Симулятор стукача

      На следующий день всё было готово к отъезду. Оставалось только забрать Анну из больницы и погрузить всех в поезд. А там уже дело за малым. Карл с утра пораньше отправился в больницу к жене, чтобы повидаться с ней перед поездкой.       На самом деле он хотел взять и дочь, поскольку Анна чувствовала себя гораздо лучше чем раньше, но все же побоялся. Марта оказалась не слишком довольна этим фактом и даже поругалась на отца, мол что это такое: маму куда-то увозят, а он её увидеть не даёт       Так что после того как он вернулся домой, пришлось отдать малышке очередную шоколадку в качестве извинений. Он объяснил, что мама всё ещё болеет, хоть ей и лучше и что лучше её перед поездкой всё-таки не беспокоить.       Конечно даже после этих слов Марта всё ещё была недовольна, но шоколадку таки взяла. Даже поблагодарила отца за неё. После чего села на свою кроватку и начала её кушать, фырча как недовольный лисёнок или ёжик.       Альберт, который присматривал за Мартой днём, невольно усмехнулся этой картине. К слову, руки агента, почему-то частично были заклеены пластырем, хотя ещё с утра они ранены вроде как не были.       Вскоре Патрик вернулся из института, куда относил остатки документов о его срочной отправке в патриотический лагерь. Увидев крайне серьёзное выражение лица сестры, подхватил настроение возлюбленного. Улыбнулся ему, но в присутствии Марты постеснялся привычным уже жестом заключить мужчину в объятия или вовлечь в поцелуй. Коллекция рисунков с ними и так уже успела немного вырасти.       Альберт же в этом плане был несколько смелее, поэтому всё-таки подошёл и обнял Патрика. Расспросил его о прошедшем дне и уточнил, всё ли в порядке, на что парень ответил что всё прошло даже более гладко чем он ожидал. Заметив пластыри взял Альберта за руку:  — Что это? Их вчера вроде не было. Да и с утра не было… Тот неловко улыбнулся:  — Марта узнала, что когда-то меня увлекала резьба по бумаге и попросила продемонстрировать, что я умею. Но как выяснилось, я несколько утратил навык. Плюс, инструмент был не совсем подходящий. Так что я пару раз порезался.  — И после этого мне нужно верить что тебе скоро тридцать? — чуть улыбнулся, глядя на руки мужчины. Это было глупо, но отчасти мило — наши ножницы всегда тупые, ты же знаешь.Но хорошо что это, а не что-то по хуже. А так заживёт. Я и сам часто режусь из-за них  — Это не совсем из-за ножниц. Но да, с ними тоже были некоторые трудности… Впрочем, это уже не важно. Возможно, я, конечно, ещё попробую сделать с этим что-то, когда мы вернёмся. Но пока что об этом говорить бессмысленно. — Ну, не бессмысленно. Просто это скорее всего забудется на фоне того, что будет в Вальверде. — повисло молчание, разбавляемое лишь бормотанием всё ещё жующей шоколадку Марты.       Альберт заметил напряжение управляющего, возникшее после этой неосторожной фразы, но предпочёл не акцентировать на этом внимание. А минут через пять после этого пришёл Изадарож и сообщил, что им скоро пора выезжать. Так что прервавшийся разговор так и не был продолжен.       Карл удивился тому насколько неожиданно пришёл Брюкич, но это не касалось его напрямую, поэтому он молчал и наблюдал, как подорвался с места от этого его сын. Патрик ушёл в свою комнату за вещами, которые предусмотрительно были уже полностью упакованы и лежали в чемодане на кровати.       Что же до вещей Мейнике, то они уже лежали в коридоре, так что ему бежать за ними не было необходимости. Он лишь взглянул на Карла и в очередной раз постарался его успокоить. Под конец пообещал ему, что полностью возьмёт на себя ответственность за всё, что случится в Вальверде. Карл неопределённо хмыкнул и пообещал в ответ, что здесь всё так же будет хорошо.       Они попрощались и разошлись. Альберта и Патрика посадили в машину и повезли к станции, откуда отходил нужный им поезд. Анну в скором времени должны были доставить туда же.       