Когда долг убивает любовь

Хайгарден выплыл из-за горизонта как огромное белое облако, на ясном голубом небе он был как замок из старинных добрых легенд, где в стенах постоянно звучит смех и музыка. Белоснежные башни устремлялись ввысь, позолоченная черепица сверкала на солнце, непреступные высокие, многослойные стены стояли на защите. Санса не отрываясь смотрела на белоснежный замок, сглатывая поступивший к горлу комок, в голове звучало эхо прошлого, что приносило смех Маргери, ее рассказы про ее фамильный замок и как Сансе понравится в нем жить, девушка почти чувствовала фантомное прикосновение к руке, где Маргери любила брать ее под руку. Спустя годы Санса понимала, что и Тиреллы играли в игру, но даже сейчас Санса не позволяла, своему рациональному разуму очернить, те воспоминания, что согревали ее сердце, испортить образ своей единственной подруги, которая была рядом и скрашивала собой ее темные дни в Королевской гавани. Именно рядом со своей единственной подругой в те тяжелые годы, она позволила себе мечтать, нарисовать в голове прекрасные картины, чтобы их снова разбили, растоптала суровая реальность большой игры. Но вот она приближалась к этому замку, которому суждено стать резиденцией короля Вестероса, ее мужа и она въедет в эти ворота как будущая хозяйка этого замка, только не мечты привели ее сюда, а борьба, шаг за шагом, и не золотая роза в приветствии развивалась на башнях и над воротами, а красный дракон. Санса не сдержала улыбки, представляя, как сейчас все семьи Вестероса поспешно достают и стряхивают пыль с знамен Таргариенов, что подвергались уничтожению два десятилетия. Это хоть немного оттеснило мысль, что две династии, владеющие этим замком канули в историю. Когда проехали первые ворота замка и въехали в лабиринт, о котором столь оживленно рассказывала Маргери и чуть понизив голос добавляла, о том сколько людей заходили в него и сколько плутали там сутками и даже пропадали навсегда, Санса позволила себе мгновение беспокойства, пока не увидела, что многие боковые ответвления были перекрыты, облегчая передвижение. Когда же проезжали сады, девушка не смогла скрыть глубокий вдох удивления таинственной красотой, что раскрылась перед ними: белый цвет статуй, скамеек, беседок утопал в зелени кустарника и плюща, и несмотря на конец лета и приближающуюся зиму здесь повсюду цвели розы. За ее спиной раздались бурные перешёптывания леди Мэри Лейки и леди Виллы Мандерли, что, не уставая восхищались красотой замка, девушка пожалела, что не может присоединиться к обсуждению и впервые с момента как они увидели Хайгарден не выдержала и украдкой взглянула на Джона, желая уловить отголосок его мыслей о новом доме. Но лицо короля было сосредоточенным и невозмутимым, даже пару фраз, что он сказал лорду Ровану и Вирвелу, были по решению организационных вопросов. Санса списала свой восторг на остатки романтичности прошлой Сансы и решила, что для Джона, как и всех остальных лордов это всего лишь замок, стены и укрепления для обороны, но тут рядом идущий лютоволк громко чихнул силой мотнув мордой и остервенело потер нос передними лапами, обиженно оглядываясь по сторонам. В этот момент уголки губ Джона дрогнули, и он бросил беглый взгляд на Сансу, легонько пошевелив мышцами носа, Санса ответила улыбкой и глубоким вдохом. Сладкий яркий аромат наполнил легкие, это был запах романтики, запах юности и счастья, Санса так давно его не испытывала, так давно он не отзывался радостью в ее душе, что прикрыла глаза окунаясь в эту сладость, когда девушка открыла глаза Джон задумчиво смотрел в сторону Сансы, но, как заметила девушка, мысли его были уже далеко. Через мгновение, Джон все же коротко улыбнулся прошептав: - Тебе нравятся розы? - Как и все, что прекрасно и радует глаз, - пожала плечами девушка все еще глубоко вдыхая аромат. Джон кивнул, принимая ответ и вернул своему лицу сосредоточенное выражение. Встреча в центральном дворе Хайгардена прошла стандартно с соблюдением всех протоколов приема короля и хозяина замка. Санса не сомневалась, что слухи, что король на ближайшие годы собирается обосноваться в Хайгардене дошли до обитателей замка и близлежащих поселений,и теперь все обитатели Хайгардена и приезжие высыпали во двор или выглядывали в окно, кто-то в любопытстве, кто-то в волнении и счастье, а кто-то с настороженностью и недовольством. После представления лордов служащих в Хайгардене на важных должностях, королю представили септона Мизерети, который смиренно поклонился и поприветствовал благословением семерых и мейстера Ломиса, сутулого невысокого человека, что склонился в поклоне так низко, что казалось не сможет удержать равновесие, он отводил свой взгляд, но Эйгон заметил затаенную грусть в его бледно серых глазах. Этот же отпечаток грусти отражался и у септона и у многих слуг, что стояли в отдалении от основной встречающей процессии. Над замком все еще висела дымка скорби, но Эйгон не мог изменить прошлое, в его власти было только дать людям Хайгардена свое понимание, терпение и некоторое время привыкнуть к новым реалиям и новому владельцу замка. После официальной части, король вместе с лордом Вортимером Крейном, что сменил должность мастера над оружием, на должность кастеляна Хайгардена, после отъезда всех Тиреллов на суд в Королевскую гавань, отошел чуть в сторону выслушивая доклад о состоянии замка и о размещении лордов. Пока кастелян докладывал, Эйгон увидел, как многие лорды начали подходить к своим семьям, что приехали в Хайгарден заранее, стараясь хоть на несколько дней сократить разлуку со своими мужьями, отцами, братьями, сыновьями и даже дочерями, что были с лордами на осаде. Особое внимание короля привлек Сэм, он поспешил спуститься с лошади и почти бегом бросился к двум невысоким женщинам с миловидными лицами и сияющими счастьем глазами, которые сразу же раскинули руки для объятий. Эйгон никогда их не видел, но не составило труда понять кто это, и король искренне порадовался за своего друга, что сейчас был в окружении заботы матери и сестры. Чуть поодаль Подрик отчитывался перед приехавшей в Хайгарден сиром Бриенной. После чего Эйгон отыскал глазами Сансу, что разговаривала со своими лордами, вскоре к ней подошла сестра Сэма и сир Бриенна, которых Санса очень тепло и радостно поприветствовала, видно было что она скучала по сиру Бриенне. Они в сопровождении гвардии Севера, нескольких лордов и леди, и убежавшего за ними Призрака, зашли в замок. Кастелян как раз заканчивал говорить о башнях где разместятся лорды Долины и Севера и о том, что на вечер намечен приветственный пир. Эйгон бы поморщился, но прекрасно понимал, что, когда в замке столько высокородных лордов и их людей, любая трапеза будет превращаться в пир. Лорд Крейн сопровождал короля в его покои, шел чуть позади, ненавязчиво указывая направление, по пути рассказывая, что за залы они проходят. За ними следовали Лонмаут и Стеффон. Всю дорогу Эйгон был сосредоточен стараясь запомнить все залы, коридоры и повороты, что они проходили, так что кастелян был напряжен, увидев угрюмость короля, стараясь не впасть в немилость в первые же сутки. А сам король представлял, как он плутает в этом лабиринте комнат, теряя все королевское достоинство и крича, только чтоб его нашли, пройти войну и погибнуть, заблудившись в замке. Пока кастелян не прекращал говорить: - Комната мейстера находится в южной башне, комнаты септона при септе, в Хайгардене септа по размерам уступает только Звездной и..., - Крейн еще хотел добавить название другой септы, но споткнулся, вспомнив, что ее больше нет и с преувеличенным энтузиазмом продолжил, - эта лестница ведет в библиотеку, а эта вниз в арсенал и казармы, это ежедневная трапезная, кухня