Чашка с кровью

Все ночь он ворочался с боку на бок, то погружался в тяжелый, мутный сон, то не смыкал глаз. Заснуть ему удалось только под утро, но его разбудили громкие голоса и смех за окном. Вэй Усянь с трудом поднял гудящую голову и потер глаза, в которые как будто насыпали песка. Он чувствовал себя совершенно разбитым. Пошли третьи сутки, как он нормально не отдыхал. В этот момент он думал, что некоторые из правил Облачных Глубин выглядят весьма разумно, если присмотреться. Он был готов догнать и лично выдать палок тем умникам, которые его разбудили. Холодная вода для умывания немного взбодрила его. Завтрак он пропустил, да и не сказать, что ему хотелось сейчас пересекаться с кем-то из семьи Цзян. Разве что с Яньли. К ней на кухню он и отправился. Из кухни доносился звон посуды. В это время дежурившие ученики должны были мыть посуду после завтрака. Вэй Усянь с трудом вспомнил, когда его последний раз посылали работать по хозяйству. Мысль провести весь день за нарезанием овощей или подметанием дорожек больше не казалась ему ужасающе скучной. Яньли стояла у стола и перебирала зелень. Увядшие пучки она складывала в одну сторону, те, что посвежее, в другую. Ее лицо было спокойным и сосредоточенным, но ее ловкие руки то и дело путали две кучки зелени. Яньли постоянно приходилось перепроверять, правильно ли она отсортировала. — Шицзе, — позвал он ее из-за порога. Яньли вынесла для него поднос, на котором плотно стояли тарелки и горшочки. То ли завтрак, то ли обед. Вэй Усянь сел прямо на лестнице, немного сдвинувшись в сторону, чтобы не мешать проходу. Яньли, подобрав подол, присела рядом. Вздохнув, погладила Вэй Усяня по голове. — Сначала поешь, а потом скажи мне, что у вас произошло с Цзян Чэном,— сказала она. Вэй Усянь, только набросившийся на еду, едва не уронил ложку. От внимательного взгляда Яньли это, конечно же, не укрылось. — Мы не… — попробовал оправдаться он, но Яньли легко дернула его за прядку волос. — Сначала еда, а потом разговоры. Тебя не было ни на ужине, ни на завтраке. В кухню ты не заходил. Как ты продержался голодным все это время? Вэй Усянь не нашел, что ответить. Еда была последним, о чем он мог думать вот уже вторые сутки. — А Цзян Чэн? — спросил он, сгорбившись над тарелкой с омлетом. Почему-то мысль о том, что Цзян Чэн ведет себя, как ни в чем не бывало, вызвало странное чувство на грани обиды и зависти. — Я знаю, что вы с ним часто ссоритесь. У А-Чэна сложный характер, — сказала Яньли. Она теребила в пальцах ленту на платье. — Но сейчас все не так как раньше. Вы оба сами не свои. Вэй Усянь успел перетереть омлет в кашу, но не съесть ни ложки. Такие разговоры были неизбежны. Яньли, Цзян Фэнмянь, его шиди — рано или поздно каждый из них спросит, что изменилось в их отношениях с Цзян Чэном, и спросит именно его. А что он мог им ответить? Что он мог сказать Яньли, чтобы не сделать ей больно? Она любила своего отца, свою мать и обоих непутевых братьев. — Мы расстраиваем шицзе? — спросил он. — Мне грустно видеть вас такими, — призналась она, — потому что вы раните друг друга. Я не буду спрашивать, что между вами произошло, но если есть хотя бы маленький шанс все исправить, пожалуйста, А-Сянь, сделай это. Я знаю, вы уже взрослые и вряд ли примите мою помощь,— голос Яньли дрогнул, но она быстро справилась с собой, — но я всегда буду на вашей стороне. Вас обоих. — Спасибо, шицзе, — сказал Вэй Усянь. Она накрыла его руку своей прохладной ладонью. — А теперь иди на поле. Матушка проводит общий спарринг. Если ты не явишься, она будет недовольна. Вэй Усянь сразу подобрался. Если он пропустит общий спарринг, госпожа Юй будет не то, что недовольна, она будет рвать и метать. Он поставил поднос в сторону, быстро поклонился Яньли и бегом бросился на поле. Конечно же, он опоздал к началу.