Качели

Спустя пару дней Денис вернулся домой злой как черт, и Саша смогла понять это по звуку, с которым муж, которого она знала идеально, закрыл входную дверь. — Тиш? — попыталась она понять, в чем причина настроения Дениса. — У меня вопрос. Точнее, сначала предыстория. Я сейчас после работы заезжал в банк, чтобы положить немного денег на депозит. Заодно проверил баланс. Ты ничего не хочешь мне сказать? Сашу прошиб пот. Судорожно соображая, как бы ей вырулить из этой ситуации, она не нашла ничего лучше, чем сказать: — Я вернула маме долг. — В каком смысле? — взгляд Дениса был испепеляющим. — Помнишь, три года назад она давала нам двести тысяч? — И? — Вот я часть ей вернула. — Хорошо. Очень хорошо. Просто замечательно. Долг платежом красен, и эта аксиома бесспорна и заслуживает уважения. Но тебя не смутило, что это «энзэ»? — Маме нужны были… — Саша, это «энзэ». Наши сбережения. Целевые. А концепция целевых накоплений предполагает, что их нельзя трогать ни при каких обстоятельствах! Даже если очень хочется кушать. Даже если очень хочется кушать детям. Что за херня? Взяла и сказала мне: «Дорогой, мама попросила возврата долга». И мы бы обсудили, что и как делать. — Ну извини меня, — Саше показалось, что эпизод почти исчерпан. Когда они с Денисом расставались, Саша уже несколько раз прибегала к помощи депозита, чтобы взять немного денег на поездку в Грузию с Алексеем, потом — чтобы купить себе новую куртку. — Мне не нужны извинения, Саш. Мне нужно, чтобы вещи делались так, как должны делаться, а не как тебе это представляется правильным. — Ну прости, — голос Саши стал заискивающим. — Разогревать? — Нет, спасибо. — Тиш, не раздувай. — Я же говорю — нет, спасибо. С этими словами Денис пошел в детскую. Саша помыла посуду и стала собираться на тренировку. Сердце ее все еще колотилось, и больше всего ей сейчас хотелось отзаниматься с Антоном и провести с ним немного времени в кальянной, чтобы окончательно успокоиться и не попадаться мужу на глаза. — Ты сегодня как обычно? — спросил Денис, когда Саша, одевшись, подняла с пола спортивную сумку и взяла ключи от машины с полки под зеркалом. — Как обычно что? — она старалась не смотреть на него, считая секунды до того, как выйдет из дома. — Не юли, — сказал Денис тоном, в котором устрашающее спокойствие сочеталось с претензией. — Ой, все, перестань. — Я позволю себе напомнить свое отношение к твоему сомнительному ночному досугу. А еще напомнить, что неплохо было бы перестать сходить с ума и подумать о том, что в твоей жизни представляет истинную ценность. — Моя семья представляет для меня истинную ценность, — буркнула Саша, максимально быстро открыла дверь и, испытав облегчение, закрыла ее с обратной стороны. Как уже повелось, вернулась она в начале четвертого утра. На следующий день, когда она пришла на работу, Денис написал ей: «Ты не могла бы подсказать, ты кого-то пускаешь за руль?» «Что за глупости! Я ездила с Антоном в кальянную. А он и водить-то не умеет. Да и с чего бы мне пускать кого-то за руль!» «Оба передних сиденья были отодвинуты». «Я вчера уронила пропуск свой, когда выходила из машины, вот и подвинула их». «А подлокотники зачем было опускать? И не очень понятно, почему настройки фар сбиты. Они всю жизнь стояли на «авторежиме», а сейчас в другом положении. Непонятно, зачем тебе понадобилось их отключать. «Должно быть, на автомате их отключила, когда вчера машину закрывала». «Очень интересно. Тебе, чтобы их отключить, надо гуглить, как это сделать. На каком еще автомате?» «Пожалуйста, не заставляй меня оправдываться. Я объяснила. Что еще мне сказать?» «Я не знаю. А есть что сказать?» «Тиш, все, хватит». Саша отложила телефон в сторону и взялась за голову. Прошедшей ночью, когда они с Антоном, как обычно, припарковались