Когда долг убивает любовь

Джон с трудом разлепил глаза, он в одежде лежал поверх мехов на походной кровати, голова была тяжелой, и было ощущение, что ее прибили гвоздями к подушке. Как ни странно, следов вчерашних посиделок в пьяном угаре в палатке не было, если не считать двух пустых кубков. Даже отброшенного куска мяса не было на полу, Джон предположил, что эту улику недостойного поведения короля уничтожил Призрак. Джон предположил, что лютоволк сейчас у Сансы и это напомнило ему, что он так и не поговорил с ней, так и не попросил прощение, так и не объяснил причину, почему не пустил в Королевскую гавань. И это нужно сделать сейчас. С этой мыслью Джон скатился с кровати и медленно придерживаясь за стоящую в шатре мебель добрался до кадки с водой. Огонь погас среди ночи, но Джон дав вечером распоряжение до утра его не беспокоить, не замечал ночного холода, который был довольно ощутимым — на воде образовалась тонкая корочка льда. Джон кулаком разбил ее почувствовав уже рукой как холод проходит от ладони по всему телу принося облегчение. Быстро скинув с себя одежду, и стараясь не дать себе время на раздумье мужчина поднял на вытянутых руках кадку и опрокинул поток воды на себя. Чувствуя, как холод привычно выбивает воздух из легких и принося новый как первый вздох, облегчения и бодрости. И уже полностью готовый к новому дню, король вышел из шатра, тут же поняв, что ведро холодной воды было лишним. Такая же бодряще-холодная вода сыпалась с неба мелкой изморозью. Под ногами было мокро и склизко, явно дождь шел всю ночь. Налетевший ветер обдал брызгами с полога шатра, полностью выветривая алкогольный дурман вчерашнего вечера. Джон поежился, закутываясь в плащ и сморщившись, глянул на серое неприветливое небо. Завтра им выдвигаться в Хайгарден, и если дождь не прекратится, то путешествие будет не самым приятным. И не смотря на протесты Сансы и остальных леди, что поедут в Хайгарден и дальше в Старомест, что они спокойно выдержат дорогу верхом им придется искать кареты, а это замедлит передвижение. Джон обвел взглядом лагерь — солдаты, рыцари и лорды, кутались в плащи и перемещались короткими пробежками, многие сидели в палатках, теперь, когда осада закончилась боевого дежурства не требовалось, только отряды по пол дня очищали Королевскую гавань, а остальные пол дня напивались, чтоб забыть увиденное, а утром снова идти на зачистку. Джон посмотрел на охрану, что находилась у входа в его шатер и с того момента как он вышел, стояла вытянувшись и не шелохнувшись, только их глаза изучающее разглядывали короля. — Зайдите во внутрь шатра, охранять можно и изнутри, — проговорил король, снять охрану он не мог, слишком ценные бумаги и записи хранились внутри, но загружать мейстеров простудами и лихорадками у короля тоже не было желания. Рыцари кивнули и радостно одновременно нырнули за полог, скрываясь от непогоды. Но стоило Джону сделать пару шагов, как перед ним с ограждения, за которое обычно привязывались лошади спрыгнуло нечто закутанное в кожаный плащ, с которого в отличие от тканевого капли скатывались вниз, не давая промокнуть. Когда твой отец моряк ты точно будешь знать, как экипироваться в дождь. Из-под капюшона на Джона смотрели довольные глаза и жутко красный нос. — Стеффон, что ты… — Джон сокрушенно помотал головой, этот мальчишка, приехав на Драконий камень, так и остался при нем. Король не возражал и мальчик быстро расположил его к себе. Иногда смотря на него, он все еще с болью вспоминал другого, что проник в его сердце и ушел из него, вырвав клочок вместе с ударом кинжала. Но Джон старался не давать прошлому и страхам завладеть им, диктуя условия будущего, а ему как королю все равно придется набирать придворный штат и пажей, и оруженосцев, и рыцарей, и банально слуг и секретарей. А