Цветок Спящего Дракона

Никто не получил стандартного ответа на вопрос, что же он там видел: все просто пошли за Хибари, который уверенным шагом направился в правильную, как ему казалось, сторону. Потихонечку они начинали привыкать к молчаливости брюнета, его колючему взгляду и не менее колючему поведению, которое практически переходило в насилие, моральное и физическое. Однако все они были по-своему специфическими личностями, их профессия была не совсем стандартной и требовала много оригинальности, в том числе и в мышлении. А свобода мышления предполагает примирение с чужими тараканами в голове. Поэтому они и подчинились, шагая следом, пока Гокудера тушил утихающее раздражение, а Ямамото поклялся больше не делиться одеждой. Джотто просто со скрипом тащил свои потяжелевшие конечности, которые были готовы отвалиться. Сидение дома за работой не пошло на пользу его одряхлевшим мышцам. Работать он стал в основном в фонде, совсем отвыкнув от жизни настоящего авантюриста. Того, который готов и коня на скаку остановить, и отправиться в ад за двухграммовой китайской монетой первого тысячелетия. А Тсуна что. Что Тсуна? Он, признаться, не просто привык, а возвел Хибари до своей невероятно уютной опоры. Они двигались к тому, чтобы разрушить опасную для них обоих связь, снять это проклятие, так некстати напастью свалившееся на плечи. Но проклятие ли это или своего рода благословение? Хочет ли он на данном этапе потерять опору, исключить из окружения приятный запах и пробивающий на дрожь взгляд? Мозг лихорадочно соображал, нетерпеливо затыкая сердце и тужась, тужась; напрягая каждую клеточку, ища этот чертов ответ. Дорога вилась дальше, а разум не хотел отступаться от насущного вопроса. А еще и чувство, отголоски их связи. Шатен ощущал исходящее от демона волнение, но вот волнение какого рода: нетерпеливое, с налетом сожаления или вовсе преждевременное счастье перед освобождением. Противный червячок сомнения и горечи засел в груди и нашептывал скрипучим затравленным голосом. - Хибари, ты точно знаешь, куда мы идем? - недовольно спросил Хаято, когда они сделали очередной привал. Еды становилось все меньше, а неуемный аппетит уставших организмов все возрастал. Они шли добрых три часа. Плутали, обходили острые валуны и замшелые ручьи, совершили две переправы через горные речушки, стремительно сбегающие со склонов. Не было ясного представления, когда они поднимались в гору, а когда спускались ниже. Довольно высокие деревья прятали их от палящего солнца, но помимо этого заставляли теряться в пространстве: путники ходили будто по зацикленному кругу, уже даже не совсем понимая, в ту ли сторону они двигаются, в которую шли изначально. - Да. Я видел с дерева озеро. И я практически уверен, что оно то самое, - усталость добралась и до демона, крепко ухватив за лодыжку через Саваду. Теперь он не мог так яростно стрелять глазами, не мог угрожающе метнуться и занести руку для удара. А всего-лишь был способен на ненависть для всего живого. - Поддерживаю. Перед тем, как поехать, я еще раз посмотрел карты: озеро только одно. Точнее их два, но второе находится в кратере на вершине другой горы, соседней. Чисто физически это не может быть другое озеро, только если его по каким-либо причинам забыли упомянуть на карте, - вступился тут же Савада-Младший. Опять действия до того, как мозг успел что-либо сообразить. Секунду назад он был отягощен сомнениями в демоне, а теперь уже думает о том, чтобы защитить. Шатен старательно пытался игнорировать взгляд из-под взъерошенной темной челки. Укол удовольствия. Он был итак весь в румянце, так что покраснеть еще больше стало невозможным. И что это сейчас было? Что за чувство черной кошкой проскользнуло у самого носа? - Хорошо, босс. Но мы идем уже три часа. Скоро будет смеркаться. В горах, даже летом, темнеет довольно быстро. Сколько приблизительно было до того озера пешим шагом? - не унимался беловолосый. - Не больше часа. Нет, он не хотел взбесить Хибари, не стремился обернуть видимого человека в его настоящую сущность