так что никто не уйдёт отсюда живым… а ты даже не надейся на спасение. Еще раз впечатав мой многострадальный затылок в камень (на этот раз я предусмотрительно повернула лицо в другую сторону), одноглазый орк покинул пещеру. Они кого-то ранили. Моя магия почти развеялась под влиянием колдовского снадобья, и теперь я не могла защитить кого бы то ни было. Ни себя, ни других. По щекам вниз медленно поползли слёзы. Холодные… Я старалась не плакать, потому что обезвоживание делало свое дело, и я уже плохо понимала, что происходит. Кажется, с каждым ударом сердца я проваливалась в беспамятство, но жаль, что не на долго. Я почувствовала конец истории ещё до того, как пещеру заполнили орки. Суетливо переговариваясь, они чертили на земляном полу какие-то знаки, а потом высвободили мои конечности из плена обжигающе холодного металла. После чего один из них, самый рослый, с копной черных спутанных волос, кинжалом вспорол мне кожу вниз от локтя к запястьям. У меня же не было ни капли сил на сопротивление. И боли я не чувствовала нисколько. Лишь усталость… Окунув пальцы в мою кровь несколько раз, орк прочертил полосу от основания шеи до низа живота, неприятно царапая кожу длинными ногтями, а потом так же молча удалился вместе с остальными. А мне оставалось только оплакивать свою жизнь, толчками высвобождающуюся из измученного тела. Сначала не было ничего. Потом я почувствовала лёгкое головокружение и даже улыбнулась, потому что это было жалким подобием движения. Казалось, я кружилась в танце, по всей видимости — с самой Смертью, но почувствовать напоследок такую лёгкость хотелось. Потом снова пришли слезы. Я боялась умирать. Я не хотела умирать. Я не знала, что ожидает меня за гранью реальности, и, честно говоря, я хотела узнать ответ на этот вопрос меньше всего на свете. Но раз уж другого выхода не было, я хотела напоследок снова увидеть льдисто-голубые глаза моего жениха, моего Владыки. Я кое-как превозмогая боль и усталость, повернула голову влево, где слабый дневной свет, падающий сверху, подсвечивал сталагмиты, заставляя их светиться ровным голубоватым сиянием, но внезапно произошло то, чего я ожидала меньше всего. Откуда-то сверху скатился тот самый высокий орк, в груди которого торчала стрела с зеленоватым оперением. Эльфийская! Они здесь! Я дёрнулась от неожиданности, и только тогда почувствовала влагу, текущую под спину. Скосила глаза вниз, потому что поднять голову сильнее не было. Кровь непривычно грязновато-красного цвета, окружала меня холодной лужей. Неужели моя?.. Голова закружилась то ли от обильный кровопотери, то ли от шока, и я, кажется, потеряла сознание. Снова.***
POV Трандуил Вала Оромэ ворвался в тронный зал, неся с собой успокоение и надежду. Я почувствовала это даже прежде, чем увидел его, облаченного в серебристо-зеленый плащ. Золотые волосы источали еле заметное сияние как и весь облик Алдарона, и стража тут же склонилась перед Владыкой Лесов. Я спустился с высокого постамента, впервые желая получить поддержку от кого-то, кто сильнее меня и лучше во всех отношениях. Я преклонил колено перед Вала — единственным, кто был в состоянии помочь мне. — Молю, помоги мне спасти её, Оромэ. Я знаю, что не достоин просить, но… — Встань, друг мой, — по-отечески успокаивающее прикосновение рук словно сбросили с моих плеч непосильный груз, и я поднялся, стараясь найти в чертах юного и прекрасного лика ответы на свои вопросы. — Ты правил мудро и многое сделал для благополучия своего народа, и никто не вправе винить тебя за то, что в природе каждого существа заложено желание быть нужным и любимым. Аделаида жива, но не невредима. Белегохтар нашёл логово приспешников Сарумана в окрестностях Буковой чащи… — Саруман? Глава Белого Совета? Но как?.. — Его сердце оказалось слишком слабым перед развращающим