расположена рядом, поэтому пища всегда горячая, в этом крыле находятся рабочие комнаты, этот выход ведет в сад, а этот во внутренний двор с фонтаном, за этим поворотом начинаются личные покои. Здесь зал совета, эта лестница ведет во двор откуда можно попасть в дома гвардии и оружейный дом, там будет размещена Королевская гвардия, - кастелян оглянулся на идущего следом сира Лонмаута. - Королевской гвардии будет достаточно пары комнат если можно недалеко от покоев короля, - Лонмаут постарался скрыть разочарование в голосе, когда ему приходилось вспоминать, что ни Городской стражи, ни Королевской гвардии пока не существует. Лорд Крейн посмотрел на короля ожидая, его решения о размещении гвардии на его этаже и дождавшись утвердительного кивка короля продолжил: - Тогда разместим там гвардии остальных домов. А это тронный зал, - не скрывая восхищения проговорил кастелян Хайгардена. И он стоил того, чтобы им восхищались. Сводчатые потолки, огромные окна, колоны, двух ярусные балконы, семь золотых люстр свисали с потолка, зал был абсолютно белый, только вензеля в виде золотых роз разбавляли кристальную белизну и пол из желтого дерева, и в центре всего возвышался постамент, на котором раньше явно стояло кресло, где восседал лорд Тирелл, но сейчас там было пусто, ожидая установки трона короля Таргариена, спасителя и защитника людей. Из тронного зала семь широких, высоких двухстворчатых дверей вели в соседний зал, что был зеркальным отражением тронного зала, где уже были установлены ряды столов, а центральный постамент занимал стол с троноподобными широкими креслами, обитые черным бархатом и красной отделкой. Если двери держать открытыми казалось, что это один зал разделённый посередине колонами. - Это центральный бальный зал. Эйгон был в восхищении от залов, находясь в них казалось, что паришь в облаках, от всего замка веяло возвышенностью и безмятежностью. А еще его внимание постоянно возвращалось к розам, мужчина подошел к одной их колон и провел рукой по оплетающей колону золотой розе. - Мы может их убрать, - осторожно проговорил лорд Крейн, но в голосе звучали нотки грусти. - Что убрать? – уточнил Эйгон, возвращаясь из своих мыслей. - Украшения - розы. Они здесь повсюду. - Зачем убирать? – спросил король и в следующее мгновение поняв, помотал головой, а Лонмаут в нежной печали отвел глаза. – Не стоит, розы и в моей истории имеют значение. Оставьте. – А после добавил. – Уберите только гербы. К превеликой радости Эйгона вскоре они дошли до его личных покоев. Мужчина выдохнул с облегчением, когда не увидел в комнате агрессивного сочетания красно черного. Единственными красными акцентами в бежево коричневой комнате были несколько обтянутых красным кресел, ковер и балдахин кровати. Эйгон подозревал, что именно эти предметы были добавлены в комнату к его приезду, которые ранее были зелеными. Король отогнал мысль, что был бы рад и зеленому цвету, цвету, который использовали Старки. Из спальни вело несколько дверей зная строение таких комнат Эйгон предположил, что в личный кабинет,гардеробную и солярий. Хотелось выйти в солярий полюбоваться красотами Простора, а потом утонуть в мягкости перины, но прежде ему нужно было совершить визит, и все же решиться на один из самых не простых разговоров, которые он и так долго откладывал. И прежде чем кастелян откланялся, Эйгон остановил его вопросом: - Где расположены комнаты лорда Тарли и его семьи? Лорд Крейн подробно описал расположение и добавил: - Ваша милость, вас проводить? - Нет, благодарю. Вы можете быть свободны. Кастелян Хайгардена с поклоном вышел, и в комнате остались только сир Лонмаут и Стеффон. Король поманил мальчика. - Ты запомнил расположение залов и комнат? - Да, Ваша милость, - кивнул Стеффон. - Не заблудишься? – уточнил Эйгон, адресуя мальчику свой собственный страх. - Нет, - помотал головой паж. - Тогда, – Эйгон задумался. – Отдай распоряжение, чтобы в комнату леди Старк поставили большой букет белых роз, - и тихо, словно говоря сам себе, добавил. – Кажется, ей понравился их запах, пока мы ехали в замок. Стеффон со счастливой улыбкой кивнул и умчался выполнять задание, а король повернулся к сиру Лонмауту. - А мы постараемся найти комнаты лорда Тарли и не заблудиться по пути. - Вдвоем уж справимся, Ваша милость, - пожал плечами рыцарь, прокручивая в голове что этот замок ему не нравится, слишком много выходов на улицу, слишком много дворов, единственное, что радовало командира королевской гвардии это высокие крепостные стены. - Тем более пора узнавать этот замок, нам в нем жить, - проговорил король и вышел из комнаты. Хайгарден казался странным, он так не походил на те замки в которых Джон раньше жил - Винтерфелл, Черный замок должны были выполнять свои функции – защиты и минимального комфорта, в них была своя грубая, таинственная красота, которая нравилась Джону и была близка ему по духу, даже Драконий камень, был похож на них, темный, грубо обтесанный камень, многие комнаты больше напоминали пещеры, врезанные в скалу, но не было ни какой речи об изяществе, утонченности, тонкой красоте каждой детали. Хайгарден же являл себя полной их противоположностью светлый, просторный, комнаты с большими окнами, здесь не заботились о сохранении тепла, большинство комнат были из белого ровно обтесанного камня, а некоторые стены, как и в его личных покоях, были обтянуты тканью с замысловатой вышивкой, вензеля, украшения, мелкие детали, как вазоны с цветами, подушки на скамейках, столики с небольшими табуретами. И прожив в замке всю жизнь, можно было не найти причину сесть за этот стол или присесть на скамейку, они не несли в себе никакой конкретной функции, кроме украшения, радости глаз и заполнения пустого огромного пространства. Что по мнению бывшего лорда-командующего и северянина по духу было бесполезной тратой как средств, так и функционала замка. Хайгарден не вызывал негативные эмоции, и Джон даже мог сказать, что он красив, но он был чуждым и непонятным. Король надеялся, что сможет спустя время почувствовать себя в этих стенах хозяином и испытать хотя бы отголосок ощущения дома, но пока было только чувство, что он незваный гость. Все было незнакомым, необычным, южным. Это впечатляло, завораживало и сильней всего говорило об изменениях, которые произошли в его жизни, снега сменила зелень и цветы, грубый черный камень сменили большие окна и светлые стены, меха и шерсть в одежде сменились бархатом и атласом. Вскоре он и Лонмаут добрались до комнат, в которые выделили важнейшим домам Простора, везде суетились слуги, что вначале в шоке замирали, увидев короля и только с заминкой сгибались в поклоне, даже лорды с удивлением проводили взглядом короля, в почтении кланяясь. Возможно, он нарушил пару протоколов и должен был остаться у себя и вызвать лорда и его семью для разговора, но не король хотел увидеть лорда, а Джон, наконец-то познакомиться с семьей своего друга, о которой, столько слышал. У некоторых дверей комнат лордов стояли гвардейцы, что тоже склонялись в приветствии, так же два гвардейца стояли на страже у комнат Тарли и они были больше осведомлены о требованиях, чем сам Джон, что хотел просто постучать и, дождавшись разрешения, войти, но так как комнаты лордов начинались с приемной комнаты и только из нее уходили личные покои, гвардеец распахнул дверь и зайдя в комнату, доложил «Король Эйгон Таргариен». До Джона пока он заходил в комнату долетел тонкий вскрик и легкий шум суеты. Когда король зашел в комнату он не успел принести извинение, за столь неожиданное беспокойство и спросить, где Сэм, как дверь в соседнюю комнату открылась, и Сэм поспешно вышел, приветствуя: - Ваша милость, - совершая поспешный, но довольно уверенный