«TITANIC»

Утром напряжение вчерашнего дня заметно спало. Даже дышать стало как-то легче. Оставив каждый своих родственников, Украина и Канада решили сразу же встретиться. Эта мысль пришла в их головы, как только они проснулись, хотя мысль о том, чтобы пообщаться или просто побыть вместе, посетила сине-жёлтого ещё ночью, пока он никак не мог уснуть. С её осуществлением он так же слегка опередил канадца, когда после завтрака, уже спустившись ступеньками ко второму классу, встретил его, как раз идущего к нему. Канада даже по привычке захватил с собой свой альбом. Так утром и встретились, почти случайно. С того момента парни уже немало времени провели, прогуливаясь палубами первого класса, где вновь было очень людно. Не то, что ночью. Но они всё продолжали беседовать и неторопливо идти, не обращая ни на кого внимания. Это случилось так неожиданно: ещё вчера Канада любовался им сдалека, даже не рассчитывая, что однажды заговорит с ним, а теперь они идут вместе, болтая о всяком, словно давние друзья. — …Мы иногда собираемся все у отца, но это бывает крайне редко, ведь каждый живёт очень далеко друг от друга. Как-то так по миру разбросало, а вот меня и США угораздило стать соседями прям. Он, конечно, весёлый, но иногда уж слишком. Удивляюсь, откуда в нём столько энергии. Я больше предпочитаю путешествовать, можно сказать, я, как перекати-поле на ветру. — Украина усмехнулся, внимательно выслушивая того. Но кое-что Канаде не давало покоя. — Что ж, Украина. Мы прошли уже чуть-ли не целую милю, славно беседуя о хорошей погоде и о моём детстве, но ты, наверное, хотел поговорить со мной о другом. Держава неуверенно взглянул на того и, быстро собравшись с мыслями, начал: — Канада, я тебе так благодарен. Не только за то, что ты меня вытащил. — Всегда пожалуйста. — Слушай, я знаю, что ты подумал сейчас: «Бедняжка, совсем рехнулся, да какие у него могут быть беды?». — Нет, — не согласился кленовый, остановившись, заставив того тоже стать, обернувшись к нему. — Нет, я вовсе так не считаю. Я подумал: «Что же случилось с ним, если он не смог найти другого выхода?», — его взгляд явно указывал на то, что он действительно ждёт ответ на этот вопрос. — Видишь ли… Навалилось всё сразу. Моя семья, люди, с которыми приходится общаться. У меня такое чувство, что жизнь катится по инерции и ничего нельзя изменить. — Украина показал тому обручальное кольцо на безымянном пальце. — Хах, Боже, вот так вещица! На дно ты бы пошёл камнем, — с улыбкой произнёс Канада, положив его ладонь на свою и рассматривая украшение, мол, это ведь хорошое известие, по крайней мере, так должно быть. — Выслано уже более двухсот приглашений. У меня такое чувство, будто я стою в переполненном людьми зале, кричу не своим голосом, но никто меня не слышит… Потом там собираются восгласить какой-то союз и я должен буду состоять в его рядах, и это безоговорочно, меня даже не спрашивают. Это, пока что, только в планах, но… — Ты любишь его? — О чём ты? — Украина слегка удивлённо взглянул на него, и тот повторил вопрос: — Ты его любишь? — Ты ведёшь себя бестактно. Как можно такое спрашивать?! — Но ведь вопрос не сложен. Любишь ты его или нет. Вот и всё. — Знаешь, такие вещи не принято обсуждать. — Просто ответь. Держава был возмущён такой прямолинейностью. Защитная реакция на это пошла немного странная, из-за чего эмоции стали непонятны, наверняка, даже ему самому. Одна мысль выражалась чётко по его гримасе: «Да кто ты такой, чтобы такое спрашивать?». Украина сошёл с места, якобы уходя. Канада двинулся за ним и, пройдя всего пару шагов, первый обернулся и они вновь остановились. — Я не знаю тебя, ты не знаешь меня, а этот разговор совершенно неуместен. Ты груб, невоспитан, самонадеян, — с улыбкой, в чём-то даже наигранно, высказывался Украина, взяв руку Канады для рукопожатия на прощание, который, так же улыбаясь, слушал его. — И мне лучше уйти. Канада, было очень приятно, я хотел поблагодарить тебя и я это сделал. — И заодно оскорбил. — Ну, ты сам виноват. Кленовый опускает взгляд, смотря на их скреплённые руки, что они продолжали трясти. — Ты, кажется, хотел уйти. — Ухожу. — Держава отпускает ладонь. — Постой! Я никуда не пойду от сюда, это мой участок. Уйдёшь ты, а не я. — О-хо-хо. Так, так, так. Ну и кто из нас грубиян? — И что это ты повсюду за собой таскаешь? — спросил Украина, выхватив у того альбом, но Канада не стеснялся показывать свои рисунки, потому не пытался отбирать свою вещь, позволив