Патрик переживал ещё сильнее чем до этого, и это было понятно: он длительное время не видел маму, и поэтому волновался перед встречей с ней, тем более, она наконец должна была произойти вне стен больницы. О том, что им предстояло он старался даже не думать.  — Боишься?— спросил Альберт:  — Я понимаю, какого тебе сейчас, но могу заверить, что всё пройдёт как надо. Мы сделали для этого всё возможное… И сейчас твоей маме уже намного лучше, чем в вашу прошлую встречу. Правда, ей нужно держать в покое повреждённые конечности, из-за чего есть некоторая сложность… Но это лишь временно.  — Я верю тебе, поэтому волнуюсь не так сильно, как мог бы. Но да, почти всё волнение из-за мамы… Кстати да: ей же нельзя тревожить переломы. А как тогда?— в его голосе появилось напряжение. Этого они, как думал Патрик, не продумали. Хотя на деле он просто не знал о том, как этот вопрос был решён.  — Спокойно. Это, конечно, было муторно, но нам таки удалось организовать её спокойную транспортировку не только до поезда, но и до госпиталя в Нэймире. Так что всё нормально… Прости… Это одна из немногих деталей, не упомянутых мной ранее. Я тоже сильно волнуюсь, хотя по мне это и не так очевидно.  — Ну ты же не подросток, что бы каждый мог видеть что ты волнуешься. К тому же ты сказал это сейчас, а это лучше, чем просто промолчать. Но давай ты будешь говорить мне всё, что касается хотя бы этого плана.       Мужчина слегка кивнул в знак согласия. Хотя, на самом деле он бы не стал бы рассказывать ему детали, способные в лишний раз заставить Патрика беспокоиться, если в этом нет необходимости. Этакая ложь во благо. И то, не совсем ложь.       Некоторое время они молчали, наблюдая теми немногими людьми, что присутствовали на станции. Сегодня отсюда должен был уйти только небольшой состав, принадлежащий Новому завтра, и территорию удалось отцепить. Так что все, кто здесь находился, были связаны или с планом касаемого Штейнов или с другим важным проектом, для которого агентов должны были транспортировать в бывшую зону боевых действий для урегулирования местного конфликта.       Сейчас, когда война с Вальверде подходила к концу, было важно ускорить его наступление и, соответственно, разобраться с каждой подобной мелочью. Именно для обсуждения этого вопроса Джордж уезжал из Хельмера.       Всё шло строго по плану, но потом стало ясно, что машина, в которой должны были привезти мать Патрика по какой-то причине задерживалась, и Альберт занервничал. Он не знал, что сказать Патрику, но понимал, что скоро и он обратит внимание на эту задержку. Отмолчаться было нельзя, а объяснений у него не было.       Благо, скоро опаздывающие революционеры таки появились вместе с Анной и пояснили, что у их опоздания была достаточно серьезная причина в виде показательной демонстрации на том пути, по которому они должны были проехать. Они могли бы вызвать много подозрений, так что пришлось искать другую дорогу, чем и было вызвано опоздание. Но в остальном всё прошло гладко.       Патрик сразу же успокоился и не без удовольствия отметил тот факт, что все слова про улучшение состояния матери были правдой. А Анне тем временем помогли дойти до поезда и погрузили её в вагон.       Оставалось всё меньше времени до отправления, и это означало, что уже меньше чем через сутки они будут на границе Вальверде. К сожалению, более удачного варианта просто не было — поезда из Эстро попросту не шли на родину Альберта. Патрику и Анне этот нюанс проговорили с самого начала. Как и то, что на границе их встретят люди, которые обеспечат дальнейшее осуществление их плана.       Патрик помог маме устроиться в их купе как можно удобней, после чего вновь вернулся к остальным. Из-за этого промедления в связи с демонстрацией пришлось заканчивать погрузку очень быстро, но в принципе люди Дантона с этим справились, и через пол часа поезд был готов к отправлению.       Джордж о чём-то говорил с Альбертом у локомотива, когда к ним подошёл Штейн-младший. Не похоже, чтобы это было что сильно важное, но тем не менее, заметив его приближение, разговор поспешили закончить. Возможно, это было что-то личное, не для ушей парня. Так или иначе, Альберт не спешил рассказывать, о чём вообще шла речь. А Патрик не стал настаивать.       