возле его дома и немного поболтали на прощание, он отстегнул ремень безопасности, потянулся, чтобы поцеловать ее в щеку, но неожиданно и для себя, и для нее поцеловал ее в губы. Саша опешила, широко открыла глаза от удивления, и Антон, очевидно, поняв, что перешагнул грань, отпрянул и испуганно посмотрел на нее. Они долго не сводили взгляда друг с друга, и, не понимая, что она делает, Саша сама потянулась к Антону и поцеловала его с таким упоением, что у нее тут же закружилась голова. Короткий миг — и вот уже они слились в глубоком вкусном поцелуе. Она нащупала тумблер регулировки фар и отключила их, чтобы припаркованный автомобиль не вызывал подозрений, затем отодвинула свое кресло, Антон сделал то же самое и, сместив вниз мешавшие ему подлокотники, запустил руку под кофточку Саши. Она издала тихий стон и, не отрываясь от его губ и на подсознательном уровне думая, что у Дениса, вообще-то, тоже рыльце в пушку, провела рукой по водолазке Антона, спустилась ниже и скользнула пальцами под его джинсы. — Ой, — тихо шепнула Саша. Она почувствовала, что Антон улыбнулся, и услышала от него почти беззвучное: — Я же говорил, что моя мама еврейка, и я тоже еврей, поэтому ничего удивительного, что он такой. Ни разу не встречала обрезанный? Саша промолчала и лишь улыбнулась в ответ, продолжив целовать его в губы и ласкать его рукой, слыша, как нежно он постанывает. Внезапно ее словно ударила молния — она вытащила руку из его джинсов и испуганно сказала: — Извини… Я… — Это ты меня извини, — ответил Антон и стал неуклюже застегивать ширинку. Между ними возникло неприятное молчание — с одной стороны, оба понимали, что поступили недостойно по отношению к Денису, а с другой — они сделали то, чего оба действительно хотели. «Ну все, я побежал», — пробормотал Антон, открыл дверь и, нервно улыбнувшись Саше, покинул салон автомобиля. Саша знала, что Денис — умный и сообразительный парень, умеющий хорошо чувствовать жену. Он сам не раз говорил ей, что по одному только движению ее ресниц может разложить по полочкам, как прошел ее день, чем она занималась и что ее беспокоит. Вот и сейчас она не могла не замечать, что муж отлично знает, что жена позволила себе, мягко говоря, лишнее. Саша же в свойственной ей женской манере, не желая чувствовать себя виноватой, хотя и осознавая вину, старалась найти оправдание той слабине, которую она дала в машине с Антоном, и убеждала себя в том, что Денис в последнее время стал сухим и отстраненным, и ей, конечно же, необходимо было компенсировать недостаток внимания. Или же ей хотелось так думать. Невероятно сильно хотелось. Хотя после той ночи Саша какое-то время не позволяла себе видеться с Антоном и даже не ходила на тренировки, ожидая, что пыль немного уляжется, они с ним постоянно переписывались. Практически круглосуточно. И она понимала, что Денис не может этого не замечать, хотя и не могла (или не хотела?) нажать стоп-кран. Она делилась этим с Настей Корзухиной, желая найти в ее лице поддержку своему поступку, но, к ее сожалению, Настя отнеслась к ночным гуляниям подруги резко негативно, хоть Саша и не решилась рассказать ей, что они с Антоном перешли грань. На фоне участившихся ночных похождений Саши обстановка дома накалилась. Саша убедила себя в том, что в ее встречах с Антоном нет ничего такого уж криминального — по сути, муж получил от нее вынужденный карт-бланш на встречи с другими парнями, так чем же она хуже? Он стал сухим, даже грубым. Саша понимала, в чем причина изменившегося поведения Дениса. Понимала она и то, что муж, возможно, на самом деле ни с кем не встречается, полностью посвятив себе работе, которая стала забирать практически все его свободное время. Следующая же тренировка Саши с Антоном закончилась новой поездкой в