Парадокс страсти

      Небо разверзлось вслед за уходом Кайло. Я слышала затихающие крики, доносящиеся из леса, будто он рыскал по окрестностям, пытаясь побороть чувства, от которых отвык. Мне казалось, я слышу вопли раненого животного… его рыдания.       Я смотрела в потолок, слушая, как дождь моросит по крыше, а сердце колотилось в горле. Кайло был зверем. Это все, чем он когда-либо был. Он не заслуживал моего сочувствия — не заслуживал, чтобы я мнила себя обязанной спаивать осколки его человечности в ущерб своему человеческому достоинству. Я ни черта ему не должна.       Я стиснула зубы, скатилась с койки, смягчая падение ладонями, и поползла в ванную. Кое-как включив душ, я встала на колени под струи воды и, сглатывая злые слезы, принялась смывать с себя чужие следы. Кровь кружилась, утекала в водосток.       Я не хотела его любви. Я его ненавидела. И, не дрогнув, всадила ему пулю промеж глаз, если бы он вернулся сейчас. Если только… я не могла.       Душ помог освежить голову. Сложно сказать, что конкретно его разозлило, но мое «нет» послужило спусковым крючком. Мы слишком сблизились, и он захотел вернуть чудовище, захотел поставить меня на место, убедить себя, что не испытывает человеческих эмоций. Я знала. Он набросился на меня худшим из возможных способов, играючи выплюнул мой глубочайший страх и прорычал, что не любит меня. Он слишком явно и слишком сильно пытался оттолкнуть меня. Хотя ему хватило бы и чего-то одного…       Вздрагивая, я выбралась из душа и привстала у раковины, чтобы почистить зубы. Боль пульсировала во всем теле. У меня не получится вести машину. Если убегу в лес, это меня убьет. Я заперта в ловушке с этим проклятым зверем, пока у меня не хватит сил что-то предпринять. Я должна продолжать играть в его игру — и, черт бы его побрал, поначалу она казалась легкой! Но теперь в дело включились настоящие чувства. Может быть, даже любовь, которую Кайло не привык чувствовать. Что бы он ни допускал до себя в прошлом, это вырвали из него.       Вот откуда проистекал страх — из тревоги, что Сноук убьет меня. Ему было легче оттолкнуть меня, подавить себя. В теории это должно было упростить ситуацию. Я стояла на распутье: если продолжу бросать ему вызов, то он примет ответные меры. Если нет, то игра имеет вероятность ему наскучить, и он убьет меня. Вести себя послушно — вот лучший из доступных мне подходов. Необходимо успокоить его ложное чувство бдительности — что будет непросто, имея дело с параноидальным психопатом, готовым сорваться в любой момент.       Но все-таки Кайло хотел меня — помимо секса и похоти. Он не сумел бы сопротивляться чему-то меньшему. Это… Это мне по силам. Наверное. Просто… Мне нужно немного побыть одной. Проклятая хижина слишком долго морочила мне голову. Оплакать бы Финна и Роуз… Возможно, замерзший источник эмоций дал бы трещину.       Я поползла в спальню и сбросила грязные простыни. В лес за Кайло я не собиралась, но готова была умалиться по его возвращении. Как бы это ни бесило меня, но выбора не было. Пока я не начну ходить, надо выяснить, чего он хочет и отталкиваться от этого.       Гроза не утихала. Я перестелила постель и добралась до гостиной, решив посидеть, занявшись прерванным вязанием. В доме было темно и холодно. Вздрагивая, я работала, время от времени поглядывая на дверь в ожидании драматического появления Кайло. Ох, он бы разозлился.       Внезапные слезы обожгли глаза, но я списала их на беспокойство. Меня не покидали мысли, почему он не врезал мне, хоть это было жалко и не имело смысла.       Я дошла до половины шарфа, когда входная дверь застонала, открываясь. Сердце затрепетало от этого звука, и я закрыла глаза, чтобы сделать успокаивающий вздох, прежде чем взглянуть ему в лицо.        «Ты справишься, Рей. Ты сможешь».       — Только не говорите, что он бросил вас здесь одну-одинешеньку, доктор Кеноби.       В хижину, как положено демонице, бесшумно проскользнула Базин — откинув тонкими пальцами черный капюшон, она растянула губы в жестокой улыбке. Шум дождя и запах сырой земли пробрались в дом вместе с ней, и она прикрыла дверь — щелчок показался зловещим. Прижимая к себе спицы, я уставилась на нее с плохо скрываемым ужасом.       Вот черт.       Она вскинула брови.       — Ну что? Давно он ушел?       Ничего не сказав, я покачала головой. Базин наклонила свою, изучая меня, и прошлась неторопливой походкой по скромной комнатке со всей праздностью высшего хищника. Ее длинные красные ногти вели по рисункам, которые Кайло приколол к стене, но замерли на одном — с изображением Аида и Персефоны.       Дождь барабанил по крыше, отдаваясь эхом в темной, холодной комнате.       — Его не назовешь любителем нежностей, — протянула Базин. — Точнее… После того, как я закончила с ним. — Она царапнула ногтем по изгибу его челюсти на рисунке. — Впрочем, семя уже посеяно, и он отправился на поиски пищи для своей самки, как свойственно диким животным.       — Я не беременна, если ты на это намекаешь, — отрезала я холодно. — И он скоро вернется.       Пренебрегая мной, она со смутным любопытством заглянула в спальню.       — Хм. Я уверена, это вопрос времени. Верховный лидер не прочь вывести от него щенка, а я давно стерилизована. Куда же подевался мой милый Бен?       — Не твое дело! — выплюнула я с неприкрытой злостью. Я сжала зубы, но яд уже рвался наружу. — Не смей его так называть.       Мою грудь сдавило — раны с нашей последней встречи запульсировали, как будто я нуждалась в напоминании. Я ни черта ему не должна! Я не должна крушить свое достоинство ради спасения пропащего монстра! Никакие откровения не оправдают Кайло. Никакие страдания не позволят списать со счета убийства, изнасилования и, что еще ужасней, наслаждение от всего совершенного. Он был бешеным псом, которого надо усыпить. От его болезни не существует лекарства.       Базин откинулась назад и улыбнулась.       — Как считаете, доктор Кеноби: монстрами рождаются или становятся?       Разум завязался в узел, уже доведенный до полубезумия постоянными терзаниями над этим вопросом. Рожден или создан? И то, и другое. Так как же мне примирить свои чувства с больной реальностью того, что он сделал и что намерен делать? Почему я так неотвратимо вижу свою тень в жутких зеленых глазах зверя? Была ли я…       — Я думаю, это ты родилась монстром! — парировала я, отмахиваясь от темной бездны в моем сознании.       — О да, с этой истиной не поспоришь. — Базин прислонилась к стене и скрестила на груди свои худые руки. — Но не в случае Кайло. Он не переставал хныкать с той секунды, как Сноук оторвал его от матери — он всегда был плаксивым сопляком. Вот почему его выбрали. Итак, как же исправить то, что было подорвано изначально? Выбить? Сломать? Промыть мозги? Так создаются армии. Убей человека, дай родиться воину. Сокруши эго и суперэго и перестрой их на свой лад. Но останется нечто более глубокое, неподвластное контролю: подсознание. Как добраться до подсознания?       — Я предпочитаю Юнга, — пояснила я, — но подсознание недоступно. Оно неотделимо от тебя с рождения.       У Фрейда имелась своя область применения, но я находила большую часть его работ женоненавистнической чепухой. Не то, что Юнгу стоило вручить награду за продвижение идей феминизма, но, по крайней мере, не он проштамповал свое имя на теории, названной «завистью к пенису».       Базин оскалила зубы в дикой усмешке.       — Все содержится в мозгах, Рей. Все мы — не более чем масса серого и белого вещества с пучком нервных окончаний. Если нарушить эту хрупкую систему… Скажем, недостатком кислорода или… встряской — эти соединения начнут разрушаться и переплетаться любопытнейшим образом.       Я сощурила глаза.       — Я уже в курсе, что у него травма головы. Можешь избавить меня от подробностей.       — Но подробности — это лучшая часть. — Она подобралась ближе и вытащила из-под пальто нож. — Нельзя создать машину для убийств и не позабавиться в процессе. Например, мне очень нравилось держать голову Кайло под водой, пока он не переставал дрыгаться. Каждый раз он возвращался немного другим, и самое интересное было наблюдать за этими постепенными изменениями... Однако самый смак начался после побоев. Они застали его врасплох, поначалу он даже сопротивлялся. Но время шло, и он притих, стал ждать, пока с ним закончат. Мы поняли, что он готов, когда он выждал момент и свернул свою первую шею, и тогда мы спустили его на его маленькую подружку, с которой он сделал то же самое, что сделал с тобой.       Базин шагнула ко мне с ножом, но рядом не было Кайло, чтобы спасти меня. Не имея ничего лучше, я замахнулась на нее спицей — сердце грохотало в ушах. Достать бы ее хоть раз перед смертью.       Но в следующий миг тот самый поворот судьбы, что свел Кайло Рена и меня в одном уголке планеты, ударил в набат вновь.       Он переступил порог, промокший до нитки — черные волосы в беспорядке облепили лицо. Базин застыла, развернувшись, открыла рот, в то время как его зеленые глаза оценивали ситуацию сквозь черную пелену. И Кайло, не издав ни звука, ринулся вперед, и я — как и Базин — решила, что он явился за мной. Страх сковал меня — в давящей темноте я видела только его яркие глаза.       Базин ткнула ножом в мою сторону, едва он оказался перед ней.       — Доктор Кеноби…       Кайло размахнулся своим ножом, вонзая окровавленное лезвие прямо в мягкую ткань под подбородком Базин. Он не дрогнул, не моргнул при звуках трескающейся кости и хлюпающей плоти, но я чуть не выблевала остатки обеда из кролика.       Базин не успела ни ахнуть, ни выдавить единого слова — кровь хлынула из раны и заполнила ее рот. Кайло вырвал нож, перебросил его в руке и всадил ей прямо в темечко, после чего ее тело осело на пол. Острие вошло с треском, и он отпустил рукоять, позволяя жертве рухнуть кровавой грудой. Хижину накрыла тишина, накал в комнате спал.       Какое-то время мы просто смотрели на мертвое тело. Окровавленные руки Кайло дрожали, и я заметила на его щеке свежий порез. Он был неестественно тихим. Почему? Игры кончились? Пришло время действовать?       Я нахмурилась, глядя на него, и размышляла, пока его горло не дрогнуло, явив первые признаки жизни.       — Кошки возвращаются умирать домой? — прохрипел он, не сводя глаз с Базин.       Дождь барабанил по окну, хлестал в открытую входную дверь. Я смотрела на профиль Кайло в почти полной темноте, задаваясь вопросом, что именно вижу перед собой. Наверное, этого я никогда не узнаю.       Я покачала головой.       — Нет… Это собаки. Кошки умирают одни.       — О, — моргнул он. — Не так поэтично.       Мы снова погрузились в молчание. Я осознала, что значило убийство Базин, но не собиралась прощать его вот так просто. Нет, я вовсе не собиралась прощать его, злобного сукиного сына. Сжав зубы, я впилась взглядом в его профиль, но затем — почувствовала слезы. Ублюдок. Лучше сдохнуть, чем доставить ему хоть еще каплю удовольствия.       Кайло посмотрел на свои ладони.       — Мне кажется, я чувствую… раскаяние.       Мне хотелось вопить во все горло. Руки сжались в кулаки, но, подавив крик, вместо этого я спросила:       — Из-за Базин?       — Нет. — Он раскрыл дрожащие ладони и сомкнул их, размазывая кровь по складкам кожи. — Болит в груди, значит, из-за тебя.       