поклон. - Лорд Тарли, - таким же тоном почтения проговорил Джон, укоризненно посмотрел на друга и перевел ожидающий взгляд на леди дома Тарли. Они же после приветственного реверанса с удивлением и восторгом смотрели на короля, да Сэм говорил им, что Эйгон Таргариен его друг, Лилли с восторгом рассказывала о лорде-командующем Ночного дозора, о короле Севера, но это были только слова и вот король Эйгон Таргариен стоял перед ними и слова Сэма и Лилли обрели лицо. Они видели его во дворе, но это было мельком и их внимание больше занимал Сэм. Сейчас же Сэм, спохватившись и подойдя к матери и сестре проговорил: - Ваша милость, разрешите представить, мою мать леди Мелесса Тарли, - леди Тарли присела в реверансе. - И моя сестра леди Талла Тарли, Джон принял еще один реверанс. Когда Сэм рассказывал о матери и сестре, Джон в неосуществимых мечтах представлял их встречу, и тогда много лет назад, эта встреча представлялась с криками восторга и объятиями, с радостным возбуждением, а не почтительными реверансами от леди и вежливыми легкими кивками от него как короля. Но хоть теперь у него была возможность выразить те слова, что когда-то крутились у него в голове, но он даже не представлял, что ему выпадет возможность произнести их перед матерью Сэма: - Леди Тарли, это величайшая радость познакомиться с вами. И пожалуйста примите мое почтение и благодарность за самого умного, честного, благородного и верного человека, которого я встречал, за вашего сына. Я имею честь называть Сэма своим другом, надеясь, что это взаимно, он один из великих героев, которому мы все обязаны тем, что получили шанс выжить в той жуткой войне. Весь мир и лично я обязаны своей жизнью вашему сыну. Джон видел, как наливается красным румянцем смущения лицо Сэма, как расцветает гордая улыбка его матери, а сестра бросает на брата довольный взгляд. - Ваша милость, слишком добры в моей оценке, - пробормотал Сэм, Джон хотел возразить, напомнив, кто именно раскрыл свойства Драконьего стекла, дав им всем шанс победить, кому он был обязан должности Лорда-командующего и наконец положить конец этому нарочито вежливому общению, вернув дружескую атмосферу, как почувствовал, что в него врезалось, что-то мягкое и теплое обхватив ногу руками проговорив звонкое «Джон». Джон посмотрел вниз и наткнулся на яркие невероятно голубые глаза в обрамлении пшеничных волос. Он редко обращал внимание на малыша Сэма, подготовка к войне занимала все время, но мальчик был везде, где была Лилли, а малыш Сэм явно был смышленым, запоминая и анализируя, так что знание Сэмом его имени не удивило Джона, даже польстило, что ребенок его запомнил. Леди Тарли в испуге замерла от такой фамильярностисо стороны внука, но Джон только рассмеялся и подхватил малыша на руки, усаживая на сгиб локтя: - Ну, хоть кто-то еще не забыл моего имени. Малыш вторил смеху. - Надо говорить, «Ваша милость», Сэм, - леди Тарли улыбнулась, смотря на внука, но от Джона не ускользнуло, что сколь бы нежной не была улыбка женщины, в ее глазах была затаенная грусть, и ее причина была Джону больше чем знакома. Ни Сэм, ни Лилли не задумывались, что ждет этого веселого малыша, который за свои три года уже пережил столько, что многие не переживали за всю жизнь, но леди Тарли была знакома с жесткими правилами этого мира, поэтому ее любовь к внукам омрачалась осознанием непростой судьбы, что ждала их. Джон посмотрел в его небесно голубые глаза и улыбнулся, но сейчас малыш Сэм сидел на руках у короля, который сделает все, что будет в его силах, чтобы избавить этого ребенка, о того клейма, что долго преследовало его самого. Джон посмотрел на Сэма: - Не думал, что Лилли с детьми здесь, я не видел ее во дворе, - проговорил Джон и после уже произнесенных слов дал себе мысленную затрещину, увидев смущенные, опущенные взгляды леди Тарли и даже Сэма, ни одна благородная семья, окружающая их во дворе не приняла бы, что лорд Тарли кем сейчас являлся Сэм вывел бы на приветствие короля свою любовницу. И так явно уже был скандал, что Тарли привезли ее в Хайгарден. Джон понимающе кивнул и мягко проговорил: - Сэм пусть она выйдет, я с нетерпением хочу познакомиться с твоей дочкой. Сэм счастливо улыбнулся и через мгновение в комнату осторожно вошла Лилли держа в руках сверток, подойдя девушка, присела в неустойчивый реверанс и не поднимая головы проговорила: - Ваша милость. - Лилли. Джон, не дожидаясь ее приближения пошел на встречу и коротко осторожно приобнял. Последний раз он видел ее, когда прощались в Винтерфелле и тогда он не думал, что когда-нибудь еще увидит ее или Сэма, и сердце сжималось словно предчувствуя вечное расставание. И имя, что они запланировали для малыша, казалось самым неудачным, что не принесет ребенку ничего хорошего, но сейчас…Джон смотрел на маленькое круглое личико, что выглядывало из вороха мягкого белоснежного одеяла с тончащей вышивкой и не мог сдержать нежной счастливой улыбки, подняв руку и осторожно проведя пальцем по пухленькой детской щечке. - Значит все-таки Джона? – Джон оглянулся на Сэма, который с широкой улыбкой на лице развел руками. - Конечно, - кивнула Лилли, словно, даже возможность другого имени казалось неправильным. Джон на это улыбнулся и осторожно спросил: - Можно? Лили кивнула, улыбаясь, и аккуратно переложила драгоценный сверток в сложенные руки короля, нежно поправив одеяльце. Джон не мог отвести глаз. Только сейчас держа на руках младенца, он с ясностью осознал цель всех войн, что он вел, не власть, не победа. Он знал, что победа нужна для выживания людей, но сейчас это было не просто выживание, этот малыш был самим торжеством жизни, само олицетворение будущего, что пережила войну с мертвецами и все же увидела этот мир. Мужчина понимал, что после победы над Королем ночи, во всем Вестеросе родилось наверняка уже сотни детей, но этот был первым кого он взял на руки. Девочка причмокнула ротиком и ее реснички затрепетали, открывая веки, она посмотрела прямо на Джона точно таким же выражением карих глаз, что бывало у ее отца, когда тот видел, что-то новое, неизведанное и требующее немедленного изучения - в предвкушении открытия. Через мгновение Джона насупилась и начала вертеть головой, явно готовясь захныкать. Лилли поспешила подойти и малышка увидев знакомое лицо успокоилась, но Джон все же решил вернуть ребенка матери. Тем более, что малыш Сэм рядом переминался с ноги на ногу, не сводя настороженного взгляда с короля с ребенком на руках. Джон улыбнулся ему и потрепал по голове: - Оберегаешь сестренку? - Да, - бойко ответил малыш, вызвав добрые улыбки у всех присутствующих взрослых. Как бы Джону не было приятно находится в компании семьи Тарли, он вспомнил о еще одной причине его прихода. - Сэм, я собирался прогуляться. Составишь мне компанию? - Да, конечно, - с энтузиазмом проговорил Сэм и счастливо улыбнулся, Джон тоже ответил ему улыбкой, только его была натянутой, понимая, что воодушевлённое настроение Сэма, скоро будет уничтожено самим Джоном, а Джон не любил расстраивать своего лучшего друга. Джон и Сэм прогуливались по дорожкам одного из многочисленных садов, с кустарниками роз и небольшими фонтанами, на расстоянии от них шел сир Лонмаут, встречные лорды и леди приветствовали короля и внимательно присматривались к лорду Тарли, кого еще по дороге в Хайгарден часто видели в компании короля. Джон и Сэм вели непринужденный разговор о недавних изобретениях Джендри и их применения, а Джон все никак не мог собраться с духом, чтоб начать важный разговор. Но вот в другом конце сада раздался счастливый визг и мужчины оглянулись в парк на прогулку вышла семья Сэма в полном составе. Леди Тарли держала на руках сверток с Джоной, Лилли шла рядом тихо говоря