влиянием Сарумана. Но это не так важно. К счастью, Гендальф Серый предвидел возможность подобного и Белая Владычица именно из-за этого никогда не оспаривала его планы… Но это второе дело. Мы прежде всего должны спасти твою dineth пока не стало слишком поздно. Белегохтар указал мне направление, но его ранили… — Что? Он ранен? Эру… мне нужно в целительскую!.. — кажется, моё отчаяние достигло высшей точки. Во-первых, мои подданные давно не оказывались в опасности, которая могла бы угрожать их жизни. Во-вторых, если это случилось, значит силы Адель на исходе и она уже не может выстроить защиту, которая, по задумке Эру, была частью её существа. Оромэ снова схватил меня за плечи, удерживая, когда я уже собрался броситься в крыло целителей. — Им уже занимается Полдон! Твоих подданных не удивить отравленными стрелами, Владыка! Поэтому оставь панику и прикажи собирать поход. Мы идём за твоей невестой…***
Орочий лагерь, состоящий из семидесяти особей, расположился в нескольких раздельных пещерах. Опасаясь, видимо, того, что эльфы способны передавать друг другу мысли, они пускали к ней лишь несколько особей, в надежде на то, что никто не узнает, что здесь дислоцируется целый отряд. Мы напали внезапно. Оромэ, словно вихрь, вырубал орков так, что они не могли даже осознать того, что только что их настигла смерть. Я прочищал путь к пещере, возле которой на страже стояли трое орков. Первые два пали от моей руки, не успев замахнуться ятаганом, третьего сразила стрела Айнона. Поверженный орк свалился в широкий зов пещеры. Бросив поводья оленя Куталиону и заметив краем глаза, как ко мне присоединяется Владыка Оромэ, я вбежал в пещеру вслед за Айноном, который уже нес в руках три факела. Моё сердце упало, не успел я увидеть всё, что должен был увидеть. Я застыл на пороге, не в силах двинуться дальше, лишь почувствовав запах крови. Она лежала там. Я видел глубокие порезы на её руках, кровь, которая расползалась тёмным пятном под ней. Её пушистые ресницы подрагивали, открывая вид на усталые потухшие глаза. По воздуху расползался едкий запах орочьих ядов. Вала Оромэ накрыл подрагивающее тело тонким пледом, скрывая наготу, и я только тогда понял, что если буду медлить, не смогу ни помочь ей, ни… попрощаться, если наши усилия будут тщетны. Сердце провалилось куда-то вниз, и я кинулся к ней. Её руки были холодными… снова. Айнон остановился напротив, застыв как изваяние. Оромэ молился на валарине, положив ладонь ей на лоб, и его тихая речь приносила успокоение даже мне. Адель затихла, медленно поворачивая голову и смотря на Оромэ глазами с расширенными зрачками. А потом её взгляд переметнулся ко мне и она застыла на несколько секунд. А потом заплакала. Тихо, безмолвно, слабо сжимая мои пальцы в маленьких ладонях. — Тише, девочка, не плачь. Всё самое страшное позади… Трандуил, дай ей это. Это очистит её кровь от яда. Mellonamin, влей это в её раны, это остановит кровь. Айнон трясущимися руками вынул пробку из небольшого пузырька и, взяв окровавленные руки девушки, принялся по капле вливать в рану. Я знал, что её, скорее всего, опоили какими-то ядами, а потому она может испугаться моих намерений, поэтому я осторожно гладил её волосы, между тем погружая её в целительный сон. Её глаза понемногу закрывались, и я осторожно приблизил к её губам сосуд с красной жидкостью. Кажется, у неё не было сил сопротивляться, потому она послушно приоткрыла губы, позволяя влить лекарство. После этого я сразу же достал флягу с чистой водой и, при помощи Оромэ, напоил её. Я даже представить не мог, насколько сильная жажда мучает её. Несмотря на полусонное состояние, девушка сделала несколько глотков и окончательно уснула. Я выдохнул, борясь с желанием оставить её на попечение Владыки Лесов и броситься наверх, чтобы лично отрубить руки каждому, кто причинил Адель вред. Но я нужен был ей больше здесь. И я больше никогда не оставлю её одну.***