или пробудить жажду крови. Парень просто устал, был подавлен и раздражен. А еще он волновался жутко. Ему как прирожденному аналитику нужно было заранее прикинуть все варианты, просчитать самые разные возможные и невозможные комбинации. Тут же подвешенное состояние, неопределенность и сокрушенный здравый смысл. Этот лес. Он как-то сгущался, становится все ниже и ниже, пологом нависал и пригибал путников к земле; дурил голову то звуком собственных шагов, то истошным плачем свирепой хищной птицы, нашедшей свою добычу. Света становилось меньше, хотя вроде ничего и не менялось. Только эта давящая аура. Как будто на тебя из кустов смотрит кто-то с невероятной жаждой крови, мысленно призывая бояться: чтобы ноги стали ватными, а голос пропал, и ты никак не смог убежать. Деревья, что так приветливо качались при входе, теперь же играли реквием на струнах собственной листвы. Свет меркнет. Нет, они не попали в чащу. Компания просто брела, брела до отупения. Ни один прогноз не сбылся, все уже не знали, чего ожидать. Становилось мрачнее, а на блеск воды впереди не было и намека. Раз, и ты потерян для всего окружающего мира в этой беспорядочной толпе кривых стволов. Два, и ты хочешь упасть от бессилия. Три, тебя все еще освещает уходящее солнце, но этот свет проживет так же долго, как и твои попытки не бояться наплывающей темноты. Четыре, где-то в кроне готовится заухать большеглазая пушистая сова. Однако она не проносится, что-то ее пугает, и она выпархивает из своего укрытия. Комок света огибает камни и заросли, приближаясь к путникам. Свет был не безобидный, как солнечный, а зловеще-красноватый, похожий на радужку демонического отродья. - Что за черт? - прошипел Гокудера, вскидывая руку с еще не подожженным динамитом. Во второй руке он уже приготовил зажигалку, чтобы опробовать оружие на названном госте. Ямамото, который всю дорогу нес в чехле за спиной свою любимую катану, расчехлил ее и встал в стойку. К слову, со своим оружием он никогда не расставался, даже в таком утомительном путешествии. Джотто просто напрягся и сосредоточился на этом подозрительном свечении. Хибари стоял впереди и не двигался. Он замер перед неизвестностью, собрав все свои пять чувств в одной точке, полностью концентрируясь. Его тело инстинктивно наклонилось вперед, готовясь к марш-броску. Демон на секунду подумал, что впервые за долгое время он опасается не только за себя, но и за лохматого парнишку позади. Осталось не более двадцати метров. Это уже не было чудовищем-циклопом, а приобрело силуэт человека. Человека, который держал в своей руке обычный фонарь, дабы различить дорогу впереди. Их разделяли десять шагов, когда силуэт стал девочкой. Одинокой девочкой посреди сумрачной чащи. Довольно необычное зрелище. Именно поэтому никто не спешил расслабляться: все еще больше напряглись. Жизнь научила их до конца не исключать всех вариантов, после того как на них в пирамиде напал дряхлый старичок-исследователь, оказавшийся опасным контрабандистом. Девочка остановилась уже в паре метров. Красный фонарь делал ее безэмоциональное лицо еще острее и враждебнее. Фонарь в ее руке был бумажным, как для традиционного фестиваля, с причудливой росписью веток цветущих деревьев и драконом. Она могла быть совсем обычной со своим худым телосложением, с красным кимоно, идеально сочетающимся с бумагой фонарика, с длинными черными волосами, делающими ее похожей на куклу. Даже излишне бледное лицо, чей цвет был частично сокрыт за краснотой, не был необычен. После Хибари вообще мало что может удивить, если только не апокалипсис или танцующий тануки, выпрашивающий за выступление парочку монет. Синие глаза говорили о том, что она не простой человек. - Я пришла за вами. Прошу следовать, - ее голос напоминал шелест листьев. Девчушка, не сказав больше ни слова, развернулась и зашагала прочь. Все выдохнули и убрали предметы расправы, возвращаясь к состоянию уставших путешественников. Никто не усомнился в ней, не задал лишних вопросов. Два сапфира говорили сами за себя, до сих пор оставаясь в