Стеффон ему искренне нравился, конечно, он понимал, что Стеффон это не его отец и не обязательно сын должен на него походить, но не мог не перенести симпатию к Давосу на его сына, тем более, что знакомые черты просматривались и в столь еще юном Сиворте. — Так, — Джон чуть наклонился и взял мальчика за плечо. — Сейчас ты бежишь отогреваться. — И не дав возразить, добавил: — Через пять часов приведешь к моему шатру лордов Риккера, Баквелла, Стонтона, Крэбба, Харди, своего отца, а также пригласи мейстеров и строителей. Лорду Баратеону и лорду Тарли отвезешь эти письма, они тоже должны прибыть. — Да, Ваша милость! — обрадовался Стеффон. Когда Стеффон радостно ускакал в сторону продовольственного шатра, Джон увидел, что со стороны медицинской палатки идет Санса в сопровождении леди Виллы, у их ног бежал мокрый, что шерсть казалась серой, а не белой, но жутко довольный налетевшим холодом Призрак. Король понял, что Санса которую не пустили в Королевскую гавань, узнала, что из города вывезли людей, и поспешила хоть таким образом узнать информацию, от которой нее оберегали. Джон только сокрушенно вздохнул и потребовал коня, направляясь в сторону леса, где обосновался Рейгаль. Стоило ему только отъехать от лагеря как его нагнал Лонмаут, Джон поражался его способности постоянно оказываться рядом, понимая, что теперь этого не избежать, титул накладывает и ограничения, и встретил рыцаря кивком головы, принимая его сопровождение. К дракону Лонмаут не подходил, оставшись на границе леса, а вот Джон уверенно направился к другу. Дракон встретил его, обдав горячим паром дыхания, согревая в это промозглое утро. Рейгалю погода не нравилась, а еще ему не нравилась еда. По поляне были разбросаны кости, и сырое мясо, которое дракон лениво жевал. Джон тяжело вздохнул. Когда он прочитал, что драконы едят только поджаренное мясо, это стало шоком и огромной проблемой. К тому моменту Рейгаль полгода питался чем попало. Не удивительно, что после такого питания дракон с трудом поправлялся и даже болел, он не спал по ночам, вертелся, рычал и клацал зубами на все, даже на Джона, словно хотел всех полить огнем, из глаз выделялся гной, что в мыслях короля представлялся слезами и разрывали сердце. Он не мог поджарить мясо, когда это выяснилось, на Драконьем камне начали зажаривать мясо специально для дракона, благо вскоре в замок стали прибывать лорды и скрыть лишнюю порцию мяса, которая отдавалась дракону, было не сложно. Но что делать сейчас, готовка еды для дракона, красноречиво скажет всем, что дракон не такой уж опасный. Тирион и Санса это знают, Брон уже догадался и Лонмаут наверняка тоже подозревает. А сейчас раскрытие этого факта нельзя допустить, но тогда есть риск, что и так ослабленный дракон просто умрет. Джон нежно провел ладонью по его теплой коже, Рейгаль открыл глаз и посмотрел на человека, Джон понял ему плохо, он зол и беспомощность выводит его из себя, даже не огнедышащий дракон в таком состоянии мог стать опасен. Выбора не оставалось. Лорда Ланнистера найти было не сложно, он выходил из палатки пропитания от куда источалось тепло и аппетитные ароматы. — Вам ведь приносят еду отдельно, — удивился Джон. — Что могу сказать солдатское рагу сегодня удивительно. Король на это скептически посмотрел на десницу, конечно Санса следила за пропитанием солдат, но чтобы лорд променял свою трапезу, на солдатское рагу верилось с трудом. — Я не шучу, оно отменно. Советую не отказываться и сегодня обязательно его попробовать, я прикажу, чтобы Вам подали сегодня. Проверите. — Хорошо, — кивнул король. — Ну и еще солдатское рагу можно запить вот этим волшебным зельем, — Тирион отогнул плащ и показал прозрачную бутылку с мутной жидкостью. — Вчерашнее, как рукой снимает. Угостить? Заговорчески улыбнулся лорд Ланнистер. Джон