Не успела я вспыхнуть, как Кайло вырвал спицу из моей руки и провел заостренным концом по своему бицепсу. Доктор во мне ударился в панику при виде подобного самокалечения, и я потянулась, пытаясь выхватить у него ставший опасным предмет. Острый конец впился мне в ладонь — это остановило Кайло, но теперь его гнев переключился на меня.       Окровавленной свободной рукой он сжал меня за горло, его пальцы надавили, но спустя секунду он выпустил меня и схватился за собственное горло. Я понятия не имела, что происходит, но, отшвырнув спицу в сторону, принялась отцеплять его сдавливающие шею пальцы. Кайло перехватил меня за запястья и со всей силы встряхнул.       — Прекрати вмешиваться! — прорычал он.       — Я знаю, что такое, когда эмоции зашкаливают, — вступила я, морщась от его жесткой хватки, — но ты не справишься с ними, калеча себя или причиняя боль мне!       Он сжал губы в тонкую линию.       — Это все, что мне доступно! Какое же ничтожество, психиатр из тебя, ты просто бесполезная, тупая…       Длинное лицо Кайло потемнело — он швырнул меня на диван, сжал кулаки и закричал. Потом отвернулся и закричал снова. Я хранила молчание.       Где-то через минуту он умолк, стащил с себя мокрую майку, не замечая, что рвет ее. С колотящимся в груди сердцем я вновь уткнулась взглядом в мириады шрамов на широкой бледной спине.       — Все в твоей власти, Бен, — медленно проговорила я.       — Нет, это не так! — огрызнулся он. Его голос сорвался, и он повернулся, его глаза сверкали. — Сейчас ты сдохнешь… — Он шагнул ко мне, но с криком снова схватился за голову. — Гребаная шлюха!       — Бен, — вставила я, стараясь, о как стараясь, контролировать страх в голосе. — Могу я кое-что предложить?       Шагнув с видом загнанного зверя, он глянул на меня.       — Что?!       — Может, тебе стоит надеть на меня наручники. — Живот свело при этой мысли. — Это меня не потревожит. Что скажешь?       Сделав несколько раз вдох-выдох, Кайло натянуто кивнул. Он вымыл руки в ванной, затем подхватил меня и понес в спальню. Я смирно легла на бок на койке, куда он бросил меня, и наблюдала, как он ходит между цепей, разбросанных на полу. Шевелиться я не смела.       Многое менялось в его голове, и он бы точно слетел с катушек, подведи меня язык. Я просто придерживалась первоначального плана — делала все, чего он хочет. Ему нужно чувствовать, что он контролирует ситуацию, поскольку это придавало уверенности, за которую можно ухватиться. В конечном счете, как и большинство простых смертных, Кайло жаждал контроля — но его потребности обладали патологическим характером и не имели ограничений в виде сопереживания. Сексуальное насилие, помимо убийств, являлось для него высшим выражением власти и контроля.       Меня покрыл холодный пот при мысли о том, как Кайло вдавит мое лицо в подушку и изнасилует меня снова, сейчас, когда не зажили прошлые раны. Он находился на грани. И я не знала, смогу ли удержаться от крика.       Но он испытывал угрызения совести. По моему скромному мнению, это был атрибут человеческого существа — быть способным чувствовать вину за боль, причиненную другим людям. Он не притворялся. Это было в нем, как у любой другой не-психопатической личности, и это проявилось с яростным размахом после того, как он причинил мне боль худшим из способов. Я находилась полностью в его власти, и он по-прежнему сдерживал себя. Осмысливая все это, я чуть не расплакалась.       Кайло испустил глубокий вздох и растер лоб.       — Я хочу изнасиловать тебя.       — Хорошо. Почему?       Он разжал и сжал кулак.       — Потому что ты не можешь остановить меня, и это заткнет тебе рот и снимет напряжение. — Он наклонился и поднял с пола жуткого вида кандалы. — И потому что это доставит мне удовольствие.       