Владыка в долю секунды стянул с себя тяжёлую мантию и укутал девушку, которую держал на руках Оромэ. Айнон сразу же бросился наверх, чтобы подготовить оленя к возвращению во дворец. Опасность была позади, но теперь главным было не упустить драгоценное время. Боевое животное, увидев хозяина с девушкой на руках, сразу же преклонило колени. Трандуил одним лёгким, грациозным движением взобрался на спину животного, и кивнув Оромэ, пустил животное галопом прямо с места. Он знал, чувствовал, что все его подданные обязательно вернутся в свои дома живыми и невредимыми, а значит его задача сейчас была совсем иной — не опоздать. Животное, которое люди называли Хранителем Лесов, неслось по Пуще быстрее любого мастистого коня даже не задевая раскидистыми рогами нависающих ветвей. Владыка прижимал к себе свою невесту и молился. И благодарил. За то, что вверенный ему народ был так искренне предан ему. За неустанные поиски разведчиков. За золотые руки целителей. За находчивость Белегохтара и за то, что он оказался достаточно сильным, чтобы выжить — Владыка хотел было лично его поблагодарить. За то, что Оромэ вмешался и спас Адель, а вместе с ней — его, Короля, душу. Он мог быть трижды мудрым и сильным, но именно сейчас он явственно ощутил, как они слабы поодиночке и какую силу имеют вместе. И одной из причин их объединения была Адель. Она была ниспослана Валар и Эру не только для него одного. В её огромном любящем сердце находили утешения все, кто её знали, и её любовь объединяла их всех вне зависимости от происхождения. Хранитель Леса нёсся по Великой Пуще подобно выпущенной стреле. Он вёз на спине Владыка Эрин-Галена, вечного и прекрасного Короля, который прижимал к себе спасённую из лап самой смерти невесту, посланницу Эру и дочь самих Валар. Вечерело, благодаря подступающей медленно, но верно, весне, сумерки наступали медленнее обычного, и Король делился своей магией и своим теплом со спящей девушкой, которой предстояло пройти ещё через очень многое. Дворец был всё ближе и ближе. Можно даже сказать, что в масштабах владений Трандуила Адель была сокрыта почти у самого порога дворца! Всего лишь час — и копыта могучего животного застучали по каменному мосту и ворота распахнулись. Замок закипел как муравейник, когда прекрасная эллет, что прогуливалась под стеной, наблюдая за вечерним лесом, увидела Владыку, что держал в руках девушку. Она крикнула что-то, прижимая руки к лицу, и, забыв о манерности и о длинном жемчужно-сером платье, побежала прямо через высыхающий валежник, чтобы выхватить поводья из рук Владыки, позволяя ему без промедления броситься во дворец. Клич девушки подхватили сторожевые у открытой веранды верхнего уровня. Один из них сорвался с места и через несколько минут целители уже приготовили постель для невесты Владыки. Трандуил не хотел оставлять Адель одну. Он готов был дневать и ночевать рядом с ней, но молодая целительница, помощница главного целителя, около пяти лет назад отправленная сюда Владыкой Элрондом, не позволила ему ни слова сказать в качестве возражения, выставив его за дверь, мягкими, но ощутимыми толчками. Снова один. Снова в ожидании. Сзади послышались торопливые шаги. Владыка обернулся. Мириэль. Стараясь не сорваться на бег, она преодолела коридор, коротко поклонившись, и сразу же исчезла за дверью, ни задерживаясь ни на секунду. Трандуил знал, что девушка изучала основы целительства, и раньше, когда некому было оберегать эльфов от нападений тёмных сил, она встречала прибывавшие с патрулей отряды и помогала оказывать воинам первую помощь. Видимо, ему тоже стоило однажды присоединиться к девушкам, чтобы сейчас быть там. Услужливая фантазия сразу подбросила комичную картинку, где он