Banana

PWP, романс, флафф, ER, футфетиш, рейтинг: R Райчи не нравятся компрессионки. Черные чулки заставляют его думать о том, как Санаде... непросто. Как он пропускает общие тренировки, как ждет в дагауте, считает иннинги — сколько сможет подавать, как ему, наверное, больно. Райчи отворачивается, но длинные ноги, обтянутые плотной тканью, снова и снова притягивают взгляд. Санада ловит его после тренировки, кладет ладонь на плечо, наклоняется к уху и шепчет: — Что не так? То ли у Райчи на лбу написано, то ли Санада слишком чуткий к его настроению. Наверное, все вместе. Признаваться в подобном стыдно, но врать Райчи не умеет. — Твои компрессионки. Санада сжимает его плечо сильнее. — И что с ними? — Ну, — от чужих прикосновений по спине ползут мурашки. — Они будто говорят, что ты не в порядке. Райчи ждет, что Санада рассмеется и станет отрицать, плести о том, в каком он сказочном «порядке», но тот отвечает: — Понятно, и правда ассоциации так себе. Райчи поднимает взгляд. Выражение лица Санады серьезное, но в глазах смешинки. Кто-то другой бы и не заметил, но Райчи слишком близко и чует настроение Санады также, как он его. — Глупость сморозил? — Сам знаешь, что глупость, — Санада улыбается, ведет пальцами от плеча к затылку, путается в волосах, и внутри распускается шипучее предвкушение. Дурацкие мысли отодвигаются на задний план. Завтра утром тренировки нет, а значит, можно задержаться допоздна. Подождать, пока все помоются и уйдут домой, побыть с Санадой наедине и, возможно, лично снять эти раздражающие чулки. — А как высоко они? — интересуется Райчи. Санада едва заметно смущается, показывает ребром ладони: — Примерно так. — Кошмар, — констатирует Райчи, сглатывая слюну. — Ужас. Они заходят в раздевалку, когда все уже приняли душ. — Копуши, — ворчит Мишшима. — Раз последние, то и порядок вам наводить. Мишшима сегодня дежурный, но Райчи готов освободить его от обязанностей. Если бы пришлось, он бы умолял, как две недели назад. Кажется, Мишшима спалил их, но это не точно. Райчи достает пакет с гелем и мочалкой и идет в душ. Он старается держать самый невозмутимый вид, хотя в животе колотится возбуждение. Ему так хочется близости, что это почти больно. Санада еще о чём-то болтает с Томобе, его голос и смех Райчи вычленяет из общего гама, и по рукам пробегает дрожь. Проходит достаточно времени, заканчивается горячая вода. Райчи начинает подмерзать, а Санады все нет. Он натягивает чистые плавки, бросает на плечи полотенце и возвращается в раздевалку. Санада сидит, откинувшись спиной на кабинку, и что-то смотрит в телефоне. Райчи покашливает: — Почему мыться не идешь? Санада откладывает телефон и смотрит на него, будто что-то затеял. В груди словно надувается воздушный шар, от такого Санады Райчи потрясывает. Впрочем, от любого Санады. Райчи безнадежен и влюблен, похоже, в его случае это слова синонимы. — Тебя жду, — хрипло отвечает Санада. — Все ушли уже. Райчи подходит, чудом не спотыкаясь о свои же ноги. Санада потягивается, и под шортами становится видно линию, где заканчивается черная ткань и начинается бледная кожа. Райчи садится рядом, хотя очень хочет устроиться прямо на чужие колени или между ними, на полу. Он кладет ладонь на бедро и ведет пальцами выше и выше, очерчивает границу, забирается под тугой чулок. Ткань сидит плотно, как вторая кожа. Санада наклоняется к нему, быстро целует и шепчет: — Давай снимем? Райчи кивает. Да, конечно, да, о, как он хочет снять их и выкинуть подальше. Идеально, навсегда. Райчи спускается на пол, подцепляет чулок двумя руками и тянет вниз. Оголяет кожу, влажную, спревшую, целует ее, облизывая соль с губ. Санада тяжело дышит и захлебывается, когда Райчи доходит до колена. — Черт, черт, ты издеваешься? — Нет, — Райчи удивляется. — Почему издеваюсь? Санада царапает ногтями лавку. — Потому что это издевательство, вот так, как ты делаешь. — Ты просто чувствительный. — Обычный. — Необычный, — бурчит Райчи и снимает чулок полностью, массирует ступню. Трогает каждую венку, длинные пальцы с узловатыми костяшками. Санада весь напрягается и коротко стонет. Ноги Санады персональный ад Райчи. Ад кромешный, в котором он готов вариться целую вечность. Он увлекается и слишком сильно всасывает кожу. Санада захлебывается дыханием, и выдержка испаряется как по щелчку. Райчи наваливается, целует и лезет руками под пояс шорт. Санада прижимает его так тесно, что гудят ребра. Внутри все искрит, будто живот набили бенгальскими огнями и подожгли. Скользкая ткань чулков, раскрасневшаяся кожа, острые колени — пестрый калейдоскоп ощущений и образов. Райчи качает, как на волнах, Санада спускается на пол, утыкается лицом в шею. У него дрожат руки, и шкалит пульс, но сейчас Санада точно «в полном порядке». Райчи сваливается в оргазм, а потом зачарованно разглядывает белесые пятна на черной ткани. — Пойду отстирывать, — смеется Санада. — И в душ. — Только воды горячей уже нет, — бубнит Райчи. На него вдруг резко накатывает усталость и спокойствие. *** На следующий день Райчи смотрит, как Санада делает растяжку, и мечтает утопиться в бутылке с водой. Куроки хлопает его по спине, когда он давится. Все чертовы компрессионки, край которых иногда выглядывает из-под шорт. Теперь у Райчи с ними совсем другие ассоциации.