памяти призрачным духом. На этот раз время прошло быстро. Не более десяти минут сплошных вопросов и предвкушения, волнения и желания узнать все, а не собирать по кусочкам эту легенду, некогда легшую в истоки маленькой трагичной истории. Путники сами не заметили, как лес сменился открытым небом, которое успело приобрести насыщенно-синий цвет. Вода встретила их приятной прохладой и манящими бликами. Луна, отраженная в глади воды, была настолько четкая, что ее можно было принять за земного близнеца небесной сестры. Кроме того, на берегу озера их поджидал деревянный дом, по размерам напоминающий гостиницу, где они остановились. Его можно было принять за спящего гиганта, если бы не красные фонари, зажженные на крыльце, которые хоть как-то оживляли его. Вне леса они больше не казались зловещими, а манили возможностью отдохнуть, скинуть вещи и, может, искупаться и омрачить брызгами зеркальную гладь. Девочка так же внезапно остановилась и бросила через плечо: - Мы пришли. Проследуйте за мной внутрь. Там я отвечу на все ваши вопросы, - теперь, подле воды, ее голос напоминал журчание ручейка. Может, она была вовсе не ребенком дракона, а нимфой, символизирующей собой природу. Компания побрела к крыльцу, после очутилась в освещенной свечами комнате. Половицы скрипели, но, несмотря на явный возраст дома, в помещении было невероятно опрятно. Даже тонкий слой пыли не покрыл мебель, в углах не поселилась паутина, пол не был засыпан трухой. Комната была приветливой и обжитой, а запах в ней стоял специфичный: видимо, здесь постоянно жгли благовония. Мускус смешался с лотосом и сандалом, впитывая в себя и нотку жженого парафина. Подушки и стол разделили пространство с большим алтарем у стены в центре: массивная голова дракона с позолоченными зубами и вьющимися усами широко распахнутыми черными глазами смотрела на гостей, приказывая преклонить колени. Пламя свечей у морды божества трепыхалось, волнуясь и мельтеша. Тонкие струйки дыма от окутавших комнату благовоний, тех самых, пропитавших здесь все, покрывали голову небольшой завесой. Вот, кто на самом деле был владельцем этого места: полноправным хозяином озера и леса, дома и этой маленькой девочки. Она жестом пригласила своих гостей сесть. Любопытство было сильнее желания помыться и отдохнуть, так что путники просто скинули вещи, усаживаясь на подушки вокруг стола. У синеглазой девчушки был один странный предмет одежды: большая шапка с двумя висящими кисточками, с черными, белыми и золотыми кусочками ткани. Она была похожа на восточный головной убор, но только похожа, ведь в целом форма была весьма и весьма неординарна. Однако спугнуть это худое создание все боялись, поэтому и не нарушали тишину. Все выжидали, когда завеса тайны наконец приподнимется, когда из-под занавеса откроется хоть маленький кусочек сцены, дабы увидеть туфли мельтешащих актеров. А малышка все сидела и сидела, сверля их своими синими глазами. - Я вижу твои глаза, Проклятый. Одних наш Отец наделяет своим благословением, других ставит в вечную свою немилость. Ты сам стал причиной своего грехопадения, и в итоге получил по заслугам, - сказала синеглазая, смотря теперь целенаправленно на Хибари. Он готов был заскрипеть зубами от досады. Демон все это знал, ему не надо было повторять это, ковырять рану и с садизмом сыпать соль. Как только демон проснулся, он понял, как жил, все переосмыслил и даже очистился. Он готов вымаливать прощение, как бы противоречиво для его натуры это не звучало. - Я знаю, что могу снять проклятие. Я готов, - невидимые синие молнии. С достоинством выдержанная мысленная перепалка, без утайки, глаза в глаза. Но, похоже, этой девчонке Хибари проиграл. Если он начинал злиться, то она продолжала смотреть своим пустым взглядом сквозь, пытаясь что-то для себя отыскать. Снова донесся ее тихий голос: - Я вижу. Все вижу. Вижу то, что стоит знать о тебе, Проклятый. Ты изменился, но сделал это не сам. С другой стороны это именно то, что было нужно твоему одинокому сердцу. Ты был одинок, пока выл на луну, потеряв свою