Чашка с кровью

— Ну, и как он там? — поинтересовалась Юй Цзыюань. Третья тетушка Юй отвлеклась от вышивки. — О, прекрасно, — сказала она. — Такой трудолюбивый мальчик! Он сейчас натирает полы. А-Дин за ним присматривает. — Натирает полы? Снова? Ходить-то по ним можно будет после его трудолюбия? Тетушка развела руками: — Надеюсь, Цзыюань. В крайнем случае, скажешь своему супругу, чтобы отрядил людей, и пусть перестелют полы. В конце концов, мы заботимся о сыне Цзян Фэнмяня, разве не так? — Так и есть, тетя, — согласилась Юй Цзыюань. — Так и есть. Пожалуй, пойду, проведаю его, пока он еще способен шевелиться. Выходя из комнаты, она остановилась, чтобы поклониться третьей тетушке Юй. Вэй Усянь нашелся в дальнем зале. Он стоял на четвереньках и под бдительным присмотром А-Дин тер пол мастикой. Было видно, с каким трудом двигаются его руки. Голова моталась из стороны в сторону; выбившиеся из высокого хвоста пряди облепили лицо Вэй Усяня и лезли ему в рот, но он даже не пытался их убрать. А-Дин заметила хозяйку и поклонилась: — Госпожа Юй. — Можешь идти, — махнула рукой Юй Цзыюань. Вэй Усянь не отреагировал, словно вовсе не заметил ее появления. Возможно, так оно и было: он мыл, тер и скреб без перерыва вот уже больше суток. Раз в определенное время третья тетушка давала ему воды и отпускала по естественной надобности, но и только. Зато о тренировках — и всем остальном, что занимало его голову еще вчера — Вэй Усянь действительно забыл начисто. Как Юй Цзыюань ему и обещала. — Вэй Усянь, — окликнула она. Он не услышал, и тогда Юй Цзыюань потрясла его за плечо. Вэй Усянь поднял на нее остекленевшие глаза. Губы шевельнулись, но он так и не сумел ничего сказать. — Вставай, — велела Юй Цзыюань. — Хватит, пойдем. Ей пришлось поднять его за воротник, прежде чем он понял, что происходит. На лице появилось осмысленное выражение. — Г-госпожа Юй… — выдавил он хриплым, каркающим голосом. Должно быть, горло совсем пересохло. Юй Цзыюань ухватила его под локоть, чтоб не упал, и вывела из дома. Вэй Усяня качало из стороны в сторону, ноги заплетались. Возможно, не нужно было тянуть так долго, мелькнуло в голове Юй Цзыюань. В конце концов, он и так был измотан в последние дни: почти не ел, вряд ли хорошо спал. Стоило проведать его уже утром, но жалеть об этом было поздно. — Госпожа Юй, пожалуйста, — пробормотал Вэй Усянь. От свежего воздуха и вечерней прохлады он пришел в себя настолько, чтобы понимать, куда они идут. — Госпожа Юй… — Помолчи, — приказала Юй Цзыюань, втаскивая его на маленькое тренировочное поле, расположенное поблизости от ее личных комнат. Обычно там занималась она и Иньчжу с Цзиньчжу. Иногда заходила размяться третья тетушка. Юй Цзыюань оттолкнула Вэй Усяня, так что он по инерции сделал несколько шагов и оказался в центре площадки. Цзыдянь фиолетовой змеей коснулся песка. Юй Цзыюань сняла с пояса Суйбянь, который принесла с собой, и показала Вэй Усяню. — Призови свой меч, — велела она. Вэй Усянь уставился на нее с ужасом. — Призови свой меч, — повторила Юй Цзыюань, наступая на него. — Или я забью тебя до смерти безоружного. Вэй Усянь отпрыгнул от нее подальше, едва успел перекатом уйти от удара, но в следующий момент Цзыдянь оплел его ноги, и он повалился на землю. Надо было забирать его утром, с досадой подумала Юй Цзыюань и отпустила его. Возможно, он уже перешел черту, которая отделяла состояние, когда способен только защищаться, но не думать, от состояния, когда уже не способен даже на защиту. Неужели она его переоценила? Вэй Усянь вскочил на ноги и занял выжидающую позицию. Его заметно мотало, но стойка была сделана правильно, расстояние тоже выбрано верно. Юй Цзыюань улыбнулась и немного воспряла