улыбнулся в ответ, вот в это он больше поверит, что Тирион совершил налет на кухню солдатов за рассолом, чтоб убрать последствия их вечернего совещания. — Нет спасибо, у меня свой рецепт. Ведро ледяной воды на голову. Тириона передернуло. — Бррр, нет, этого я не переживу. Особенно после прошедшей зимы, только тепло, только солнце, — именно в этот момент Тирион поежился от налетевшего ветра. — Раз вы, лорд Ланнистер, так вхожи на кухню, — проговорил Джон, хотя прекрасно понимал, Ланнистер и десница короля вхожи везде и всегда. — Нужно распорядиться, чтобы раз в несколько дней отдельно зажаривали пол коровы, как здесь, так и в Хайгардене, и в Староместе, когда мы там будем. Для дракона, кормить его ездить буду я сам. — Как это объяснить? Приказы короля не обсуждаются, но пойдут слухи лучше будет их опередить, — проговорил Тирион, тут же став серьезным и задумчивым. — Не знаю. Но если этого не сделать дракон просто умрет от голода и болезней. — Я что-нибудь придумаю. Пустим слух, что это делается, чтобы дракон не решил сам лететь охотиться, поливая все вокруг огнем. — На первое время хватит, чтобы пока не задавали вопросы, — согласился король. После непродолжительного разговора король и лорд Ланнистер разошлись, договорившись о встрече на совете по вопросу Королевской гавани, который организовал король. После чего король медленным шагом несмотря на пронизывающий, холодный ветер направился в лагерь Старков, как бы он не оттягивал, ему надо было поговорить с Сансой, встретиться с ее укоризненным взглядом и постараться убедить, что он оберегает ее, а не ограничивает свободу и власть. Когда Джон зашел в шатер леди Старк, то замер на пороге, не желая сводить взгляда с самой удивительной картины, которую он когда-либо видел. В шатре было натоплено, так что даже открытый полог шатра привносил во внутрь свежесть, а не холод, сама же Санса сидела на софе, подле ног лежал Призрак, который приоткрыл глаза на вошедшего и снова в умиротворении окунулся в покой. На софе были разложены мотки ниток, а на коленках у леди лежала ткань, которую она осторожно прокалывала ровными стежками, на губах в этот момент играла задумчивая улыбка, а пальцы нежно чуть поглаживая трогали узор, проверяя отсутствие неровностей. В шатре звучала музыка из мирного треска огня в очаге, шелеста ткани и мелодичного напева, который мурлыкала себе под нос Санса. Джон не мог различить слова, но и этого было достаточно. Голос Сансы завораживал, окутывал, он так давно не слышал ее пение, это было в прошлой жизни, почти забыл ощущение легкости и умиротворения, что несли чарующие звуки ее нежного голоса. Одни из счастливейших воспоминаний детства, когда по вечерам они собирались в одном из залов Винтерфелла, и Санса начинала петь о благородных рыцарях и прекрасных леди, о героях спасающих людей. В такие вечера Джон старался сидеть тихо в стороне, чтоб о нем не вспомнили и не выгнали, ни разу его не прогоняли, но страх, что сейчас ему скажут уходить, был его вечным спутником и отступал только при чарующем нежном голосе старшей дочери лорда, который уносил в век героев, рисовал в мыслях волшебный мир, где зло повержено добром. Сейчас они сами стали героями песен, но те слова и мелодии остались тем, что бережно хранилось в сердце. Как же давно он не слышал этих песен, Санса за все время, после их встречи ни разу не пела, да и не до песен было, когда со всех сторон окружала война, а сейчас хотелось подойти поближе, чтоб различить слова, но мужчина боялся пошевелиться, чтоб не спугнуть леди, и не нарушить эту идеальную картину его затаенной мечты, которая несла спокойствие, тепло и счастье. Но девушка сама почувствовала на себе взгляд и подняла голову от вышивки сразу прекращая напев, единственной компенсацией была приветливая, милая, чуть извиняющаяся