что-то леди, а малыш Сэм, быстро перебирая своими маленькими ножками, бежал по дорожке, за ним делая вид, что догоняет торопилась леди Талла. Мальчик звонко смеялся, а когда Талла поймала племянника, подхватив на руки, над садом раздался визг восторга. Сэм и Джон не сдержали улыбки, но король быстро ее погасил и с серьезным видом посмотрел на друга, Сэм, увидев изменение в Джоне, тоже сосредоточился и тяжело вздохнул, словно ждал, когда Джон начнет говорить о причине этой прогулки. - Я попросил уделить мне время, потому что нужно обсудить с тобой один очень важный момент, который касается будущего твоей семьи и особенно твоих детей. И это будет тяжелый разговор и скорей всего он причинит тебе боль, а боль это последнее что я хотел бы тебе причинять и последнее, что ты заслуживаешь, - начал Джон. - Может тогда не стоит начинать этот разговор, - опустив глаза, проговорил Сэм. – Я надеялся, что хоть ты меня поддержишь. Разочарование в голосе Сэма резануло по сердцу Джона, и он понял, что этот разговор уже с ним велся, наверняка тот вариант разговора был приправлен слезами и мольбами матери. - Моя мать просила тебя со мной поговорить? - Конечно нет, я ведь только пару минут как с ней увиделся. - Точно, - пробормотал Сэм, а потом остановился, и прямо посмотрел на друга, разведя руками. - Джон, посмотри какой из меня лорд, я был не к месту в замке, был не к месту в Ночном дозоре и наконец, я нашел то где я вписываюсь, и сейчас мне все говорят, что и там мне не место. Джон позволил себе секунду порадоваться, что Сэм, наконец, снова назвал его Джоном, хотя тот, наверно, в порыве эмоций этого даже не заметил и с печальной улыбкой поправил. - Но от мейстеров ты сам сбежал. Сэм бросил на него угрюмый взгляд. - Сэм, не думай, что ты чего-то недостоин. Ночной дозор, хоть и не был тем, что ты заслужил, но в твоем лице он приобрел одного из достойнейших братьев. Считай это судьбой. Ты был там, где в тебе больше всего нуждались, всегда так было. Но теперь судьба привела тебя назад, к тому, для чего ты и был рожден как старший сын. Считай и это твоей судьбой. Джон вспомнил, что и в Винтерфелле Сэм оказался как раз чтобы подтвердить происхождение Джона и назвать его настоящее имя. Сэм и правда оказывался там и в то время, когда в нем нуждались больше всего. - Я знаю все, что ты мне скажешь Джон, - проговорил Сэм. – Потому что не было бы ситуации, в которой я не спрашивал себя, что бы на это сказал Джон, как бы сейчас поступил Джон. И я знаю, как бы ты поступил. Ты бы исполнил долг, который от тебя требуют. Что ты уже отказался от своих стремлений и мечты ради исполнения долга. Мужчина посмотрел на друга, и некоторое время между ними была тишина, пока Джон обдумывал слова сказанные Сэмом. - Знаешь Сэм, может я тебя разочарую, но в детстве моей мечтой была слава, признание и я жаждал доказать всем, что я чего-то стою, я довольно-таки гордый человек и амбиции у меня были несоразмерны тому положению, что я занимал. Потом многое изменилось и цель моей жизни тоже, я начал мечтать о том, чтобы победить в битве с мертвецами, я сделал сам это своей мечтой, целью и шел к ней. Но теперь вот я король вершина всех амбиций мальчика-бастарда, так что даже не знаешь, отказался ли я от своей мечты или наоборот осуществил ее. Поэтому я не прошу тебя отказаться от своей, я прошу подумать, а точно ли это теперь цель твоей жизни или она тоже потерпела изменение. Сэм задумался, но не долго, после он посмотрел в глаза Джона. - Да, я хочу стать мейстером. - Не знаю, задумывался ли ты или нет, но синоним этих слов «я хочу стать мейсером», является «я хочу отказаться от имени, отказаться от матери, сестры, детей, отказаться от Лилли, оставив ей звание любовницы или чего похуже». Когда мы давали клятвы у чардрева, у тебя не было детей, не было женщины, что ты любишь, легко отказаться от того, о чем ты не знаешь и чего ты еще не имеешь, но отказаться от малыша Сэма и Джоны, когда вот они здесь уже существуют. Я могу снять с тебя клятвы Ночному дозору, могу отменить твою службу, если учесть, что мы с тобой последние кто вообще остался из Дозора, и все это для того, чтобы ты снова приносил обеты, снова отказывался от семьи и детей? Ты сможешь оказаться от них? - Но я смогу их видеть, - пробормотал Сэм, потирая свои руки, словно они замерзли, хотя на улице было солнечно и тепло, особенно для человека, кто знал, что такое холода истинного Севера. Но холод от слов Джона застыл в крови, пуская дрожь ужаса от услышанного. - Нет, не сможешь, - жестко проговорил Джон. – Сначала тебя запрут в Цитадели и выпустят, когда твои дети уже скорей всего будут взрослыми, и повзрослев без отца, уже не будут в нем нуждаться, а потом ты отправишься в один из замков и до конца дней проживешь в нем. Джон кривил, говоря это, как король, конечно, он после обучения Сэма, смог бы настоять, чтобы Сэм стал его мейстером, но до этого пройдет еще ни один год или десятилетие. - Им будет лучше без меня, - неуверенно проговорил Сэм и Джон возможно услышал бы даже намек на надлом голоса от комка в горле Сэма, но эта фраза подняла в душе Джона бурю сильнейших эмоций. Джон дал себе несколько вздохов, чтоб не сорваться на своего друга, и следующие слова были произнесены слишком ровным, сдерживаемым голосом. - Ты говоришь лучше? Лучше взвалить управление замком и землями на мать и сестру, лучше обречь Лилли на звание твоей любовницы, а детей оставить бастардами? - Но ты же сказал… - голос Сэма был напуган, и Джон уже более спокойно добавил. - Все намного сложней Сэм. Я сделаю все ради твоих детей и семьи я подпишу акт признания, и они будут Тарли, да они будут Тарли, но все вокруг будут знать правду. Мир высоких домов и титулов жесток и коварен. Джоне и Сэму не избежать шепотков за спиной, если их отца не будет рядом. Я не прошу отказаться от своей мечты, я прошу отложить ее до тех пор, пока не устроится судьба твоей сестры, пока твои дети не встанут на ноги и не станут самостоятельными. И Лилли она приехала сюда за тобой, она отказалась от всего, что было ей родным и привычным и сейчас она старается ради тебя привыкнуть к новой жизни, и ты хочешь бросить ее одну с двумя детьми в чуждом для нее мире. Как думаешь, что она будет чувствовать, когда ты, вырвав ее из ее мира, решишь отказаться от нее. Не бросай их на произвол судьбы, без защиты и опоры отца и мужа. Ты им будешь нужен. Твои дети выдержат все шепотки и оговорки в свой адрес, только если будут знать вот мой отец и мать и они были рядом с нами. Они нас не бросали, они любили и поддерживали нас, да сложилось, так что они поженились позже, но была война и сложное время. - Нет они поймут, что их отец следовал за мечтой и целью своей жизни, - горячо возразил Сэм. - Да за мечтой, бросив их и их мать, ради обетов и знаний, и что цель жизни их отца были не они и их счастье, - жестко проговорил Джон. - Это слишком жесткого, Джон. - Нет, Сэм, это правда и тебе нужно было это услышать. И лучше тебе услышать это от меня. Лучше я сделаю тебе больно сейчас, чем через много лет буду наблюдать как ты сожалеешь о своем выборе. - Я… - начал говорить Сэм и замолчал. Фраза что он чуть не сказал «Я не буду сожалеть» показалась ему детской, словно как маленький ребенок топает ножкой и требует сделать, так как он просит не слыша рациональных аргументов взрослых. Он не был ребенком. Сэм оглянулся, где по алее прогуливалась его семья, он видел их радостные улыбки, видел как каждый из его семьи излучает мягкий свет доброты. Но также он видел, то на что его сестра старалась не обращать внимание, опуская взгляд, а мать игнорировала с достоинством леди из семьи воинов Тарли, но их руки иногда сжимались в кулаки, а челюсти