Banana

Миндальное дерево пре-слэш, драма, ханахаки, хэ, рейтинг: pg-13 Санада списывает плохое самочувствие на аллергию. Уж очень похоже: чешется горло и сухой кашель случается приступами. Раньше он подобным не страдал, но в интернете пишут — аллергия может проявиться в любом возрасте. Он просит у школьного врача таблетку, но та называет его симулянтом и выгоняет из медпункта прямо на тест по алгебре. Это не аллергия, понимает Санада, когда после очередного приступа видит в раковине странную слизь. В слизи что-то белое с розовым, Санада включает воду и смывает, будто это избавит его от проблемы. Конечно, нет. До выпуска остаются считанные дни, и проходят они слишком быстро, словно кто-то ворует часы: тут один, тут два, тут всего двадцать минут, почти незаметно. Хирахата за соседней партой страдает, периодически достает органайзер, делает пометки, а потом начинает хвататься за голову и драматически вздыхать. У Санады нет списка дел, какие могут быть дела за две недели до выпуска? Экзамены сданы, универ выбран, сиди, гляди в окно на цветущую сакуру и в свое светлое будущее заодно. Самую важную галочку Санаде уже никогда не поставить, поэтому он и кашляет цветами. Райчи, игнорируя новенькие машины, опять играет со своим воображением. Санада почти отличает, когда напротив него Нарумия, когда Амахиса, а когда питчеры Сейдо один за другим. Спортивный костюм едва прикрывает щиколотки, Райчи вытягивается, теряет нелепую угловатость, становится более сдержанным, взрослым. Санада наблюдает за тренировками команды из окна класса, последние два приближения к полю закончились цветами со слизью прямо в кустах. Повторять не хочется, так что поле и клубную комнату он обходит стороной. Он прекрасно понимает, что миндаль, прорастающий у него в легких, — несдержанное обещание. Последствия его самоуверенности. Когда до церемонии остается пять дней, Хирахата начинает косплеить Будду. Похоже, все дела получили долгожданные галочки, и теперь он, как и Санада, просто пялится в окно и в свое ослепительное будущее. — Ты же идешь на матч? — спрашивает он после урока. На выходных у Якуши игра с Угумори. Говорят, их новый ас еще больший янки, чем Умемия, и у бэттеров от него дрожат коленки. Коленки бэттеров Якуши, Санада уверен, даже не вздрогнут. Он качает головой. Ему не нравится перспектива угробить себя накануне выпуска. — Пас, очень много дел. — М-м-м, — мычит Хирахата, и на его лице отражаются пятьдесят оттенков эмпатии. — Тогда, конечно, постарайся! Думаю, парни не расстроятся. Матч тренировочный, а мы выпускники — люди занятые. — Поддержи их и за меня, — улыбается Санада. У него опять першит в горле. Он несколько раз кашляет в кулак и оборачивается к окну. — Заболел? — озабоченно интересуется Хирахата. — Мне осенью такие витамины из Америки прислали, полгода ни одной простуды, а раньше часто подхватывал. Санада задерживает дыхание, в груди болит, он хлопает Хирахату по плечу, бросает: — Спасибо, скинь на мыло название, — и быстро выходит из класса. *** Он сидит в очереди к врачу, когда Хирахата присылает фото. На нем Райчи и Мишима улыбаются во весь рот, показывая на табло, «10:1». Единичка теперь на спине у Мишимы, а вместе с ней вся ответственность и перспективы, на которые Санаде не хватило сил. Санада сам виноват в своей болезни, нечего было болтать о Кошиене и победе, о лете без сожалений! Ему нравилось, как вспыхивал Райчи от этих слов, и нравилось представлять не себя, его, отбивающим хоум-ран в главное бейсбольное табло Японии. Вот результат. Врач вручает ему пластиковый контейнер и внимательно изучает анкету. — Не переживайте, современные препараты почти не имеют последствий и начинают действовать с пятого дня. Скоро вам будет лучше. Санада думает, что лучше ему не будет никогда. Даже если кашель пройдет, противное чувство в груди никуда не денется. Современные лекарства снимают только физические симптомы. На выпускной церемонии он теребит наполовину пустой блистер в кармане пиджака. Хирахата стоит рядом, вытянувшись по струнке, и глаз не сводит с директора. Его правильность даже умиляет. Торжественные пустые слова, кажется, никогда не иссякнут. Вот бы уметь телепортироваться. Санада бы испарился отсюда и улетел на Окинаву. Даже когда все заканчивается, слинять незаметно не выходит. Он напрягается, молясь о внезапном пробуждении сверхспособностей, но, судя по всему, магии в их мире нет. Только растения в легких, уж лучше бы люди взаправду доставали кроликов из шляп. Хирахата тянет его за локоть. — Идем, попрощаемся