улыбка. Джон вздохнул и прошел внутрь шатра по пути беря стоящий у стола табурет и присаживаясь напротив Сансы, которая вернулась к вышивке. После непродолжительного молчания, за которое Джон понял, что девушка на него не очень-то и сердится, он задал волнующий его с утра вопрос: — Зачем ты туда ходила? — устало спросил мужчина, он жалел, что все его старания оградить девушку от ужаса и правды потерпели крах. — Я хотела спросить, какие травы нужны, чтобы отдать распоряжения по их сбору, — ровно проговорила Санса, не прекращая работы. — Что с теми людьми, почему они так выглядят? — после паузы, все же спросила Санса. — Это делает голод, болезни, изоляция, холод, — проговорил мужчина. — Но я видела безупречных и дотракийцев, когда они садились в лодки, да они были худы, ослаблены, ранены, я видела тех безупречных в лесу, они были жуткими, но не так. — Люди разные, кто-то справился с трудностями, а кого-то они сломали, так что они решили перестать быть людьми, так было легче принять происходящее, точнее уйти от действительности. Даже безупречные все же люди и все они разные. Не вини себя. — добавил в конце своего объяснения Джон. Санса на это подняла глаза и посмотрела на мужчину сидящего напротив, она даже перестала вышивать. — Я не виню, — твердо сказала она, а потом печально и нежно улыбнулась, протянула руку и нежно, но быстро, словно стыдясь движения, провела по щеке Джона. — В отличие от тебя. Джон прикрыл глаза на такую быструю, неожиданную, но приятную ласку, на мгновение окунаясь в нее. — Я виню жестокость мира и обстоятельства, неверные решения других людей. — Санса вернулась к прерванному занятию. — Но мы и наши люди здесь, живы и в безопасности, значит, все наши решения верны, раз они привели к выживанию наших людей. Так что я не испытываю вину, и тебе не стоит. — Я не виню себя и не жалею о решениях, — проговорил Джон. — Не теперь. Девушка снова исподлобья подняла глаза, чтоб убедиться в правдивости слов Джона, мужчина был спокоен и уверен и она удовлетворенно кивнула. Ей нравился такой Джон решительный, прямо идущий к своей цели, новый Джон, лишенный сомнений о своем месте в мире, вопросов о своем прошлом, точно знающий, что он там, где и должен быть. Такой Джон завораживал, притягивал, Санса разорвала зрительный контакт и вернулась к вышивке, стежок за стежком узор ложился по краю белой ткани, вокруг девушки лежали мотки со всеми оттенками серого, черного, зеленого, и Джон улыбнулся. — Что это будет? Санса вздохнула и, не поднимая взгляда, развернула полотно, на котором по краям были вышиты серыми нитками головы лютоволка в ветках и листве чардерева, Джону это напомнило ту вышивку на платье Сансы, которую она вышивала в Черном замке. Мужчина хотел спросить кому такая красота и замер. Он понял, что это для него. Санса видя его растерянность, не сдержала нежной улыбки. — Я… — проговорил Джон и замолчал. — Забыл, — с улыбкой в голосе проговорила девушка. — Скорее даже не помнил. Для того кто никогда не планировал жениться и полностью исключал для себя такую возможность, свадебные традиции были на уровне слухов. Но вот сейчас смотря на свадебный плащ Старков, он точно вспомнил, что их должно быть два и второй в черно-красных оттенках. Он мысленно дал себе увесистую затрещину и начал думать как достать свадебный плащ, а вернее к кому обратиться. Санса с нескрываемым весельем смотрела на мысленные метания будущего мужа. — Ну что, уже придумал, где достанешь плащ? Могу одолжить тебе ниток, у меня их много, — со смешком спросила девушка, не скрывая оттенка насмешки. Джон укоризненно взглянул на нее, но не сдержал ответной улыбки, а Санса решив, что достаточно насладилась растерянностью короля, отложила вышивку и взяла с соседнего стола сложенный плащ, протягивая его Джону. — Я