Парадокс страсти

      — Эй, русак.       Спина напряглась от презрительной клички. Резко развернувшись, я отсчитал два шага по бетонному полу и взглянул на зарвавшуюся пленницу за железными прутьями.       Какая-то южнокорейская шкура. Ее черные волосы облепляли разбитое лицо, к впалой груди жалось два ребенка. Она мрачно уставилась на меня с вызовом в темных глазах. Я вздернул бровь, окидывая взглядом ее рваное тряпье. Съездить бы дуре по роже.       — Соскучилась по бодрящему кулаку, кимчи? — протянул я, отвечая тем же оружием       — Эти дети голодны.       — Ну и? — Я вытащил пистолет и нацелился на дрожащую соплячку. — Хочешь, чтобы я облегчил им страдания?       Женщина вздрогнула, прижимая к себе детей крепче. Я поразвлек себя мыслью пристрелить их потехи ради, но в итоге просто склонил голову набок. Забавное маленькое существо.       — Война скоро закончится, пес! — выплюнула она. — Скоро нас освободят из этой тюрьмы!       Я присел на корточки перед решеткой и сдвинул брови.       — Как тебя звать?       — Сара… — пробормотала она.       — Нет, твое настоящее имя.       Она шевельнула челюстью.       — Джиу.       Тишина окутывала лагерь, но только не мои воспоминания. Медленно шагая из коридора в коридор, я искал жертву, которой предстояло принять на себя главный удар моих неконтролируемых побуждений. Возможно, я и мог их контролировать — но глупо отрицать, что это чертовски утомительно.       — О господи, не останавливайся!       Мое сердце колотилось как сумасшедшее — я трахал Базин сзади, судорожно дыша и вцепившись в ее бедра. От нее требовалось сопротивляться, чтобы я мог попрактиковаться в обездвиживании жертвы, но она, как обычно, увлеклась и наслаждалась каждым мгновением. Я застонал, борясь с позывом кончить от ее слов и…       И да, как обычно я кончил. С воплем вогнав ей глубже, чувствуя жаркие тиски тела подо мной, я снова кончил слишком рано. Базин застонала, но Сноук схватил меня за челюсть на самом пике оргазма, пронзая своими холодными голубыми глазами.       — Контролируй себя, Рен! — прошипел он и сдернул меня с Базин. Я остервенело схватился за свой пульсирующий член в нестерпимой жажде закончить дело. — Вечно во власти сиюминутных прихотей!       Мимо сновал персонал — они вжимались в стену, едва почувствовав мое приближение. Наверное, меня окружала особая аура — та, которую сторонятся «нормальные» люди. Она отталкивала их, как должна была отталкивать Рей.       Я потер горло, обводя выступ над трахеей. А, черт.       Джиу жадно облизывала пальцы, съев яблоко, которое я дал, пока сам наблюдал за ней из-за решетки. Те двое детей, о которых она пеклась — они были даже не ее — дремали у нее на коленях. Ссадины на ее лице заживали, но оставался значительный ожог. Я подумал, что когда-то она была хорошенькой.       — Тебе ведь шестнадцать? — пожала она плечами. — Большинство подростков спускают быстро. Попробуй, к примеру, думать о матери — возбуждение как рукой снимет.       Я улыбнулся. Мне нравилась ее прямота. Вот уже несколько месяцев, как мы временами болтали в ее мрачной темнице. Я снабжал ее фруктами и всякой мелочевкой, а она стала моей отдушиной. У меня не было… друзей со времен Великой войны. Когда Сноук привез меня на некоторое время в трудовой лагерь, там я встретил девочку-цыганку по имени Ула. Я видел, как она задыхалась в газовой камере. Помнил этот запах и руку Сноука на моих плечах.       Я вырвался из воспоминаний, вернувшись к Джиу.       — Если б я ее еще помнил. Как мелюзга?       Она погладила мальчика по голове.       — У Гына жар. Не уверена, что он долго протянет. Его сестра чувствует себя хорошо.       Это было такое странное чувство, сидеть снаружи клетки, в которой томилась эта женщина и эти дети. Как будто… мы семья, что ли. Я нахмурился и оглядел спящего мальчика. Не уверен, останусь ли теперь равнодушен к его смерти.       — Кайло Рен! Какие люди!       В поисках свежей плоти я добрался до камер. Костлявого надсмотрщика, который спешно застегивал штаны, я просто отшвырнул в сторону; девчонка же, лет шестнадцати на вид, безразлично привалилась к стене. Взгляд ее полуприкрытых глаз невидяще блуждал по полу, по лицу были размазаны слюни. Не знаю почему, но во мне проснулась злость.       