Когда долг убивает любовь

Стеллажи с книгами напоминали библиотеку, но среди манускриптов и толстых книг разместились разнообразные ступки, колбы, котелки, на всевозможных поверхностях, ящиках, столиках стояли горшки с цветущими растениями, разных объемов песочные часы и увеличительные стекла. Засушенные травы гирляндами были растянуты между перекладинами потолка, иногда осыпая листья и споры на пол комнаты и голову седовласого старика. В открытом камине кипел котел, источая насыщенный, сладковатый аромат трав, на небольшой печке настаивалась кремообразная субстанция. Пространство заполняла музыка бульканья, треска, шелеста перьев, шуршания и как яркие аккорды — призывного, нетерпеливого карканья, доносившегося из соседней комнаты. Эйгон сидел на стуле рядом со столом, на котором стояло приспособление из многочисленных баночек, соединенных трубами, под некоторыми горели свечи, бурлила жидкость, выдавая по одной капле снадобья в минуту. Какое-то время мужчина наблюдал за этим процессом, пока не нашел более увлекательное занятие и теперь вчитывался в строчки, написанные крупным детским почерком. — Грамотность конечно немного еще хромает, но их рассуждения, становятся более взвешены и зрелыми, — проговорил, словно защищая своих учеников мейстер Ломис, наклоняясь над распоротой на столе тушей и капая в разрез жидкостью из пипетки, после чего подкатил массивное увеличительное стекло и склонился над сияющим разрезом. — Иногда детская наивность и непосредственность может дать интересный взгляд на совсем обычные и привычные вещи, — проговорил Эйгон, оторвавшись от чтения работы Стеффона и поднял взгляд на мейстера заметив легкую, довольную улыбку, как ответ на комментарий короля, но улыбка почти сразу исчезла, уступив место задумчивости. — Ваша милость, — выпрямился мейстер, все еще не отрывая взгляд от туши пумы. Эйгон отложил пергаменты и подошел к мейстеру, ожидая. — Так от чего же погибла пума? — Странный случай. Я бы сказал, что этого зверя отравили. — Чем? — сдавлено спросил король. — Какой яд? — Это не яд, или точнее яд, но попал он в тело через дыхательные пути, а не через пищевод. Смерть моментальная. Эйгон стиснул челюсть. — Яд определяется? — Нет, — быстро ответил мейстер, но потом замялся. — Но я вроде видел такие случаи. Правда, что бы звери попадали под его действие видеть не доводилось. Эйгон выжидающе и с интересом посмотрел на старика. — Ну же говорите. — Были случаи, когда при закапывании выгребных ям люди падали вниз и умирали. — Да, я знаю, — проговорил Эйгон, вспоминая уроки управления замком и свою бытность лордом-командующим. — Не суйтесь в выгребную яму их только закапывать и выкапывать новые. Значит — это яд гниения? — Я бы сказал, да. Если бы знал, что зверь упал в выгребную яму. — Предположим, что так и случилось, — уклончиво сказал Эйгон. — Как можно нейтрализовать этот яд. Мейстер неопределенно пожал плечами. — Никто не задумывался над этим, просто соблюдали меры безопасности и избегали большой концентрации, это было нетрудно, мало кто захочет соваться в выгребную яму. Я читал, что похожие случаи отравления случались на болотах или в местах, где были вулканы. Несколько фактов записывали мейстеры Драконьего камня, много десятилетий назад, возможно лорды заболоченных земель знают, как обращаться с этим ядом, — мейстер задумчиво направил взгляд в пространство. — Был один случай на моей памяти. В замке Плющевой чертог. Один не очень умный и очень несчастливый человек, решил ночью пойти справить нужду и по неосторожности уронил факел в выгребную яму. — И? — нетерпеливо уточнил Эйгон. — Скажем так, огонь может нейтрализовать этот яд гниения. Но я не советовал бы прибегать именно к этому способу. Горело тогда сильно, долго и даже взрывалось, говорят, до сих пор лорд Кидвелл отстраивает тот двор. Хотя это сработало, яд был нейтрализован. — Понятно, — кивнул Эйгон и, поблагодарив, направился к выходу, ему было о чем подумать, когда мейстер неуверенно окликнул короля. — Ваша милость, скажите, — Ломис чуть замялся. — Я начал замечать, что у моих воронов иногда белеют глаза. Эйгон понимающе кивнул, поощряя продолжить. — Я слышал некоторые слухи, и это новое для меня и я бы хотел уточнить, как мне на это реагировать? Мужчина чуть нахмурился, не понимая, как реагировать на новость о распространении слухов о его семье, самому и понимая, что именно на основании этих слухов мейстер задал этот вопрос именно ему. — Никак, эта особенность ваших воронов не навредит ни вам, ни воронам, — а потом, задумавшись добавил. — Просто учитывайте, что в таких случаях вы в комнате находитесь не один. Мейстер Ломис поклонился и Эйгон вышел из башни, на входе его ждал сир Арман Ларджент. На эти дни именно он обеспечивал охрану короля, так как Лонмаут и сир Хамфри Хайтауэр сегодня утром спешно засобирались в дорогу и, сказав, что они должны успеть в Старомест, до прибытия туда короля, который собирался вылететь через несколько дней после свадьбы Карстарк и коронации Сансы, чтобы король не был в Староместе один и без охраны. Эйгон хотел возразить, что это не к чему, но чувствовал легкую вину, за вчерашнюю выходку с побегом и поэтому смерился, хотя так и не понял, почему спустя столько времени его Капитана гвардии, вдруг начала беспокоить скоростное передвижение короля на драконе. На протяжении всего пути Джон был задумчив. Внутри грызло беспокойство, он переживал за Рейгаля, так как не мог предугадать последствия отсутствия огня у его дракона. Появления газообразного яда было подтверждением неизведанного будущего, и того насколько это будет опасно для дракона и какие еще последствия будут дальше. Джон заботился о драконе, он должен был защитить его, но также… Джон не сдержал тяжелый вздох, он должен защищать других и от него. Видно было, что Рейгаль не контролировал яд, он даже не понял, что произошло, а значит, что это может повториться в любой момент и рядом с драконом мог оказаться не пума, да и сам Джон хорошо помнил тот тухлый запах и то, как потом некоторое время кружилась голова. Мужчина понимал, что он не неуязвим для огня, ожог на ладони и несколько недавних разбросанных по телу были этому хорошим напоминанием, и точно он может стать жертвой действия яда. Джон не заметил, как за раздумьями ноги его принесли в самое тихое и редко посещаемое место в замке в Богорощу. Хотя совсем скоро подготовка к вечернему торжеству достигнет и этого места. Чардрево Хайгардена покорило Джона. Когда он впервые зашел сюда он замер наполненный восторгом и восхищением. Он не думал, что так далеко на юге встретит божественное величие Чардрева. Но это место заставляло трепетать его душу. Толстый могучий ствол, состоящий из трех переплетенных в порыве и единстве Чардеревьев устремлялись вверх, где взрывались буйной, широкой кроной. Джон не ожидал, что на Юге он так же как и дома на Севере сможет расслышать шепот Богов, но вот он на Юге, а шепот листвы также завораживает и наполняет торжеством. Джон не сразу заметил, что в Богороще уже кто-то есть, а когда увидел тонкую девичью фигуру, поспешил развернуться и уйти, но шум его шагов привлек внимание. — Ваша милость, — поприветствовала Алис Карстарк, присаживаясь в реверансе. — Простите миледи, у меня не было намерения прерывать ваше уединение. Я не буду вам мешать. — О, нет, не переживайте. Мне уже пора уходить, здесь так легко забыть о времени, а столько всего еще нужно подготовить. Алис осторожно подошла к королю и присела в поклоне, прежде чем направиться к выходу, но Эйгон ее остановил. — Не знаю, будет ли возможность вечером, выразить вам лично поздравления и пожелания счастья. Позвольте это сделать сейчас. — Благодарю, Ваша милость, — благодарно улыбнулась леди Карстарк. Эйгон заметил ее волнение, нервную улыбку и бледность, но не ему успокаивать ее волнение и последнее, что он хотел это вмешиваться в переживания юной девицы перед свадьбой. Алис уже уходила, а Эйгон направлялся к Чардреву, когда услышал тихий оклик: — Ваша милость. Эйгон выжидающе оглянулся. — Не сочтите за дерзость. Мужчина видел, как Алис переживает, он помнил у нее такое выражение только, когда он вызвал ее и Амбера перед собой в Великом чертоге. Что заставило Эйгона недоумевать, сейчас он явно не нес ей угрозу, а девушка была бледна и почти дрожала. Эйгон постарался придать лицу мягкость, чтобы подбодрить и успокоить волнение. — Прошу не откажите в просьбе. Оказать Величайшую честь и сопроводить меня к Чардреву сегодня вечером. Эйгон не сдержал легкой улыбки, теперь понимая, почему леди Карстарк так нервничала и от радости, что может развеять ее страх своим согласием. — Ваша просьба честь для меня и если это ваше желание, то конечно, я согласен стать вашим посаженым отцом. Алис счастливо улыбнулась и присела в изящном глубоком реверансе. Эйгон улыбнулся ей вслед, согласиться на ее просьбу было легко, и стоило хотя бы для того, чтобы убрать часть волнения и переживания с леди и увидеть ее более легкую улыбку и успокоившийся взгляд. Алис ушла к гвардейцам Карстарк, что ожидали свою леди, а Эйгон подошел к Чардреву, встреча с Алис развеяла его обеспокоенные мысли и теперь они струились в более оптимистичном и спокойном русле, убеждая, что с Рейгалем все будет хорошо и окружающим он не угрожает. Уединение короля было не долгим по тропинке медленно, перелистывая страницы книги, шел септон Мизерети, подняв глаза и увидев короля, септон поклонился. — Вы решили последовать нашему разговору и проверить терпеливость Семерых? Септон развел руками — Здесь спокойное место и красивое, даже если я не чувствую божественного трепета природа меня всегда привлекала, Ваша милость. Эйгон подумал, что возможно для септона что служит в замке где есть Чардрево не так уж странно пройтись по красивому месту, вокруг пруда и почитать книгу. — И сегодня здесь будет торжество, брачующиеся попросили меня провести объединенный обряд, чтоб они смогли получить благословение и Семерых, и Старых богов. Я считаю это разумным и почтительным решением с уважением к вере, как невесты, так и жениха.