не хотела, чтобы плащи шили нанятые швеи, лучше сделать самой, — Санса улыбнулась она всегда мечтала сама вышить свадебный плащ, в детстве представляла, как вышивает золотых львов, сейчас от этой мысли ее передергивало, и она была рада, что Болтоны заказали плащи и она не марала свои руки о них. Так ее мечта осталась чистой и не испачканной жуткими воспоминаниями о прошлом. И она с радостью принялась ее претворять в жизнь. Джон принял сверток из рук Сансы. — Спасибо. Прости, я в свадебных церемониях полный профан, — Джон провел рукой по идеальной вышивке. Санса насладилась его восхищением и взяла в руки отставленную работу, заканчивая веточку чардрева. — С плащами разобрались, слова ты выучишь, это не сложно справился же с дотракийским, и, надеюсь, ты не забыл уроки танцев, что нам преподавали в Винтерфелле. Джон кивал на каждое слово Сансы, пока она не закончила предложение и замер. Санса украдкой исподлобья внимательно наблюдала, стараясь не пропустить ни одно изменение в оттенках лица Джона, уже заранее начиная улыбаться. — Что? — пресловутое красноречие Джона, которым он смог околдовать Одичалых, Северян, иноземцев, Железный банк и лордов всего Вестероса, оставило его. — Ты шутишь, — с надеждой проговорил мужчина, но хитрая улыбка, что украшала лицо Сансы и те огоньки, что так озорно отражались в глазах говорили, что она не шутит и наслаждается этим. — Может, мы обойдемся без танцев. Джон готов был взмолиться. Он и танцы. Он успешно на протяжении 10 лет старался избегать все светские уроки, на которые загоняли Робба и Теона и гордился тем, что его не мучают, так как их. Джон понимал, почему леди Старк только ухмылялась и махала рукой, когда ей жаловались на его пропуски, понимал почему мейстер Лювин, только вздыхал и пожимал плечами, понимал, почему от него не требуют знаний, что должны были пригодится на светских приемах, только лорд Старк укоризненно смотрел и мягко просил не пропускать занятия, после таких просьб энтузиазма Джона хватало на неделю-две. Он был бастардом, которого никогда бы не приняли в высшем обществе. Но это был тот случай, когда он был рад своей неожиданной свободе. — Я бы с радостью, — сказала Санса, гротескно печально вздыхая, всем своим видом показывая, что далеко не «с радостью». — Но это положено по протоколу, мы обязаны открыть бал. — А король не может изменить протокол? — проворчал Джон. — Я тебе больше скажу, король открывает любой бал на котором он присутствует, — безжалостно уведомила будущего короля леди Старк. Джон посмотрел так, что Санса поняла, с этого момента в Вестеросе балы оказываются под запретом. Санса тяжело вздохнула. — Не верю, что ты не помнишь, как танцевать. Ты хоть и пропускал занятия, но постоянно сбегать у тебя не получалось, что-то же должно было запомниться. А еще она именно сейчас вспомнила как Джейни Пуль после каждого занятия танцами, вздыхала, какой Джон красивый, как от него приятно пахнет, какие его руки сильные и как она рада, что именно его ставят ей в пару. Тогда Санса морщилась и сердилась на подругу за такие слова, повторяя, что он бастард. Сейчас же Санса испытала к потерянной подруге зависть и пристально посмотрела на руки Джона. О, она знала, какими смертоносными могут быть его руки и даже знала, что они бывают бережными и нежными, но вот какие они в танце она не знала. Санса решительно в очередной раз отставила вышивку и встала напротив Джона, протягивая ему руку. Джон посмотрел на нее снизу вверх и это был самый упрямый взгляд Джона, который ей удавалось видеть разве что в их спорах, он медленно помотал головой. — Никогда. Я не буду возражать, если ты будешь танцевать. Если это тебе хочется. Джон замер на полу слове он представил, как какой-то другой лорд обнимает Сансу за талию и ведет ее в танце, как кто-то другой