напрягались, от сдерживаемой боли и бессильной злобы. Видел как лорды, что тоже были в саду, отводили от семейства Тарли взгляд, а некоторые меняли дорожку, чтобы не сталкиваться с Лилли и его детьми. Им ничего не высказывали на прямую, ситуацию в семье Тарли старались даже не обсуждать, чувствуя то отношение, что демонстрировал к ним король, но даже король не мог заставить лордов пересмотреть их мнения и контролировать их мысли, а также за мгновение изменить укоренившиеся традиции и требования Веры. Его отец всегда говорил, что Тарли это воины, солдаты и гордился их силой, грубой без окраски мистики, но так же его отец гордился рациональностью их семьи, умением принимать реальность такой, какой она есть. Может отец и не видел в Сэме наследника, что он не был воином, которого лорд Тарли хотел видеть в своем старшем сыне, но Сэм знал этот мир, сталкивался с его несправедливостью и понимал жестокость правил жизни Высоких домов, он мог с холодным разумом оценить, то, что сейчас окружало его семью. И это были не радостные перспективы. Сэм мог упорствовать, злиться, кричать, что как другие лорды смеют так относиться к его семье, особенно если половина из них сами не без греха, но ответ был, смеют и имеют право, которое давали им догмы Веры и правила, что сложились в высшем обществе, и если ты не следуешь этим правилам, то тебя из этого общества изгоняют. Сейчас семья воинов и солдат была как никогда слаба, и если присутствие Сэма хоть как то поможет им, что ж… Джон молчал, не мешая Сэму, давая время осмыслить их разговор и приведенные аргументы, не сомневаясь, что решение будет единственно верным. У Сэма было любящее сердце и холодный разум. Через некоторое время лорд Тарли посмотрел на своего друга короля, в его глазах была боль и решимость. - Возможно, однажды я поблагодарю тебя за этот разговор, но сейчас… я хотел бы идти к своей семье. Джон смотрел, как Сэм направляется к семье, как что-то коротко говорит, после чего мать и сестра радостно бросаются с объятиями к Сэму, а Лилли стоит, рядом, прижимая к груди Джону, и растерянно улыбается. В какой-то момент леди Тарли отрывает лицо от плеча сына и смотрит слезящимися глазами на короля, четко пошевелив губами смотря прямо на него «Спасибо». Джон кивнул, печально улыбнувшись, и пошел на выход из сада. На душе было не спокойно, он чувствовал оставшуюся горечь. Джону надо было прийти в себя после такого тяжелого разговора, а в саду становилось многолюдно, многие лорды и леди после приезда решили насладиться теплым, солнечным днем. Мужчина поднял голову к светилу, что не приятно липло теплом на коже, желая спрятаться в прохладе здания, усмехнувшись высказанному когда-то желанию ехать на юг, чтоб греться. Яркие краски цветов, приторно сладкий воздух, необычные деревья зелеными столбами тянулись вверх, пальмы и тепло, слишком тепло. Джон уже почти привык к югу и его жаре, но иногда, как сейчас, чтоб успокоить мечущуюся душу и беспокойные мысли хотелось окунуться в холод Севера и полной грудью вздохнуть колючую свежесть воздуха. Вместо этого король направился в виднеющуюся вдалеке септу. Она отличалась от того, что раньше видел Джон, он заходил в Септу в Винтерфелле и на Драконьем камне, они были торжественные, темные и только цветные витражи разбавляли мрачную, давящую атмосферу, септа Хайгардена также отличалась от этих септ, как и сам замок. Она была белоснежной, продуваемой ветрами и походила больше на беседку с колонами – изображениями семерых. Сводчатый потолок был как продолжение неба. Обиталище Семерых было большим, но не казалось громоздким. В септе было тихо, пламенем свечей играл ветер. - Когда станет холодно мы закроем проемы стеклом, Ваша милость, - раздался за спиной тихий голос. Эйгон повернулся и увидел стоящего неподалеку септона Мизерети, это был крупный, широкоплечий, высокий мужчина средних лет, с длинными густыми серыми волосами и бородой, в нем была внутренняя сила и благородство в глазах, возможно когда-то он был воином первое впечатление по приезду он произвел приятное, хотя и сравнивать Эйгону было не с чем, септона Винтерфелла из своего детства он помнил очень смутно, а на Драконьем камне септа пустовала. - Простите, Ваша милость, не ожидал вас здесь увидеть, - продолжил септон, подходя к королю. – Я знаю вы с Севера. Септон говорил тихо, осторожно подбирая слова, его голос был мягким, обволакивающим, отческим, заставляющий довериться, чего Эйгон позволить себе уже не мог. - Старые боги не ревнивы, они не запрещают познавать и принимать, что-то иное, признают, что мир более многогранный, чем может представить человек, - проговорил Эйгон, увидев, что в глазах септона промелькнул интерес, и он более внимательно посмотрел на короля. - Тогда Старые боги более терпимы чем Семеро. - Нетерпимы люди, а боги милостивы, - Эйгон поднял голову рассматривая изображения Семерых и добавляя. – Все боги. Эйгон посмотрел на септона стоящего перед ним. - Вы можете мне рассказать о вере Семерых. Я читал «Семиконечную Звезду», - от Эйгона не ускользнуло искреннее удивление септона. – Но это не одно и тоже - читать или слушать рассказы человека, посвященного в веру. Я бы хотел не только понять ее разумом, но и сердцем. Септон Мизерети улыбнулся и указал рукой вперед, предлагая пройтись по залу, начиная свою проповедь для единственного слушателя. Мальчик запыхавшись остановился среди одного из самых больших розовых садов Хайгардена, спрятался за стволом незнакомого ему дерева, что росли в некоторых местах сада, давая тень и начал озаряться по сторонам, пытаясь восстановить дыхание от долгого бега. Казалось, что может быть проще собрать букет роз и отнести его в комнату леди Старк, но когда он попытался сорвать одну розу в саду, то на него накинулся садовник, что работал недалеко и начал кричать и ругаться, а потом его помощники рванули за ним, пытаясь поймать и привлечь к наказанию. Стеффон слышал только отрывки той брани, что летела ему в след, когда он удирал, перепрыгивая через розовые изгороди. Стеффон только потом понял, что ему можно было ответить, что это приказ короля, но были подозрения, что ему не поверят и начнут разбираться, а это дойдет до короля и получается, Стеффон не справится со столь простым заданием. Это было слишком большой удар по чувству гордости мальчика. Мальчик понимал, что король, зная теперь его характер и то насколько он замечательный, его не накажет, за такую мелочь, наверняка даже посмеется над всей комичностью ситуации, но Стеффон твердо решил исполнить такое поручение, ведь цветы для леди - это так по-рыцарски, а Стеффон мечтал в будущем стать рыцарем, так что надо было тренироваться добывать цветы. Как оказалось это не так уж просто. - Стефф! – раздался со стороны насмешливый голос. – Что ты там делаешь, малец? Стеффон тяжело вздохнул «Попался». - Я не малец, ты не на много меня старше Деван, - проворчал парень и повернулся в сторону брата, выходя из-за ствола пальмы и сразу сталкиваясь со старшими братьями и отцом, что только подходил к ним. - Здравствуй, отец, - поздоровался Стеффон, он не видел его несколько дней, стараясь неотрывно находится при короле. - Как служба королю? – улыбаясь, поинтересовался Давос. - Хорошо, - сказал Стеффон и отвел взгляд, Давос уже хотел уточнить, что случилось, но Деван не отставал. - Так почему ты прятался? - Я не прятался, - поспешно возразил Стеффон. – Я выполнял задание короля. - И оно заключалось в прятанье за стволом какого-то дерева, - вступил в разговор Станнис. - Это дерево называется пальма, Станни, - поправил Давос, с нежностью смотря на безобидную перепалку братьев, стараясь не вмешиваться. - Нет, - Стефф посмотрел под ноги. – Я должен был найти букет белых