Это странный союз бывших врагов, но благословенный союз, для будущего мира. — Полностью поддерживаю вас в этом мнении, — согласился Эйгон и следующий час, септон составлял ему компанию в прогулке под кронами Богорощи сопровождаемой тихой беседой. — Нет, нет, нет и еще раз нет, — сказал Эйгон откладывая листок, на свой стол в кабинете, в котором находились его Десница, Санса и сир Давос, который скромно сидел у стены, так и не понимая, что он все еще делает в советниках короля, когда в распоряжение того есть Десница, и другие более сведущие лорды. — Я почти заснул пока это прочитал, а выслушивать это каждый день я не намерен. — Это великие титулы великого короля, — проговорил Тирион. — И я бы добавил еще парочку. — У меня уже есть официальный титул и то он слишком длинный, я бы еще его сократил, до лаконичного «король Вестероса» и все. Эйгон не удержался и усмехнулся, поймав взгляд Давоса, что скрыл смешок за кашлем в кулак. — То официальный титул, закрепленный в Хартии Единства, который будут носить все короли и после вас, а это титулы, которыми вас наградил ваш народ, Ваша милость. Которые вы заслужили своими деяниями. Только ваши. Титул должен быть звучным и сильным. — Ну да, а титул король уже не котируется, это не сильно? — Эйгон не сдержал явного сарказма. — Нужно обязательно на пол листа регалий. — Вы великий человек и с великой историей и делами. Эти титулы дадут людям, что не слышали о вас, представление о том какой именно человек стоит перед ними. Особенно если вы планируете налаживать отношения Вестероса с другими странами. Эйгон поморщился, его тетке титулы не помогли, когда она пришла в Вестерос, но промолчал, упоминать Дейнерис было уже не больно, но он бы хотел вспоминать о ней как можно реже. — 998 лорд-командующий Ночного дозора? Хотите напоминать людям, что я не имею право за земли, жену и наследников? — усмехнулся Эйгон, спиной ощущая взгляд Сансы. — Драконий всадник? Вы уверены, что это требует напоминаний? Если учесть, что я и так почти каждый день летаю с Рейгалем. — Истинный король? Я что-то не знаю и есть какой-то еще король кроме меня? — Эйгон метнул на Тириона взгляд от которого лорд Ланнистер неуютно поерзал в кресле. — Воскрешенный? — у Эйгона сдавило голо, когда он это произнес. — Серьезно вы хотите напоминать мне о тех ударах? Или сообщать всему миру, что я уже официально ходячий труп. Санса вздрогнула и улыбка, что была на лице слушая возмущение Джона, моментально исчезла уступая место бледности. — Спаситель людей? Кого я спас? Тех людей, что бросил в Суровом доме и они пополнили армию мертвых? Тех, кто был раздавлен в давке при битве за Винтерфелл из-за моей ошибки? Или тех, кто погиб в битве с Иными? Мы все знаем, кому мы обязаны спасением. Армия Болтонов была разгромлена, благодаря решению Сансы, Короля ночи убила Арья. Так кто тут спаситель людей? Санса поморщилась на это. Ей нравилось слышать от Джона признание ее заслуг, но коробило, когда он принижал свои заслуги. Девушка решила остаться после этого мини совета и еще раз проговорить все достижения Джона, пока он их наконец не примет и не запомнит. Понимая, что это еще не раз придется повторять. — От сюда вытекает следующий вопрос. Кто вообще это такой Принц, что был обещан? Почему это я? Потому что Мелисандра так сказала? Давос вздрогнул, помня все последствия, к которым привела вера в это предсказание. — Или потому что мой отец верил в это пророчество? Тирион с интересом взглянул на короля, Эйгон понял, что сказал лишнего, о их разговоре с Лонмаутом на эту тему никто не знал, но старясь не показывать заминку продолжил: — Конец Королю Ночи положила Арья, так что, это она Принц, если вообще верить в это пророчество. — Сын льда и пламени? Северный дракон? — глаза Эйгона в шоке расширились. — Это-то откуда взялось? В комнате стояла тишина, Давос молчал, потому что не знал ответа, Тирион, потому что не хотел, чтобы король еще больше распалялся. — Это из песен, — раздался ровный голос Сансы. — В песнях о тебе, люди именно так тебя называют. Эйгон хмыкнул. — А вы, миледи, ничего не хотите добавить по этому вопросу? — спросил Эйгон, предполагая, что Санса будет той, кого тоже возмутят все эти напыщенные регалии, что были прямой аналогией всех титулов Дейнерис. — Ну, парочку я бы оставила, — хитро улыбнулась девушка. Эйгон на это резко повернулся на стуле, посмотрев на нее испуганным взглядом, не скрывая своего возмущения, но, несмотря на настроение короля, Санса продолжала улыбаться: — Например, мне очень нравится титул Белый волк, — проговорила девушка, видя, как Джон не сдержал ответной улыбки, когда возвращался к документу, чтоб хоть как-то скрыть, что из всех титулов и он предпочел бы именно этот. — Останавливаемся на официальном титуле, и не больше чем требуется. — Но… — начал Тирион. — Я сказал нет, — Эйгон сверкнул взглядом. — Знаете, что тут не хватает? Джон Сноу, бастард Винтерфелла, ворона, король-Ворона, лорд Сноу, — Тирион кажется уже понял, что он переборщил. — У меня уже было столько имен, столько названий и прозвищей, что я сам уже запутался, почти перестал понимать кто я. Теперь же у меня есть имя данное матерью, которое я хоть и не желал, но наконец-то принял, и оно будет тем, что останется со мной до конца моих дней. И другого больше не будет. А все остальное пусть решает народ и пусть он дает оценку моим деяниям, так как я служу именно им. В песнях и историях как захотят так пусть и называют, мне это не важно. Но официально у меня есть только одно имя и это Эйгон Таргариен, есть один титул и это король. Больше другого уже не будет. В комнате воцарилось молчание, которое было вскоре развеяно уже абсолютно спокойным и добродушным голосом короля: — И если мы не хотим опоздать на торжество, то предлагаю все остальные вопросы отложить и завершить наш совет. Проявим уважение к леди Карастарк и ее жениху. После этого Давос и Тирион с поклоном вышли из кабинета, Санса же задержалась, подойдя к Джону и положив руку на его плечо. — Ты не прав, — проговорила девушка. — В чем? — устало спросил Джон, ожидая продолжение спора. — В том, что ты не герой и не спаситель. Ты самый настоящий герой и спаситель. Без тебя мы бы уже давно все были мертвы. — Возможно, — неуверенно пробормотал мужчина, беря руку леди и коротко прижимая ее к своим губам в благодарном поцелуе. — Я буду напоминать тебе об этом, пока ты не поверишь в это сам. Белый волк, — проговорила Санса и поспешно вышла из комнаты, провожаемая нежной улыбкой короля. Эйгон поднял листок с перечислением званий, усмехнувшись прочитал его еще раз, а потом поднес лист бумаги к свече, что обхватила его пламенем, превращая в прах. Это прошлое и его прошлые заслуги, заслуги бастарда Джона Сноу, теперь же пора действовать как король Эйгон Таргариен и заслужить новые титулы и регалии. Эйгон поднялся и прошел в спальню, где его уже ждал назначенный камердинер, его привез с собой лорд Ланнистер из Западных земель и попросил принять, Эйгон не возражал, радуясь снятию еще одного вопроса с ежедневной повестки. За сутки общения Эйгон даже смог оценить молчаливость и ненавязчивость Бецаля Хэмелла, Тирион эмоционально расхваливал этот род, что поднялись на портняжном деле и очень этим гордятся, а служить камердинером и одевать самого короля для их семьи считалось наивысшей честью. Эйгон оценил и умение Бецаля справляться со слугами и сегодня король впервые не заметил, как ночью поддерживался огонь, как до рассвета уже был приготовлен свежий и чистый костюм для тренировки, а по возвращению дожидающийся его легкий завтрак был на удивление теплым. Сейчас же впервые его одевали и одевали не в черный цвет. Эйгон был доволен, что принадлежность к Таргариенам давало полное право носить исключительно черное, но сегодня от этого правила пришлось отступить, сегодня он был больше как представитель Старков и выпячивать именно Таргариенское происхождение не требовалось, только застежки в виде драконов напоминали о гербе его семьи. А черный цвет король решил оставить новой чете Карстарков, что в торжественные моменты придерживались черно-белой гаммы. Сегодня по предложенным вариантам, выбор был остановлен на темно-сером камзоле, как одном из цветов Старков. Аметистового цвета рубашка, которую предложил камердинер, показалась Эйгону слишком яркой, но после он махнул рукой, не желая забивать голову вопросом, что одевать. Серый плащ был украшен нейтральной вышивкой под свет рубашки. Камердинер, молча откланялся, когда его присутствие больше не требовалось, Эйгон же последним штрихом прикрепил меч и поднял взгляд мельком бросив взгляд на отражение в зеркале в полный рост и вздрогнул, отшатываясь от отражения. После чего осторожно подошел в плотную. Он редко интересовался своей внешностью, ему говорили, что он красив, но это больше воспринималось как недостаток, чем что-то приятное, шрамам на лице он даже был рад, а еще он точно знал, что у него внешность Старка и глаза тоже Старка, серые как у Эддарда, Бенджена Старка, как у Арьи, знал, что иногда, когда освещало Солнце это был ярко серый, иногда видел темный цвет почти черный, но сейчас, толи лучи солнца так упали, толи виноват цвет рубашки, обхватившей тканью горло и плечи, что подчеркнул аметистовый оттенок. Это все еще был серый, но словно в него капнули сиренью, что растворилась в более насыщенном сером. Эйгон закрыв глаза и вздохнул, выравнивая дыхание, он повернулся, посмотрев на дверь гардеробной, за которой скрылся камердинер, понимал ли он что сделает необычный цвет столь простой и обыденной части одежды, как рубашка, мысли Эйгона отвечали, что да, именно на такой эффект и был расчет. Кивнув своим мыслям Эйгон вышел из комнаты стараясь не смотреть на отражающие поверхности. Когда король зашел в Богорощу, то прошел в огражденную часть, где дожидалась выхода невеста, рыцарь гвардии направился к Чардреву обеспечивая охрану короля на время церемонии, как и сир Бриенна, что уже находилась рядом с леди Старк, накануне она дала свое согласие на должность, не в силах забыть о клятве. Первое, что услышал Эйгон, приближаясь к леди Карстарк, ее взволнованный шепот, она нервно заламывала руки и разглаживала не существующие складки на платье: — Я точно забуду слова, точно уроню плащ, запутаюсь в ногах и упаду, так не дойдя до Чардерева и Давен сбежит от такой неказистой и нерасторопной жены. — Не могу гарантировать все остальное, но вот упасть в проходе я вам не позволю, обещаю, — успокаивающе улыбнулся посаженый отец, обозначая свое присутствие, Алис вздрогнула и резко повернулась, присаживаясь