прикасается к ее руке и накланяется к уху, шепча слова, скрытые музыкой от других. Мужчину пробил озноб, да это выдержать будет гораздо труднее, но не собирался сдаваться, используя последний аргумент. — Ты ведь не хочешь, чтобы я опозорился в первый же день правления? — Хорошо, — совершенно серьезно сказала Санса, убирая даже намек на улыбку. — Если ты мне сейчас докажешь, что не сможешь сделать и двух шагов, чтобы не запутаться в ногах и не упасть, то я приму, смирюсь и даже помогу тебе обойти протокол. — Значит, протокол балов не в камне выбит и его можно обойти, — проворчал Джон. — И просто так ты столь ценной информацией не поделишься. — Ни за что. — Ну хорошо. Джон резко встал и взял Сансу за руку, выводя ее на пустое пространство шатра, где обычно собирались лорды. Он скосился на открытый полог шатра, радуясь, что шатер Сансы довольно просторный, чтобы с улицы их не могли увидеть. — Значит так, — Санса встала в начальную позицию. — Открывающий бал танец это танец-шествие. Мы выходим в зал, все остальные пары будут вступать в танец за нами вставая следом. Сначала просто плавный шаг, когда все пары вступят в танец, выстроившись в два ряда, поворот друг к другу, ты отходишь на шаг кланяешься, в твоем случае только небольшой кивок головой, после чего я приседаю. Джон вздохнул, кажется ему не сбежать, левую руку он положил на меч, правую вытянул вперед, Санса легко опустила свою ладонь поверх руки Джона и хотела продемонстрировать шаг, как Джон шагнул одновременно с ней, повторив три шага подряд, словно рванул в бой. Санса со вздохом развернулась к нему. — Это танец, а не выступление с армией в поход, чуть-чуть медленней и плавнее. После чего повторили. — Поклон. Джон кивнул, Санса присела в неглубоком приветствии. — Теперь я разворачиваюсь, и мы приветствуем те пары, что напротив, после чего ты остаешься на месте, я выхожу в центр, делаем поворот с леди, что будет напротив, легонько соприкасаясь ладонями, и я возвращаюсь к тебе, — говоря это Санса все демонстрировала, плавно, чуть покачивая юбкой выступая в центр шатра и возвращаясь. Ее движения были изящными, она чуть прикрыла глаза наслаждаясь каждым шагом, Джон любовался. Он видел, как Санса танцует на тех уроках с которых не удавалось сбежать, ее всегда ставили в пару с Роббом, но это была не та Санса и она не танцевала так грациозно, чуть наклонив голову, потупив глаза, изящно изогнув стан. Джон очнулся только когда девушка уже что-то ему говорила: из слов он понял только, что нужно взять ее правой рукой за левую, сделать поворот по кругу, все остальное лихорадочно пришлось выуживать из памяти многолетней давности, взять правой рукой, правую, приступной шаг в центр зала, два шага, разворот спина к спине, не отпускать руку, два шага опять лицом к лицу, повтор и так до стены, потом обратно, шаги назад, шаги вперед, поворот. Санса так увлеклась танцем, что начала мурлыкать под нос медленную ленивую мелодию, забыв предупреждать о следующем движении, благо кроме поворотов, плавных шагов и поклонов ничего не было сложного. Санса довольно поглядывала на Джона, он хмурился и явно был сосредоточен, девушка видела, как он сражается на мечах и чем-то движения в танце были похожи, столь же выверенные и плавные. Вскоре танец все же закончился после поклона друг другу. — Видишь, ничего страшного не случилось, все получилось, — улыбнулась Санса, движения в танце были медленными, но щеки ее алели и дышала она глубже, чем обычно. — Ага, — Джон все еще хмурился. Санса же была воодушевлена и весела, ее воображение уже рисовало, как будет замечательно снова ощутить восторг танца и Джон, чтобы он не говорил, замечательно справился, как будет чудесно с ним танцевать. Она так давно не танцевала, наверно с Винтерфелла, того из детских воспоминаний, все эти годы было не до танцев, а обстоятельства и жизнь не давали пуститься в пляс. Но если Джону так категорические не нравится, забеспокоилась девушка, то она согласна пойти на попятную, чтоб не видеть его столь удрученным. — Хорошо, — тихо произнесла Санса. — Никаких танцев. — Что? –выйдя из задумчивости переспросил Джон. — Я говорю, если ты не хочешь, то пусть будет по-твоему, без танцев. — Нет, все в порядке, — одобряюще улыбнулся мужчина.