кальянную и новой порцией страстных обжиманий в машине. На этот раз Саша не могла и не хотела прекращать эти сладкие поцелуи, сопровождавшиеся тривиальными, но так нужными Саше комплиментами, ведь Денис всегда был скуп на ласковые слова в адрес жены. Изо всех сил стараясь прогнать прочь образ Дениса, который сейчас, должно быть, сидит дома за компьютером и время от времени поглядывает на часы, Саша прижалась к Антону и обняла его, стягивая с него куртку. Он улыбнулся и уткнулся головой в область ее груди, втягивая носом и ртом ее запах и сильно сжимая ее ногу. Попросив его остановиться на мгновение, она вышла из машины, открыла заднюю дверь и отодвинула в сторону детское кресло, стоявшее за передним пассажирским сиденьем, а затем открыла дверь, где сидел Антон, опустила подголовник и стала раскладывать его сиденье, чтобы оба могли разместиться на нем горизонтально… Было начало пятого, когда она вернулась домой и застала мужа не спящим в кровати, а сидевшим на кухне. — Сядь, пожалуйста, — сухо сказал Денис, когда Саша выглянула из прихожей и посмотрела на мужа. — Зачем? — испуганно спросила Саша, подходя к нему. — Я хотел тебе кое-что рассказать. — Что? — насторожилась Саша. — Ты в курсе, как жили мои родители. Даже будучи ребенком, я всегда понимал, что они не должны жить вместе. Настолько разные люди… — Да, в курсе. — Папа, пока жил с мамой, был откровенным трутнем. Всю жизнь она одна зарабатывала нам на жизнь, содержа и нас с братом, и отца. Мой папа был исключительно хреновым мужем и не менее хреновым отцом. Мы с братом боялись его. Он не распускал руки, конечно, но был бельмом на глазу и у нас, и у мамы. Он к тому моменту уже давно встречался со своей нынешней женой и часто либо приходил домой за полночь, либо не приходил вовсе. И нам с братом это нравилось — нравилось, когда его не было дома. Но для мамы он был не отцом, он был мужем. И ей-то как раз его ночные похождения ой как были не по душе. Можно долго рассуждать о том, зачем мама терпела его — может, он был хорош в постели, я не знаю… А может, это была ситуация «ну хоть какой-никакой мужчина в доме». И вот однажды… Не знаю… То ли мама захотела показать ему зубки, то ли еще что, но я вернулся из школы, брат тоже был дома. А мамы не было. Был папа только. Сидел напротив телека и потягивал пиво. Время десятый час вечера, а ее нет. Я места себе не находил — и из-за того, что волновался за маму, и из-за того, что мы с братом одни с отцом. Тогда не то что мобильных — домашнего телефона-то у нас не было. Отец буркнул нам, что поздно уже и что пора ложиться спать. И мы с братом по струнке пошли в детскую и легли. А я плакал, потому что переживал за маму. Не знаю, разбудил ли меня звук двери, или же я все это время не мог заснуть, но я услышал, что мама вернулась. Тихонько приоткрыл дверь нашей комнаты — как раз взгляд падал на стоящие в гостиной часы. Было два часа ночи. На следующий день папа работал в первую смену, а мама — во вторую. Мы с братом вернулись из школы, дома был отец. Он поел и пошел на балкон. Достал оттуда инструменты, направился к входной двери нашей квартиры, достал долото и стал выбивать дверной замок. А после этого установил туда новый, заранее купленный. Думаю, он купил его на следующий же день после маминого позднего возвращения. И вот она приходит с работы. Хрясь-хрясь! А ключ не подходит. Она начала стучаться, но безрезультатно — папа сидел в кресле, пил пивко, смотрел телевизор и никак не реагировал. Она, конечно, не барабанила в дверь руками и ногами, но настойчиво просила ее впустить. А он не пустил. И у нее не было другого выбора, как уйти. Ту ночь она провела у сестры. На следующий день отец позволил ей войти домой и дал ей новые ключи. Понимаешь? Накануне он не пустил маму в ее же