в реверансе, чуть пошатнувшись. Эйгон подошел, протянув ей руки, в которые она легко положила свои ладони, все еще боясь поднять взгляд. — Возможно даже подскажу слова, если сам их вспомню, а плащ попросим подстраховать от падения его. Эйгон кивнул на стоящего рядом с ним лютоволка, что должен был подчеркнуть Старковское происхождение короля и обеспечить охрану на время прохождения по алее. Призрак спокойно стоял рядом с другом, не догадываясь, какую обязанность только что на него возложили. Алис не выдержала и нервно хихикнула, но это помогло ей расслабиться и на вопрос короля, готова ли она, девушка кивнула. Взяв леди Карстарк под руку Эйгон Таргариен вышел из укрытия на прямую алею, что вела к Чардреву, сразу попадая в толпу людей, что заполняла все пространство Богорощи. Каждый лорд и рыцарь, что находились в Хайгардане был приглашен и не преминул явиться, на столь знаковую свадьбу Севера и Запада, особенно если посаженым отцом был сам король. Алис дрожала, стараясь дышать ровнее, но только крепче впивалась хваткой в руку короля, ища опору, Эйгон накрыл ее ладонь своей в успокаивающем жесте и медленно двинулся по проходу, Призрак следовал за ними. Девушка не могла понять, толи они идут слишком медленно и ей хотелось уже оказаться рядом с Давеном, либо слишком быстро и все кричало, о том, что она не готова и нужно еще время. Алис еще раз мысленно поблагодарила короля, потому что была уверена если бы не его поддержка, то она бы не смогла одна пройти этот такой короткий, но такой длинный путь. Но вот над ними уже зашелестела крона Чардрева, еще пару шагов пронзительный взгляд ожидающего их Давена и волнение волной схлынуло с Алис, оставив только счастье и предвкушение. Давен глубоко вздохнул и повернулся к Чардреву и септону, он не замечал за собой набожности и в септу приходил только по необходимости, но тут в Богороще, под лучами стремящегося к закату солнца, когда свет струился сквозь бордовые листья, шепча слова Древних Богов, он впервые испытал божественный трепет. Этот миг разделит его жизнь до и после, он откажется от имени, от семьи, чтобы начать все с нового чистого листа и теперь испытывая благоговенье он обратился не к старику, что стоял перед ним, а к тем что таились в листве Чардрева: — Кто идёт предстать перед божьим ликом? Эйгон уверено произнес, все еще сжимая руку своей посаженой дочери: — Алис из рода Карстарк пришла, чтобы выйти замуж. Взрослая и расцветшая женщина, законнорожденная и благородная, она явилась просить благословения Богов. Кто пришел, взять её в жены? Давен повернулся и посмотрел в напуганные, но сияющие глаза невесты, его голос был уверен и звучен, когда он называл свое имя прощаясь с ним: — Давен из рода Ланнистер пришел, чтобы взять себе жену. Законнорожденный и благородный, явился просить благословение Богов. Кто отдает мне невесту? — Эйгон Таргариен из рода Старк и Таргариен, пришел чтобы что бы выдать невесту замуж. Законнорожденный и благородный, явился засвидетельствовать благословения Богов. И только произнеся слова Эйгон внутренне вздрогнул, понимая, как легко ему дались слова о его происхождении, но думать о себе было не время, не место. Король сделал пару шагов, выходя вперед вставая перед женихом и невестой, легко беря ладонь девушки. — Алис из рода Карстарк берешь ли ты Давена из рода Ланнистер себе в мужья? Девушка вздохнула, чуть прикрыв глаза, а потом повернула голову встречаясь с пронзительным взглядом своего любимого и отпуская страх, ярко улыбнулась, уверено проговорив: — Да, беру. Почувствовав, как король кладет ее руку в протянутую ладонь Давена и отступает в сторону уступая место септону. Давен легонько ободряюще сжал ладонь девушки и не сдержал ответной улыбки, пока септон обматывал их руки лентой из плотной шерсти, шелка были не для северян. — Перед лицом Семерых я сочетаю браком этих двоих, да будут они едины отныне и навеки. Взгляните друг на друга и произнесите обеты. — Отец, Кузнец, Воин, Мать, Дева, Старица, Неведомый… — Я ее, и она моя… / Я его, и он мой… — С этого дня и до конца моих дней. В унисон проговорили Давен и Алис, словно, не замечая произнесенных слов, растворяясь во взгляде друг друга. Они понимали, что септон задал почитающий вопрос о причинах, делающие этот брак невозможным, но над Богорощей стояла тишина, она также стояла, когда Давен и Алис опустились на колени перед Чардревом, произнеся молитвы, Давен знал не так много молитв, он мысленно благодарил богов, за счастье, что они позволили ему познать и просил помочь ему, и дать сил сберечь это счастье. Дальше происходило, то что в Вестеросе было редкостью, Давен присел, помогая Тириону снять с его плеч красно желтый плащ, Тирион, мог даже убеждать себя, что его руки не дрожали, а в горле если и першило, то, только от того, что сегодня он с утра не позволял себе выпить и бокала вина, после чего принял из рук леди Старк другой черно-белый с солнцами по краям плащ и развернувшись, увидел, как в это время с плеч Алис король снимал ее плащ. Девушка повернулась, ощущая опускающуюся на ее плечи тяжесть другого и все же такого же похожего, что был у нее и раньше плаща. После чего взяла из рук посаженого отца свой плащ и повернулась к жениху окутывая его плечи в цвета своего дома. Они были так похожи в черно белом цвете. В наряде Алис преобладал белый, в костюме Давена черный. Давен ободряюще улыбнулся своей невесте, во взгляде которой все еще читался вопрос, который столько раз обсуждался ранее, да он готов взять ее имя, да он готов начать новую жизнь, но видеть, как Алис искусно вплела в узор среди солнц на их плащах фигуры похожие на львов было невероятно приятно. Давен не разрывая взгляда приблизился к невесте и соединил их обе ладони, делясь с ней своим теплом, ожидая, когда Алис скажет свои слова, ее голос был тих, нежен, но уверен: — Этим поцелуем я клянусь тебе в любви и признаю тебя моим лордом и мужем. — Этим поцелуем я клянусь тебе в любви и признаю тебя моей леди и женой. Произнес Давен уже начиная сокращать расстояние и нежно, и легко прикасаясь к ее губам своими в поцелуе-клятве, в поцелуе-обещании, после того как мужчина отстранился, Алис словно вспомнив, что на них все смотрят зарделась, потупив взор. В ушах стучало и шумело, еле давая услышать слова септона: — Пред Богами и людьми торжественно объявляю Давена из дома Ланнистер и Алис из дома Карстарк мужем и женой. Одна плоть, одно сердце, одна душа отныне и навеки, и да будет проклят тот, кто станет между ними. После этих слов Давен и Алис повернулись к присутствующим, которые криками приветствовали лорда и леди Карстарк, Давен перевел взгляд на своих двух юных сестер, которые плакали и улыбались, наверно сами не понимая от счастья за брата или горя предвидя расставание. Давен надеялся, что они все же согласятся поехать с ним и Алис в Кархолд, или хотя бы приедут после зимы, что он им сегодня на пиру собирался предложить и обсудить. Лорд и леди Карстарк двинулись по живому коридору к выходу из Богорощи за ними следовали король Эйгон и леди Старк, следом Тирион и леди Дженна, постепенно вся процессия достигла главного зала, где столы были накрыты для свадебного пира, который начался на закате. Эйгон и Санса по правилам рассадки поместили молодоженов между собой, по центру стола, Санса села рядом с Алис, Эйгон со стороны Давена, рядом с королем должен был находится лорд Ланнистер, но он откланялся, торопясь до темноты выехать в сторону Староместа, в сопровождении отряда своих гвардейцев, и надеясь по возможности к утру уже догнать Лонмаута. Его место как представитель Ланнистеров заняла леди Дженна, но быть за центральным столом в окружении всех знаменосцев Севера, которых было решено посадить за центральный стол, как приветствующих нового знаменосца Старков, в отличие от ее племянника, который не переставал обмениваться шутками с Хорнвудом, получать подшучивающие тосты от Сервина и похлопывания по спине, от уже находящегося на веселее Норри, которые только что душу из тела не выбивали, ей явно было неловко. И как только выпивки стало больше чем еды, леди Дженна вручив подарок молодоженам, достойный Ланнистеров, осыпанный драгоценными камнями, получив разрешение от короля, откланялась. После нее и Эйгон махнул рукой своему оруженосцу, который подошел к королю неся в руках длинный чехол. Санса и Эйгон договорились, что она одаривает Алис, а он Давена, но так чтобы эти подарки были на благо их новой семьи. Дар Сансы не вызвал ни каких вопросов, а вот подарок Эйгона, Санса посчитала слишком ценным и что всеми остальными лордами может быть воспринят неоднозначно, так выделять именно семью Карстарк, только аргумент, что он согласился стать посаженным отцом Алис, а это и так ставит для него Карстарков на особое место и под его защиту смог поставить точку в их споре. Где именно он взял столь ценный подарок Санса не спрашивала, но предполагала, что там же, где и корону Королей Зимы в длинных и глубоких подземельях Драконьего камня. И то, как Эйгон обставил вручение данного дара, сняло все беспокойства Сансы, он мог оруженосца попросить передать подарок Давену, но решил взять в свои руки и переложил его в руки лорда Карастарк, что стоял напротив него. — Пусть он служит и защищает вашу семью, Север и Вестерос. — проговорил король, когда Давен развернул чехол и увидел невероятной, смертельной красоты меч, на его светло-сером, почти белом эфесе сияло солнце Карстарков, но самым невероятным вызвавшем волну возгласов в зале было лезвие, которое вытащил Давен и что блеснуло черным цветом валирийской стали в свете факелов.