- Просто у меня в воспоминаниях несколько иное. Санса снова заулыбалась в предвкушении продолжения. — Что именно? — Ну, — Джон замялся. — Это просто обрывки воспоминаний. Когда-то в детстве этот танец ему казался столь не ловким, смущающим и не приличным, что после его изучения, он два месяца не появлялся на занятиях, и даже уговоры лорда Старка не помогли, но это не помешало отпечатать в его памяти все движения и шаги. Конечно, сейчас детское смущение от обычных прикосновений и слишком минимальной дистанции между партнерами казалось смешным. Но именно этот танец настойчиво лез в голову, — Пожалуйста, — нежно улыбнулась Санса и, услышав обреченный вздох, отпраздновала свою победу. Джон протянул руку, дожидаясь, когда Санса положит на нее свою руку и повел вперед и после трех шагов резко потянул Сансу, она вскрикнула, а когда поворот закончился, оказалась стоящей спиной к Джону: ее правая рука была в его правой руке, его левая рука нежно и уверено сжимала ее талию, а дыхание было так близко, что опаляло ее ухо и щеку, после того как она очнулась от поворота, они уже успели сделать еще шаги и Джон снова ее повернул, теперь их руки наискось держали друг друга. Вот теперь Санса поняла, что это за танец и сама сделала вместе с Джоном шаг вперед, при этом поднимая руки верх над головой, а их лица оказывались в нескольких сантиметрах друг от друга. После еще разворот и вот они снова идут на приличном расстояние, чинно держа друг друга за руку, но еще пара шагов и опять поворот ладони к ладоням и круг, шаг, шаг опять разворот лицом к лицу, его рука уверенно сжимает ее талию, ее рука чуть подрагивает на его талии, взгляд прямо, только бы не повернуть голову, а то дыхание опалит его шею, а если повернет еще и он, то дыхание смешается, становясь единым. Поворот руки, серые глаза перед синими, смотрит прямо, не отводит, шаг, шаг, успеть выровнять дыхание, очистить мысли, потому что потом опять поворот ладони, руки, глаза, все смешалось. Движения Джона были плавными и решительными, он словно фехтовал, а Санса была его мечом, куда он повернет, там она и окажется. Вот теперь Сансе казалось, что пылают не только щеки, но все лицо, а грудь тяжело вздымалась. Под конец танца Джон, видно решив побыстрее с этим закончить, ускорил темп и из медленного шествия танец превратился в яростные выбросы, повороты, от которых в воздух взметались юбки, а ладонь Сансы, чтоб как-то замедлить движения, нет-нет, оказывалась то на груди Джона, то обхватывала его шею. Джон задавал темп, вертя ее в руках, что она едва поспевала за движениями, но это не мешало ей ощущать его дыхание на шее и сильные руки, прижимающие ее талию, ощущая жар, исходящий от него, что начинала пылать и она сама. — Вроде так, — проговорил Джон, отступая на шаг. Его глаза горели, а грудь вздымалась в такт дыхания Сансы, вдыхая воздух через приоткрытый рот, они стояли друг на против друга, смотря ошарашенным взором, воздух был наполнен невидимыми молниями и ни у кого не находилось сил прервать зрительный контакт. Шаг, на который отступил Джон показался очень не большим и стоило бы отойти еще на немного или наоборот слишком большой, и его нестерпимо хотелось сократить, чтоб как в танце почувствовать тепло тел друг друга, а дальше поймать ее дыхание, которое вырывалось из приоткрытых губ. Джон не мог справиться с