дом — в дом, который купила она. В дом, где она одна готовила, стирала, убирала, на своей спине тянула семью в целом и отца — в частности. Я понимал, что он поступил плохо, ведь у него не было ни юридического, ни морального права не пустить маму в ее дом. Но он не пустил. Знаешь почему? — Нет… — Просто потому, что он мужчина. Вот такая сомнительная, но вместе с тем вселенская, издревле известная человечеству концепция — концепция мужчины, о которого нельзя вытирать ноги. Во всяком случае, пока ты добровольно живешь с ним под одной крышей. И понятно, естественно, что он тоже вытирал ноги о маму. Но она женщина. А он мужчина. Я до сих пор не одобряю его поступка и считаю его неправильным. Но какая-то частица меня позволила мне тогда понять, что мужчина может так поступить. Потому что он мужчина. Не нравится — не живи с ним. Живешь — значит, принимаешь мужчину. Конечно, через два года она выгнала его к чертям собачьим, и он покорно ушел. Но до этого он был мужчиной в доме. А я — не мой отец. И в дополнение к этому весьма странному статусу «просто мужчины» у меня есть много чего еще. Я глава своей семьи, я ее содержу, я всегда и во всех случаях делаю все, чтобы защитить ее, обеспечить своей семье теплый кров и полный холодильник еды. Ты могла бы это отрицать? — Нет, — с некоторым недовольством ответила Саша. — Хорошо. Поэтому я прошу тебя сейчас внимательно меня выслушать. Выслушать и хорошо воспринять эту информацию, — голос Дениса стал устрашающе металлическим, даже немного шипящим, хотя и оставался таким же негромким: — Если еще хоть раз… уйдя на твою так называемую тренировку в восемь вечера… ты посмеешь! — тут он рыкнул. — Посмеешь вернуться домой хоть на минуту позже десяти, на следующий день я навсегда исчезну из твоей жизни. Я ясно выразил свою позицию? — То есть, я должна сидеть дома и… — усмехнувшись, начала Саша. — Я закончил, — прервал ее Денис, пошел в спальню, взял оттуда одеяло, подушку и закрылся в гостевой комнате. На следующий день Саша была сама не своя. Ее бесило то, что она, несмотря на вчерашний монолог Дениса, никак не могла воспринять его угрозу всерьез. А еще больше ее смущало то, что она совершенно не планировала прекращать встречи с Антоном. Чем больше она об этом думала, тем проще ей было воссоздавать у себя в памяти все то, что сделал с ней Денис, когда влюбился в Рому, в результате чего их семья фактически развалилась, несмотря на ее согласие принять мужа таким, каким он был, лишь бы сохранить с ним отношения. И результат этих копаний в прошлом не заставил себя ждать — она уцепилась за тот все еще незакрытый гештальт, не чувствуя за собой никакой вины за измену с тренером. Через какое-то время Денис сказал Саше, что его накоплений стало достаточно для того, чтобы вложить деньги в строящееся жилье. На Москву денег, конечно, не хватало, но он присмотрел неплохой вариант в Котельниках, где не так давно открыли станцию метро, сделав эту часть ближайшего Подмосковья фактически Москвой. Покуда ты можешь без лишних пересадок добраться из центра города до дома на подземке, ты, считай, живешь в Москве. Даже если формально это какие-нибудь Люберцы. Переезжать туда никто не планировал — покупка «первички» рассматривалась как хороший вариант вложения денег, ведь после завершения строительства новую квартиру можно было бы неплохо продать или просто сдавать ее. Саша встретила новость от мужа с огромной радостью. На миг Денис, которого она фактически намеренно лишила секса и неумышленно уничтожала его статус «мужчины в доме» своими нагло демонстративными поздними возвращениями домой, вновь показался ей родным, сильным, надежным и любимым кормильцем, ее опорой и поддержкой, но тут же этот образ безжалостно разбился о воспоминания о вечерах, проводимых с