роз. Не смейтесь! – поспешно добавил мальчик, видя, как братья уже начинают хохотать, а его отец хитро и задумчиво улыбается. - Предполагаю для леди Старк, - ответ не требовался. - Кто же знал, что в месте, где кругом растут розы их нельзя срывать. Что они так переполошились, что будет, если я сорву немного роз? Нет, обязательно садовники должны ругаться. Деван отсмеялся и огляделся по сторонам. - Сейчас все будет, - подмигнул он младшему брату. - Будут тебе розы. Давос отступил на несколько шагов, наблюдая за сыновьями. То как его мальчики изменились за этот год, как они выросли, согревало родительское сердце и гордость. Они старались держаться вместе, конечно не обходилось без сор и даже пары драк, но все же они были очень дружны, «Как и старшие братья», - с печалью подумал Давос, зная, что эта рана никогда до конца не затянется, но нужно было двигаться вперед и жить настоящим, а не прошлым. А сейчас ему было любопытно, как поведут себя его сыновья. - Миледи, - позвал Деван, девушку, что недалеко подравнивала кусты роз. Девушка повернулась в сторону говорящего, и поклонилась. Это была миниатюрная девушка с вытянутым лицом, огромными глазами, холодного серого цвета, ее черные волосы были спрятаны под платок. Давос бы сказал, что слишком ухоженная для служанки, на вид ей было лет 14, тот возраст, когда красота и молодость не знает социальных условностей. И явно выбивалась из внешности окружающих ее людей, но вопрос этот мучил Давоса до первого сказанного слова, в котором явно проскальзывал северный говор. - Милорд. Деван уже хотел поправить, что он не лорд, но не стал затягивать разговор. - Не могли бы вы помочь нам. Мы только недавно приехали и пока ничего здесь не знаем. Девушка с интересом наклонила голову и прищурила глаза, понимая о каком приезде, говорил юноша перед ней. - И мой брат, - Деван выставил вперед себя озадаченного Стеффона. – Ищет, где можно было бы собрать букет роз. Это очень важный вопрос. Деван старался говорить серьезно, но не выдержал и в конце неприлично фыркунул, девушка вторила ему смешком и блеском в глазах. - Милорд, я сама только несколько дней как приехала, но видела один розарий, где срезают розы для украшений комнат замка, думаю там разрешат срезать букет роз. И если, милорд, согласиться я бы могла его проводить. Вам повезло, моя работа здесь уже закончена. Девушка мило улыбнулась, а Давос еще раз поразился столь необычной манеры изъясняться для служанки. - Милорд согласен, - Деван, толкнул локтем Стеффона, который спохватился и залепетал. - Да, миледи, я бы был признателен, за вашу помощь. Стеффон улыбнулся своей семье и подошел к девушке, которая собирала садовый инструмент в ящик. - Только я не миледи, - улыбнулась девушка, потупив взор, показывая, что ей приятно такое обращение. Стеффон на это только пожал плечами и потянулся за ящиком с инструментами. - Позвольте мне помочь донести это, наверно тяжело. Вы поможете мне с розами, а я хотя бы помогу донести этот ящик. Девушка улыбнулась. - Благодарю. Вы настоящий рыцарь. - Я не рыцарь, - сказал Стеффон, когда они уже шли по дороге в сторону выхода из сада. – Но мечтаю им, когда-нибудь,стать. - Не сомневаюсь, у вас получится. Девушка и Стеффон ушли. - Ну вот. Пришлось уступить красотку брату, - театрально проговорил Деван и засмеялся. - Деван, - укоризненно, проговорил, сир Давос, но в его глазах была улыбка. - Поставьте этот сундук к кровати, а этот к столу. Нет, это не сюда, отнесите это в умывальню, - звонко командовала леди Вилла, стоя посередине комнаты, пока Санса оглядывала свою новую комнату, она состояла из приемной и личных покоев, светлая в белых и нежно голубых, серых тонах. Очень светлая и освежающая комната, наполненная вышивкам и милыми деталями. Сансе она понравилась, по цветовой гамме хорошо подходила королеве Севера, но девушка не думала, что она долго задержится в этих покоях. Слуги, что заносили сундуки вышли и от изучения обстановки Сансу отвлек голос Виллы: - Ваша милость, мы поможем вам освежиться, и подготовится к пиру. Санса улыбнулась, смотря на Виллу и Алис. - Вы мои леди, а не служанки. Вам самим нужно подготовится. - Глупости, - махнула рукой Алис, скидывая плащ. – Когда стоит выбор или провести это время в одиночестве своей комнаты или в приятной компании. Кажется выбор очевидный. Алис даже передернуло, когда она представила, что останется один на один со своими мыслями окруженная только своими служанками, советниками и гвардией, с которыми не поделиться своими девичьими страхами. - Мой отец только рад отдохнуть от своевольной дочери, правда, он бледнеет, каждый раз как я начинаю говорить в вашем присутствии, явно мечтая, чтоб я родилась немой, - засмеялась Вилла, а Санса и Алис вторили ей. - Санса, - сквозь смех проговорила леди Старк. Вилла и Алис перестали смеяться, посмотрев на будущую королеву. - Прошу, пока мы наедине – Санса, - мягко улыбнулась девушка, в ответ, получив такие же улыбки. - Пожалуй начнем с самого приятного, - проговорила Алис, открывая крышку одного из сундуков. – С наряда. Вскоре бело-голубое покрывало кровати не было видно, покрытое черными и темными платьями. - У меня не очень большой выбор расцветки, - осторожно проговорила Санса, подавляя тяжелый вздох. Нескончаемые войны, осады, жизнь в походных условиях, сделали ее гардероб практичным. Девушка уже не помнила, когда она носила, что-то кроме шерсти и раньше ее все устраивало, но здесь в этом сияющем белизной замке, хотелось снова почувствовать себя леди. Ведь королеву не только должны уважать, Санса и так уже заработала уважение своих людей, теперь настало время восхищать. - Ну, чтож мы с Джоном составим отличную пару, - улыбнулась девушка, беря черное простое платье из тонкой шерсти. – Он ничего не носит кроме черного. Как ни как я королева Севера, а не Дорнийская принцесса. - Мы можем что-нибудь придумать, в замке наверняка есть платья, что можно переделать или заказать ткани и сшить новые, - рассуждала Алис складывая платья обратно в сундук, но тут замерла держа платье из темно-зеленого бархата, густого, насыщенного цвета. – А это? Я его раньше не видела. Очень красиво. Санса мельком взглянула и махнула рукой. - Это старое. Санса сама не понимала почему она его взяла с собой, наверно, как талисман на удачу, как и то платье с кожаным нагрудником, в котором она пережила битву с мертвецами. - Красивое, - сказала Вилла подойдя к Алис. - Я его почти полгода носила не снимая, я не могу в нем выйти на пир в новой резиденции короля Вестероса. - Это просто вечерняя трапеза, а не бал, - махнула рукой Вилла, в благоговении проведя пальцами по вышивке волка. – Хотя бы примерьте. Санса отложила черное платье и подошла к своим леди смотря на вышивку. - Ему понравился волк, - задумчиво проговорила девушка, словно возвращаясь мыслями в другой день. - Кому? – спросила Алис, но получила тычок в бок от Виллы. - Давайте примерим. Вроде даже подол очищен, - Санса взяла платье и скрылась за ширмой. Девушка разглядывала свое изображение в зеркале, пока Вилла заплетала маленькие косички, убирая только пряди спереди, оставляя волосы свободно спадать по спине, когда в дверь постучали. - Войдите, - разрешила Санса все еще смотря в зеркало и первое, что она увидела это как в комнату вплывает букет роз и произносит девичьим голосом. - Ваша милость, вам просили передать. Санса резко развернулась, пока Алис показывала стол, где можно поставить вазу с букетом белых роз. Санса не могла отвести взгляд от букета, не зная, что произнести, пока девушка развернулась и поклонилась, ожидая разрешения уйти. Санса осторожно встала и подошла к букету, нежно проведя пальцами по белым лепесткам. - От кого? – только и смогла