с командой. Санаде хочется врасти пятками в пол, чтобы его не смогли сдвинуть с места и десять Хирахат. На улице уже по-летнему тепло, спина под рубашкой потеет. Якуши стоят кучкой с таким видом, будто собрались кого-то хоронить. — Ставлю, что первым разревется Мишима, — шепчет Хирахата. — Не-а, — Санада, наконец, освобождает свой локоть из захвата. — Тренер сто процентов уже пустил слезу. Райчи встречает его внимательным взглядом, и в груди становится так больно, будто легкие сейчас взорвутся. Он чувствует, как сплетаются корни, и ветви тянутся вверх, царапая горло, и распускаются маленькие нежные бутоны под ребрами. Пятый день еще не наступил, Санада прикрывает ладонью рот и сдерживает подступающий кашель. В голове бьется трусливое «надо бежать», но он только подходит ближе и ближе, пока не оказывается с Райчи на расстоянии вытянутой руки. — Я счастлив, что играл с тобой! — говорит он. — Я тоже, — Санада изображает улыбку и добавляет свое беспомощное: — Прости. Брови Райчи удивленно ползут вверх. Будто он не понимает, за что это «прости», будто Санаде не за что извиняться. — Ну, в гости заходите, — Райзо обнимает Хирахату за плечи и гладит по макушке. — А не плохой из тебя вышел капитан, да? — Акиба тоже будет отличным! — Хирахата краснеет и пытается вывернуться. Акиба кивает ему и обещает: — Буду стараться. — Мы все! Райчи не отрывает взгляда, и по взмокшей спине скатываются мурашки. Санада старается не смотреть в ответ, низко кланяется на прощание и уходит. Райчи догоняет у ворот. — Что-то забыл? Тот вспыхивает и теряет всю свою взрослость. Сует руки в карманы и качается с пятки на носок. — И что это за «прости»?! Санада вздыхает, неглубоко, насколько хватает его больных легких. Озвучивает вслух: — Разве мне не за что извиняться? — Ты старался изо всех сил, — Райчи пытается быть серьезным: выпрямляет спину и кивает на каждое слово, словно хочет добавить им веса. Санада знает, что он не врет. Что он правда так думает. Милый, милый Райчи, готовый взвалить всю ответственность на себя, но не на другого. «Старался изо всех сил» — оправдание для слабаков. Надо не стараться, а делать. Или хотя бы не обещать того, с чем не справишься. — Райчи, я ценю это, правда, только... Райчи резко шагает вперед и кладет ладонь Санаде на грудь. Мягкое прикосновение обезболивает горящие легкие. Санада втягивает воздуха побольше и замирает. Приятно кружится голова, ему так хорошо, впервые за эти недели. Хочется обнять Райчи, чтобы тот обезболил его всего. Прижать к себе и простоять так подольше, надышаться. — Что-то ты выдумал, — бормочет тот. — Забыл уже, что на поле помимо тебя были еще люди. — Я обещал, — упрямится Санада и ловит себя на том, как по-детски звучит. — Да мы все наобещали! И я, и отец, особенно Мишшима. А помнишь, даже Хирахата. — У Хирахаты все по плану, — спорит Санада. — У него в планах был выход на Кошиен в этом году. Мы же читали дневник. Пальцы Райчи цепляются за карман рубашки. Санада думает, что может сжать их или просто коснуться. — Санада, перестань думать, что виноват, пожалуйста, — Райчи краснеет. Санада пытается вспомнить, в какой момент из обращения ушло «семпай» и не может. — Ты... Никого другого я бы не хотел на твое место. Его пальцы крепче впиваются в ткань, сквозь ее тонкий слой Санада чувствует теплые горячие костяшки. Прямота Райчи оглушает. Санада повторяет про себя фразу и добавляет ей смыслов, упруго скачет мячиком сердце. — Мне жаль, что мы так и не победили. — А мне, — Райчи захлебывается на вдохе, — мне ни одного дня не жаль. С тобой. — Что со мной? — тупит Санада. — Не жаль ни одного дня, проведенного с тобой, — медленно повторяет Райчи и плотно сжимает губы. С тем, что он говорит, не хочется спорить даже в своей голове. Выходит, что Санада полный мудак, если жалеет о том, что было с ним в Якуши. Райчи выдыхает, сдувается и отпускает руку. Санада ждет, что сейчас нахлынет, но ничего не происходит. Миндальное дерево будто усыхает без солнца и влаги в его темном нутре. Воздуха становится очень много. Он хватает его ртом, как утопающий, которого только вытащили из воды. Райчи смотрит внимательно, его глаза черные, как у какого-то мифического существа. Санада пытается кашлянуть, выходит сухое короткое «кхе», и что-то быстро мажет по запястью, сухое и горячее. — Мы же будем видеться? — неловко спрашивает Райчи и быстро убирает руку в карман. — Обещаю заглядывать, — кивает Санада. Райчи разворачивается и, пятясь спиной обратно к воротам, улыбается: — Ты не обещай. Ты просто приходи.