сидел бы, поджав ноги, и плёл бы венки, загадывая про себя черты суженого. А потом пускал бы венок из ветвей и ягод в озеро и вздыхал бы вслед, глупо хихикая. Трандуил тряхнул светлыми волосами, освобождаясь от неуместных мыслей. Ему необходимо было попытаться поддержать Аделаиду, но её не было в его голове. Он чувствовал только пустоту и пронизывающий холод. В груди отвратительной волной поднималась паника, и, кажется, он потерял бы контроль над своим телом, если бы внезапно перед его лицом не появилось обеспокоенное лицо Оромэ. — Она слаба, но я чувствую её. Не смей терять надежду, Владыка! — Я не вижу её… не чувствую… Алдарон, если она погибнет… — Она не погибнет. — Трандуил понимал, что Вала, покровитель эльфов, не стал бы ему врать, и поднял усталый взгляд на собеседника. — Её судьба предопределена, это лишь одно из испытаний на пути к счастью… — Счастье? Оромэ, ты называешь это счастьем? — Трандуил сделал шаг к собеседнику, понижая голос практически до шепота, чтобы никто из посторонних его не услышал. Мимо в этот же момент пронеслась та самая эллет, что встретила его у ворот. — Она принимает на себя удары, которые не готова принять. Уже во второй раз спасается лишь чудом… Зачем её отправили сюда? Для чего? Чтобы она живым щитом стояла между моим народом и злом Саурона? Что за жестокая воля подвергает опасности ребёнка? Её ровесницы живут и радуются жизни, а она? Суженая Короля, который уже сам готов проститься с жизнью? Да будь такая связь не редкостью, она даже для моего сына была бы слишком хороша! Оромэ, mellonamin, это не счастье. И я совсем не подарок судьбы. Вы ведь знали, что это случится. Теперь, когда она связана со мной и зависит от меня, ничего уже не изменить. Но я не хотел бы достигать всего, чего хотел бы достичь её кровью и мучениями… только не её, Оромэ. Из всех живых существ она заслужила это меньше всего. Оромэ в ответ на эту пламенную речь лишь улыбнулся, и эта улыбка сделала его похожим на юнца. — Не делай поспешных выводов, Владыка. В конце концов, она тоже умеет чувствовать, и ты сам прекрасно знаешь, что её чувства — отнюдь не детская увлеченность твоей персоной. — Он похлопал Трандуила по плечу. — А теперь мне пора оставить вас. Грядут неспокойные времена… точнее говоря, уже наступили. А тебе пора привести себя в порядок, чтобы не напугать свою невесту ещё больше… хотя сначала тебе нужно успокоить ещё и невестку… Словно в подтверждение его слов, дверь открылась и показалась Мириэль, подавленная и пытающаяся сдержать рыдания. Оромэ ещё раз похлопал Трандуила по плечу: — Познакомлюсь с будущей aranel чуть позже. У нас впереди ещё много времени на беседы. Сейчас, она, кажется, не в настроении. Когда Транудил обернулся, чтобы поблагодарить Вала за помощь, его уже там не было. Мириэль, кажется, решив ни с кем не делиться своими страданиями, пошла обратно, задержавшись возле Владыки. — Она справится, Владыка. Вам пока туда нельзя… и нельзя будет еще долго, потому что целители… — из глаз девушки снова покатились слезы, которые она поспешила умереть рукавом, — так что можете отдохнуть, а я вернусь к ней совсем скоро, когда… Она не договорила, снова разрыдавшись. Транудил впервые посмотрел на неё не так, как на простую подданную, а как на девушку, которую выбрал её сын. Леголас рос мечтателем и романтиком, но, к сожалению, Трандуил упустил момент, когда стоило завести разговор о том, что эльфийские мужчины не должны относиться к женщинам так же, как и человеческие мужчины. Наверно из-за того, что понимал, что Леголас догадывается о его неверности по отношению к покойной супруге. У наследного принца были толпы фавориток, и он вёл мастерски складную игру, никогда не давая повода возвысить кого-то из них. Но всё же, несмотря на полученный опыт общения с противоположным полом, Леголас