- Этот меч не имел владельца и не имеет имени, — добавил Эйгон. Ковка была новой и Санса предполагала, что на создание этого меча ушло как минимум два столовых сервиза из древней стали, но мало расстроилась, она как и Эйгон придерживалась мнения, что столовые приборы из такого редкого метала, это глупая и непозволительная роскошь. Давен, держа меч в чуть вытянутых руках, встал на колено перед королем и произнес почитающие слова благодарности и верности. Древняя традиция гласила, если человек одаривал другого мечом, то этот меч никогда не мог быть направлен в его сторону или сторону его потомков, иначе проклятия всех Богов обрушаться на нападающих. Так одним жестом Эйгон обеспечил верность Карстарков на многие века вперед и безопасность от них своих потомков. Фамильный меч Карстарков никогда не будет направлен ни на Старков, ни на Таргариенов, а то что клинок из валирийской стали явно займет место фамильного меча никто не сомневался. После вручения всех подарков пиршество почти вышло из-под контроля, но никто не пытался это исправить лорды и рыцари, что в начале пира сидели в строгом порядке своих земель, теперь перемешались, Эйгон расслабившись, облокотился на спинку стула и лениво потягивал вино, скидывая со стола сочные куски мяса, которые тут же исчезали в бездонной пасти Призрака. Вилла под предлогом, что находится подле своего отца, держала оборону, не подпуская Бет к Алис, под тихий звонкий смех последней. Веселый шум пира перекричал хриплый взбудораженный голос: — Танцы! Музыка! Этот крик дружно подхватили все присутствующие. Музыканты, что располагались на огражденном балюстрадой балконе, поймали кивок короля и тут же ненавязчивая тихая мелодия сменилась более бойкими мотивами, под стать заплетающихся ног гостей. Давен подал руку своей невесте, и они первые спустились, задавая веселый и быстрый ритм танца. Хорнвуд, что был недалеко от короля махнул Мейзину и они смеясь направились к Вилле и Бет, Ларенс закружил Виллу еще до того как они спустились с постамента главного стола, Фиран же поклонившись Бет повел ее следом. Джон чувствовал себя расслаблено-пьяным, толи от вина, что никак не убавлялось в кубке, подливаемое расторопными слугами, толи от музыки и шума. Легкая слабость разлилась по телу, а губы сами растягивались в улыбке, когда он смотрел на людей, что так искренне веселились, фигуры танца сменяли друг друга, круги сходились, расходились, превращались в линии и распадались на отдельные пары. Дружные хлопки сменялись прыжками, от которых на столах подпрыгивали тарелки, и выплескивалось вино под дружный смех сидящих. Состояние было расслабленным и ленивым, таким не привычным, что Джон вздрогнул, когда услышал шаги за спиной и звук отодвигающегося кресла, в котором ранее сидела Дженна. Санса присела на край стула, повернув его немного в сторону Джона, ставя перед собой кубок и тарелку с небольшими кусочками курицы. Девушка взяла один и протянула на ладони лютоволку. Призрак лениво, медленно поднялся с пола, на котором развалился и повернул морду к руке девушки понюхав предложенное, после чего отвернулся и положив морду на стол, понюхал принесенную тарелку. Джон не успел среагировать, а Санса даже вскрикнуть, как Призрак резко приподнялся и, положив лапы на стол, уткнулся мордой в посуду одним махом слизывая с нее все содержимое. — Ах, ты! — воскликнул Джон, выставляя одну руку, перед волком, не давая ему дотянуться до призывно манящего оленьего рагу, второй пытаясь ухватить хищника за шкирку и стащить со стола, который уже опасно начал крениться. Призрак и не сопротивлялся, возвращая все четыре лапы на пол, по пути не забыв лизнуть Сансу по ладони забирая из нее лакомый кусочек. После чего скульнул и наклонив голову, попытался поднырнуть мордой под рукой Джона, словно спрятавшись у друга за пазухой, как он делал, будучи еще белым комочком. Мужчина бы сказал, что волку стыдно, если бы не довольно раскрытая пасть. — Призрак! — Возмутилась Санса, стряхивая руку от волчьей слюны и вытирая о салфетку. — И кто только тебя манерам обучал? Джон даже перестал отталкивать от себя Призрака, который тут же поднырнул под рукой и замер, спрятав нос подмышкой Джона. Брови же мужчины скептически поднялись вверх, а Санса, поняв всю комичность сказанного, еле сдержала смех. — Ауч! А ведь точно! Я как-то и не подумала! Ну, ничего Призрак, мы исправим пробелы в твоем воспитании, которые допустил твой хозяин, — угрожающе мягко проговорила девушка, протягивая руку и теребя белую шерсть, на это Призрак вытащил морду из укрытия и как-то затравлено посмотрел в глаза Джона, который картинно вздохнул, не скрывая ехидной улыбки. — Прости мальчик, ничем помочь не могу. Думаю, мне тоже предстоит перевоспитание. Санса от двойного подтекста слов, даже перестала гладить призрака и отвернула взор в зал, стараясь не смотреть на хитро ухмыляющегося Джона. Призрак вскоре занял место под столом и Джон только надеялся, что лютоволк не решит резко встать или потянуться, потому, что тогда стол явно не избежит участи быть перевернутым. Джон же все не отводил взгляда от Сансы, что отстукивала ритм мелодии своей изящной туфелькой под столом. Главный стол опустел, почти все спустились и присоединились к танцу, остались только они да пара пожилых лордов, что сидели на краях стола. — Хочешь потанцевать? Раздался тихий голос Джона, словно он был не уверен в том, что предлагает. Санса повернулась на вопрос, встречаясь взглядом с женихом. — Не сегодня, — помотала головой девушка. — Не будем забирать внимание с Карстарков, сегодня их праздник. Может позже. В Староместе. Последнее Санса произнесла почти шепотом, ей было стыдно признаться, что ее захватила идея первого танца с Джоном после свадьбы, танца в качестве мужа и жены. Голова Джона была слишком легкой, чтобы углубляться в причины такого решения, но один факт все же заинтересовал. — Так значит по правилам, мы сегодня можем не танцевать и не открывать бал? — Почему? — удивилась Санса и абсолютно серьезно, словно проговаривая урок, пояснила. — Мы с тобой зашли в зал первыми, потом Давен с Алис, играла музыка, пока все рассаживались за столы? Вот это и было открытие бала. — Хмм, — задумался Джон, стараясь скрыть смешинки в глазах. — Значит не обязательно танцевать, чтоб открыть пир, достаточно под музыку пройтись по залу. Вот как можно обойти бальный протокол, чтобы не танцевать. Вот та страшная тайна, что ты мне отказывалась раскрыть. Санса замерла, поняв, что проговорилась. — Ах, ты, — сначала рассердилась Санса, сжав губы, а потом отвернулась, скрывая грусть, мелькнувшую в глазах. — Эй, — мягко позвал Джон, он не мог, как бы не хотелось, на глазах у всех лордов взять нежно ее за подбородок и повернуть голову, пришлось под столом сжать ладонь девушки, привлекая ее внимание. — Обещаю использовать эту уловку, только когда наше желание игнорировать танцевальное веселье будет обоюдным. Санса улыбнулась, а Джон довольно кивнул. Теперь настала очередь девушки украдкой рассматривать Джона, что перебросился парой слов с Мандерли, а потом с Давеном, что вернулись к столу, но вскоре снова молодая невеста утащила жениха танцевать. С Джоном было легко, весело, безопасно, даже просто сидеть рядом с ним было комфортно, теперь она могла не держать свои мысли под замком, те стены, что были между ними, уже рухнули, все недосказанности проговорены, все вопросы решены. Санса думала, что это и есть чувство настоящей свободы и счастья. Быть рядом с человеком, который знает все твои слабости, но никогда не будет их использовать против тебя, никогда не упрекнет ими, знает все твои мечты, но не будет смеяться над ними считая глупыми, он захочет разделить эту мечту, осуществить их ради тебя. Для Сансы Джон был именно таким. Санса только надеялась, что, если не сейчас, то когда-нибудь она станет для Джона таким же человеком, которому он сможет доверять без оглядки все свои мысли и страхи, раскроет все уголки своей души. Санса не сводила взгляда с Джона, поэтому заметила тот момент, когда расслабленное выражение лица мужчины изменилось, сначала по нему пробежала тень, а потом глаза опасно сузились, а верхняя губа напряглась, выдавая приступ ярости. Санса не успела испугаться этому мгновению, как Джон взял себя в руки и только гневный взгляд прожигал конкретную точку в зале. Санса повернула голову пытаясь найти, причину изменения настроения Джона, но в пестрой толпе трудно было выделить кого-то конкретного. Джон поймал обеспокоенный взгляд девушки и постарался уменьшить ее беспокойство, попытавшись добавить в голос усмешку, но у него плохо получилось, скорее это был рык угрозы: — Это странно ненавидеть всю семью из-за ее герба? Как думаешь могу я приказать изменить герб? Санса нахмурилась и медленно проговорила, все еще выискивая причину такого вопроса: — Ты король, ты можешь все, но… И тут она его увидела, это был всего лишь мальчишка, лет четырнадцати, но черты его лягушачьего лица были легко узнаваемы. Санса сдавила зубы, когда парень повернулся и на его камзоле хорошо был различим желто-черный герб с окровавленным копьем. — Знаешь ты можешь уничтожить не только герб, — процедила девушка сквозь зубы и осеклась в ужасе замирая. Она не питала иллюзий, что Джон не знает, что она способна на жестокость, но последнее время ей хорошо удавалось скрывать некоторые порывы. Она старалась быть для Джона идеальной леди, мягкой, доброй, а леди не требуют крови целой семьи. Тем более, когда это направлено на мальчишку, Санса знала, что Янос Слинт был отправлен на Стену в Дозор и радовалась, что больше о нем не слышала, в надежде, что он там и сгинул, именно страх разрушить эти чудесные мысли, останавливали от того, чтобы спросить Джона, что стало с этим ненавистным человеком. — Я не знал чей это герб, его не было в книге Больших и малых домов, что я штудировал пока был на Драконьем камне. И я задал вопрос Тириону. Скажем так, он протараторил объяснение возникновения герба и быстро сбежал, сославшись на срочные дела, и после старался не появляться мне на глаза. Ну, что ж у моего Десницы отличное чувство самосохранения, — проговорил король, осушая залпом вино. Санса глубоко вздохнула и решила, сейчас или никогда: — Что с ним стало в Дозоре? Джону не нужно было уточнять, кого Санса имеет в виду, глаза короля остекленели, а лицо стало каменным, смотря в сторону от Сансы. — Он мертв, — ровно проговорил Джон. Санса кивнула, она понимала, что все кто был на Стене, когда пришли Иные мертвы, но этот трус мог и сбежать, он мог выжить, такие твари почему то всегда выживают. — Ты уверен? — осторожно спросила Санса, не желая ставить слова Джона под сомненье. Джон же на это как-то хищно усмехнулся, его черты заострились, и Санса не могла понять, кого он ей напоминает больше волка и его оскал или прищур глаз дракона, рядом с ней сидел хищник, но это только притягивало, Санса знала, что Джон может быть опасным, но не с ней, не для нее и это приятно согревало ее из нутрии. — О, абсолютно уверен, — проговорил Джон и отпил