державе сразу же открыть её. — Ты художник или что-то вроде того? — Он продолжал листать изображения, всё больше заинтересовываясь ими и отвлёкшись от своих наигранных возмущений, и присел на стоящий рядом лежак. Американец тут же сел рядом. — О-о, вообще-то, неплохо. Точнее, даже очень неплохо. Канада, это прекрасные работы. — Увы, Франция этого не одобряет. — Почему? — В ответ кленовый указал жестом пролистнуть дальше и, сделав это, тот открыл рисунки с обнажённой девушкой. Украина на мгновение удивился и вскинул брови. — Так-так. Эти были нарисованы с натуры? Тот положительно покивал. — Больше всего мне нравится в Париже то, что множество девушек готовы раздеться в один миг. — Тебе она нравилась, ты рисовал её не один раз. У тебя был с ней роман? — Нет, ни в коем случае. Исключительно искусство, не более. И… эта девушка была проституткой. — Держава вновь пришёл в изумление, и тот посмеялся. — Но ей нравились мои рисунки, и у неё отличное чувство юмора, — добавил он и, перевернув лист, продолжил: — А вот эта дама каждый вечер просиживала в баре. Нацепив на себя все свои украшения, она понапрасну ждала и ждала кого-то. Её прозвали мадам Бежу. Видишь? Её платье изъедено молью. — Хм. У тебя талант, Канада. Большой. Ты чувствуешь людей. — И тебя тоже. — И-и? — с улыбкой начал сине-жёлтый, закрыв альбом. — Ты бы ни за что не прыгнул. Украинца слегка огорчило упоминание о той ситуации и улыбка спала с его лица, но он продолжал смотреть в добрые глаза Канады. Тем временем, РИ снова отсиживался в ресторане вместе с Россией. Империя как всегда рассказывал о своих достижениях, политике, успевая зацепить поэзию и процитировать какого-нибудь поэта. Федерация не скучал от этого, ведь они были, как говорят, одного поля ягоды, потому поддержать диалог ему не составляло труда. Наверное, дело ещё и в наследственности, ведь они были во многом похожи, а именно в характере. Так-то Россия манерами сдержанности не особо отличался, но Империя всё старался его обучить терпению, хотя, пока его научишь, сам этого можешь лишиться. Но вскоре им пришлось прерваться. — Гляди-ка, ещё одно отродье британского семейства сюда занесло, — вдруг выдал Россия, увидев идущего неподалёку Зеландию, что, принарядившись, дабы выглядеть достойно, решил наведаться наверх. — Наверняка, считает себя тут хозяином, корабль-то отцу принадлежит. — Вот уж ещё не хватало. Лучше пошли скорей, а то я знаю, сейчас начнётся «давайте поболтаем», — в полуголос сказал РИ. Россия кивнул в ответ и они начали вставать с мест, но только они собрались уходить, стало уже поздно. — Надо же, какая неожиданная встреча! — доброжелательно начал Зеландия, оказавшийся быстрее, подходя к ним и преграждая путь. — А я увидел вас, думаю: «Присяду-ка с вами». Всё-таки встретить таких гостей, как вы, это такая редкость! — Ох, как жаль, что мы разминулись, — с якобы приветливой улыбкой отозвался Империя, начав потихоньку уходить. — Мы как раз собирались пройтись по палубе. Так что в другой раз. Всего доброго. Зеландию удивило, что его вот так быстро отшили. Он ведь не делал ничего плохого. Так в чём же дело? Нет, он так легко не отстанет. За столиком, что был неподалёку: — А остальные четыре котла Вы ещё не запускали? — спросил Исми, покуривая сигару. — Я не вижу в том необходимости, мы вполне укладываемся в график, — с улыбкой отозвался капитан. — Видите ли, прессе известны размеры «Титаника», но я бы хотел поразить всех его быстроходностью. Пусть в газетах напишут что-то новое. Этот первый рейс «Титаника» должен стать сенсацией. — Мистер Исми, мне не хотелось бы перегружать двигатели, пока они не проработаны. — Конечно, я всего лишь пассажир и полагаюсь полностью на Ваш опыт, но Вы станете героем, если этот рейс закончится прибытием в Нью-Йорк во вторник вечером ко всеобщему изумлению. — Капитан стоял на своём и явно был против, но где-то внутри человеческий азарт и желание прославиться начали перевешивать, закрывая собой долгий опыт и знания, что чётко говорили об опасностях, что могут возникнуть при сильном повышении скорости, а Исми только продолжал подбрасывать дров: — Об этом напечатают в газетах. М-м? — И, поддавшись искушению, капитан кивнул в согласие, хотя лицо явно выражало сомнения. — Замечательно. Ещё долгое время Украина и Канада находились вместе. Их несказанно тянуло друг к другу, а общение складывалось, на удивление, так легко. Парни стояли у перил, и кленовый рассказывал о своих частых