ласковым и одновременно страстным Антоном, помноженные на так и не прошедшую обиду из-за ухода Дениса из семьи. В день, когда Денис подписал с застройщиком договор долевого участия в строительстве дома и перечислил деньги, он вернулся домой таким спокойным, что Саше стало не по себе. Он тихо прошел в детскую, проверил Иришкино домашнее задание, тяжело вздохнул оттого, что нашел у дочери «трояк» за домашнюю работу по математике, а скорее даже не из-за самой оценки, а из-за слов дочери о том, что мама, оказывается, давно перестала проверять ее домашние задания, в чем Денис, к своему сожалению, не увидел ничего удивительного, учитывая, что любую свободную секунду Саша проводила за неустанной перепиской с тренером. — Есть будешь? — спросила его Саша, попытавшись изобразить заботу, что вышло у нее крайне неудачно. — Буду, — ровно, спокойно ответил Денис. — Пойдем, ужин на столе. — Сейчас иду, — сказал он. Денис безучастно сел за стол и стал нехотя ковырять вилкой куриную грудку, отбрасывая кончиком вилки в сторону спаржу. — Я сегодня разговаривал с твоей мамой по телефону, — произнес он, поднеся вилку ко рту, но так и не отправив туда еду. — С мамой? — испуганно переспросила Саша. — Хотел сказать ей, что у меня после покупки квартиры осталось немного денег, чтобы вернуть ей оставшуюся двадцатку долга. Мне продолжать? — Я… — начала заикаться Саша. — Что «я»? — резко спросил Денис. — Что «я»? Татьяна Андреевна меня прямо-таки ошарашила известием о том, что никакого долга ты ей не возвращала. — Я тебе сейчас объясню… — Ты потратила деньги на своего новоиспеченного любовника? — с испепеляющей нейтральностью спросил Денис. — Нет… — «Нет» — не потратила? Или «нет» — не на любовника? — Хватит, прекрати. Он не любовник. Я дала в долг Рустаму. Операция, на которую Рустам одолжил денег у Саши, прошла успешно, парень довольно быстро реабилитировался и уже даже успел отдать Саше тридцать тысяч. — Прости? — словно не веря своим ушам, удивленно уточнил Денис. Саша рассказала Денису все — и про то, что она виделась с Рустамом, и про то, что они смогли построить вполне нормальные дружеские отношения, и даже про так и не прошедшую любовь Рустама к Денису. — Я в полном ахуе, признаться честно… — пробормотал муж, когда Саша закончила свой рассказ. — Как ты могла так поступить? Это были наши сбережения! Не посоветовавшись со мной… — А ты бы одобрил? — усмехнулась Саша. — Дело не в этом! Дело в том, что ты сама не заметила, как сошла с ума! — Послушай… Одолжить денег человеку, который по медицинским показаниям крайне нуждался в них — это, по-твоему, сумасшествие? — Да я в целом о ситуации в твоей жизни! — крикнул Денис. — Ты сошла с ума! Если я делаю вид, что ничего не замечаю, то это не значит, что я слепой! У тебя в жизни последнее время все стало отлично! Есть муж, который, не жалея горба, вкалывает, чтобы содержать тебя! Говорю это не для того, чтобы упрекнуть… Ты прекрасно знаешь, что я ценю то, что могу себе это позволить! Восстановление отношений, муж дома, дети не будут расти в неполноценной семье… На, держи! Переезд в отличную новую трешку — на, держи! Секс, которого ты меня последние недели лишила — на, держи! Машина — вот, рули! Поездки в отпуск — на, пожалуйста! Покупка своего собственного жилья — нате, держите! А вот мчаться с работы домой впопыхах, чтобы прополоть огород и дать свиням — нету такого! И ты возомнила себя настолько офигенной, что поехала крыша. Сразу стали вспоминаться предательства мужа, сразу ты стала жертвой. И понеслась! Это твое наглое неприкрытое, прости, блядство! Это растаптывание меня как мужчины! — Какое еще блядство! — всхлипнула Саша, из глаз которой потекли слезы. — Ты трахаешься с ним! Я что, идиот? И я слова тебе не говорю! Потому что ты искусно