вина, чтоб проглотить волнение, от ожидания реакции Сансы на следующие слова. — Уверен. Я сам его обезглавил. — Ты?! — раздался с боку неконтролируемый возглас, Джон не смог посмотреть в сторону девушки. — Он отказался исполнять мой приказ, и я исполнил долг лорда-командующего, я его казнил. — И как это было? — прохрипела Санса, Джон возможно бы заметил, что вопрос был задан с толикой предвкушения и восторга, но был больше занят тем, чтоб держать свои чувства под контролем, чтобы не напугать или не оттолкнуть девушку, своей жестокостью. — Я ничего не почувствовал, я исполнил свой долг, так предписывал закон Дозора. Я не люблю забирать жизнь, но это, то, что я должен был сделать. И ты должна понять это не была месть, — и потом словно вспомнив, что ложь это плохо, тихо добавил. — Не совсем, не только месть. И Джон впервые с момента разговора об этом событии взглянул на Сансу, он ожидал увидеть равнодушие, возможно отвращение от слов описания казни, в лучшем случае понимание, но то что он увидел было восторгом, благоговением, ее глаза блестели смотря на него. Мужчина опешил, а Санса постаралась спрятать случайно прорвавшиеся наружу эмоции, отведя взор, но небольшая улыбка все еще украшала ее лицо. — Поправь меня, — с осторожным неверием проговорил Джон. — Но ты словно рада. — Прости, леди не должны… — не отрывая взгляда от столешницы, проговорила Санса, но следующие слова были произнесены на грани ярости. — Прости, что рада смерти предателя нашего, — Санса помотала головой. — Моего отца, что рада, что его голова упала с плеч, что он прочувствовал все, что прочувствовал отец. Знаешь, что он сделал? — В общих чертах, — гулко ответил Джон, он слышал слухи в Дозоре, а Санса рассказывала, что произошло в Королевской гавани, но никогда не называла имен. — Он поднял его голову, подсунул мне в лицо, чтоб я получше, разглядела, обморок был моим спасением. А потом когда благородные — Санса выплюнуло это слово. — Рыцари избивали меня, Слинт был самым усердным, я мечтала, что кто-нибудь отрубит и ему голову, но уже в то время я поняла рыцарей не существует, они только в песнях, самые лучшие из них, просто бьют не так сильно как другие. Джон догадался у Сансы в любой момент может начаться истерика, как после кошмаров, да и он сам уже не слышал ни музыки, ни голосов, только кровь стучала в висках требуя выплеснуть ярость, но он не мог дать себе волю на гнев, не мог обнять Сансу, чтоб успокоить, не мог зарычать, не мог позволить Сансе закричать, он только мог показать, что она не одна. Джон в порыве протянул руку к девушке и через слой платья сжал в поддержке ее колено, только после он понял, что сделал и уже хотел отдернуть руку, но Санса накрыла его ладонь своей и вздохнула, приведя мысль в порядок, и посмотрела на Джона устало, но нежно улыбнувшись ему. — Знаешь, я все-таки встретила одного рыцаря, — Джон нахмурился, пытаясь понять, куда ведет этот разговор, а еще больше его смутила слишком непривычная мечтательная улыбка Сансы. — Первого настоящего рыцаря я увидела не в Королевской гавани, не в Долине, первого рыцаря за все эти годы я увидела в Черном замке, и его Вольный народ назвал королем-Вороной. Джон тяжело сглотнул, его ладонь, зажатая между коленкой и ладонью Сансы, начала нестерпимо жечь и покалывать сотнями иголок, хотелось унять этот зуд, провести ладонью, чуть поглаживая, а лучше ощутить бархат кожи. Мужчина повнимательней посмотрел на Сансу ее ленивая улыбка, чуть затянутый поволокой взгляд раскрасневшиеся щеки, блестящие глаза. Не прошеные мысли пробирались в голову, что была затуманена вином. Надо было срочно разорвать возникшее томление. Джон осторожно высвободил ладонь и постарался за весельем скрыть истинные желания. — Ты назвала меня рыцарем? — удивился Джон, он даже отклонился на стуле толи, чтобы увеличить между ними безопасное расстояние, толи, чтоб получше, разглядеть девушку, наслаждаясь столь яркой и притягательной красотой. — Мне простительно, — засмеялась Санса, оставляя почти начавшуюся истерику в прошлом. — Я столько вина в жизни не пила. И в раскаянье признаюсь в недопустимом для леди состоянии. Сейчас хоть что могу ляпнуть. Но учти завтра, я буду все отрицать и жутко смущаться. — Думаю, это простительное упущение — по спине Джона прошелся жар, он еще не видел Сансу в таком расслабленном состоянии, такой открытой, свободной в своих мыслях, словах и действиях. Вот сейчас Санса протянула длинную заостренную шпажку с резной позолоченной ручкой в сторону блюда с сыром и медленно проткнула кусочек, изящно положив в рот. Джон видел каждый миг, как кусочек сыра исчезает во рту девушки, встречаемый язычком, как она смыкает губы и откладывает прибор, наслаждаясь вкусом, делая маленький глоток вина. После чего невзначай облокотилась на подлокотник своего кресла-стула, чуть подавшись в сторону Джона и медленно на распев проговорила. — Хорошо, что это сделал именно ты. Понимаю это было не легко, но это справедливо. Это правильно, что именно ты. — Да, после всего, что он тебе сделал, я рад, что это правосудие совершил я, — как эхо ответил Джон, наклоняясь к Сансе, и его глаза опасно блеснули, отражая свет огня свечи, что стояла на столе. Это можно было назвать роком, проведением, судьбой, что именно ему довелось прервать жизнь Слинта, теперь он был согласен, что все сложилось именно так. Санса чувствовала головокружение, виня в этом вино, нехватку воздуха, виня в этом теплый климат юга, зуд по телу, обвиняя в этом некачественную ткань платья. Между ней и Джоном было пару сантиметров и воздух вокруг них с каждым мгновением становился все более плотным, тянущем, давящем. Она понимала, что когда он опускал меч на шею Слинта, он не думал о ней и том желании, что появлялось когда-то в ее мыслях, об этом он тоже не знал. Но он понял ее, принял ее желание и разделил с ней удовлетворение от свершившегося. Джон же ощущал, как в нутрии него утробно клокочет хищник, довольно вспоминая тот унизительный, плаксивый голос, умоляющий о помиловании, ни Сансе, ни Нэду Старку Слинт не дал даже шанса о помиловании. И Джон понял, будь Слинт сейчас перед ним, его рука не дрогнула бы, он бы больше не колебался. Эта мысль должна была бы испугать Джона, от осознания как он изменился, но принятие этого принесло только уверенность, спокойствие, что теперь он сможет защитить, тех о ком заботиться. Он изменился, от того кто только был в первый раз избран лидером, но может так и должно быть люди меняются и не надо печалиться, по тому кем ты был раньше. — Что же стало с нами, что я перестал сожалеть об убийствах, а ты принимаешь, это как подарок, — печально усмехнулся Джон, но что было странно не почувствовал, явного беспокойства, только легкая грусть о том мальчике, что мечтал стать героем спасать людей и бороться за справедливость, о том мальчике, которым он был несколько жизней назад. — Это называется реальность, долг и взросление, — тихо проговорила Санса. — Думаю главное не в том, чтобы не испытывать ярость, гнев, жажду мести, а в том, чтобы не забывать о человечности, сострадании и милосердии. Найти равновесие между двумя крайностями. Джон согласно улыбнулся и поднял кубок. — Мне это нравится. За равновесие в нашей жизни, — произнес Джон. — За равновесие, — ответила девушка, и они отпили из своих бокалов. Когда кубки снова были поставлены на стол, Санса спросила: — Знаешь где старшие сыновья Слинта? –удивляясь сколь спокоен ее голос, теперь, когда она узнала судьбу Слинта-старшего. — Насколько знаю, поспешили покинуть Вестерос, — ухмыльнулся Джон. - Тирион передал мне несколько имен, которые решили держаться подальше от нового правителя, желательно с преградой виде Узкого моря, Слинты в этом списки значились одними из первых, — проговорил Джон, осматривая зал, стараясь не смотреть на Сансу, но каждое мгновение, ощущая ее присутствие рядом с собой. Санса нахмурилась, она бы предпочла, чтобы их путь был в Седьмое Пекло, а не в Эссос. — Данос Слинт сейчас служит пажом у лорда Чарлтона, но то что он так откровенно выпячивает герб, зная как он был добыт меня окунает в ярость. Даже Черноводный ведет себя скромнее, хотя свой он заслужил в жестокой битве. Даже Давос на это сказал, мы все были на разных сторонах и служили разным лидерам и это надо принять, — продолжил Джон. — Остерегайся Слинта, пусть и такого как ты думаешь маленького и безобидного. Я знаю, ты руководствуешься мнением, что дети не отвечают за своих отцов, но, если это подействует в одном случае, то в другом может стать роковой ошибкой, все же дети продолжение своих родителей, то, что они воспитали в них, — проговорила Санса. Король задумался, мысли уже ушли далеко от семейства Слинт. — Даже я, — проговорил Джон, и это был толи вопрос, толи утверждение, Сансе не потребовалось много времени, чтобы понять куда рассуждения завели Джона. — Да, — совершено уверено сказала девушка. — Даже ты. Но говоря об этом ты забываешь один момент. — Санса немного замялась, не зная, как Джон отреагирует на ее следующие слова, они очень тщательно обходили ту сторону вопроса, где они долгие годы считали себя детьми одного отца, но все же Джон должен был это услышать. — Ты в той же мере сын Нэда Старка, как и своих настоящих родителей. Может даже больше. Кто тебя воспитал, кто давал представление о мире, чьим заветам ты следуешь. Пусть я никогда не смогу прокричать об этом миру и сказать вслух при других — ты и Таргариен и Старк и это не изменится, ты должен это знать и не забывать. Джон не мог оторвать глаз от Сансы, впитывая каждое ее слово. Он так устал копаться в себе, метаться между двумя крайностями, а ответ был на поверхности, когда-то он сам произнес эти слова Теону, даже не догадываясь, что они могут относиться и к нему. Может в этом и есть суть, не нужно выбирать нужно принять обе свои стороны. Джон благодарно кивнул, не было слов, чтобы выразить ту благодарность, что он испытывал к Сансе за ее слова, за то какой груз был снят с его плеч. В зале началось шевеление, разрушились танцевальные фигуры, раздался возглас «Провожание! Провожание! В постель! В постель!». Джон и Санса даже вздрогнули, словно только сейчас вспомнив, где они находятся. Люди подхватили крики, смех и свист. Музыканты заиграли дерзкую, шутливую мелодию. Среди этой какофонии действия мелькнули рыжие