мыслями, что появились в его голове, все силы уходили на то, чтобы оставаться на месте, а не рвануть вперед. Санса же забыла обо всем - был только этот миг и чувства, незнакомой волной накрывающие ее. И тут сбоку раздался протяжный с нарастающей силой переходящий в глубокое подвывание звук, как бы не были увлечены Джон и Санса, они одновременно посмотрели в сторону звука, чтобы увидеть, как невероятно широко, в смачном зевке раскрывается пасть Призрака, после чего он с чувством причмокнул и потянулся изгибаясь в спине. Джон и Санса одновременно улыбнулись, увлечённые своими эмоциями, они на время забыли о лютоволке, который все это время сидел в стороне, чуть наклонив голову, наблюдая за странным занятием его людей. Санса, вынырнув из своих ощущений и немного выровняв дыхание, произнесла: — Это было превосходно, ты помнишь все движения, только он танцуется раза в три медленней. — Постараюсь запомнить, — проговорил Джон, порадовавшись, что голос его не подвел. — Не стоит. Мне твоя интерпретация понравилась больше, — Санса бросила беглый взгляд на мужчину, Джон все же сократил расстояние, подойдя почти вплотную, видя прямо перед собой ее синие горящие глаза, различая мелкое плетение как кружево из снежинок внутри, рука начала подниматься в столь привычном за время танца жесте, чтобы лечь на талию, Санса замерла, не отрывая взгляда, то ли в предвкушении, то ли в испуге. — Ваша милость, — раздалось с улицы, Джон тут же отпустил руку, но отступать не стал. — Да, — ответил король. В палатку с поклоном вошел Стеффан. — Лорды, мейстеры и строители по вашему указанию прибыли, ждут у вашего шатра. — Хорошо, идем. Джон еще раз посмотрел на Сансу и ей показалось, что во взгляде промелькнул отсвет разочарования, после чего все же отступил, склонил голову в прощании и нежно взял девушку за ладонь, поднеся ее к губам, словно согревая на холоде дыханием, прикоснулся губами к холодным пальцам, на мгновение замерев. — До вечера, — тихо проговорила Санса, намекая на их договоренность, что он по возможности будет вечерами рассказывать о результатах его многочисленных советов, на которых ей пока не пристало присутствовать, но сказано это было с придыханием, что Санса с трудом узнала свой голос. Джон кивнул и вышел в серый, пасмурный день из тепла шатра. Он шел быстрым шагом через весь лагерь, сказав, что пройти не далеко и нечего гонять лошадей. Лонмаут держался рядом, а Стеффан еле поспевал за его стремительным шагом. Люди, встречающиеся по пути, только и успевали, что вздрогнуть на неожиданное появление короля среди солдатских палаток и торопливо согнуться в поклоне. Джон с радостью приветствовал пронзительный, промозглый ветер и моросящий с утра дождь, который как ведро холодной воды, должен привести чувства в порядок. Мыслями он понимал, в том, что он испытывает рядом с Сансой, нет ничего неправильного, но страх причинить ей боль или напугать заставлял усмирять те желания, которые развивались столь же стремительно, как с каждым днем приближалась их свадьба. А может они были всегда, от этой мысли Джон замер на мгновение, но тут же продолжил свой путь, и только сильно сжатая рукоять меча могла выдать тот ураган мыслей, что сейчас бушевал в его голове. Может в нем это было всегда, только он неосознанно задавливал свои желания запретами — она твоя сестра, она леди Старк и ты не достоин, она никогда не будет твоей, не смей, а теперь, когда все запреты сняты, чувства компенсируют то время, когда их держали под замком, позволяя им появиться только под личиной братской любви. Теперь та братская любовь, лишенная границ и рамок, разлилась, расширилась, наполнилась стуком сердца, жаром, необходимостью касаний, желанием, превращаясь в нечто большее, нечто, что Джон уже и не надеялся снова испытать, что страшило и влекло.