пользуешься моим комплексом вины за то, что я когда-то сделал! — Да, ты сделал! — ревела Саша. — И если ты подумал, что тебе достаточно было как ангелу вновь появиться в моей жизни, чтобы перевернуть страницу и начать с чистого листа, то это не так! И да — я тебя не простила за тот ад, который ты мне когда-то устроил! За те ночи, когда я, беременная, орала в слезах в подушку, когда тебя не было дома, а я знала, что ты хер знает с кем кувыркаешься! — И ты решила мне отомстить? — Я никому не мстила! Но и забывать, что ты сделал, я не намерена! И не буду! И никогда тебя не прощу! — Да не прошу я никаких прощений, — с обидой в голосе сказал Денис. — Но ты же, я надеюсь, понимаешь, что в моем поступке не было умысла. Это не оправдание, и я не собираюсь понижать свою ответственность за мой поступок, но, блин, я не стоял перед терминалом, на котором было написано меню: «Денис, выберите, пожалуйста, из предлагаемого ниже списка любой понравившийся вам вариант того, как досадить вашей жене. Вариант первый — избить ее. Вариант второй — нахамить ей. Вариант третий — влюбиться в парня». — Не ерничай, — со злостью шикнула на него Саша. — И когда я уходил от тебя, я это делал не потому, что ты проиграла сопернице. Или сопернику. Это был проигрыш природе. Природе в форме ориентации. Это все равно что смерть. Тут нет виноватых. И это не имеет никакого отношения к твоей ситуации с этим долбаным Антоном! — Да нету никакой ситуации! — Знаешь, что обидно? — с досадой спросил Денис, пропуская мимо ушей бессмысленную реплику жены. –Обидно, что твой этот головокружительный роман не стал следствием моих поступков. Нет. Все было иначе! Ты втрескалась в очередного принца, который встал перед тобой на колено и, в отличие от мужа, сделал отличный комплимент глазам и одновременно отличный куннилингус. И когда тебе на плечо уселся красный дьяволенок и начал шептать: «Изменщица!», то у тебя было только два варианта — либо признать, что ты дала слабину, либо попытаться найти оправдание своему поступку. А как ты его нашла? Правильно! Ты сразу вспомнила, что муж твой, оказывается, полный ублюдок, который ни во что тебя не ставил! — Да потому что так оно и есть! Ты так и делал! И я не могу этого пережить, забыть это! — А я никогда и не просил тебя забыть. Но вспомни тот наш с тобой разговор у меня на съемной квартире, когда я предложил снова быть вместе. Я был предельно откровенен. И мы с тобой все обсудили в деталях. И приняли решение продолжить этот жизненный путь вместе, зная все о себе! И видишь ли… К тому моменту, когда ты побежала трахаться с тренером, ты уже достаточно приняла от меня всего, что я дал тебе. Дал тебе в ситуации, когда ты создала у меня в голове совершенно прозрачно понимание, что мы таки перелистнули эту гребаную страницу и действительно начали с чистого листа! Ты думаешь, меня твой секс на стороне с каким-то случайным голодранцем-пиздюком сводит с ума? Приятного мало, но это просто секс… Меня не это уничтожает. Меня испепеляет то, что ты подтерлась мной как мужчиной, показывая, что я чмо, которое будет сидеть и молчать только лишь потому, что у меня у самого рыльце в пушку. Не замечая, что у тебя оно уже порядочно измазано говном! Саша тихо плакала. Ей нечего было сказать в ответ. Денис, у которого из глаз тоже текли слезы, отодвинул от себя тарелку с остывшей едой и уставился в окно. Впервые за время своего резко изменившегося стиля и графика жизни Саше стало очень страшно, что она теряет мужа. Человека, которого она, в отличие от Антона, конечно же, любит. — Ты решила поиграть со мной… И, как часто бывает в таких случаях, сама не заметила того, что пипец подкрался незаметно. Как в болоте, когда ты еще секунду назад только лишь поставила на поверхность свою ногу, а сейчас с