духом. — Призови меч! — рявкнула она и снова занесла Цзыдянь. Фиолетовая молния выбила фонтан песка из того места, где секунду назад стоял Вэй Усянь. — Ну, если ты хочешь сначала побегать… — с раздражением сказала Юй Цзыюань. Цзыдянь засветился ярче от потекшей в него духовной силы. Похоже, Вэй Усянь все еще недостаточно серьезно воспринимал ее угрозы. Она загоняла его к стене, огораживающий дворик с тренировочным полем. У Вэй Усяня было два выхода. Призвать меч и начать отбиваться или перескочить через стену, для чего тоже была нужно духовная энергия. Юй Цзыюань устроил бы любой вариант, кроме того, в котором Вэй Усянь действительно не сможет использовать свои силы. Это значило бы, что она неверно определила причину его состояния, и проблема была вовсе не в его голове. Искаженное лицо Вэй Усяня осветилось фиолетовой вспышкой. Он в последний момент отклонился, и Цзыдянь опустился на его плечо, а не на голову. Его губы дрогнули, он едва удержался от вскрика. Юй Цзыюань повела кистью, перенаправляя кнут, и в этот самый момент Вэй Усянь наконец сложил печать призыва. Суйбянь легко и изящно вылетел из ножен и оказался в его ладони. Лезвие мягко засветилось в темноте. Следующим движением Вэй Усянь закрылся от летящего в него Цзыдяня. Юй Цзыюань тут же отозвала оружие, и Цзыдянь свернулся на ее пальце теплым кольцом. Вэй Усянь во все глаза уставился на меч в своей руке. Он оперся спиной о стену, съехал по ней на землю и уткнулся лбом в колени. Юй Цзыюань подошла ближе и присела рядом с ним. Взяла меч и разжавшейся руки и убрала его в ножны, Вэй Усянь не возражал. Юй Цзыюань отвела волосы от его шеи и нащупала пульс. Вэй Усянь был без сознания, но в остальном — в порядке. — Несносный мальчишка. От тебя одни неприятности, — вздохнула она, зная, что Вэй Усянь ее не услышит, и подняла его на руки. Обморок сменился глубоким сном. Юй Цзыюань отнесла Вэй Усяня в комнату, которую тот прежде делил с Цзян Чэном и в которой теперь жил один, и устроила на кровати. Сама она заварила себе чай и села ждать, когда Вэй Усянь придет в себя. А пока ей нужно было подумать. Дверь неожиданно распахнулась. На пороге возник Цзян Чэн. Издав короткий возглас, он бросился было к кровати — и тут заметил мать. Юй Цзыюань приподняла бровь. — Матушка, — растерялся Цзян Чэн. — Прости, я… Я просто… — Ты просто комнаты перепутал, — подсказала ему Юй Цзыюань. — Да? Взгляд Цзян Чэна снова вернулся к Вэй Усяню. Он словно пытался с порога разглядеть, что с ним. Юй Цзыюань вздохнула. — Я не калечу и не убиваю детей, — сказала она. Цзян Чэн опустил глаза, но продолжил стоять в дверях. Было похоже, что он набирался храбрости, чтобы заговорить с ней. Юй Цзыюань не торопила. Чай, который она нашла в комнате, был дрянной, но все равно помогал привести мысли в порядок. — Матушка, я должен тебе кое-что сказать. — Лицо Цзян Чэна приобрело решительное, даже суровое выражение. Юй Цзыюань поставил чашку на стол и указала сыну на место напротив себя. — Неужели в этом доме кто-то наконец соизволит поговорить со мной? — едко бросила она, не сдержавшись. Цзян Чэн вспыхнул. Она взяла вторую чашку и налила ему чаю, но Цзян Чэн этого даже не заметил. Он сидел с идеально прямой спиной и пристально вглядывался в ее лицо. Неожиданно она поняла, что в его чертах не осталось почти ничего детского. Ее мальчик, ее А-Чэн, действительно вырос. Она больше не может защитить его от всех бед, спрятать от страданий и горечи на женской половине Пристани Лотоса. Он в этом и не нуждался. Он повзрослел — а значит, заслужил право на этот разговор. Это было так естественно и так несправедливо, что Юй Цзыюань, чуть не поддавшись малодушному порыву, едва не запретила ему говорить. Цзян Чэн покусывал