путешествиях и о том, куда его только не заносило в жизни, воодушевляя Украину на такую же вольную жизнь, не зная упрёков и запретов. — Почему я не могу жить, как ты? Жить, как мне хочется, повинуясь зову сердца! — восхищённо начал держава. — Обещай, что когда-нибудь свозишь меня к себе. И-и не важно, сдержишь ты своё слово или нет. — Мы это сделаем! С утра до вечера будем кататься на американских горках, пока нас не затошнит. После покатаемся на лошадях по пляжу. Только без всех этих благородств. — Эм… Конечно. — Устроим перегоны, а потом будем любоваться ночным небом у окраин леса. Если ты хочешь. — Хэх. Ты и не представляешь, насколько мне этого не хватает… — Счастливая улыбка вновь покинула его лицо. — Постоянно кто-то хочет меня присвоить, ограничить в действиях, надиктовать свои правила. А я всего лишь хочу быть свободным, хочу быть независимым и жить так, как считаю нужным. — Будешь, — уверенно произнёс Канада и они вновь встретились взглядами. Украине очень хотелось в это верить, но рядом с ним делать это давалось куда легче, и казалось, что он уже свободен, но лишь казалось… Как бы РИ и России не хотелось избежать других стран, дружелюбный Зеландия всё равно умудрился увязаться за ними. В итоге прогуливаться им пришлось втроём, из-за чего и разговоры доводилось заводить обобщённые, чтобы не вдавать его в личные подробности и конфликты. Однако на Зеландии их проблемы не завершились. Империя был крайне удивлён снова увидеть Канаду и Украину рядом, что у России вызвало малый гнев, но он ведь сам предложил поужинать им всем вместе, потому обвинять парня в том, что он вновь пришёл к одному из них, было бы слегка некорректно. Зеландии не были известны их проблемы, да и вообще он не так давно начал править, от того у него много дружелюбия и мало серьёзности, но даже его поразила неожиданно встретившаяся пара, ведь Канада так же умолчал от него о случившемся. Украина, словно зачуяв неладное, обернулся и, увидев вышеназванных, слегка похлопал по ладони кленового, что была на периле, сзывая всё его внимание в то же направление, и он повернулся. — Вот так встреча! — саркастично начал Россия, даже без намёка на радость, когда они все подошли. — А… Мы просто общаемся, — оправдывается сине-жёлтый. — Как раз насчёт предстоящего ужина. И не забывай, что он спас меня. — Забудешь такое. Россия старательно прокручивал в мыслях вчерашний вечер, пытаясь потушить этим вновь возгорающую ревность, но видеть перед собой Канаду, ещё и рядом с Украиной, было просто невыносимо. Империя стоял молча, но видом показывал, что, если Федерация вот-вот сорвётся, он не будет его сдерживать, что бы тот ни делал. — Хм, неудивительно, — доброжелательно выдал Зеландия. — Канада из тех, с кем хорошо быть в трудную минуту. — Он был прав, но не знал, насколько долго уже длится эта, так называемая, минута. Вдруг раздаётся сигнал. — Зачем нужно звать на обед, будто бы это кавалерийская атака? — нудно протянул РИ. Украина, всё стараясь поддерживать более-менее дружескую обстановку и, не подавая виду на неловкость, продолжал улыбаться, но, ко всем своим нежеланиям, понимал, что, пока он сам отсюда не уйдёт, русские так же будут оставаться на месте. Да и всё равно идти нужно: обед, всё-таки. — Ну, нам уже пора, — всё с тем же настроем сказал держава, пытаясь увести своих от беды подальше, а то ещё неизвестно, когда грань России может перейти; и они направились вместе с ним. — До скорого, Канада! — напоследок воскликнул он и тот, улыбнувшись, сделал жест рукой. Зеландия, что остался рядом с братом, сменил привычную радость серьёзным взглядом. Он не особо понял, о каком спасении шлось и что за вдруг совместный ужин у них намечается, но он знал одно, что Канада явно заинтересовался Украиной, возможно, не осознавая, насколько влез в проблемы этой «семьи», и это давало ему полные основания принять столь непривычный в чём-то грозный вид. — Э… Канада. Ты представляешь себе, во что ты впутался? — Да пожалуй, нет. — Ты можешь оказаться в змеиной яме, брат. — Он очень волновался, но не мог себе позволить запретить Канаде быть счастливым, а время, проведённое с Украиной, явно делало его таким, точнее, их обоих, несмотря на неодобрения некоторых окружающих. И Зеландия примиряется. — Ты точно хочешь пойти? — Тот кивнул, одарив его многонадеющимся взглядом. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Ладно, пошли. Пора одеть тебя по-краше. Придя в каюту, Канада принялся обыскивать собственный чемодан, но вскоре тем же пришлось заняться и Зеландии, когда с подбором вещей вдруг обнаружились некие проблемы, в последствии чего младшему пришлось одолжить ему один из своих костюмов. Первый понимал, что ему нужно выходить из положения, но скромность не позволяла принять помощь, из-за чего тому ещё пришлось ходить за ним и уговаривать, и вскоре подходящий костюм был найден. — Хорошо, что у нас размер одинаковый, — отозвался Зеландия, сидя на быльце кресла, ибо все остальные его части были занавешены вещами из чемодана, что опустошённо лежал на полу рядом. — Хах, но, знаешь, жмёт малость. Так облегает. — Кто же тебе виноват, что свой, как оказалось, единственный костюм, который ты взял с собой, умудрился об что-то зацепить, а в рванье я тебе не позволю заявляться туда. — Хм, какой заботливый, — улыбнулся канадец, вертясь перед большим зеркалом, рассматривая себя во всей красе. Не особо он любил все эти пиджаки, жилетки, бабочки и тому подобное, но, когда ему всё же приходилось это надевать, то не мог на себя насмотреться. — Не хочу, чтобы позорился, — добавил тот и встал с быльца. — Ну вот! Теперь ты сияешь, как новенький цент! — Ты тоже туда пойдёшь? — Нет уж, оставь это «веселье» себе. Я побуду на нашем, как там считают, ничтожном классе ниже. Там, кстати, говорят, танцы намечаются, так что, если заскучаешь, возвращайся. — Что ж, твоё желание. Я подумаю. Ожидать вечера каждому по одиночке было томительно скучно, но мысль о совместном ужине поддерживала настрой, добавляя терпения, и, когда солнце полностью скрылось за горизонтом, оставив упоминание в виде последних лучей, как и договаривались, Канада направляется в ресторан «A la Carte». Сильно стуча, сердце лишний раз давало знать о волнении, по сути не понимая, от чего оно появилось. Только он подошёл ко входу, двое из прислуги открыли перед ним большие двухстворчатые двери, словно впуская в какую-то неизвестность. Перейдя порог, страна вышел на хорошо освещённый балкон, подобный галёрке театра, идущем по кругу почти вдоль всей стены, с которого вниз вели две лестницы, что на половине пути обьединялись в одну широкими мраморными ступеньками. Всё просто кричало блеском о дороговизне всего этого и каждой мельчайшей детали. Спускаясь к залу, отчётливей слышалась классическая музыка, исполняемая на скрипках, непременно вживую. У места объединения лестниц находились часы, окружённые резблённым по дереву изображением двух ангелов по обе стороны от циферблата. Стрелки указывали на пять минут восьмого. Сойдя с последней ступеньки, Канада оказался в свободном от столов, людном зале, по-видимому, предназначавшийся для всяких белых танцев. Помимо огромнейшей шикарной люстры, повсюду были установлены отдельные лампы и светильники. Трудно представить, сколько нужно электроэнергии, чтобы держать всё это в рабочем виде, ещё и одновременно. Всё оказалось намного больше, чем ему казалось ранее, чуть ли не плавучий дворец, а ведь это всего лишь малая, незначительная часть для всего этого судна. Зал был полон всяких уважаемых великосветских персон. Мужчины в галантных костюмах, дамы в самых различных платьях с вычурными кружевами и украшениями. Некоторые из них утончённо попархивали, словно крыло мотылька, веером из страусиных или других перьев. Канада продолжал чувствовать волнение перед самой встречей. Ему не столько важно было то обещание, он шёл на этот ужин ради одного: вновь увидеться с Украиной, пусть и в компании его постоянно сопровождающих. Не имело значения, какие трудности возникнут с общением, это всё пустяки, ведь чего только стоит лишь один тот тёплый, добродушный взгляд. Тут и слов не нужно. Он до́лжно признал, что находиться здесь было немного неудобно. Как говорится, оказался не в своей тарелке. Все эти аристократы, богачи. Всем мимо проходящим приходилось улыбаться в качестве приветствия, со всеми манерами и тому подобным. Канада стал у одной из колонн возле ступенек, ожидая тех, с кем ему придётся делить этот вечер, и, сложив руки, опёрся плечом, но, быстро заметив, что здесь так не заведено, вернулся в ровное положение. Пока есть время, он решил посмотреть на повадки, жесты этих людей. Такие элегантные, манерные, изящные. Ему стоит поднабраться того же, если он хочет справить на русских хорошее впечатление, показать, что он так же достоин не менее, чем они. Конечно же, он не для них пришёл, но всё же. Беря пример, парень заметно выпрямился, выровняв осанку и