ужасом заметила, что жижа подбирается к твоему носу… — И что нам делать? — шепнула Саша, вытирая слезы. — Сегодня после подписания договора я заехал к мировому судье и подал заявление на развод. Лицо Саши застыло и почернело. Рот приоткрылся, но она не могла издать ни звука. Она поднялась со стула и стала осматривать кухню — эту отличную большую кухню, которую Денис напичкал электроникой, и стала вспоминать, как он, совершенно счастливый, проводил тут целые дни, контролируя работу сборщиков, электриков и сантехников. И эта кухня показалась ей такой родной, такой нужной ей… И фантазия нарисовала в голове страшную картинку, как на кухню зашел дядька в лохмотьях и стал крушить топором все то, что Денис с таким трепетом делал. Для нее, не для себя. Она испуганно подошла к все еще отвернувшемуся к окну Денису, нагнулась и нежно обняла его. «Прости… Прости, пожалуйста», — уткнувшись ему в спину, она стала протяжно рыдать, и в какой-то момент слезы потекли градом. — Я много раз просил тебя прекратить свои похождения. Я готов был… Честно, готов был наплевать на секс с другим человеком… Лишь бы снова стать для тебя мужем, человеком, на которого ты, как когда-то, не могла надышаться. И прощения ты просишь только тогда, когда, прости за сравнение, тебя больно щелкнули по носу, из-за чего та фальшивая эйфория, в которой ты варилась последние недели, внезапно исчезла, обнажив руины, на которые ты по своей собственной воле себя обрекла. — Ты… Ты мог бы хотя бы предупредить… — Предупредить? — хмыкнул Денис, вытирая слезы. — Сказать тебе: «Сашенька, ай-яй! Низя так! Ай-яй! А не то я разведусь». Попугать тебя? Пошантажировать? Да я уважать бы себя перестал… — Знаешь, — сказала Саша, перестав обнимать мужа, — ты у нас идеальный… Я не иронизирую… Просто у тебя все четко, все по правилам. Все спланировано. И ты, понимая, что ты ж мужик, сейчас хлопаешь кулаком по столу и ставишь меня перед фактом приближающегося развода. Ты сделал шаг, о котором я во времена твоего «сумасшествия» тоже много думала. И сделала ли я этот шаг? Нет… Не только потому, что я женщина с детьми на руках… А просто… Не могла себе представить, что ты перестаешь быть моим мужем. — Но ты сама сейчас сделала так, что я перестал им быть. — Я прошу тебя… Не умоляю, а прямо прошу… Забери заявление. Мы многое натворили. И ты, и я. Давай не будем убивать себя разводом… Это же конец… — Юридическое прекращение брачных отношений? Нет. Не конец. Люди не начинают отношения потому, что они заключили брак. И не прекращают их потому, что у них в паспортах появляется штамп о расторжении. — А как тогда? — Хм… — вздохнул Денис. — Я думаю, что если ты все же решишь расставить приоритеты и докажешь, именно докажешь, что я тебе муж, а не просто хрен с горы, кто ночует в гостиной и оплачивает счета, в том числе тренировки с нашим безумно профессиональным тренером, то я готов буду рассмотреть возможность восстановить наш юридический статус супругов. — Я еще раз прошу — не делай этот шаг. — Я его уже сделал. — И ты не передумаешь? — По состоянию на сейчас — нет. — А как же жить? — Нам? — Да, нам… — Так же, как и живем. — Спать в разных кроватях? Как два соседа? — Я повторюсь. Если я почувствую, что снова значу для тебя то, что всегда значил, я готов буду обсуждать наши дальнейшие отношения. Но пока не чувствую, и ты это знаешь. И своим, как ты выразилась, шагом я лишь пытаюсь привести наши юридические отношения в соответствие с фактическими. — Я против развода. Я буду возражать. — Ну что ж… В таком случае судья даст нам срок на примирение, но вариантов не расторгнуть брак, если один из супругов настаивает, нет. — И ты будешь настаивать? — Покуда все так, как есть сейчас — да. Саша ничего не ответила, а лишь беззвучно удалилась из кухни.