Banana

околоканонная мистика(или нет) С наступлением каникул Санада решает навести в комнате порядок. Не то, что ему очень хочется, но мама не устает напоминать каждый день: — Шунпей, у тебя же там свалка. У Санады там и правда свалка. Средняя школа осталась позади, но ящики и коробки все еще хранят всякий хлам, вроде старых тетрадей, учебников, сточенных карандашей и научных проектов, сделанных за ночь на коленке — учителя всегда вздыхали на них и укоризненно качали головой. Санада высыпает на пол содержимое полок и ящиков стола, вооружается мусорными пакетами и включает музыку на компе, чтобы было не так скучно. Он особо не копается, отправляет на выброс практически все. Сложно представить, как спустя лет пять, он сядет ностальгировать над картонным крокодилом, чья пасть демонстрирует сечение многогранника. Оставляет канцтовары, которые еще могут сгодиться, пару конспектов и редкие фото с фестивалей. Это фото, сделанное на полароид, Санада не помнит. Он пытается отгородиться ладонью от фотографа, но вместо своего лица закрывает человека, сидящего рядом. В груди странно дергает, с фоткой все не так. На первый взгляд обычный кадр, на переднем плане смазанные пятна, на заднем железная сетка: такими обычно обносят спортивные площадки. Санада всматривается в свое лицо, и оно кажется ему слишком взрослым и еще слишком счастливым. Эмоции с глянцевой бумаги попадают на пальцы и лезут под кожу. Санада не узнает себя, не узнает тепла в своем взгляде, и вот такой улыбки. Не узнает он и бейсболку у себя на голове. Он поднимается на ноги и идет в кухню. — Мам, — он показывает фото. — А где у меня эта бейсболка? Мама щурится, разглядывает фото и хмыкает: — Не помню такую, может, брал у кого. — Я никогда не надеваю чужое, — отвечает Санада. Мама пожимает плечами и улыбается. — А хороший кадр. Ты здесь очень взрослый. Санада кивает: — Угу. И возвращается в комнату. Он прячет фотку в книгу «уроки игры на гитаре». Когда-то он хотел научиться, но сдулся на пятидесятой странице. Хорошо хоть гитару купить не успел. Больше ничего странного он не находит, только хлам, хлам и хлам. Вечером он вытаскивает полные мешки, и мама показательно ему аплодирует. *** Санада вступает в бейсбольный клуб, что называется «по пути меньшего сопротивления». Он играл немного в средней школе, так что бейсбол ему знаком — лучше он, чем кружок манги, танцев или чайной церемонии. Команда слабая, никто не говорит шаблонами из спортивной манги и не рвет жилы на тренировках. Санаде это подходит. Все меняется, когда на поле приходит новый тренер и впервые говорит это страшное слово «Кошиен». Тодороки Райзо оказывается… забавным. Он не похож на учителя и отличается от всех взрослых, что Санада когда-либо встречал. Трансформация Якуши оказывается для Санады «слишком». Он пропускает пятничную тренировку, уже третью на этой неделе, и решает убить вечер на старенький шутер про зомби. Расстреливая мертвяков, Санада всерьез задумывается завязать с бейсболом. Книга «уроки игры на гитаре» сваливается прямо ему на голову. — Ай! — вскрикивает Санада. Сердце испуганно бьется в груди. Наверное, небольшое землетрясение, успокаивается он, потирая ушибленный затылок. Берет в руки распахнутую книгу и вспоминает, про фото, которое когда-то туда положил. Он листает раз, потом еще раз, трясет книгу, смотрит на каждой странице, но фото нигде нет. Оно было странным тогда, и еще более странно сейчас его отсутствие. Санада не верит в мистику. Но, если допустить всего на минуту, что на том кадре был он из будущего, а теперь фото пропало. Выходит, он что-то сделал не так? Зомби на экране давно загрызают его аватар. Санада нажимает кнопку выключения и идет в кровать. Тренировка завтра в семь утра, надо выспаться. Тренер не предъявляет ему за пропуски, только криво ухмыляется, нахваливая его подачи — и если это вранье, Тодороки Райзо самый искусный лжец во всей Японии. *** На долгое время