гордо приподняв голову. Так наигранно. Ему это даже не шло: слишком напыщенно и самовлюблённо, что не гармонировало с его добрым, искренним взглядом. Но выглядел, как надо — достойно. Внезапно он слышит знакомый голос, тот самый, которым ещё вчера на него в ярости выругивались, а потом предложили поужинать, и вновь возвращает своё внимание к ступенькам, по которым, общаясь о своём, спускались РИ и Россия. — Для них чашка чая — это что-то ежедневно обязательное и панацея от всех бед, — продолжал Федерация. — Кто бы мою головную боль вылечил. — Ну, готовить не умеют, хоть чаем заливаются. — Хах. Хуже кухни может быть только их юмор, и нам это терпеть. А где Украина? — Скоро придёт. Русские проигнорировали канадца, пройдя мимо него, даже не посмотрев, но тем оно, может, и лучше, в конце концов, он не их ждёт. Мягко ступая, Украина как раз спускался следом. Парень сразу же заметил Канаду и улыбнулся, несколько приятно удивившись видеть его в таком образе. Кленовый вновь поднял взгляд, и сердце его замерло от собственных чувств к тому, кого он созерцал. Держава, как всегда, был бесподобен. Не медля, Канада подошёл к последней ступеньке, ожидая, когда они вновь окажутся совсем рядом. Парни встретились взглядами и не могли удержаться от улыбок. Оба испытывали жуткое волнение до этого, но теперь им снова стало легко. Украина немного смущённо опустил взгляд, продолжая идти прямо к нему. И вот они рядом. Канада взял руку Украины и, манерно наклонившись, поцеловал тыльную сторону ладони. — Однажды я видел это в синематографе и вот решил это проделать, — улыбаясь, произнёс он, вызвав у того лёгкий смешок. Присутствовало ощущение, словно это всё невсерьёз, будто они всего дети, играющие во взрослых, но это быстро проходило. Дальше они шли исключительно вместе, направляясь к стоящим неподалёку Федерации и Империи, что до этого успешно проигнорировали американца. — Россия, — позвал его держава, отвлекая от разговора. РИ, который не обратил тогда внимания на его внешний вид, тоже обернулся и сразу же пришёл в изумление. — Канада уже здесь, так что мы можем идти вниз. — Канада? Ахах, просто поразительно! — достаточно доброжелательно отозвался Федерация, играя в сей раз вежливую роль. — Ты вполне можешь сойти за джентльмена! — Что ж, почему бы и нет? — Невероятно! — восхищённо, но словно насмехаясь, произнёс он и, не тратя времени, развернувшись, направился к ресторану. Канада и Украина были довольны: всё обходится достаточно гладко, что даже и не мечталось. Осталось надеяться, что продолжение будет таким же лёгким. И они последовали за русскими. Сам «A la Carte» находился этажом ниже, к нему вели точно такие же ступеньки, которыми они все спускались до этого. Ресторан оказался огромным, занимая большую часть просторными обеденными залами, которые так же разделялись по определённым принципам, условиям, предназначениям и уровню набитости кошельков их пассажиров-клиентов, ведь даже в первом классе это умудряются распределять. Они прошли большой зал с белоснежными колоннами и потолком, который был сплошь усеян плафонами, из которых исходил яркий белый свет, что даже поначалу смотреть было больно, как на только что выпавший снег, который отбивал солнечные лучи в морозный тихий день. Принципом этого зала была, так называемая, столовая — одинаковые столы, поставленные на малом одинаковом расстоянии друг от друга, никакой скрытости и кругом суетится народ, создавая один сплошной шум своими разговорами. Самым шикарным являлся обеденный зал для ещё более высших персон общества, куда они как раз и прибыли. Свет здесь был чуть приглушённей, создавая приятную, не давящую на глаза, обстановку. Большие столы, рассчитанные на крупные светские компании, не стояли вплотную, позволяя с лёгкостью продвигаться между ними, никого не цепляя, а кругом в белых костюмах расхаживали официанты, предлагая что-нибудь ещё. В отличии от предыдущего зала, он был выполнен в своём привычном британском стиле, вполне напоминая изнутри дорогой особняк. Эти обои, колонны, люстры, шторы, декор и вычурные детали на них, для Канады всё напоминало дом отца, вплоть даже до запахов. От этого так же становилось легче,д и обстановка, словно ты оказался в чужом месте, уже не так сильно напрягала. По пути к нужному месту, Украина быстро и кратко рассказал Канаде с кем им сейчас придётся сидеть, ведь компания будет состоять не только из них четырёх. Так они добрались до самого стола, большого, застеленного