не утратил веру в любовь чистую и настоящую. И сейчас, наблюдая за Мириэль, Транудил начинал понимать его выбор… хотя он изначально не был против. Она была простой, ничем не выделяющейся среди других эллет, и, кажется, любила его сына с тех самых пор, как впервые встретила. Этого было достаточно, чтобы и сам Трандуил проникся отеческой любовью к той, что подарила его сыну надежду обрести семью и любовь на родных берегах. Трандуил мягко заключил девушку в заботливые объятия, гладя по волосам золотисто-соломенного цвета. Им обоим нужна была поддержка сейчас. Почему-то именно в этот момент его кольнуло осознание того, что все горести потерь в итоге ложатся на девичьи плечи. — Всё будет хорошо, Мириэль, твоя подруга сильная несмотря на то, что кажется такой слабой. Она выдержит всё и вернётся к нам. Вала Оромэ пророчил вам светлые судьбы и я сделаю всё, чтобы вы были счастливы. Девушка заплакала ещё горше, кивая в ответ и пытаясь вытереть слезы. — Я… спасибо, Владыка. Спасибо что приютили её, потому что если бы не она, я и Леголас никогда… — она осеклась, отстраняясь и смело глядя в глаза Владыке. — И я знаю, что вы сделаете Адель счастливой, потому что она и правда очень вас любит. Девушка протараторила это на одном дыхании и в конце еле заметно выдохнула, словно собиралась сказать это уже давно. Потом поклонилась. — Отдохните, мой Король. Я позабочусь обо всем в ваше отсутствие. — Спасибо, дитя. Ступай. Тебе тоже необходимо отдохнуть. Девушка еле заметно улыбнулась, после чего направилась обратно по длинному коридору, озарённому светом далёких звёзд. Сегодня они сияли неимоверно ярко, словно желая поддержать измученное сердце Короля. Он в последний раз посмотрел на на дверь, войти в которую он не сможет, судя по всему, в ближайшие сутки, и тоже направился в сторону своих покоев: необходимо было согласовать приезд делегации из Дейла, привести себя в порядок и утром организовать переезд Мириэль в Королевское крыло. Владычица Галадриэль была права — если хочешь сберечь кого-то, нужно держать его поближе к себе.***
Утро встретило Трандуила ярким солнцем и удивительной лёгкостью. Замок только-только начинал просыпаться и Владыка решил не тревожить горничных и подготовиться к новому дню самостоятельно. Более того, он не желал ждать и поскорее хотел посетить лечебницу, чтобы убедиться, что с его нареченной все в порядке. Рубашка, брюки, охотничьи сапоги с серебряным тиснением, камзол, мантия и корона — он собирался быстро, как и подобает воину и Королю. Проходя через приёмную, он замедлил шаг, когда его взгляд скользнул по неприметной двери, что вела в покои супруги. Испокон веков сложилась традиция, по которой Владыка и Владычица имели раздельные покои, но могли навещать друг друга. Так было у его отца с матерью, пока она не почила. Этой же традиции придерживался и он со своей первой супругой… Но сейчас он намеревался переступить через волю прародителей и держать будущую супругу подле себя, даже не дожидаясь свадьбы. Ведь он Король. И пусть все считают, что лесные эльфы сумасбродны, а их король вульгарен; его это не волновало никогда, не будет волновать и сейчас. Он больше не позволит ни одной невзгоде коснуться её. Неожиданные вести начали сыпаться на Владыку как из рога изобилия, не успел он переступить порога своих покоев. На почтительном расстоянии от двери стоял один из воинов Королевства и другой, облаченный в синий, немного запыленный камзол и лёгкие золотые латы. Цвета Имладриса. Тёмные волосы воина были убраны за спину, и в целом представитель нолдор выглядел донельзя уставшим, но, завидев Владыку, сразу же вытянулся как по струнке и поклонился. — Прошу простить меня за бестактность, Ваше Величество, милорд Трандуил, но я прибыл к вам с важным донесением. — Юноша не разгибал спины, как того