стаю, - по спине Хибари пробежал холодок. У него, крепкого духом, как скала. Его смогла смутить эта странная девчонка. - Кто ты такая? - Я - член клана, последний член клана. Я не жива и не мертва, но призвана охранять это место и направлять тех, кто хочет очиститься. Шапка - символ, передающийся от главы к главе, - Джотто почему-то подорвался и хотел было притронуться к рукаву ее кимоно. Рука будто утонула в текстуре, касаясь лишь гладкой поверхности стола. Все ахнули, а Савада-Старший просто замер на месте, не решаясь убрать руку. Конечности просто было прохладно, находясь в чьей-то чужой руке, тогда как чужую руку он видел детально. Ее нельзя было не принять за обычного человека. - Так и знал. И тогда она улыбнулась самой грустной улыбкой: будто ей включили разрывающую сердце драму, а она только покачала головой, ведь ее жизнь была в разы тяжелее. Теперь по спинам не просто пробежали мурашки, а лбы вместе с телами похолодели, разгоняя кровь в разные стороны, где она оседала и замораживалась накатывающими эмоциями. Это проснулись вина и сочувствие, то самое, на что способен не каждый человек. И Хибари это испытал, его тоже прошибло штормовым порывом. С каких же пор ему стало кого-то жаль? Он пришел сюда не с полным осознанием, что заслужил прощение, а лишь с крупицей надежды. Такой жалкой и маленькой. - Меня зовут Юни. Я - последний член клана, но не человек. Я привязана к дому охранять святыню нашего божества. А еще мне уготовано было дождаться тебя, Хибари Кея, и помочь решить твою судьбу, - улыбка спала, - однако это случилось три дня назад. Медальон, его выкрали. Без него нельзя связаться с Древним, чтобы он окончательно снял проклятие. Тсуна от волнения подскочил, его лицо побледнело, а в глазах горел лихорадочный огонь отчаяния: - То есть мы проделали весь путь зря, чтобы какой-то человек прямо у нас из-под носа взял и украл то, за чем мы пришли? - Савада-Младший уже прокричал это, не в силах сдерживать эмоции. Его ладони с силой упирались в столешницу, ногти старались оставить глубокие борозды на древесине. Теперь она медленно перевела взгляд на шатена: - Я знаю, Связанный. И мне жаль. Жаль за то, что ты случайно попал в эту историю, и за то, что все так получилось. Я пусть и охраняю, но не лучше любого другого духа. Они ворвались черным вихрем и украли святыню. - Тогда почему так? Почему Бог ваш позволяет красть святыню, от которой так много зависит ? - молил о здравом смысле уже Гокудера. - А потому, что это - часть истории. Еще одна страница. Я знала, что вы придете: все как было предначертано Отцом. Я знала, он знал, что вам будет нужно и на что вы пойдете ради этого. Поэтому считайте это еще одним своим испытанием на пути к очищению. Возмущаться не было смысла. Когда дело доходило до высшего замысла, спор становился пустой тратой драгоценного времени. Мир открыл им свою мистическую сторону с богами, проклятиями и такими безобидными духами в виде маленьких девочек с пустым лицом и пронзительными глазами. - Скажи, - начал Тсуна, скрыв глаза за челкой, - скажи. Ты ждала только нас перед тем, как упокоиться? - Да. Вы - тоже моя последняя миссия. Гармония была нарушена этим проклятием, для осужденного час суда обязательно должен настать, - ни один мускул не дрогнул на фарфоровом лице. - Понял, - волосы цвета молодого каштана были отброшены, ясный взор убрал их со своего пути. Решимость прослеживалась в озорном блеске радужки, губы дрожали в предвкушении. Еще чуть-чуть, и фирменная мягкая улыбка, способная приручить и зверя, и человека, наплывет на лицо. - Тогда мы добьемся успеха и, сняв проклятие, освободим тебя, Юни. Ты заслужила отдых, - не все сразу поняли, что произошло. Она просто взяла и улыбнулась, уже не грустно, а открыто и счастливо, благодарно. Она снова стала похожа на обычного ребенка. Только синеглазого, - скажи, кто это был? Он назвал себя? - Рокудо Мукуро, - искра осознания. Четверым в этой комнате была знакома противная на вкус фамилия. " Похоже, что я уже приручен" - был занят своими мыслями Хибари.