белоснежной скатертью, что вмещал на себе множество тарелок и различных блюд, так как рассчитывался на достаточно обширный круг почитаемых на корабле лиц, в первую очередь, таких, как: капитан «Титаника», его проектировщики Эндрюс и Исми, а после и те, кто делал в этот корабль свой вклад и спонсировал его строительство. И все они уже давно собрались. Похоже, этот стол является одним из самых роскошных здесь, ведь другие вокруг были чуть меньше и скромнее. Поскольку многие места за ним были уже заняты, да и Россия тоже не настроен на близкое нахождение кленового рядом со своим избранником, сесть ему пришлось несколько дальше от Украины, рядом с миссис Браун, что сразу отнеслась к нему исключительно хорошо. Это не мешало парням смотреть друг на друга, благодаря чему они частенько обменивались взглядами и улыбками. Канада немного нервничал, но он всё делал правильно. Трудностей со столовыми приборами, которых, казалось, было много для одного, не возникало: уроки этикета от отца прошли на ура, Канада всегда внимательно всё слушал и поэтому был хорошо ознакомлен с этим. Все с лёгкостью приняли его, как своего, разговаривали наравне, улыбались, так, будто они все давно знакомы. Казалось бы, общество богачей должно быть эгоистично и самовлюблённо, но эта компания оказалась весьма тёплой и приветливой, и лишь Империя, несмотря на свою манерность, позволял себе не притворяться на публику, как Россия, и вёл себя в своём репертуаре, частенько упоминая, кто из какого окружения. Он не скрывал от себя, что со своего имперского высока считает Канаду пустым местом и ничтожеством, что ничего не добилось и не добьётся никогда. Так и лучше. Нечего Украине с ним общаться, он ведь даже не может ему ничего дать (как он считал). — И как, всё же, живётся во втором классе, мистер Канада? Наверное, не так хорошо, как в отцовском особняке. Парень чётко уловил эту попытку унизить себя, хотя он думал, что этим будет заниматься Россия. — Вполне терпимо, сэр, — снисходительно ответил он. — Мышей и крыс почти нет. Всех пробило на смех и Россия решил кратко объясниться для общего знания сложившейся ситуации: — Мистер Канада поднялся к нам со второго класса. Вчера он оказал немалую услугу Украине, именно поэтому он сейчас здесь. «Поднялся», — ненавистно повторилось в мыслях сине-жёлтого, ведь тот говорил так, словно Канада — самое низкое по статусу существо, что он когда-либо видал в своей жизни, какая-то ошибка, вошедшая на их Олимп, лишь благодаря случайно выпавшему ему шансу. Держава решил выхвалить своего спасителя, перекрывая осуждающие классом фразы. — Оказалось, что Канада ещё и превосходный художник, он любезно показал мне некоторые из своих картин. У него достаточно хороший талант к этому. — У нас с Украиной взгляды на искусство не всегда совпадают. Не подумайте ничего дурного, сэр, — мол: «Я не говорю, что ты паршиво рисуешь и это каждый может», закончил РФ, и Канада отрицательно помотал головой в знак того, что всё хорошо и его это не задело, поняв, что тот всё-таки тоже будет его унижать, пусть и скрыто. — И всё же, какой у Вас образ жизни, чем занимаетесь? — поинтересовался Империя. — Ну, основная моя деятельность Вам наверняка известна, но, а так по-разному. После собираюсь отправиться ещё куда-нибудь. Я предпочитаю путешествовать, бываю то там, то сям. Теперь тут. Хотя в данный момент я направляюсь к себе домой, а до того намереваюсь наведаться к брату. Правда, билет на «Титаник» я чуть не проиграл, играя в покер, риск был велик, но всё же он у меня — я здесь. Повезло, как никогда, — они с Украиной вновь обменялись взглядами, ведь знали, что самым большим везением есть их встреча. — Вся наша жизнь — игра, к тому же азартная, — добавил один из мужчин, поднимая за это бокал. Но уверенный в себе Россия, попивая шампанское, не согласился: — Мужчина сам кузнец своего счастья. Верно, Канада? — неожиданно спросил он, посмотрев на того, и названный положительно кивнул во всех манерах. — Вы находите такой бродячий образ жизни привлекательным? И что же, никаких других целей, желания достижений? — продолжал свой «вежливый» допрос РИ, что даже у миссис Браун это начало вызывать недовольство. — О, да, нахожу, сэр. Видите ли, всё, что мне нужно, у меня есть. К тому же, таким как мы, можно сказать, от роду в этом повезло, а цели, конечно же, есть, как и у каждого из нас. Я люблю просыпаться утром, не зная, что меня ждёт, с кем я встречусь, — вновь этот взгляд на