Они оба вернулись в поезд и приготовились к отправке. И вот, спустя какие-то несколько минут они уже дружно ехали куда-то в ночь.       Патрик сидел рядом с Анной, смотря в окно, на на удивление приятный ночной пейзаж, когда на ум пришли воспоминания чётных месячной давности.  — Мам, помнишь как мы ехали в Хельмер? За окном было так же красиво… Хотя в тот раз я больше смотрел в свою книгу. Анна улыбнулась и слегка кивнула: <i> — Вид действительно очень красивый… — она постепенно начинала засыпать, потому что весьма устала.       Патрик заметил это, поэтому разговор очень быстро закончился. Всё же он понимал, что ей всё ещё нужно много отдыхать. Не говоря уже о моральной подготовке к операции.       Альберт в это время был в другом конце вагона и курил трубку, ибо хотел дать Штейнам возможность спокойно пообщаться наедине. Но через некоторое время Анна всё же задремала, и Патрик переглянулся с возлюбленным. Решил подойти, чтобы всё-таки расспросить о чем они с Дантоном говорили на перроне.       Взглянув на него, агент тут же затушил трубку. Ему не слишком то хотелось, чтобы Патрик дышал этим дымом. Да и вообще, стоило начинать уже избавляться от привычек, навеянных одиноким образом жизни. От табака так точно. Патрик поломался пару минут, после чего таки задал тот вопрос, который хотел.  — Он просто хотел задать мне пару вопросов… Но это довольно личное. Ничего такого, что могло бы тебя заинтересовать или чего ты не знал бы и так.  — Всё точно в порядке?  — Да. Правда. Меня немного смущает его вопрос об отношении к тебе… Но не более того.  — Изя тоже расспрашивал меня о подобном. Но в моём случае всё понятно, так как я сам пришёл к нему с расспросами. А Джордж-то почему этим интересуется? — Я невольно задумался о словах твоего отца. Пытался решить для себя, как я поступлю с ним, если всё же перешагну черту дозволенного. Если честно, я тоже немного волнуюсь… И не только из-за возможных последствий. Джордж заметил это и решил поговорить со мной. Попытался немного меня успокоить. Чёрт… Вот зачем? Зачем он вообще натолкнул меня на эти мысли? Они ведь теперь не хотят исчезать полностью… — он смутился и тихо вздохнул:  — Я же и правда отчасти ощущаю себя извращенцем, коим он меня считает.       В голосе и жестах мужчины ощущалось лёгкое напряжение. Примерно в таком же состоянии Патрик был после разговора с Изей.       Патрик также залился краской, не зная как поддержать такой разговор, потому что для него состояние Альберта было очень даже знакомым.  — Извини, что я снова про это же…  — выдал мужчина после короткой паузы:  — Это далеко не единственное, о чём я сейчас думаю. Правда. Но почему-то во всём остальном я уверен… Не то чтобы это плохо, но… Мне несколько странно волноваться из-за чего-то подобного, когда я должен думать о чём-то важном. Не могу вспомнить, когда такое было со мной в последний раз…  — Ты не особо часто говоришь об этом. Но даже если и так, то тебя это волнует. Хотя бы ты не отмалчиваешься как я. А я молчу потому что чем больше я буду об этом задумываться, тем сильнее буду бояться. И в итоге начну просто вновь тебя избегать. А я не хочу этого. К тому же все мои мысли сейчас заняты мамой и тем, что нам предстоит делать.       Альберт слегка кивнул. В общем-то, как и сказал, тоже думал об этом. Просто мало об этом говорил, потому что не хотел начать сомневаться в этом плане. Паника была бы ему совсем не на руку.       Анна же между тем окончательно уснула. Она выглядела спокойно и безмятежно, а та боль, которая мучала её по ночам практически полностью исчезла, так что в такие моменты даже создавалась иллюзия того, что с ней уже всё в порядке.       Следующие пару часов прошли в на удивление привычной обстановке — за игрой в шахматы. Уже глубокой ночью Патрик начал выдыхаться и, в конце концов, уснул с Альбертом в обнимку. Изначально парень хотел лечь отдельно, но что-то пошло не так. Впрочем, рядом не было Карла, который мог бы разозлиться на них за это.