Санада забывает про странную фотку. В его жизни происходит слишком много крутых поворотов. В его жизни появляются Тодороки и приносят с собой бейсбол. Будни Санады становятся наполненными, каждый день обретает смысл. У него больше не выходит существовать по принципу «как пойдет». Санада чувствует себя чудовищем, у которого в мягком бесформенном нутре вдруг прорастают кости. У него уходит целый год, чтобы разглядеть в своей увлеченности игрой, еще и увлеченность Райчи. Санада не знает, как отделить одно от другого, и надо ли. Ох уж этот подростковый максимализм. Санада не верит в духов, богов и жизнь после смерти, но в их отношениях с Райчи определенно есть какой-то сакральный смысл. Не влюбиться — мишн импосибл. Поэтому Санада влюбляется. Влияние Райчи на него не поддается измерениям, но Санада ни за что не признается в этом вслух. Бейсболку с нашивкой мячом Санада находит в секции распродаж и долго пялится на нее, прежде, чем примерить. Продавщица рекомендует ему новые коллекции, но Санада отмахивается и идет на кассу, с трепетом прижимая бейсболку к груди. Сердце бьется быстро, а тело кажется таким легким, будто вот-вот взлетит. *** Санада не верит в мистику, но открыв учебник по классической литературе, обнаруживает в нем то самое фото. — Санада, ты читать собираешься? — ворчит учитель. — Я… я, нет, не собираюсь, — бормочет он и получает заслуженный выговор в кабинете завуча. — Не думай, что бейсбол освобождает тебя от учебы, — нудит тот. — Мы и так идем вам на встречу, но вы переходите все границы и хамите учителям! Санада монотонно кивает, фотка, спрятанная в нагрудный карман, будто горит. Вечером Санада прикалывает фотку из будущего над письменным столом. И долго фантазирует, что это будет за день. *** Санада знает, как это примитивно звучит даже в собственных мыслях: если они выиграют отборочные, он признается Райчи. Ему кажется, что на фото рядом с ним именно он. У парня, чье лицо закрывает ладонь Санады, такая же темная лохматая макушка. Они проигрывают, Санада с Райчи засиживаются в школе допоздна. Молчание между ними неуютное, а лицо Райчи такое серое, что Санаде хочется взять фломастеры и разукрасить его. Санада считает себя не в праве признаться. Потом, может быть, потом. Или лучше никогда. Как глупо и эгоистично было хотеть сделать это. Он не удивляется, когда не видит фото над столом, но на всякий случай проверяет везде, вдруг упало. Конечно, его нет. Ясно же, как тогда с уходом из клуба. Счастливого дня Санады не случится без Райчи и бейсбола. *** Поздней осенью Санада уходит из команды, чтобы готовиться к экзаменам. Он сидит над учебниками, когда на телефон приходит смска с предложением поиграть. Старое поле совсем рядом с его домом. Райчи, Мишима, Акиба и Куроки встречают его неловкими объятиями и рассказами про текущий чемпионат. Санада бросает с удовольствием, холодный воздух забирается в легкие, и он ощущает себя так здорово, как не чувствовал уже давно. Он соскучился по игре, по команде и по Райчи. Тот кричит: — Отличная подача, Нада-семпай, еще, еще одну, я отобью! Снег прерывает их игру, и все они молча пялятся в небо, собирая на ладони белые хлопья. Санада косится на Райчи и покашливает: — Эй, пошли прогуляемся до магазина. Райчи запоздало кивает, он слишком заворожен зрелищем. Снег в Токио редкий гость. Пока они идут Санада перебирает в голове слова. «Нравишься», «люблю», «будем встречаться» — так обычно говорят? Он дышит на ладони, хотя на самом деле пытается скрыть лицо. Наверняка, оно выдает его без слов. — Эй, — начинает Райчи, тормозя у входа. — Эй, Санада-семпай, мы же не расстанемся с приходом весны навсегда. То есть, я имею в виду, — он мнется и кусает губы. — Ты выпустишься, но будешь продолжать общаться со мной? Санада набирается смелости и берет ладонь Райчи в свою. Сжимает на секунду крепко-крепко и выпускает. — Будем общаться. А хочешь, — он резко выдыхает. — Если захочешь, будем