волосы Алис и раздался тоненький возглас. Санса скромно отвела глаза на блюдо с фруктами, делая вид, что ее заинтересовал виноград, Джон заметил, как напряглась девушка, как сжалась, словно это она в той толпе и это ее сейчас хватают десятки рук. Давен был в окружении леди, он уже был без плаща и камзола, отшучивался и смеялся. Но в один короткое мгновение он бросил сосредоточенный и серьезный взгляд на Хорнвуда и Мейзина, что сразу ринулись в толпу к леди Карстарк, Джон не понял, что происходит, пока над залом не разнеся удивленный взвизг леди Алис, который перерос в полу облегченный смех. Девушка, что уже лишилась верхнего платья, была оторвана от пола и поднята на вытянутые руки лордов Севера. Когда девушка взлетела вверх, ее башмачок, от резкого поднятия ног слетел и, описав дугу, упал на голову лорда Уайлда, что подпрыгнув, пытался дотянуться до подола нижнего платья и разорвать его. Все разразились хохотом, даже Джон не сдержал улыбки, смеялся даже сам пострадавший. Вскоре к Хорнвуду и Мейзину, поняв задумку, присоединился Локк и Вулл. Старые серверные лорды, что не участвовали в веселье, хохотали, одобряя выходку молодежи и между собой восхваляя находчивость северян и их единство. Так Алис, которая уже не скрывала счастливого смеха, чувствуя себя под защитой, вынесли из зала. Джон понял, что все это было спланированно, заранее и был уверен, что теперь к леди точно не дотронутся ни одни руки, кроме рук мужа. Давен же успокоившись за невесту, почти не сопротивлялся, когда с него летели клочки одежды, пробирался к дверям. Когда смех стих в коридоре, оставшиеся в зале снова вернулись к прерванным разговорам и празднованию, только Вилла вышла из зала унося свадебные плащи Карстарков, чтобы утром их им передали. Когда шумная компания, что провожала молодых с песнями, смехом и шутками вернулась в зал, танцы продолжились, но теперь гости начали постепенно расходится, первыми покинули зал степенные, пожилые лорды, что хоть и веселились, смотря на шумную молодежь, все же держались в стороне от столь бурного празднования. -Какие-то нерадостные у нас получились разговоры на свадьбе, — печально улыбнулась Санса. — Нас все равно никто не слышит, — Джон обвел взглядом стол и почти уже опустевший зал, с момента как начался бал, они с Сансой сидели за центральным столом практически в полном одиночестве, что устраивало их обоих. Санса некоторое время молчала, пока делала еще несколько глотков вина, словно заглушая свою осторожность, смывая оставшиеся еще барьеры. — Не люблю я свадьбы, — проговорила Санса. Джон ожидающе молчал, эта фраза объясняла состояние Сансы, ее хватку на кубке с вином, ее откровенность, желание окунуться в свои самые страшные кошмары, только бы забыться о том, что происходит вокруг, но то, что поддержку в этом она искала рядом с ним, согревало мысли и сердце Джона. — Ни одна свадьба в моей жизни не несла ничего хорошего, толи это мой рок, толи просто свадьбы в Вестеросе — опасное дело, — горько усмехнулась девушка. Джон печально посмотрел вдаль, мельком увидев стол, где располагался лорд Талли, но постарался не задерживать на них взгляд, это было черевато не самыми радостными мыслями, пока Санса задумчиво продолжила. — Хотя одна свадьба мне понравилась, особенно ее финал, я так наслаждалась развернувшимся представлением, так не верилось в правдивость происходящего, что в этом шоке я чуть не забыла, что нужно убегать, пока мне не напомнили, — девушка коротко хихикнула воспоминаниям. Джон подумал, что потом может поподробней расспросит про этот случай, хоть он и догадался, о чем она говорит, слухи о Пурпурной свадьбе доходили и до Дозора, а пока лучше снова перевести меланхоличность Сансы в шутку: — Ну, вот, надо было тебе раньше сказать, о своей не любви к свадьбам, а то Тирион и лорд Хайтауэр собираются устроить на нашу свадьбу праздник, как они сказали, которого еще не видел Вестерос. — Ээээ, нет, — помотала пальчиком Санса. — Это праздник в честь твоей коронации, наша свадьба это только ее часть. Как бы не хотел улыбнуться Джон, эта фраза навеяла задумчивую грусть. — И все же ты не хочешь свадьбы, — проговорил Джон, давая ответ на вопрос, что регулярно появлялся всего голове, правильно ли они поступают, но Санса на его фразу абсолютно неизящно фыркнула. — Не перевирай мои слова. Я хочу свадьбу, особенно если это позволит остаться с тобой, — Джон от такого признания опешил, и хотел что-нибудь вставить, но пока подбирал слова, Санса уже говорила дальше. — Я не люблю шумные и многолюдные свадьбы. Наша же, идеальная, была бы в присутствии только Брана и Арьи, — мечтательно протянула Санса, чуть заплетающимся языком. — Хотя нет, не так, только ты, я и он, — Санса кивнула на Призрака. — Призрак будет свидетелем, а вокруг тишина и только Боги, смотрящие на нас. Джон замер, боясь что-нибудь сказать пошевелиться, боясь спугнуть ту картину, что нарисовала Санса, желая, чтоб она продолжала говорить, упиваясь тем, что мысли о свадьбе не вводили ее в ступор, а заставляли мечтать. Это было приятно, это было волшебно. Он радовался, что он не один рисует в своей голове картины будущего, хоть и понимал, что ее картины и его затрагивают разные стороны их будущего брака. Санса пробуждала в себе вновь романтические струны, а он, чем ближе приближался день свадьбы, тем смелее становились образы, тем более непристойными и жаркими становились его желания. Он оправдывал себя, что имеет на это право, что она его невеста и он должен перестать видеть в ней сестру и начать видеть жену, впрочем, он был честен сам с собой, это не было такой уж сложной задачей, Санса была красивой женщиной, а он знал тот приторный вкус удовольствия, что может принести женское тело. Забота о Сансе, о ее счастье, ее безопасности не были для него чем-то новым, вот уже много лет он живет только с мыслю о ее защите, это не изменилось, когда он учил себя смотреть на нее как на жену, но вот желание ее тела и тепла было новым и Джон прощупывал эти новые чувства, изучал их, радовался их наличию. И было не удивительно, что в легком тумане вина именно они начали преобладать. — Спасибо, — тихо проговорила Санса, прерывая мысли Джона. — За что? — растерянно посмотрел на девушку Джон, встряхнув головой. — За то, что с самой нашей первой встречи ты видел меня, меня как Сансу, как человека со своими слабостями и недостатками, достоинствами и желаниями. Видел именно меня, а не Север, что был за мной. Что для тебя я никогда не была только лишь ключом к Северу. Девушка печально улыбнулась, и Джон смотрел на девушку восхищенно и нежно, эти слова было приятно слышать, но тут тень легла на его лицо, а в глазах промелькнула боль. — Думаю сейчас эти слова уже не так правдивы, как были когда-то, — проговорил Джон, вспоминая на чем основан их брак, то что должно держать Север в составе Вестероса. — Ты не прав, — проговорила Санса, накрывая его ладонь своею, единственное что они могли себе позволить, будучи на глазах у всех лордов, тем более теперь, когда Карстарки ушли именно будущая королевская чета привлекала все внимание. — Ты дал мне выбор, ты готов был на отделение Севера. Мы говорили, что Север к этому не готов, но и я не была к этому готова, не была готова отпустить тебя. Ты дал мне право выбора, и я решила. Мой выбор и за это спасибо. Джон не знал, как выразить свою признательность, за эти слова, за весь этот вечер, то тепло, что расползалось в груди. Мужчина переплел под столом их руки, легонько поглаживая каждый пальчик, даря незатейливую ласку. — Спасибо, за эти слова, — как эхо повторил Джон, чувствуя, как губы растягиваются в улыбке. — Я же говорю, во всем виновато вино. Я никогда не была пьяной. И честно мне это состояние не нравится, я говорю слишком много, ненужного, — Санса прищурила глаза. — Но по тому, как ты улыбаешься, тебе это нравится. — О да, — искренне признался Джон, думая, что ее следовало напоить еще в Винтерфелле, тогда услышав даже и половину из этого, он бы и не подумал уезжать, может многие ошибки бы не совершил. Он ловил каждое ее слово, и каждое находило отклик в его мыслях, чувствах, теле. Он никогда не думал, что за один вечер Санса назовет его своим рыцарем, признается, что ни когда не хотела с ним расставаться и нарисует картину идеальной свадьбы, только для них. Это так не походило на исполнение долга и расчета, чем и был продиктован их брак, но думать о чем-то большем было до ужаса страшно. — Такого я себе больше не позволю, — Санса взмахнула свободной рукой. — Так что лови момент. Санса засмеялась и двумя пальчиками взяла из вазы с фруктами виноградину, обхватила ее губами, прежде чем она исчезла во рту. Мужчина сглотнул, может и правда стоило поймать момент. Он мотнул головой, прогоняя непрошенные, неприличнее мысли. Она была пьяна и расслаблена, и он тоже немного от вина, немного от веселья и от легкой дымки разврата, что весела в зале. Может это его шанс, это их шанс, попробовать, его шанс прогнать ее страхи. О том, чтобы разделить постель не могло идти речи, но вот что-нибудь более расслабляющее, что сможет доставить ей удовольствие и уменьшить волнение перед брачной ночью. Что-то что примет ее расслабленное вином сознание. Джон заметил, что она так и не убрала свою руку, хотя его ласка стала более уверенной. Санса мало отдавала себе отчет только тянущая, теплая нега разливалась, от этих ненавязчивых прикосновений. Она смотрела в зал, словно полупустые столы и пьяные споры могли привлечь ее внимание, взгляд ее был направлен вперед, а рука в это время поворачивалась, подставляя каждую свою часть под ласку. Когда же она легко облизала губы и приоткрыла их выпуская через рот легкий выдох. Джон озвучил вопрос раньше, чем смог обдумать свои слова и раньше, чем осознал. — Тебя проводить до комнат? Санса так и не повернув голову все еще глядя в зал выдохнула: — Да. Они вышли из зала вместе, сопровождаемые поклонами, их гвардейцы сир Арман и сир Бриенна шли на почтительном расстоянии, чтоб не слышать разговора, но ни Санса ни Джон не говорили. Девушка держала его под руку, а Джон продолжал успокаивающие поглаживания руки, что лежала на сгибе его локтя. Джон открыл дверь перед леди в ее комнату и вошел следом, медленно закрывая ее за собой. Стража осталась за дверью. Джон понимал, чего он хочет, но также понимал, что