произнести Санса. - От короля, Ваша милость, - сказал Стеффон, что топтался у двери. Санса заулыбалась, и чтобы скрыть непрошенные слезы,спрятала лицо в цветах вдыхая этот невероятный запах. Одурманенная этим запахом и чувствами, что они несли, девушке захотелось засмеяться и закружиться по комнате, от переполнявшего ее восторга, ее накрыло то чувство, о котором она мечтала в детстве, но так и не смогла испытать, чувство сказки, чувство ожившей песни о рыцарях и их дамах. Санса не ожидала от мальчика, воспитанного на Севере такого рыцарского и романтического, южного жеста. Она уважала его, ценила, гордилась тем, кто он есть, каким она его уже видела, но теперь он открылся ей еще с одной стороны, о которой она и не подозревала. Именно сейчас окунувшись в аромат роз, что ей подарили, подбирая наряд и прическу, готовясь к торжественному пиру, где ее ждал король и великий герой она почувствовала тот юг о котором мечтала в детстве и это чувство ей подарил Северянин. В глубине души Санса все еще оставалась романтиком из сказок и нужен был только благородный принц и настоящий рыцарь, чтобы она вспомнила как ею быть, позволила той милой, мечтательной Сансе выглянуть из-за защитной брони. Санса сглотнула комок в горле и посмотрела на девушку и Стеффона. И подошла к мальчику. - Спасибо, - проговорила Санса и быстро чмокнула мальчика в макушку, отступая на шаг и с улыбкой наблюдая, как он становится красным от шеи до щек. - Передай королю, что я в восторге и очарована. - Может поцелуй тоже нужно передать, - засмеялась Вилла, представляя как Стеффон, лезет с поцелуем к королю, но Санса бросила на нее укоризненный взгляд и с нежностью повернулась к Стеффону. - Поцелуй оставь себе, а слова благодарности передай, - Санса протянула руку Стеффону, заглаживая свой порыв с поцелуем, шансом почувствовать себя взрослым – галантным поклоном и поцелуем в руку своей будущей королевы. - Ваша милость, - Стеффон поклонился и вышел из комнаты, когда Санса повернулась она увидела девушку, что все еще стояла у стола, потупив взор. - И тебе спасибо, думаю, без твоей помощи этот подарок не обошелся. - Это была честь для меня, - девушка поклонилась и медленными шажками начала отступать к двери, когда ее затормозил голос Сансы, которая все еще не могла перестать улыбаться. - Как тебя зовут? - Милания, Ваша милость. - Ты северянка? - Да, Ваша милость. - Кому ты служишь? - Я служу Сервинам, работала на кухне на осаде. Когда сестра лорда Сервина вернулись домой, я была пристроена к обозу, что разбивали лагерь. - А теперь ты где работаешь? - Мы прибыли в замок несколько дней назад и меня распределили на обслуживание комнат, иногда помогаю в саду. - Ты довольна распределением? – спросила Санса, желая убедиться, что северянка пусть и из простого народа, не в чем не нуждается, а не только лорды. Санса планировала стать королевой для всего народа Севера, она надеялась, что сможет получить не только их уважение и поддержку, но и их любовь. - Вполне, Ваша милость, - осторожно сказала Милания, а потом с восторгом добавила. – Особенно работа в саду, я никогда не видела столько цветов, они прекрасны. Простите, Ваша милость, мою не сдержанность. Санса на это улыбнулась. - Мне тоже нравятся цветы, в этом нет ничего, за что нужно извиняться, - а потом задумалась, внимательно посмотрела на девушку и добавила. – Не хотела бы ты поступить ко мне на службу. У девушки расширились глаза от такого предложения и в них появился блеск, она низко наклонилась и волосы упали на лицо скрывая счастливую улыбку, когда девушка выпрямилась ее улыбка была более сдержанной. - Это величайшая честь и радость, - заикаясь проговорила девушка. - Тогда решено, я поговорю с лордом Сервином, - радостно проговорила Санса и повернулась к Алис и Вилле, которые с хитрой и довольной улыбкой наблюдали за счастьем своей королевы. - Моим леди нужно подготовиться к пиру, - Санса подошла к ним и взяла их за руки. – Увидимся перед пиром. - Да, Ваша милость, - хором проговорили Алис и Вилла, но Санса легонько сжала их руки и подняла бровь. - Да, Санса, - с улыбкой поправила Вила. - Санса, - проговорила Алис, словно проверяя как звучит имя королевы и улыбнулась. Джон со стоном повалился на кровать закрывая глаза и пытаясь унять головную боль которая началась после разговора со септоном. Весь разговор, он говорил осторожно, обдумывая следующую фразу, чтоб не нарушить никакую догму и не оскорбить Веру, а так же, чтобы незаметно выспросить у септона Хайгардена волнующие его вопросы, так что бы у Мизерети не возникло ни одного подозрения в корысти их разговора. И кажется у него получилось. Хоть он и заполучил головную боль и раздражение тем, что приходится играть и изворачиваться, но теперь он знает о ситуации, которая сложилась в высшем руководстве септонов, после их практически полного уничтожения взрывом Септы Бейлора и ему даже не надо было задавать ни одного наводящего вопроса разговор выходил на нужные темы и септон сам все рассказывал. Так что головная боль это маленькая цена за рычаги давления на септонов и их выборы. Только вот шантаж он пожалуй оставит своему Деснице. Санса была бы им сегодня довольна. Санса… Джон не успел о ней подумать, как в комнату постучали и зашел Стеффон, Джон привстал на кровати вопросительно смотря на своего пажа. - Получилось? Стеффон кивнул и залился румянцем. - Ее милость, просила передать свой восторг и что она очарована. Джон счастливо улыбнулся и тут Стеффон протараторил, становясь почти алым, явно испытывая жуткое смущение и ужас: - Королева меня в голову поцеловала я… Джон перебил Стеффона стараясь сдержать смех, чтобы еще больше не смутить мальчика: - Поцелуй тоже велели передать? Стеффон яростно замотал головой, Джон понимающе кивнул, а то это было бы уж совсем жестоко со стороны Сансы и так мальчик не знал куда себя деть от смущения. И пройдя мимо пажа к умывальнику похлопал его по плечу. - Вот и хорошо. Ты молодец. Джон плеснул на лицо водой, его настроение несмотря на усталость стало невероятно приподнятым, и как он понял Санса тоже веселиться, что еще добавило счастье в сердце Джона. - Как я понимаю уже пора спускаться на пир? – спросил Джон, кивая на камзол, что держал в руках Стеффон. - Да, Ваша милость. Все уже спускаются в трапезную. Джон кивнул, единственное что скрашивало необходимость выходить из комнаты, это шанс увидеть Сансу. Джон вышел из зала, оставляя шум пира у себя за спиной, Санса ушла еще раньше, сопровождаемая сиром Бриенной, Подриком и Призраком. Губы Джона изогнула легкая улыбка, вспоминая вечер. Пир был банальным, пока не пришла Санса, зайдя с задней двери. Джон не заметил ее появление, пока легкая ладонь не скользнула по его плечу, не услышал шелест ткани платья от наклона, а ухо не опалило горячее дыхание, распространив красноту жара на шею и щеки «Спасибо за цветы, они прекрасны», сквозь ток крови в ушах различил мужчина. Джон наблюдал, как его невеста занимает место рядом с ним, изящно поднимает наполненный вином кубок, мужчина не мог отвести взгляд от игривой улыбки алых губ, что сомкнулись на краю кубка, от невероятно ярких глаз, в которых плескались искры хитрости, в каждом движении Сансы сквозили отголоски того веселья, что привели его пажа в столь смущенное состояние и сейчас целью ее игривого настроения стал сам Джон. Мужчина был рад видеть столь расслабленную и счастливую Сансу, он в редкие минуты видел ее такой, но посочувствовал своей выдержке, это намечался долгий вечер. Джон взял свой кубок и сделал несколько крупных глотков, снова посмотрев на девушку, что ж вино было крепким, а Санса веселой и это противостояние может быть обоюдным, именно поэтому вскоре костяшки пальцев Сансы