Избранный

Весь месяц было неестественно тихо — ни вампиров, ни таинственных смертей, ни подозрительных исчезновений. Даже бабуля Ли Цян вела себя адекватно и больше не кусала вернувшуюся из больницы внучку. Впору было поверить, что вампиры собрали чемоданы и уехали прочь из Лончена, а бабуля превратилась в обычного человека, но Чжао Юньлань не склонен был верить в подобные чудеса. Поэтому не позволял своей команде расслабляться и тренировался ещё упорнее, чтобы не отставать от старины Чу, малыш Го продолжал заваливать интернет объявлениями о поисках работы, а Линь Цзин тем временем заканчивал работу над вампиродетектором. Профессор Шэнь явно знал про вампиров намного больше, чем следовало обычному человеку, а истинной целью его исследований было отнюдь не заявленное изучение биохимических проблем старения. Однако обвинить профессора было не в чем, кроме дьявольского обаяния и сверхъестественных способностей к кулинарии, шедевры которой он ежедневно приносил на работу и скармливал Чжао. Юньлань за это время привык не только к домашним обедам, но и к вечно холодным рукам профессора и уже больше не пытался, как в первые дни, набросить ему на плечи свою куртку. Единственное, что его до сих пор смущало (если, конечно, можно применить это понятие к Юньланю), так это взгляды, которые порой кидал на него профессор Шэнь, думая, что он не замечает. Но Чжао был наблюдательным и замечал всё: и блеск в глазах, и судорожное сглатывание при взгляде на его губы, и дрогнувшую руку профессора, когда он невзначай касался её своей. Если бы не дистанция между студентом и преподавателем, то он давно бы уже проверил свою теорию, поцеловав Шэнь Вэя. А так приходилось выжидать, когда же профессор проявит себя. И тот проявил, но совсем не так, как ожидал Чжао. *** Началось всё с того, что Линь Цзинь решил откалибровать прибор, взяв в качестве эталонного вампира бабушку Ли Цян, а в качестве эталонного человека — профессора Шэня. Вампиродетектор выдал одинаковые показания для них обоих, и Юньлань тогда решил, что Линь Цзин опять что-то напутал с настройками, а значит, прибор нуждался в доработке. В тот же день малыш Го наконец получил долгожданный отклик на своё объявление, а вечером команда Чжао отправилась в клуб «Кровавая Мэри». Ну, как вся команда… Линь Цзина оставили дорабатывать прибор, Чжао задержался в лаборатории, чтобы поговорить с профессором Шэнем без свидетелей, и велел начинать без него, а Чу завис на входе, увидев кого-то подозрительного. Словом, так получилось, что Го вошёл в клуб совсем один и, как ему и было велено, подошёл к бару. Бармен глянул на него своими красными глазами («Прикольные линзы» — подумал Чанчен) и спросил, чего желает молодой красавчик. — Я давал объявление по поводу работы, и меня попросили прийти сюда. Вы случайно не знаете, какая тут предлагается работа? Бармен растянул губы в какой-то очень хищной улыбке, облизнулся и ласково произнёс: — Случайно знаю! Пойдём со мной. Го Чанчен успел включить маячок, вшитый в его куртку Линь Цзином ещё в общаге, и двинулся вслед за барменом. Они прошли по длинному тёмному коридору, повернули налево и стали спускаться по тёмной лестнице куда-то вниз. — Куда это мы? В подвал, что ли? — пошутил Го, чувствуя, как где-то внутри зарождалась паника, от которой мороз по коже пошёл. — Точно. Наш головной офис тут, — прошипел бармен и, неожиданно оказавшись за спиной Чанчена, втолкнул его в абсолютно белую, словно операционная, комнату. Посередине стояло странное кресло, на котором человек мог бы расположиться полулёжа, положив руки на широкие, выдвинутые вправо и влево длинные подлокотники. Рядом с креслом стояли два стула, на которых сидели весьма дорого одетых мужчины. Несмотря на ночное время, оба были в тёмных очках. — Привет, малыш! Входи и присаживайся, — слащаво произнёс один из них, указывая на кресло. — Не бойся! Тебе же нужны деньги? — Да, но я думал, что вы расскажите мне, в чём будет заключаться моя работа, — из последних сил пытаясь держать лицо и не сорваться в панику, в надежде, что маячок работает и к нему скоро придут на выручку, пролепетал Го. К нему быстро «перетёк» (а по-другому было и не описать его движения) второй господин и, взяв малыша под руку, буквально потащил к креслу: — Твоя работа, милый, будет заключаться в том, чтобы накормить двух очень голодных вампиров. Крик Го потонул в закидывании его тела на кресло, привязывании его рук к подлокотникам и… о, ужас, превращении обыкновенных человеческих лиц в маски монстров с горящими алыми глазами и неожиданно выросшими клыками, и… страшной болью, полоснувшей его