общаться даже больше, чем сейчас. Глаза Райчи удивленно расширяются. — Больше — это чаще или ближе? Или в каком смысле больше? — тараторит он и резко прерывается. — Ой... Санада пожимает плечами, наклоняется к застывшему статуей Райчи и на секунду прижимается носом к виску. Он боится сказать, а, может, оно и не надо. Только вернувшись на площадку Санада вдруг понимает: бейсболка, сетка, Райчи, белые смазанные пятна снега — вот оно. — А у кого-нибудь есть полароид? — спрашивает он. — Это что еще такое? — хмурится Куроки. — Какой-то инвентарь? — Фотоаппарат? — удивленно спрашивает Акиба. — Старый такой? Санада кивает: — Ага, для мгновенных фото. — Странные у тебя желания, — бормочет Мишима, хрустя пакетом с булочкой. Санада осознает, как это глупо, но он не должен пропустить этот момент. — А, тогда телефон? Сделаем фотки на телефон. Он стучит ладонью по карманам и обнаруживает, что они пусты — оставил дома. — У меня без камеры, — извиняется Райчи. — У меня сел, — говорит Куроки. Мишима и Акиба разводят руками и объясняют, что никогда не берут смартфоны на поле, чтобы не разбить. Это глупо и иррационально, ничего не изменится, не получи Санада это фото. Оно уже отработало свой магический лимит, приведя его к этому дню. На этом стоп, хватит. Он глубоко со вкусом вздыхает. Райчи обеспокоенно спрашивает: — Ты как? Все в порядке? — А, да, — Санада улыбается. — Лучше всех. *** С приходом весны Санада закатывает генеральную уборку. Барахла, скопившегося за три года старшей школы, столько, что, кажется, можно вывозить машинами. Санада начинает запихивать в мусорные мешки все подряд, а потом половину достает обратно. Это жалко, с этим связано столько воспоминаний, это было в тот самый день, а это вещь Райчи — надо будет вернуть. В итоге на выброс идут только тетради и отработавшая свое канцелярия. Санада возвращает на полку учебник по классической литературе, но тот выскальзывает у него из рук. На пол вываливается фотография. Санада наклоняется и берет ее в руки. Стук в дверь заставляет его вздрогнуть. Отец зовет: — Шунпей, пойдем ужинать. Санада выходит за ним, сжимая фото в руках. — Что это у тебя? — А? — Ага, — тянет отец. — В облаках витаешь. Говорю, это что? Санада показывает ему фото. — О, помню тот день, — говорит отец. — Хорошо собрались. У Санады внутри что-то обрывается. Он словно падает со свистом с огромной высоты. — Как это «помню»? Отец смотрит на него, как на дурака. — Мы с друзьями из колледжа собирались мяч побросать, а ты мне обед принес, хмм, — отец трет подбородок. — Ты еще в средней школе учился, а выглядишь старше на снимке, почти как сейчас. — Как? — рассеянно бормочет Санада. Вся его вера в фото из будущего рассыпается по камушкам. — А бейсболка? Чья она? — Да кто-то из мужиков на тебя напялил. А фотал тогда Кимура-сан. У меня еще фото есть, найти? — Не надо, пап. Постаравшись, Санада вспоминает холодный декабрь, папиных друзей, очкарика с полароидом, мамин бенто и то, что он не хотел тусить с этими горе-бейсболистами за сорок и опаздывал в кино. Они попросили его побросать им, и он вывел двоих в страйкаут. Бейсболку ему натянули, пока он отмахивался от объектива, и сразу же сняли. Санада смотрит на фото, и оно больше не кажется ему таким необычным. И с чего он решил, что он тут счастлив до смерти? Обычное ведь лицо... Санада жует рис, когда в кармане пиликает телефон. «Завтра финал, будешь смотреть, будешь болеть за меня? А через два дня уже вернемся в Токио. Хочешь ко мне в гости на выходных?» Санада не верит в мистику, магию и все такое прочее, теперь точно. Он выдумал эту глупость с фото из будущего, счастливым днем и накрутил себя — какой абсурд. Не терпится рассказать Райчи, посмеются вместе. — Пап, ты куда фотку дел? — спрашивает он. — Тебе отдал. Санада шарит по карманам, заглядывает под стол. Идет обшаривать коридор и лестницу под недовольное ворчание мамы. Но фото не находится больше никогда.