губы. По лицу видно было, как мучительно он подбирает слова. — Давай ты начнешь с того, как вы узнали, что Вэй Усянь — твой единокровный брат, — предложила Юй Цзыюань. Глаза Цзян Чэна расширились от удивления, рот приоткрылся в беззвучном возгласе. — Так ты знала? — с трудом выговорил он. — Не уподобляйся своему отцу, — сказала Юй Цзыюань, смерив сына взглядом. — Не считай меня слепой. Я знаю все, что происходит в Пристани Лотоса. — Но почему ты ничего мне не сказала?! — воскликнул Цзян Чэн. В его голосе слышалась едва сдерживаемая обида. — Если бы я знал… — То что? — перебила его Юй Цзыюань. — Выгнал бы Вэй Усяня из ордена? Или, может, призвал бы к ответу своего отца? Цзян Чэн опустил голову, признавая, как глупо это звучит. — Измена родителей — это не то, о чем рассказывают детям, — сказала Юй Цзыюань. — И я всегда была против вашей дружбы, ты знаешь. Если бы он хотя бы не влиял на тебя так дурно… Она осеклась. То, как Вэй Усянь относился к учебе и сколько лотосов наворовал в чужих прудах, сейчас не имело значения. — Так ты не ответил. Цзян Чэн глубоко вздохнул. — В деревне, на границе с землями клана Лю, мы остановились в гостинице, — начал он. — На хозяине и его детях лежало семейное проклятие… Юй Цзыюань, сложив руки на груди, слушала историю про злобного духа, которого Вэй Усянь вздумал приманить собственной кровью. Самонадеянный, глупый мальчишка, убежденный, что только он всегда прав. — …и тогда я ушел, — тихо закончил Цзян Чэн и поморщился, словно от боли. — Потому что… мы ведь не можем больше оставаться друзьями. Это… Это предательство. — Да, — кивнула Юй Цзыюань. — Все так, Цзян Чэн. Твой отец нас предал. Меня, твою сестру. Тебя. Это произошло семнадцать лет назад. Вэй Усянь родился только через девять месяцев после этого. Взгляд скользнул по комнате и остановился на кровати, где лежал незаконный сын ее мужа, спокойный и безмятежный во сне. — Мама… — позвал Цзян Чэн, и в его голосе Юй Цзыюань послышалась мольба. Он смотрел на нее так, словно ждал разрешения. Ждал, что она позволит ему снова любить Вэй Усяня – своего лучшего, а может быть, и единственного друга. Вэй Усяня, который был ему почти как брат. Но в действительности он не нуждался в ее разрешении. Что бы она ни ответила, он все равно поступит так, как посчитает нужным. Она могла разве что облегчить тяжесть на его сердце. Видят Небеса, Юй Цзыюань никогда не нравилась их дружба. У Вэй Усяня было множество недостатков. Он не слушался, бездельничал, безобразничал сам и подбивал на безобразия остальных. Его с позором выставили из Облачных Глубин, из-за него расстроилась помолвка Яньли. Кто знает, сколько еще неприятностей он принесет Пристани Лотоса и клану Цзян! Юй Цзыюань не сомневалась: несть им числа. И все-таки в том, что Цзян Фэнмянь влюбился в бродячую заклинательницу Цансэ, не было его вины. Ни его, ни Юй Цзыюань, ни Цзян Чэна. Они, все трое, оказались жертвами чужой страсти — всем им теперь приходилось жить с ее последствиями. — В том, что случилось, виноват Цзян Фэнмянь, — твердо произнесла она. — Прошлого не воротишь. И нельзя ради прошлого похоронить настоящее и будущее. Цзян Чэн выдохнул. Его плечи поникли, и стало видно, как сильно он устал. Юй Цзыюань протянула руку и мягко коснулась его волос. — Иди спать, Цзян Чэн, — сказала она. — Завтра будет новый день. — Спасибо, мама. — Он поднялся и вышел, бесшумно притворив за собой дверь. Юй Цзыюань снова повернулась к кровати и задумчиво покачала в руках чашку с чаем. После того, как он остыл, пить стало совсем невозможно. Не использовать ли его другим способом? Она уже собиралась встать и выплеснуть чай на голову Вэй Усяню, чтобы тот пришел в себя, когда он наконец шевельнулся.