Я внимательно следила, как он пробует вес цепи в руках. Если каждый проблеск света от Кайло будет вселять в меня надежду, я сойду с ума. Но остановиться я уже не могла. Не знаю, была то моя личная слабость, какой-то изъян или отголосок времени, что мы провели вместе, но я сомневалась, что найду силы отказаться от него. Может, я уже довела себя до безумия? Этот человек истязал меня и предал мое доверие, но все-таки…       Мой пульс участился, когда наручники с грохотом ударились об пол. Кайло передернуло, он размял руки, и в следующий миг начал рыдать. Потом пошатнулся и закрыл лицо руками.       — Я больше не вынесу, — простонал он. — Я не вынесу еще одну потерю — только не тебя. Но если я убью тебя…       — Если ты убьешь меня, то обретешь контроль. Но я исчезну навсегда, Бен. — Я медленно села, дрожа, но не отпускала его взгляда. — Я не собираюсь убегать. Я не хочу. Позволь помочь тебе.       Кадык на его шее дрогнул.       — Я убил Базин ради тебя.       — Я знаю. Спасибо за это.       — Я изнасиловал тебя.       — …Я знаю. — Я не отрывала взгляда от его мокрых зеленых глаз. — Но, думаю, мы оба пострадали от этого. Верно?       Нижняя губа Кайло задрожала, и он кивнул. Я тоже кивнула и нерешительно развела руки ладонями вверх. С минуту он смотрел на меня, как битый зверь, выпущенный из клетки. Не считая дождя за окном, хижину накрыла мертвая тишина.       Но прогремел гром, и Кайло покачнулся. Только не направился мне, как я ожидала.       — Я сделаю то, что делал, — сказал он, глядя мне прямо в глаза.       Я и бровью не повела.       — Знаю. Но надеюсь, что ты не станешь. — Мои руки начали трястись, но я выдавила улыбку. — Мы разберемся с этим, Бен. Обещаю.       Мы помолчали. Бледная грудь Кайло несколько раз приподнялась — глубоко вздыхая, он смотрел на меня, а потом начал расстегивать штаны. Страх ядовитым цветком распустился у меня внутри, но я не дрогнула, когда он приблизился — взамен сосредоточилась на его щеках, на высохших слезах. Настоящих. Человеческих.       Его руки обхватили мое лицо, и губы с нежностью коснулись губ. Я схватила его за запястья, начала заваливаться назад, но Кайло удержал меня на месте. Скрипнув челюстью, он судорожно выдохнул через нос.       — Ты этого хочешь? — спросил он.       Я кивнула, игнорируя тяжесть в груди.       — Конечно.       Он сжал сильнее, нависая надо мной, зеленые глаза покраснели. Я не могла отвернуться.       — Ты этого хочешь? — повторил он уже тише.       Здравый смысл и инстинкт самосохранения умоляли сказать «да», но что бы ни связывало нас с Кайло, оно заставило медленно покачать головой, вызвало слезы.       — Нет, — прошептала я. — Не хочу.       Он кивнул, заглядывая мне в глаза, и поцеловал меня в лоб, чуть настойчивей. Я зажмурилась и замерла в ожидании. Что будет первым? Пощечина или он впихнет член мне в рот?       К моему лбу прижался влажный лоб Кайло.       — А я хочу. Я хочу изнасиловать тебя здесь и сейчас.       Боже. Я сдержала слезы и, шмыгая носом, стала ждать — но удара не последовало.       Большими пальцами он погладил меня по щекам и резко отстранился, не сказав больше ни слова. Я поймала себя на том, что тянусь за ним, когда он, отвернувшись, направился к комоду в углу. Прилив адреналина сходил на нет, и я хотела, чтобы он вернулся. Я нуждалась в нем, как будто… как будто, мне нужен был Кайло.       Но, в спешке одевшись, он выскочил из комнаты, не дав мне времени что-нибудь сказать. Я смотрела, как он уходит, держа поблескивающий в тусклом свете нож, с которого капала кровь.       — Я вернусь.       Дверь закрылась, и вновь остались только я и мои мысли.