оказались у губ Джона получая долгий поцелуй, сопровождающий пронзительным взглядом от Джона из-под лобья, что медленно опустился с лица на грудь, задержавшись на столь знакомой вышивке. - Мне все еще нравится волк, - проговорил Джон. Это были те же слова, что были сказаны несколько лет назад, но их интонация и выражение взгляда, прожигающие ткань были абсолютно другими, от этого Санса торопливо проговорив «спасибо» крепко схватилась за кубок и отвела взгляд, невзначай прижав ладошку к щекам. Санса практически сбежала с пира, чувствуя необъяснимое волнение от ненавязчивых прикосновений Джона, его тихого шепота на ухо, когда он делал то или иное замечание по поводу лордов, что сидели за столами перед ними. Сансе приходилось применить всю свою сосредоточенность, чтоб не терять суть разговора и связано отвечать на вопросы. Леди Старк сбежала в свою комнату, виня крепкое вино и предвидя долгую, беспокойную, бессонную ночь. От мыслей о пире Джона отвлек очень знакомый равномерный звук, исходящий с оружейного двора. Это было странно учитывая, что пир еще был в разгаре, а мир уже окутал час призраков и только луна и звезды разбавляли темноту ночи. Мужчина свернул во двор, влекомый звуком. Картина что предстала перед Джоном, была невероятно знакома, словно он смотрел на себя со стороны ожесточенно лупящего манекен мечом, когда из открытых окон Великого чертога, до него долетали звуки праздника. Только вот этот мальчик был далеко не бастардом, а уж одного из лордов Севера точно не выганяли бы с пира. Но только манекен также вздрагивал от каждого ожесточенного удара. Джон нахмурился, вспоминая небольшой спор за столом Севера, что разгорелся между братьями Толхард, это было странно, учитывая, что за годы, проведенные в плену в собственном замке у железнорожденных, полагающиеся только на себя Брандон и Берен стали очень дружны. Размышления короля были прерваны тихим голосом Лонмаута: - А вот это был не плохой прием и удары четкие, сильные. Неплохой фехтовальщик может выйти. - Плохой фехтовальщик бы не выжил в битве с мертвецами в возрасте 13 лет, - ответил Джон, собираясь уже уходить, не стоило вмешиваться в семейные проблемы лордов Севера, даже королю. - Ну, хватит тебе Берен! – раздался издалека насмешливый молодой голос и на оружейный двор выбежал юноша и, подбежав к ристалищу, запрыгнул на ограждение. – Держи, я принес тебе немного мяса, ты ведь даже ничего не съел. - Не мешай Блэквуд. Мне это не нужно. - Как говорит мой старший начитанный брат, питание дает силу, и что-то еще мудрое про физические нагрузки и режим. А ты просто истощаешь себя, такими темпами тебя и моя сестричка скоро побьет. Берен схватил кусок хлеба и мяса засунул в рот, и картинно проживав, снова вернулся к своему занятию. - Зачем тебе быть оруженосцем, мы северные лорды, игра в рыцарство нам не к лицу, - проворчал Берен, явно передразнивая брата, с каждым словом нанося удар манекену. – А то, что я еще несовершеннолетний и не могу участвовать в турнире как лорд, и единственный шанс это турнир оруженосцев, для брата не имеет значения. В котором я тоже не могу участвовать, так как не оруженосец. - Ну дался тебе этот турнир, ты ведь даже в настоящей битве был, что тебе какой-то турнир, - продолжил один из младших Блэквудов, было видно как рука Толхарда вздрогнула при упоминании битвы в которой он принимал участие, но совладав с собой, продолжил дальше отрабатывать удары. – Вот я в турнире не учувствую. На это Берен только усмехнулся. - Ну конечно, это должно меня успокоить. Зачем тебе распаляться на турнир, когда твоя цель отбор в Королевскую гвардию. Слушай, а возьми меня своим оруженосцем. - Ты же знаешь, что мой отец тоже не придерживается рыцарства, так что я не рыцарь, буду учувствовать на правах лорда. Хорошо, что по возрасту подхожу. На это Толхард рыкнул и с силой опустил меч на манекен. - А я нет, мне 15… Блэквуд откашлялся. - Хорошо, через четыре луны будет 15. Лонмаут тихо проговорил: - Думаю, рядом с Толхардом - Эдмунд Блэквуд, он есть в списках на отбор в Гвардию. Ему 17, я видел его на тренировках, мастерство есть, а еще больше желание служить и проявить себя. - И семья достойная, - проговорил задумчиво Джон. – Если не пройдет в Гвардию предложу ему место своего оруженосца заодно успокою своего Десницу, а то он каждый день напоминает, что у короля должно быть больше людей рядом, чем один паж. Лонмаут на это улыбнулся, он часто становился свидетелем этих обсуждений, и понимал, что королю трудно приблизить к себе людей юга, трудно довериться, тем, кого еще только начинал узнавать и принимать решение, основываясь на истории той или иной семьи, делах их предков и по фактам, свидетелем которых он сам не был. Была бы воля короля, весь двор короля Вестероса состоял бы из людей Севера, но это было не возможно, поэтому назначение оруженосцев, секретарей, камердинера постоянно откладывалось к великому раздражению лорда Ланнистера. Джон перевел взгляд на юношей и задумчиво проговорил: - Оруженосец… Как бы не хотел, я не могу оставить при себе Хорнвуда или Мейзина, но… Парень талантлив и полон юношеской бравады и задора. Лонмаут понимающе кивнул, проследив за взглядом короля на тренирующегося юношу, когда тот сделал ложный выпад и нанес манекену удар, который для человека был бы фатальным. - Думаю, одного оруженосца вы себе уже нашли, Ваша милость. - Хотя этому назначению Десница навряд ли будет рад, - усмехнулся Джон. - Вы король, а это будут ваши оруженосцы, а не лорда Ланнистера. Король вышел из-за поворота и направился к ристалищу, где продолжался дружеский разговор и яростные удары по манекену. - Думаю, он уже мертв, - громко проговорил Джон, когда до юношей оставалось пару шагов. Достаточно было быстрого взгляда, чтоб Блэквуд поспешно спрыгнул с ограждения и вместе с Толхардом согнулись в почтенном поклоне. - Прекрасные удары, лорд Берен, - проговорил король и, не дожидаясь благодарности за похвалу, продолжил. – Если желаете отточить свои навыки под моим руководством, в качестве оруженосца, то приступите к своим обязанностям завтра, жду за час до рассвета, после отправляемся на тренировочное поле. Джон видел, что пока он говорил, глаза юного лорда становились больше, рука крепче сжимала тренировочный меч, словно ища опору, шея напряглась, а со стороны Блэквуда послышался восторженный вздох. Король не сомневался, какой ответ он получит, и он не заставил себя ждать. - Да, конечно, Ваша милость, это величайшая честь, спасибо, - Берен задыхаясь подбирал слова, которые смогли бы передать его восторг и благодарность, сияющий взгляд сказал гораздо больше слов. - Замечательно, а теперь советую отправиться отдыхать, до рассвета осталось не так много времени. - Да, Ваша милость. - Лорд Эдмунд, - король повернулся к Блэквуду, что не сводил восторженного взгляда с короля. – Успехов на отборочном турнире. - Спасибо, Ваша милость. Берен и Эдмунд в почтении склонились, и король направился к своим покоям, где уже дожидался Стеффон. - Стеффон, пригласи ко мне лорда Толхарда, не думаю, что он уже покинул Центральный зал. И можешь быть свободен. Мальчик побежал с поручением, выполнить его было не трудно и поспешил в отведенную ему комнату, недалеко от покоев короля, уже мечтая оказаться под мягким одеялом, когда среди колон анфилады ведущей на улицу увидел тонкую фигурку девушки, так похожую на Миланию, Стеффон хотел было окликнуть свою новую знакомую, но она мелькнула между колон и исчезла, что мальчик даже задумался не померещилось ли ему от усталости за насыщенный день. Стеффон хотел продолжить свой путь, когда услышал еле различимый шелест крыльев и бросив взгляд в окно увидел черную точку ворона, что слилась с чернотой ночи.