Украину, — и где я окажусь потом. Ещё недавно я прогуливался у Тауэрского моста, а сегодня я здесь, плыву на великолепном судне, пью шампанское в изысканном обществе. Мне кажется, жизнь — это дар и это надо ценить. Невозможно угадать, что с тобой будет завтра, — надоев делать вид, что он внимательно слушает лекцию Канады, Россия достал сигарету и начал искать, чем бы поджечь, что тот сразу заметил. — Жизнь нужно принимать такой, какая она есть. Прошу Вас, Россия. — Парень ловко бросил ему коробок спичек и тот, подав хорошую реакцию, поймал ее, хотя, если бы он его не предупредил, то вряд-ли смог это сделать. — Трудностей не избежать, это препятствия, данные нам, чтобы становится сильнее. Важен каждый прожитый день. — Лучше не скажешь, — кивнув в согласие, похвалила его миссис Браун. — Верно-верно, — подхватил один из мужчин. — За сегодняшний день, — подняв бокал, сдержанно произнёс Украина, с улыбкой, адресованной, конечно же, Канаде. — За сегодняшний день! — повторили все в один голос, кроме русских, что продолжали не приветствовать нахождение здесь канадца, а уж тем более то, как он быстро завоёвывает общее внимание и симпатии. Однако, что-ли приличия ради, Россия вновь снизошёл и тоже поднял бокал. Дальше всё шло более-менее мирно. Время быстро пролетало за беседами и, нет, нисколько не о бизнесе и тому подобных, а о смешных жизненных происшествиях и прочих историй. Вызывая исключительно положительные эмоции и хохот, миссис Браун, стараясь сдержать собственный смех, продолжала рассказ о как-то случившемся с её мужем: — Мистеру Брауну даже в голову не могло прийти, что я спрятала деньги в плите. Он вернулся домой с вечеринки пьяный, как свинья, и развёл в ней огонь. — Неужели правда? — сквозь смех не верилось Исми. — Сейчас пойдут пить бренди в курительную комнату, — тихо сказал Украина Канаде, так, чтобы никто не видел, и тот кивнул. — Итак, — тут же начал один из мужчин, вставая с места. — Не угодно ли выпить бренди, джентльмены? — Великолепная идея! — одобрил Исми. Усмехнувшись тому, как всё чётко сбывается, сине-жёлтый тихо продолжил: — И вот теперь они скроются в клубах дыма и будут поздравлять друг друга с тем, что они правят миром. — Спасибо всем за прекрасно проведённое время. — Я провожу тебя до каюты? — спросил Россия, став возле Украины. — Нет-нет, я останусь. — А Вы пойдёте, Канада? — спросил мужчина, когда тот уже вставал из-за стола. — Вы же не останетесь сидеть здесь, ведь так? — Нет, я, пожалуй, пойду к себе. — Всё правильно, разговоры пойдут о бизнесе и Вам там будет неинтересно, — сказал РФ, подойдя к нему, а после пошёл дальше, но вдруг остановился и обернулся. — Кстати, Канада. Спасибо, — возвращая, он бросил коробок спичек, и тот легко поймал его. Мимо него как раз проходит его лакей, которого он запомнил ещё с той ночи. Вечно такой серьёзный. Аж холодом тянет. Украина был огорчён: он сказал, что останется, только ради Канады, а оказалось, что он уходит. Тот подошёл к державе. — Ты не можешь остаться? — Не думаю, что моё нахождение здесь радует их. До свидания, Украина. Он протянул к нему руку и тот сразу положил на неё свою ладонь, которую вновь поцеловали. После канадец улыбнулся и направился к выходу. Вдруг Украина пришёл в изумление: он почувствовал, как в его руке что-то ловко оставили. Оказалось, это небольшой сложенный листик бумаги. Мигом осмотревшись по сторонам, парень в тайне развернул его и глянул. К тому моменту быстрой походкой Канада уже успешно покинул зал. На листке было написано: «Встретимся возле часов», и он радо поднял голову, поняв, что ещё не время грустить. Найдя удобный момент, Украина покинул оставшуюся там небольшую компанию, в частности состоящую из дам. Его не заботило, что подумают другие, он хочет и он пойдёт туда. Россия наверняка даже не узнает об этом, у него сейчас свои «важные дела», так зачем же себе отказывать? Как бы ни там, он не обязан подчиняться его воле, какими бы наказаниями тот не пользовался; от них только сильнее сбежать хотелось, тем самым вновь нарушая правила. Парень вернулся на верхний этаж и направился к лестнице, где находились те самые часы, ведь они были здесь одни такие. Подойдя к ступенькам, стоило только поднять взгляд, и Украина вновь увидел его. Канада как раз стоял, смотря на циферблат, часы били ровно девять, но, словно почувствовав, он обернулся к идущему. Держава не знал, чего ему следует от этого ожидать, но он был однозначно рад и быстро поднялся