запястья. Вскоре он смутно понял, что в комнате появился кто-то ещё. — Мне тоже немного оставьте. Я не ел уже неделю, — Чанчен узнал голос бармена. — А всё из-за дурацких прихотей нашего Первородного. Как же не повезло нашему городу, ну, и нам, конечно, что этот ханжа возжелал пожить здесь и установил кучу запретов и ограничений. Люди изначально были нашей пищей: если хотели, мы убивали их, если не хотели, просто питались. А сейчас что? Ненавижу донорскую кровь! Она неживая. От неё нет сил и кайфа! Пока он разглагольствовал, господин справа вытащил клыки из запястья Го и, уступив ожидавшему место, сыто рыгнул и произнёс: — Недолго нашему Первородному осталось ходить под солнцем! Главы кланов решили его убрать, чтобы всё вернулось на круги своя. Уж не знаю, как они собираются это провернуть, ведь убить его так-то непросто, но я слышал, что осталось потерпеть всего-то неделю или две. Так что быстро ешь и возвращайся к работе! Эти слова были последними, что услышал Чанчен, так как потерял сознание от ужаса и потери крови. Поэтому он не видел, как распахнулась настежь выбитая тяжелым армейским ботинком дверь, и три кола, выпущенные из самодельных арбалетов Чжао и стрелявшего с обеих рук Чу, отправили троицу вампиров в иной мир. Он не чувствовал, как его очень осторожно и заботливо подняли на руки и вынесли в мир живых. *** Го Чанчен очнулся в больнице с капельницами в обеих руках: в одной была кровь для переливания, а в другой — то ли физраствор, то ли глюкоза. Вокруг него сидела вся команда. На лице Линь Цзина читался ужас, Чу — злость и нежность, Чжао — забота и внимание, а кошак так вообще плакал. Го постарался улыбнуться и попросил пить. Чу сорвался с места и, налив в стакан гранатового сока (мол, врачи посоветовали пить именно его), помог Чанчену напиться, собственноручно приподняв его голову. — С боевым крещением, малыш Го! — произнёс Чжао. — И прости, что не успели раньше. Но, с другой стороны, если бы они тебя не укусили и не втянулись в процесс кормёжки, мы бы не смогли их убить. Уж очень они быстрые, твари! Ты что-то смог услышать из их разговора? Чанчен, поудобнее устроившись на подушках (для чего ему пришлось опереться на руку Чу), рассказал всё, что услышал: и о недовольстве старых вампиров новыми порядками, и о заговоре против Первородного. Вся команда слушала и удивлялась. Ведь подобное для них было в новинку: вампиры злоумышляли против своего же главного! Когда Го закончил, Чжао откашлялся и произнёс: — Мне, конечно, плевать на внутренние разборки упырей, но если Первородный такой «душка», то с ним можно было бы заключить хотя бы временный договор о сотрудничестве. Вот только как нам его найти? В это время в дверь палаты негромко постучали, после чего она бесшумно открылась, и на пороге возник Шэнь Вэй. Немая сцена, типа «вы нас не ждали, а мы припёрлись»… — Добрый вечер! Прошу прощения за то, что осмелился побеспокоить вас всех без предупреждения, но я очень переволновался за студента Чжао Юньланя. — За меня? — выражение на лице Чжао было просто бесценно. Если бы все в комнате не знали, что их предводитель влюблён в профессора Шэня, то поняли бы это сейчас. Глаза горят, рот открыт в немом обожании, руки спрятаны за спину и сжаты в кулаки (видимо, чтобы на радостях не броситься обнимать профессора). — А что могло со мной случиться? — взяв себя в руки, через силу выдохнул Чжао. — Ещё раз прошу прощения за вторжение, но я не увидел тебя утром в университете, а днём ты не пришёл в лабораторию. И кто-то из студентов обмолвился, что ты сейчас в больнице. Вот я и забеспокоился, и решил тебя навестить и выяснить, не смогу ли чем-то помочь и не надо ли тебе чего-нибудь, — пояснил Шэнь Вэй. Было понятно, что уже не Го — герой дня, а Чжао. Последний то краснел, то потел, то открывал рот, то закрывал. То улыбался во весь рот, то становился донельзя серьёзным. Наконец, что-то решив про себя, Чжао выдал такое, что открылись рты у всей его команды, а кот тихо буркнул под нос, мол, сбрендил от любви: — Видите ли, профессор, Го Чанчен в процессе поиска работы был покусан вампирами и из-за этого оказался на больничной койке. Надеюсь, вы не станете утверждать, что я сошёл с ума или напридумывал себе чепухи, насмотревшись ужастиков?! — Чжао замолчал и впился глазами в Шэня. На лице профессора не дрогнул ни один мускул. Он молча стоял, продолжая прямо и по-доброму смотреть теперь не только на Чжао, но и на всех собравшихся в комнате. Время шло, тикали часы, висевшие над кроватью Го. Наконец, Шэнь Вэй взял стул, придвинул его в кровати и царственно, словно на трон, опустился на него: — Нет, Чжао, я не буду смеяться над вами всеми. Я — учёный, и как вы знаете, один из лучших. И я знаю, что наш мир не так прост и однозначен, как привыкло считать большинство людей на планете. И я в курсе, что вампиры, оборотни и прочая нечисть существуют. Я даже давненько их изучаю, так сказать, частным образом, по собственной инициативе (честно говоря, по записям в лабораторных журналах и тому, как ловко Шэнь Вэй управлялся с бабушкой-вампиром, Чжао уже давно заподозрил нечто подобное). Поэтому, не позволите ли вы осмотреть вашего друга? Я не причиню ему вреда. Чжао красноречиво посмотрел на каждого из своей команды. И каждый кивнул в знак согласия. Уж кому-кому, а профессору Шэню доверяли все! Даже кот. — Пожалуйста! Только постарайтесь не беспокоить раны малыша Го, — ответил за всех Чжао. Шэнь кивнул, встал со стула, подошёл к Чанчену и осторожно стал его осматривать: заглянул ему в рот, пощупал лимфоузлы на шее и под мышками, провел руками по мускулам рук и ног. И напоследок, осторожно размотав бинты, осмотрел раны на запястьях. Он стоял ко всем спиной, и только Юньлань, обойдя кровать, мог видеть лицо профессора. И то, что Чжао увидел, очень ему не понравилось, и тревожная струна запела где-то в глубине его сознания: глаза профессора горели, и через стёкла очков казались рубиновыми, губы сжались в тонкую ниточку и подрагивали от напряжения, словно пытаясь что-то сдержать. Шэнь Вэй осторожно гладил уже покрывшиеся тоненькой корочкой раны, но создавалось впечатление, что ему хотелось их вскрыть самому, ногтями. Случайно профессор Шэнь поднял глаза и, поймав недоумевающий взгляд Чжао, тут же выпустил руки малыша Го из своих и отошёл к двери в палату. — Я буду говорить, а вы меня поправьте, если ошибусь. Вампиров было трое. Нет, не так. Сначала их было двое, и Го разрешил им пить свою кровь почти добровольно. Потом один из вампиров уступил своё место третьему. И тот так увлёкся, что Го потерял сознание от сильной потери крови. Но… Как же он оказался в больнице? Его кто-то нашёл и принёс сюда? — Видите ли, профессор, — начал Чжао, — мы с друзьями тоже частным образом изучаем мир сверхъестественного и охраняем от него простых людей. Мы следили за Го и вовремя пришли ему на помощь. Вампиры, напавшие на него, мертвы. Шэнь Вэй выказал крайнюю степень обеспокоенности и, прижав ладони к груди, заговорил: — Вы же так рискуете. Вампиры сильнее людей, хитрее, быстрее, тренированнее; и они — самые опасные существа в мире. Почему вы не посоветовались со мной? Кстати, где это произошло? Неужели наш город теперь не безопасен для мирных граждан? — А с какой это стати, профессор Шэнь, мы должны были советоваться с вами? Если вы настолько нам не доверяете, что до сих пор не удосужились сообщить о своей факультативной деятельности, то с какой это радости мы должны были доверять вам в подобных вопросах? — слегка прищурившись, словно силясь разглядеть то, что скрывал от них профессор, поинтересовался Чжао. Тут все дружно загалдели. Чжу Хун вступилась за профессора Шэня, обвинив Чжао в неблагодарности, а Го назвал адрес клуба и сбивчиво рассказал про то, что туда заманивали тех, кто нуждался в работе. Под конец Чанчен, решив быть откровенным до конца, словно ему кто-то подсказал это сделать, поведал профессору о недовольстве старых вампиров порядками, установленными Первородным, и о планирующемся покушении на него. — А, вы, профессор Шэнь, слышали что-то об этом Первородном? — поинтересовался, как бы невзначай, Чжао. Пока малыш Го рассказывал о своих приключениях, Шэнь Вэй снова неуловимо изменился. Теперь перед охотниками неподвижно застыл, словно мраморное изваяние, бледный, или, лучше сказать, белый, неестественно прямой ослепительно прекрасный мужчина. И эта красота таила в себе опасность и грацию готового к прыжку хищника. — Извините, — опомнился наконец Шэнь Вэй, — но мне пора. Рад, что вы все невредимы. Малыш Го, выздоравливай. Чжао, жду тебя на лекциях и в лаборатории. До свидания! Как только профессор ушёл, Дацин выдохнул и спросил: — Мне одному стало жутко на последних пяти минутах разговора с профессором или мне всё привиделось? Чжао задумчиво произнёс: — Мне тоже было не по себе. Профессор наверняка знает больше, чем нам сказал. И с ним явно что-то не так. Надо бы за ним проследить. Так, кошак, это на тебе. Чу, ты сидишь здесь и охраняешь малыша Го. Чанчен закрой рот и не спорь! — упредил он возможный протест пострадавшего. — Чем быстрее поправишься, тем быстрее приступишь к работе. А я и Линь Цзин с вампиродетектором наведаемся в клуб ещё раз, — сказал Юньлань и хищно улыбнулся.