он не должен был здесь находится, его спина не должна была так гореть, а воздуха не хватать, он, не должен был пробормотав полу вопросом «спокойной ночи» так медленно и чувственно прижимать ее руку к своим губам, не сводя с ее глаз своего вопрошающего взгляда. Но все это происходило и теперь решение было за Сансой и она его приняла облизав губы, чуть придержав нижнюю губу зубами и решительно подняв взгляд встречаясь с горящим взором Джона. — Эээ, ну как бы привет, — раздалось сбоку, со стороны горящего камина. Джон и Санса вздрогнули, резко повернувшись. Рука мужчины метнулась к мечу, но остановилась на пол пути, он не мог не узнать этот голос. — Арья! — на грани взвизга, прокричала Санса и бросилась к сестре, заключая ее в крепкие объятья. Джон мотнул головой и не сдержал счастливой улыбки наблюдая за встречей сестер, но она чуть померкла, когда заметил, что Арья поморщилась, словно сдерживая стон боли, и мягко отстранилась от Сансы, но также придерживая ее за руки, сохраняя контакт. — Мы так переживали, — протараторила Санса. — Почему ты не подавала вестей? Нельзя же так. — Все хорошо, — улыбнулась Арья и через плечо посмотрела на Джона, Санса чуть посторонилась, давая Джону приблизиться. Мужчина подошел, но вместо объятий, только легонько, осторожно сжал руками ее плечи, внимательно, вопросительно заглядывая в глаза. — Ты в порядке? — Да, все хорошо, — повторила Арья и усмехнувшись, стараясь отвести от темы своего состояния, добавила. — Ваша милость. Это сработало, Джон улыбнулся и помотал головой. — Джон. И надеюсь все еще брат. Девушка кивнула, тоже отвечая понимающей улыбкой. Джон же добавил в улыбку хитрого прищура и усмехнулся: — А ты точно ли Арья? — поднимая вопросительно бровь. Девушка сначала нахмурилась, а потом вдруг поняв к чему клонит брат рассмеялась. Санса недоуменно смотрела то на Джона, то на сестру, но не в силах убрать с лица улыбку. Арья отсмеявшись кивнула. — Арья. Точно. Молодец. Я даже не задумывалась. Бдительность — это правильно. На мгновение Арья задумалась, а потом произнесла: — Коли острым концом. — Хорошо, верю, — улыбнулся Джон. Санса повторила мысленно эту фразу, что она слышала однажды. И тут поняла это была проверка, после чего уже не знала, толи ей смеяться, толи плакать, что теперь им нужен пароль для проверки истинности того, кто перед ними. — Как ты сюда попала? — спросила Санса, чтобы не позволить себе дальше развить возникшую у нее мысль. — Почему не пришла на пир? Там вроде как было весело. — Не сдержала смешок девушка. — Попасть в замок было не сложно, вы ведь знаете я могу быть тихой, не хотела создавать представление из своего возвращения. А когда прошла в замок услышала, что в зале во всю пир, не люблю шумные пиршества, и решила подождать здесь. Арья могла говорить, что просто решила прийти первой к Сансе, потому что соскучилась по сестре, но ведь и по брату не меньше. Она сама себе не верила, но наверно впервые ей пришлось задуматься о приличиях. И теперь Арья бросила удивленный взгляд на Джона, она не ожидала его увидеть, хотя бы до завтрашнего утра. А потом вспомнила стойкий запах вина, что почувствовала и от Сансы, и от Джона. И жуткая идея ударила в голову. — Надеюсь это была не ваша свадьба, потому что во-первых, я обижусь, а во-вторых, тогда мне пора ретироваться отсюда, — Арья постаралась выдавить из себя улыбку. — Нет. Свадьба Алис Карстарк и Давена Ланнистера, — проговорила Санса, стараясь не зацикливаться на самой сути вопроса сестры и сделать ответ более обыденным, не получилось, нервный смешок ее выдал. Но Арья решила сделать вид, что не заметила, тем более для самого важного разговора еще время не пришло, для этого ее брату и сестре лучше было бы хоть немного отрезветь. Да и еще было чему удивиться, например союзу Карстарк-Ланнистер. — Ни чего себе. Вот это кардинально. Но…- Арья сморщила носик. — Я вас никогда такими пьяными не видела, даже после победы над Иными. Вы себя в зеркало видели? У вас жутко идиотские улыбки. — Мы просто рады тебя видеть, — усмехнулся Джон. Но Санса держала себя в руках хуже его и поэтому не сдержала смешок. — Свадьба была веселой, а мы не танцевали. А в кубках никак не кончалось вино и вот, — Санса даже развела руками и крутанулась, запутавшись в ногах и со звонким смехом упала в ближайшее кресло. Арья укоризненно посмотрела на брата: — Стоило оставить вас двоих и вот к чему это все привело. Джон только развел руками и поспешил тоже присесть в кресло. Он был не пьян, так легкий туман. Хотя, подсознание подсказывало, что Арья имела ввиду не только их нынешнее состояние, но и все их решения и одно самое важное. Но так хотелось и дальше игнорировать, и отодвигать это обсуждение на потом. — Расскажи, что с тобой было за все время, — проговорил Джон, но увидев, как замялась Арья, добавил. — Хотя бы то что можешь и хочешь рассказать. Девушка кивнула и коротко начала описывать свое пребывание в развалинах Королевской гавани, проведение эвакуации выживших и раненых под носом у Серого червя, мастерски обходя некоторые моменты, а особенно последние две недели. — Когда ты в последний раз нормально питалась? — спросил Джон, изучая ее чуть впалые щеки и бледность, вспоминая, что этот год она провела в осажденном городе, хоть и с редкими вылазками, чтоб оставить Сансе сообщения. Арья отвела взгляд. — Поняла, — резко сказала Санса. — Я сейчас, — и прежде чем ее успели остановить, она скрылась за дверью, вызывая Миланию и отдавая указание принести в ее комнату еды. Как только Санса скрылась за дверью Джон же чуть более требовательно посмотрел на сестру. Девушка замечала, как он весь их разговор бросал на нее изучающие взгляды. Арья тяжело вздохнула. — Я же сказала все хорошо. Я в порядке. — На сколько серьезно? — Джон, — девушка с трудом подавила желание закатить глаза, на столь не привычную для нее заботу, но ее брат был не преклонен, прожигая ее требовательным взглядом. — Царапина, — наконец произнесла Арья, но увидев скептически поднятую бровь, постаралась добавить в голос уверенности. — Правда. Ничего критичного, иначе я не сидела бы здесь так спокойно, и ты это прекрасно знаешь. Но чтоб уменьшить твое беспокойство завтра же покажусь мейстеру. Доволен? — Нет, — совершенно серьезно ответил мужчина. — Я в общем недоволен ситуацией, при которой тебе требуется посещение мейстера. Он понимал характер сестры, понимал, что она была в битвах и получала ранения, но битвы закончились, а его младшая сестра все еще находит способы получить «царапины». Арья посмотрела на него исподлобья, он ей ответил точно таким же тяжелым взглядом, они долго могли играть в переглядки, если бы вскоре не пришла Санса, а за ней Милания с подносом еды и кувшином фруктового напитка. Джон тут же расслабил лицо и только бросал редкие взгляды на Арью, а девушка нацепила на свое лицо улыбку. Ни он, ни Арья не хотели волновать Сансу, в этом они были полностью на одной волне. Пока Арья ела, они перебрасывались незначительными фразами, Джон рассказал о Дорне, о том, что он делал этот год. Сказав о драконе, он ожидал сильного удивления, но сестра только отмахнулась: — Я его видела, — и хитро подмигнула. — Он великолепен. И я слышала твою речь перед Серым червем. Санса не сдержала удивленного возгласа. — Была поблизости. И даже поняла все что ты сказал. Пришлось улучшить свой валирийский за этот год, смотрю тебе тоже. Джон согласно кивнул. Потом вступила в рассказ Санса, сообщив о короне королей Зимы. Арья не понимающе посмотрела на Сансу и Джона. — Зачем? Мужчина улыбнулся. — Ты во время приехала, чтобы поприветствовать королеву Севера. Коронация будет через день. — Я не понимаю, — Арья пыталась разобраться в плане брата и сестры и в перипетии политики и тонкостях игры, но выходило плохо. Джон и Санса объяснили, как теперь будут строиться отношения Севера и остального Вестероса, избегая упоминания брака, но Арье это через пару предложений уже стало скучно. — Все поняла, — прервала их объяснение девушка. — Политика, политика, политика. Лучше покажите где она. Санса подвела сестру к ларцу, что хранился в алькове ее спальни, Джон шел следом. Арья смотрела на корону не зная, что чувствует, словно это было что-то далекое, непонятное, но все же великолепное и значимое. Девушка усмехнулась и оттянула воротник-шарф, что был намотан на шее, словно он ей мешал и раздражал от жара, что был натоплен в комнате. Арья уже убирала руку, когда ее остановила жесткая хватка брата. — Что это? — в его голосе прозвучал метал, Санса не понимающе посмотрела на брата, а потом на шею сестры, куда зло смотрел Джон и еле подавила крик. — Ничего, — проворчала девушка, отталкивая руку брата и возвращая шарф на место. — Показывай, — проговорил Джон, он смотрел на сестру, она, упрямо вздернув носик смотрела на него, но не прошло и пары мгновений, как она уже разматывала шарф, а Джон нежно наклонил ее голову рассматривая свежую кожу шрама, что принял форму огромной ладони. Он смотрел на него, а потом сжал губы и отступил. — Это должен бы быть я. Я не должен был тебя туда отпускать, — в голосе Джона звучала злость, направленная на себя. — Эй. Это мой подвиг, не смей на него претендовать, — попыталась отшутиться Арья, но увидев полный боли взгляд брата осеклась. Ей не очень давались речи, но ради того, чтобы успокоить Джона она постарается. — Все хорошо. Правда. Я была у мейстера Уолкана, сразу после битвы. Он сказал, что это всего лишь холодный ожог, ну поболело немного, потом прошло, а теперь это не больше чем шрам-напоминание. Омертвевшая кожа сошла и выросла новая, у Брана кстати тоже такой же. Но главное. Давно должна была тебе сказать. Спасибо, что поверил в меня и мои силы, — Арья взяла руку Джона, привлекая все его внимание, чтоб он услышал ее слова. — Спасибо, что помог мне. Без тебя бы ничего не вышло. — Я сделал слишком мало. — Не говори глупости. Они возможно бы и продолжили препираться, но тут раздался очень тихий и размеренный, с тонкой интонацией зарождающей угрозы, голос Сансы, о которой они почти забыли, пока выясняли кто больше сделал в победе над Королем ночи, а напрасно: — Я чего-то не знаю? — спросила девушка, переведя настороженный взгляд с Джона на Арью и обратно. — Ээээ, я думала ты ей расскажешь, — осторожно проговорила Арья, Джон только мотнул головой. — Как-то не