и требовали правила этикета, и лишь после медленного кивка Короля поднялся. Жестом руки Владыка отпустил стражников, и те удалились, так же не забыв поклониться. — Я слушаю. Воин быстро, чуть суетливо вытащил из складок дорожной мантии небольшой конверт с печатью и с поклоном протянул Королю. — От Владыки Элронда. Не теряя времени, Трандуил разломал печать, ловкими пальцами вытаскивая сложенный вдвое лист пергамента. «Приветствую тебя, Владыка Великой Лесной Пущи, Трандуил. Надеюсь, ты находишься в добром здравии, а ряды твоих воинов более не редеют, сраженные силами Зла. Думаю, ты понимаешь, зачем я пишу тебе в столь нелегкие для нас всех времена — как и любой отец, ты волнуешься о благополучии своего сына, и я спешу заверить, что Леголас на данный момент находится в добром здравии и продолжает свой путь со своими боевыми товарищами. Но так же я знаю, что сейчас твоё сердце терзают другие страхи. Мне было видение — дитя Валар, что ты приютил, подверглась чарам предавшего Белый Совет Сарумана и попала в плен. Его измена стала для нас всех тяжёлым ударом, а его сила делает его при этом ещё и опасным противником. Посему, имея небольшое представление о ядах, которые орки предпочитают использовать для пыток, я отправляю тебе приготовленные мною собственноручно настойки и противоядия — уверен, твои целители найдут им применение. Я велел гонцу не беспокоить тебя ночью, но пройти сразу к целителям (разумеется, с позволения твоих стражников), а потому смею предположить, что сейчас твоя будущая супруга уже чувствует себя многим лучше. Очень хочу надеяться, что восстановление пройдёт скоро и ты передашь ей слова нашей благодарности за всё то, что она сделала для каждого из нас. За каждую спасенную душу и за надежду, которую она вселила во всех наших сородичей. Надеюсь, ты позволишь отнять её внимание, когда на Средиземье снизойдут мирные времена, и поблагодарить её лично во время дружественного визита, а так же лично поздравить тебя с помолвкой.С уважением, твой боевой соратник, Элронд.»
Трандуил дважды перечитал послание, прежде чем смог дать ответ ожидающему его гонцу. Он бегал глазами по листу бумаги, не зная, как облачить в слова то чувство благодарности, что сейчас плескалось в нём. — Куталион! Юноша появился так быстро, словно материализовался из воздуха. — Проводи путника в гостевые покои и распорядись подать ему завтрак. — Потом повернулся к изумленному юноше, который глядел на него огромными пораженными глазами цвета весенней листвы. — Спасибо за путь, который вы проделали. Это много значит для каждого из нас. Вы можете оставаться здесь столько, сколько угодно… — Амдир, сын Ангрода, Господин! — отрапортовал юноша. — Амдир, сын Ангрода. О вашем коне позаботится наш конюх, так что вы можете отдыхать спокойно и изучить окрестности завтра. Я отправлю ответ Владыке Элронду в ближайшие дни и велю собрать вас в дорогу. — Благодарю за вашу щедрость, Владыка Трандуил! — юноша, польщенный такой заботой, зарделся и снова поклонился. — Вы можете идти. Трандуил ещё раз кивнул, теперь уже самому себе, пряча письмо в карман камзола, а после направился к целительскому крылу.***
За дверью, где была Адель, было неимоверно тихо. Какое-то время Владыка не решался войти, но потом он вспомнил, сколько раз Элронд вытаскивал эльфов и людей из лап самой смерти… в том числе и его самого. Несмотря на давние недопонимания между ними, он мог довериться ему. Она лежала неподвижно, словно фарфоровая куколка. Такая же хрупкая и бледная. На скулах и висках отчётливо темнели ссадины и ушибы, а руки, уложенные поверх одеяла, были замотаны бинтами от запястий до локтей. Сидящая в кресле напротив Мириэль моментально встала, молча кланяясь. Из-за ширмы в этот же момент появилась Идриль с пучком сушеного зверобоя и тоже склонилась в