Я развернулся и наотмашь врезал надсмотрщику, заставляя его растянуться на полу. От неожиданности он шлепнулся, как куль, и, схватив его за воротник, я несколько раз приложил его головой о бетонный пол. Брызнула кровь. Меня мучил голод. Я достал нож и перерезал удобно подставленное горло.       Тело мужчины с хлюпаньем расплылось в луже крови. Я выпрямился, тяжело дыша, и перевел взгляд на девчонку у стены. Она была в полубессознательном состоянии, но все же улыбнулась мне. У нее были милые карие глаза, а в каштановых волосах что-то копошилось — вши, полагаю. Часть товара, который доставляли сюда, не была стерильной.       В памяти кое-что всплыло.       — Ты у меня в долгу.       Она кивнула, облизывая губы, и раскрыла передо мной руки, прямо как Рей. Я осознавал ее обдолбанное состояние, но все казалось правильным. Мораль утратила для меня всякий смысл. Девчонка была обязана мне за убийство своего мучителя, и она принимала это, предлагая себя мне. Я буду нежен с ней. Может быть.       Я подхватил ее с пола и понес к себе. Это лучше, чем тупое принуждение. Не причиняя кому-либо вреда, я буду достоин Рей. Я буду нежен. Я могу быть таким. Но, так или иначе, получу то, в чем нуждаюсь.       Базин пропустила свои паучьи пальцы сквозь мои волосы.       — Сегодня мы решили устроить кое-что особенное, Кайло.       Джиу пряталась, сжавшись в углу моей спальни, нагая и дрожащая, устремив на меня широко распахнутые глаза. Я знал, что мне предстоит — но не знал, хватил ли у меня сил сделать это.       Я шагнул к Джиу. Толкнул ее на кровать и подавил сентиментальность, хотя они обе брыкались и кричали. Скрутить худые запястья было легче легкого — я сдерживал рвущийся на свободу всхлип и придвинулся к ее теплой пизденке. Стояк был что надо. Я уже давно хотел отыметь ее, но терпел.       Она лежала безмолвно, когда я вошел в нее с тихим стоном. Задвигав ее бедрами, я быстро ощутил, как от возбуждения и влажного тепла приближается оргазм. Но я знал кое-что, что могло удержать меня от последнего шага. Все, что требовалось — это закрыть глаза и подумать об умирающем южнокорейском мальчике, и возбуждение отступало.       Это было приятное чувство. Оно давало почувствовать власть и контроль. Я трахал Джиу, пока не заныли мышцы, и продолжать я просто не мог. Она совершенно обмякла, когда я кончил, прерывисто дыша и нетерпеливо толкаясь.       Я ненавидел смотреть им в глаза, когда кончал. Мне предстояло умереть еще шесть раз.       Рей сказала мне, что я ошибся — кошки уходят умирать одни. Я думал об этом над распростертой подо мной девчонкой, то приходящей в себя, то снова теряющей сознание, задумчиво трахая ее безучастное тело. Это моя девятая жизнь. И я все еще кошка. Я ушел из дома, чтобы умереть в одиночестве.       Она вздохнула, когда я покончил с делом, когда насытился и наполнил ее спермой. Я отстранился — она уже заснула во власти введенных препаратов, и покосился на свое семя, стекающее у нее между ног. То, что я сделал, все равно считалось изнасилованием. Я никогда не насиловал накаченных дурью женщин. Это было… неправильно?       Я встал. Я не достоин Рей более. Я поглотил все, что мог, и теперь должен буду рассеяться среди космической материи. Я начал с девчонки, рассекая ей горло, гарантируя, что всякое потомство, мной созданное, зародиться лишь в утробе Рей. По крайней мере, плод получит шанс на нормальность, если его наполнит ее тепло и свет.       Я забрал восемь жизней и предвидел, что настал мой черед. Первой была Ула, затем Джиу и Аня, Виктор и Бьем, Зои и Рей — и ныне эта безымянная девушка из безымянной деревни.       Интересно, когда умер Бен? Тогда или только сейчас? Извечный вопрос: курица или яйцо. В любом случае это послужило катализатором нового начала: для Кайло Рена или для того, что гноилось у него под кожей.       Это все, что мне удалось забрать. Одевшись, я услышал стук и повернул нож в руке. Это все, что осталось.       За открывшейся дверью мне улыбнулся Сноук.       — Ну здравствуй, Бен.       Он поднял пистолет, но с ножом я был куда быстрее.