до этого было. — Скажи лучше, что не любишь хвастаться, больше в это поверю, — фыркнула младшая Старк. — Что мне стоит знать? — уже более требовательно и жестко проговорила Санса. — Понимаешь, — осторожно начала Арья, когда поняла, что Джон не собирается говорить. — Когда Король ночи был в Богороще, он своего дракона оставил охранять вход, и чтобы я пробралась к Брану, нужно было как-то этого дракона убрать. — Я тоже пытался прорваться в Богорощу, но Визерион не пускал, да и до входа было далеко, а тут я увидел Арью, она была у самого входа, — все же решил вставить Джон. — Оставалось пару мгновений, и дракон бы меня увидел и тогда Джон отвлек его на себя, а я пробралась во внутрь. Арья закончила говорить, посмотрев на брата и они обменялись взглядами и печальными полу-улыбками, как и тогда в пылу битвы, только тогда их взгляды выражали веру в силы друг друга, понимание того что они собираются сделать, принятие будущего и прощание, как они думали навсегда. — Давайте уточним, — голос Сансы был обманчиво спокоен. — Вы хотите сказать, что ты, — Санса посмотрела на Джона. — Готов бы отдать себя на съедение дракона. — Скорее сожжение, — встряла Арья. — Цыц, — шикнула Санса и Арья разумно замолчала. — Это не меняет того, что ты шел на самоубийство, чтобы Арья смогла пробраться к Королю ночи и попытаться его победить без какого-либо плана, неизвестно каким образом. — В общих чертах, да, — проговорил Джон, он не собирался оправдываться, но Санса этого и не требовала. Она просто печально смотрела на своих героев. Девушка понимала, то решение, что они тогда приняли было единственно возможным, но это не меняет того, что они готовы были умереть, и сейчас ей даже страшно было представить такое, но вот они здесь перед ней. Их безумное, спонтанное решение сработало. И Санса не знала благодарить ли за это Богов, что они сохранили им жизнь или проклинать за то, что поставили в такое положение, что пришлось принимать такие решения. Она не могла на них накричать и принять спокойно и смириться тоже не могла, поэтому самым верным показалось податься вперед и обхватить одной рукой Джона, а другой прижать к себе Арью и замереть, чувствуя их дыхание и тепло, осознать, что они рядом и они живы. Джон поднял руку обхватывая в ответ Сансу, а другую положил на плечи Арьи. Когда-то они уже стояли так, пытаясь осознать, но все еще не веря, что они выжили, для полного воссоздания того мгновения не хватало только осколков льда под ногами, шелеста веток чардерева и Брана заключенного в кольцо их рук. Джон закрыл глаза и память вернула его в ту ночь, когда дракон рухнул перед ним. Он долгие мгновения не веря смотрел на осколки костей и льда, что были монстром, грудь тяжело поднималась и опускалась, а глаза безумно метались между входом в Богорощу и проходом, что вел к криптам, разрываясь на части, куда бежать и поэтому он просто стоял на месте, пока со стороны крипт не послышался крик и звук бега толпы, люди высыпали во двор, разбегаясь в разные стороны, с ужасом на лице, женщины бежали, не видя дороги прижимая к себе детей. И среди этой толпы мелькнул рыжий, как факел в ночи, всполох волос и Джон рванул вперед, выдохнув только когда девушка оказалась в его объятьях, она не узнала его, во всей грязи и крови, только чувство спокойствия и защиты от родных объятий сказало чье именно сердце бьется напротив ее. И она одной рукой обняла его в ответ, в другой все еще нервно сжимая нож из обсидиана. — Арья, Бран, — выдохнула Санса и Джон отстранился, посмотрев на девушку, проверяя наличие ран и взяв за руку потянул вперед. — Идем. Джон краем глаза заметил, как недалеко мелькнула фигура Миссандеи, что озиралась по сторонам и Тирион, что провожал их задумчивым взглядом. Но это уже их не волновало, они бежали, стараясь не замечать трупы и хрустящий под ногами лед, перепрыгивая через останки скелетов-мертвецов. Первое, что они увидели, добежав до Чардерева это Арью, что стояла рядом с Браном сжимая его руку, они смотрели друг на друга, пока небыли сжаты в кольцо лихорадочных объятий Джона и Сансы, Арья после мгновения растерянности ответила столь же крепкой хваткой. Только Бран, словно не понимал, что происходит, но позволял себя обнимать и даже как-то неловко сжимал ладони сестер. Они так и замерли в окружении осколков от Белых ходоков и под благословенной листвой Чардрева, в то мгновение они растворились друг в друге и были одним целым, четыре грани одного. Весь мир исчез, оставляя их одних окутанных радостью и связью. Потом уже пришло опустошение и горе, потом был душераздирающий крик Сансы, увидевшей Теона, и полуживое тело Алис, что Джон вынес из Богорощи, как луч надежды, что все же среди мрачной горы бездыханных тел еще есть шанс найти живых, потом была попытка обнять ни на что не реагирующую, погруженную в горе Дейнерис, но все это было потом. А тогда они были счастливы слышать дыхание друг друга четыре сердцебиения и тепло, понимая, что они живы. — Эмм, — проворчала Арья, стараясь разбавить этот приторно сентиментальный момент. — Санса, ты становишься излишне тактильной. Не позволяй ей больше пить, Джон. Санса разжала объятья, понимая, что сейчас она если и пьяна, то только от нежности и счастья, винный туман рассеялся сразу, как только пришло осознания, что она была так близко к потери этих двоих идиотов-героев. — Какая же ты все-таки колючка, Арья, — проговорила Санса, но в глазах плескалось море нежности и добавила улыбаясь. — Но моя родная колючка. Санса чуть приобняла сестру выводя ее снова из спальни в гостиную. Джон улыбаясь следовал за ними. — Я приказала подготовить тебе комнату рядом с моей, — сказала Санса, как только они снова разместились у камина. — А мои вещи? — спросила девушка, вспоминая сумку, что оставила в палатке Сансы с запиской, что ее нужно увести с собой. — Здесь, — ответила Санса и на не высказанный вопрос добавила. — Я не заглядывала. Я зареклась смотреть твои вещи, не хочу даже знать, что ты там хранишь. — Правильно, — усмехнулась в ответ Арья. — Зачем портить себе сюрприз. — Сюрприз? — удивилась Санса скосив глаза в сторону двери в гардеробную, где и лежала сумка Арьи. — Даже не думай, терпение, потом узнаешь. Сейчас сидя рядом с Арьей и Сансой, Джон как никогда увидел разницу, которая буквально выросла в его сознании. Арья была маленькой, непоседой сестренкой, его хвостиком, которую он любил и заботился о ней, желая видеть ее счастливой, но также он признавал ее силу ее самостоятельность и, если бы это требовалось, ради ее блага, он смог бы ее отпустить. Санса же нужна была ему как воздух, он не сможет без нее обойтись, она проросла в его мысли в каждом его чувстве была она. Джон не мог даже в мыслях назвать, чувства что он испытывал, чувствами к сестре, была ли она вообще когда-нибудь для него сестрой, или просто в нем гораздо больше от Таргариена, чем он хотел бы. Но он желал женщину, что сидела рядом с ним, не имея возможности даже назвать как давно возникло это чувство, какой момент стал переломным. Он желал узнать все ее мысли, жаждал познать ее душу, жаждал исполнить все ее мечты, жаждал узнать тепло ее тела, жаждал сделать ее счастливой и разделить с ней будущее. Жажда всего этого становилась нестерпимой. Джон предполагал, что это желание он постепенно сам вскормил в себе, подбрасывая как поленья в костер, учась видеть в ней свою жену, но теперь внутри начинало бушевать пламя. И теперь нужно было держать этот огонь под жестким контролем, пока Санса не будет к нему готова, что ж он сам обрек себя на это, давая волю своим мыслям и желаниям. Санса и Арья все еще тихо разговаривали, Джон же больше любовался сестрами Старк, довольный одним их присутствием рядом с ним, но постепенно разговор все же сошел на нет. В комнате повисла тишина и только мерный треск поленьев заполнял ее, можно было бы подумать, что это то что так ждала Санса, спокойные вечера, в окружении семейного уюта, только вот тишина, что окутала их была напряженной и тяжелой, в этой тишине все четче звучали те слова, намеки, на которые в течении вечера не обращали внимание или пропускали мимо, а еще больше кричало то, о чем не говорилось. Джона это начало напрягать, дальше замалчивать и избегать уже было нельзя, если они не вскроют эту тему, то она так и продолжит нарывать, и замалчиваться. — Арья, — проговорил Джон. Девушка подняла на него чуть затравленный взгляд. А Санса напряглась, чуть сжав пальцами платье. — В этой комнате есть не высказанные слова и не заданные вопросы. Говори. Арья молчала, словно надеясь, что все рассосется само, но видно брат и сестра не давали ей шанса, как можно дольше избегать темы их свадьбы и дальше притворяться, что это просто Джон и Санса ее брат и сестра и это в скором времени не изменится. В это так было легко поверить, так как Джон старался держаться от Сансы на почтительном расстоянии и их отношения мало отличались от тех, что Арья наблюдала в Винтерфелле, разве только стали более мягче и терпимее, а Санса стала более спокойной и веселой. Но этот вопрос незримо присутствовал с момента как они вошли в комнату, он давил, как будто в комнате был огромный слон, о которых она слышала в Браавосе, но которого они упорно игнорировали. Арья набрала в легкие воздуха и на выдохе протараторила: — Я не маленькая глупенькая девочка. Да, возможно у меня немного иной взгляд на жизнь, не такой как должен быть у леди, но я Старк и пусть я не могу смириться и принять, те обязанности и долг, что накладывает принадлежность к Высоким домам, но я это понимаю. И я понимаю и принимаю ваше решение. Я только надеюсь, что вы и правда все продумали и осознаете. Потому что у нас не такая большая семья и вы большая ее часть. Я не хочу разлада в семье, мне важно, чтобы вы были счастливы и в безопасности, потому что именно от вас зависит, что будет с нашей семьей. Я просто хочу знать, что это не просто продиктовано долгом, но и по крайней мере, что есть возможность вашего счастья и что это то что вы хотите. Она не была меленькой девочкой, и могла предположить, чему именно она помешала, несколько часов назад, она прошла школу безликих и потому видела, как сглотнул Джон, как ее сестра в волнении сжала пальцы и потерла друг о друга ноги, как полыхнул взгляд короля. И она уже знала ответ до того, как он был произнесен — «Все возможно».