поклоне. Девушки, не сговариваясь, сразу же вышли за дверь, аккуратно её прикрывая. Он подошёл к постели. Он так волновался о её состоянии после заточении в темницах дворца, и теперь она опять лежала здесь, бледная, исхудавшая… молчаливая. По-детски пухлые щеки исчезли, глаза впали, губы больше не алели, как прежде. Король аккуратно коснулся её ладони. Холодная. Он присел в кресло, не отпуская её руки, и осторожно провел по волосам, которые теперь источали запах целебных трав. — Она спит. Владыка даже не заметил, как главный целитель подошёл и встал напротив. — Орочьи яды повредили внутренние органы и практически до самого основания исчерпали внутренние ресурсы. Она потеряла много крови, но мы восстановили баланс при помощи отваров и настоек. Повреждены голосовые связки, но восстановить их будет легче всего. — Целитель сделал глубокий вздох, после чего взял с полки прозрачный флакон и промочил повязки на руках Адель там, где были порезы. — Пока мы усыпляем её отварами белладонны, чтобы она проснулась только после того, как её тело будет восстановлено, но… она многое пережила за эти семь дней. Орки не тронули её тело, но единственная эмоция, которую мы вчера наблюдали у неё, когда она проснулась — это страх. Тебе надо будет быть очень внимательным к ней, Владыка. Теперь её жизнь вверена тебе. Трандуил кивнул, не в силах отвести глаз от лица девушки. — Лорд Элронд значительно ускорил процесс восстановления. Он прислал сыворотку, которая позволит восстановить все внутренние повреждения, ускорит процесс выздоравливания и даст девочке шанс в будущем выносить и родить ребёнка. Трандуил вздрогнул. Дыхание на секунду сбилось. Он даже не задумывался об этом. Она сможет иметь детей. А сможет ли он подарить ей ребёнка?.. Ведь эльфы зачинают детей только при условии обоюдной любви друг к другу. Он закрыл глаза, прижимая её тонкие холодные пальцы к губам. В очередной раз он уверялся, что не достоин её. — С ней всё будет в порядке. За десять дней швы будут сняты и плоть срастётся, и тогда мы перестанем усыплять её. Всё будет хорошо. Целитель вернулся в смежный кабинет, а Владыка так и остался у постели девушки, пока не вернулась Мириэль и не начала толочь и размачивать пахучие травы и корешки. Король вернулся к себе. Ему необходимо было ответить Элронду и поблагодарить за оказанную им своевременную помощь.***
POV Трандуил Проходили дни. Я навещал Адель в отведённом для неё кабинете целителя каждое утро и вечером перед сном. Постепенно её щеки приобретали цвет, а кожа больше не была такой болезненно бледной. Шрамы уже зажили и теперь Мириэль чуть ли не каждый час наносила специальную мазь, чтобы минимизировать возможность образования рубцов. Полдон, который сам неустанно наблюдал за состоянием Адель, собирался дать ей последнюю порцию успокаивающего отвара, и я каждый час проводил в ожидании её пробуждения. Проблем с приближением весны прибавилось: через пять дней ожидался визит гостей из Дейла, а над Востоком сгущались тучи… я ощущал, что со дня на день должно состояться первое крупное сражение в этой войне, и я знал, что мой сын снова окажется в самом эпицентре сражения. По-другому он не мог. Все перечисленные факторы делали меня невероятно раздражительным, и я старался изолировать себя от чьего бы то ни было общества, чтобы не изливать своё раздражение на других. Хотя, я был Королём. И для моих подданных мой порой вздорный нрав не был чем-то новым. Я должен был ответить на письмо от правителя Дейла, но в тот день нужные строки не приходили в голову. Раз за разом я брался за перо, и раз за разом откладывал его в сторону, потому что необходимые слова улетучивались из мыслей сразу же, стоило кончику пера коснуться пергамента. Потом я не выдержал. Отложил перо, отпустил стражников. Ноги сами понесли меня в сторону