к нему. — Ты хочешь увидеть настоящий праздник? — с улыбкой спросил тот, когда они оказались рядом. Украина ещё не понимал, что это означает, но ему стало очень интересно узнать, и он кивнул. Они спустились во второй класс. Как оказалось, люди здесь умеют веселиться. Тут был свой зал, но он совмещал в себе как и обеденный, так и для танцев. Ламп, по сравнению с «A la Carte», значительно меньше, да и обстановка совершенно другая, однако было хорошее освещение, а в центре находилась даже небольшая сцена. Как Зеландия и говорил, сегодня тут веселье, и Канада с Украиной пришли в самый разгар. Тут есть официанты, но нет своего небольшого оркестра, как там, и активную, с явным шотландским акцентом, музыку обеспечила компания музыкантов, по-видимому, отправившаяся гастролировать. Все танцевали, столы были заняты лишь теми, кто сел отдохнуть и выпить, ну и теми, кто в связи с возрастом уже так не «поскачут», но не могут себе позволить пропустить такое. Украина стеснялся нового окружения и не был смел в танцах, потому тоже сидел, пока Канада, избавившись от тесного пиджака и бабочки, подался в пляс, так же, как и его брат, который уже успел с ними поздороваться. Хоть и танцевал, он очень беспокоился, не вызовет ли нахождение Украины здесь для них проблемы. Держава не печалился: у него просто не хватало на то времени, наблюдая за остальными. Им так весело, легко и беззаботно. Это вызывало улыбку. Совсем скоро кленовый подошёл к нему, отвлекая от мыслей, ведь ему надоело, что все веселятся, а он скромно сидит в одиночку. Чтобы заставить Украину перебороть свою застенчивость, Канада решил действовать настойчиво. — Идём, — махнул он рукой, подойдя к нему, на что держава резко растерялся. — Куда? — Идём же! Он взял его за руку и повёл за собой. — Ну-у, Канада! Канада, погоди! — неуверенно восклицал тот, когда они уже стали в начальную стойку, вызывая у кленового улыбку. — Я не умею. — Нужно стать ближе друг к другу. Вот так. — Он завёл руку за его талию и притянул к себе, как можно ближе, а другой взял его ладонь в свою и, не дожидаясь, сразу начал. — Но я не знаю движений! — Я тоже! Просто двигайся! Не надо думать! Державу даже рассмешила такая простота. И действительно, каждый это делал, как мог. Танец Канады и Украины быстро стал довольно успешен, а главное, второй уже не чувствовал стеснения, хотя немного не успевал за тем. Вдруг кленовый посмотрел в сторону сцены и быстро принял следующее решение перейти на новый уровень. Американец тут же поспешил к ней, не выпуская руки парня. Поняв, куда его ведут, Украина вновь попытался воспротивиться, но его отказы не принимались и пришлось поддаться снова. Зайдя наверх, первый отпустил его ладонь и, под зажигательные ритмы, отойдя на пару шагов, начал выплясывать что-то наподобие танца шаффл, можно сказать, его старомодную версию. Украина приятно удивился, наблюдая за этим, но ему захотелось удивить его ещё больше. Он примерно был ознакомлен с нужными движениями, а теперь, когда наглядно всё увидел, стал совершенно готов. Канада был просто изумлён, что даже остановился, смотря на то, как его друг проворно и очень даже смело делал те же действия, показывая, что он тоже на что-то-таки способен. Украина улыбался так счастливо и радостно, что даже глаза сверкали, и в этом блеске было что-то хитрое, азартное, что чуть не угасло в его неволе. Держава был сильно настроен, словно ожидая взаимности от канадца. Что же это? Начался самый настоящий баттл? Тогда Канада берёт вызов! С тем же рвением он продолжил свой танец, перекликаясь в нём со своим соперником. Безудержно, пылко, задорно. Вряд-ли бы Украина смог получить такие эмоции там, наверху. Никто не хотел думать об этом, они здесь, чтобы веселиться. Но, как принято, дружба побеждает, и почти сразу их танец вновь объединяется, став цельным дуэтом. Парни вытанцовывали, отбивая по сцене свой совместный такт. Канада взял его за руки и начал крутится, разгоняя их, будто на карусели, а Украина в радости со смехом только и успевал говорить: «Стой!». Он знал, что это доведёт до головокружения и, когда остановился, сразу же поймал того, слегка наклонив, словно для поцелуя. Сердце учащённо стучало, отдавая по всей груди. С одышкой они восхищённо смотрели друг на друга, вглядываясь в искренние глаза, всё оставаясь в этой же позе, а после… Вновь в пляс! Пока наверху, в изысканном, дорогом обществе царствовало затишье, тут до самого поздна происходила ещё та гулянка.