крыла, где так давно никого не было. Мёртвое крыло — так именовали его жители дворца, и я не мог не согласиться с тем, что это название дано было заслуженно. Все воспоминания, что были сотворены там, давно были мертвы. Как та, с кем они были связаны. Здесь было темно. Я приказал занавесить окна тысячелетия назад и с тех пор здесь ничего не изменилось. Не став задерживаться возле гобелена, однажды привлекшего внимание Адель, и, миновав приёмную, которая не сохранила в себе следов пребывания в ней Светлой Владычицы, я толкнул дверь в её спальню. Сердце словно оборвалась, и я поморщился от неприятных ощущений. Казалось, время повернулась вспять и сейчас она выглянет из-за ширмы, откидывая за спину водопад невыносимо прекрасных волос цвета золота. Но это лишь тень от воспоминаний. Она не вернётся. Потому что она ушла от меня по своей воле. На трюмо все ещё стояли флаконы с маслами и ароматами. Я притронулся к голубоватому стеклу, осторожно, кончиками пальцев, снимая пыль. Откупорил. Да, эльфы знали толк в создании ароматных композиций и то, насколько свежим остался аромат, говорило о их несравненном мастерстве. Воспоминания как вихрь ворвались в мою голову, заставляя сердцебиение ускориться. Проклятье вечной жизни — события тысячелетней давности отпечатались в памяти с такой точностью, словно произошли лишь вчера. Поставив бутылек из голубого стекла обратно, я отворил створки платяного шкафа. Снова видеть подвенечное платье, в котором почившая возлюбленная обещала сопровождать меня по жизненному пути даже в самые тёмные времена, оказалось многим тяжелее, чем снова чувствовать ее аромат. Казалось, всё было как прежде. Лишь россыпи жемчуга на лифе чуть потемнели, напоминая о том, сколько времени прошло с того памятного дня. В этом платье она дала мне обещание сделать меня счастливым. Так почему же я был несчастен всю жизнь? Знакомство. Наш первый танец. Помолвка. Первая прогулка под звёздами в саду моей матери. Свадьба. Представление маленького Леголаса народу после его рождения. Здесь словно были собраны самые яркие страницы моего непродолжительного счастья. Эллериан, что бы ты сказала, если бы знала, что и я не сдержал свою клятву? Я закрыл за собой дверь в спальню бывшей супруги и направился обратно к себе. Пора оставить прошлое в прошлом. Не успел я спуститься в жилое крыло, как на меня налетела эллет-целительница, которая ухаживала за Адель совместно с Мириэль. — Мой Господин! Проснулась! Ваша невеста… Не удосужившись дослушать, я, взметнув полы тяжёлой мантии, быстрым шагом направился к ней. Снова промах — я обещал себе быть рядом с ней, когда она проснётся. И снова я был занят не ею… Мои опасения подтвердились, когда я обнаружил перед дверью Полдона, нервно меряющего шагами коридор. — Она проснулась. Боится, не даёт прикоснуться к себе. И плачет. Я кивнул. Как и ожидалось. Но, кажется, это было не всё — Не разговаривает… не может, — продолжил эллон, — никаких показаний к этому нет, она здорова, но, я думаю, это страх или… травма. Из-за успокоительных трав появилась временная слепота, но… — Что?! — Да не кричи, Владыка, это пройдёт через пару часов. Но это тоже вгоняет её в панику… Я кивнул, собираясь толкнуть дверь, но Полдон удержал меня, внимательно глядя в глаза. — Она уязвима сейчас, как никогда. И очень вероятно, что эта уязвимость и страх станут её спутниками навсегда… я думаю, ты сам понимаешь, почему… я пытался заглянуть в её сознание и почувствовал это. Ты ведь помнишь: Владычица Келебриан так и не смогла оправиться после случившегося, и хоть Адель орки не тронули, но у неё человеческая психика. Она потеряна, и только ты, Владыка, в состоянии помочь ей… Я снова кивнул, в этот раз осознаннее и снова взялся за кольцо, готовясь открыть дверь. Я обещал быть рядом. И я буду, отныне и навсегда.