Олимп и Голгофа

***

      Вниз по улице, ломая каблуки и яростно размахивая руками, неслась женщина. Её лицо выражало отчаяние, одежда — деловой костюм — топорщилась во все стороны, её можно было бы принять за сумасшедшую, если бы на противоположной стороне дороги мужчина в чёрных джинсах и клетчатой рубашке не пытался ударить дипломатом то, что на первый взгляд было воздухом или вовсе пустотой. Правда, только на первый взгляд.       Вообще-то говоря, мужчину окружали смолянистые шарики угольной смолы, за женщиной гнались вурдалаки, вселившиеся в трупы собак, а вон того молодого человека в красной футболке и белой кепке донимали чучи. Я вздохнула и скосила глаза на Рика — ребёнок оглядывался с опаской и жалостью во взгляде, оставив без внимания зажатое в кулаке мороженое, однако обе эти эмоции столь мало были выражены на детском личике, что посторонний вряд ли сумел бы различить их.       — Не надо так таращиться, — одёрнула я его, — не смотри туда, ешь.       — Трудно не смотреть, когда перед глазами только это.       К сожалению, он был прав. После ранения Самаэля на пресс-конференции и, как следствие, исчезновения барьера вокруг искусственных врат Геенны демоны начали всё больше заполнять Ассию и погружать мир людей в хаос. Теперь уже никто не принял бы убегающую от пустоты женщину и дерущегося с воздухом мужчину за сумасшедших, да и некому было судить их за неподобающее для публичного места поведение — улицы стояли пустынные; транспорт ходил только каким-то чудом и с ужасающими перебоями; редкие пешеходы передвигались перебежками, и многие находу вели себя не менее странно, бормоча что-то, складывая руки лодочкой или распрыскивая вокруг святую воду из аэрозолей, как рекомендовал премьер-министр в новостях. Япония, привыкшая к землетрясениям и цунами, ещё не сталкивалась с катаклизмом, подобным тому, который сотрясал её теперь, и не представляла, как его пережить. Впрочем, такой проблемой мучилась не одна Япония.       — Ну как тебе мультик? — спросила я Рика, стараясь, чтобы мой голос звучал беспечно, — Показанная семья чем-то похожа на нашу, не думаешь?       Мы ходили на «Суперсемейку 2», и выбрала фильм я. Среди заявленных картин ни одна не вызвала в Рике особенного энтузиазма, но вышеупомянутый мультик стал своеобразным компромиссом между Риком и его детством, которое, как я считала, обязано у него быть. Несмотря на это, все полтора часа в кинотеатре меня не покидала мысль, что это Рик меня сводил в кино, а не я его, ведь я получила от мультика больше удовольствия, а он... Он радовался и улыбался мне, как счастливый ангел, но, видимо, по какой-то другой причине.       — Шутишь? Совершенно не похожа. Эти супергерои — самые обычные люди, ничего особенного. Ты ещё сравни папу и этого Роберта Парра.       Я потёрла двумя пальцами подбородок, изображая комичную задумчивость.       — А почему нет? Возможно, когда ты пойдёшь в школу, вы действительно будете делать вместе алгебру.       Рик посмотрел на меня с выражением крайней иронии на лице, и я фыркнула.       — Ну да, разумеется. Нашему юному гению не может понадобиться помощь с такими мелочами. А, кстати, что насчёт тебя и Шастика?       Ирония на лице ребёнка сделалась ещё более ироничной, хотя, казалось бы, куда уж больше.       — Думаешь, мы очень похожи по характеру?       — Думаю, что твоя мысль летит также быстро, как его тело.       Я посмотрела на сына с гордостью, а он улыбнулся той самой улыбкой счастливого ангела.       — Надеюсь, ты права. А знаешь, ты гибкая прямо, как Эластика. То есть, я хотел сказать, твой характер. А кем бы был Амаймон?       Сопровождающий нас Король Земли на протяжение всей прогулки нисколько себе не изменял. С покер-фейсом шёл в кино, с покер-фейсом сидел в кино, с покер-фейсом наблюдал за окружающим хаосом. В выборе фильма участия не принимал, и теперь всё с тем же равнодушным видом поглощал пятое мороженое. Можно подумать, мы заставляли его идти с нами.       На самом деле, относительно Амаймона у меня есть одна теория. Дело в том, что примерно год назад я, переживая за безопасность сына, просила Самаэля обеспечить его какой-нибудь защитой, магической или нет, и Самаэль отказал, сославшись на то, что Рик обязан с младых ногтей приучаться к самостоятельности и не рассчитывать на тепличные условия. Сказать-то сказал, но вполне возможно, что втайне от меня Самаэль всё-таки принял меры, и Амаймон как раз был этой самой мерой. Иначе для чего бы Королю Земли проводить с Риком столько времени, не привязался же он к нему в самом деле.       — Амаймон был бы Люциусом, — сказал сын, — другом семьи Парр, который умеет управлять льдом.       — Точно, — поддержала его я, — лучше сравнения и не придумать. Если уж в ком из нас и полно льда, так это в нём.       Амаймон отреагировал на нашу игру со свойственным ему хладнокровием и просто фыркнул, что в его случае можно было принять за смех.       — Но, какая всё-таки связь между папой и Бобом Парром? — спросил Рик, и мне стало несколько жаль, что ребёнок так стремится найти это вообще-то несуществующее сходство.       — Хм, дай подумать... Может быть, спасение мира? Да, точно! Твой папа, как и мистер Исключительный, бережет мир от зла.       Рик проводил скептическим взглядом проходящего мимо старичка с поднятым воротником и баллончиком святой воды.       — И у него, как и у мистера Исключительного, с этим проблемы.       — Ну-у... — протянула я, почёсывая затылок и пожимая плечами, — не без этого.       Спасение мира, ага, как же. Знаю я, какое это спасение. Детям вот только знать необязательно.       — Я тут недавно новости смотрел...       — Рик! Что я говорила насчёт этого!       — Ой да перестань, мам, что ты имеешь против того, чтобы я знал правду?       Я открыла рот, чтобы разразиться лекцией о необходимости послушания, но так и закрыла его, не проронив ни звука. Сыну явно не терпелось поговорить о том, что он увидел по телеящику, но он сразу замкнется, если я сейчас включу правильного родителя и начну читать морали.       — Ладно, так что ты увидел в новостях?       Рик некоторое время помолчал, облизывая мороженое и будто бы урывая себе времени, чтобы найти подходящие слова, а потом сказал:       — Показывали Францию. Люди стояли возле Собора Парижской Богоматери и громко нараспев молились. Вокруг них летали демоны. Некоторых из них демоны успели утащить или атаковать прямо в то время, пока они читали молитву и были уверены, что их не тронут.       Рик поднял на меня взгляд, исполненный вопросами, и вопросы эти были острее пик.       — Я не понимаю, — закончил он.       Будто в насмешку над происходящим вокруг, сегодня стояла превосходная погода. Зависшее высоко над горизонтом солнце палило бы довольно сильно, если бы облака, немного окрашенные сизым, не умаляли яростного зноя и не давали надежду на скорое облегчение в виде дождя. В таком огромном мегаполисе, как Токио, довольно мало зелёных насаждений, но сейчас мы вступили в одно из них, и кроны деревьев вдоль дороги давали дополнительную тень.       — Как странно, — заметила я, — ведь должна же быть зима. И была зима! Но сейчас такое чувство, что климат сошёл с ума вместе со всем остальным в мире. Неужели Геенна — огненная в прямом смысле? Как по-твоему демоны могли повлиять на солнечную активность?       — Мам, не уходи от темы! — в голосе Рика послышались раздражение, грозящее перейти в гнев, но я не сдавалась.       — А кино! Тебе не кажется чудны́м, что в стране чрезвычайное положение, а кинотеатры работают, как ни в чём не бывало? Бедные корпорации-миллиардеры, правда? — смешок, которым я прервала свою речь вышел слишком наигранным и нервным, — Надеются ещё хоть какую-то часть вложенного бюджета отбить...       Рик остановился и сложил руки на груди, его взгляд сделался совсем металлическим. Я вздохнула. Ладно...       — Не знаю! — я очень старалась не кричать, но удерживать себя было трудно, — Не знаю, ясно тебе? Не знаю, почему люди молятся, а их прямо в процессе захватывают демоны, не знаю, почему люди прячутся в церквях, и никого это не спасает, не знаю, почему я сама...       Я осеклась, едва не ляпнув то, чем совсем не хотела делиться. Рик смотрел с состраданием, Амаймон жевал всё так же флегматично, похоже, ему не было никакого дела до наших проблем.       — Послушай, — сказал сын мягким участливым тоном, — я читал о причинах повышенной религиозности. Страх смерти там, страх перед непредсказуемостью жизни, потребность объединения в группы по какому-либо признаку... Мы можем с тобой это разобрать! Ты увидишь, когда это у тебя началось... Я хочу помочь тебе!       У меня внезапно разболелась голова, и я прижала пальцы к болезненно пульсирующим вискам. Нет, ну надо же, он хочет помочь мне, посмотрите на него! Не хватало ещё, чтобы пятилетка учил меня жизни. Да и кроме того...       Я с трудом сфокусировала на сыне уставший взгляд.       — Рик, а ты... Ты разве уже не веришь? То есть, нет, неправильно спрашиваю, я хочу сказать, ты... Ты больше не надеешься?       Ребёнок покраснел и чуть опустил голову, от этого моё сердце сделало сальто и ухнуло куда-то вниз, а кровь ещё болезненнее ударила по вискам.       — Трудно продолжать надеяться, когда столько фактов говорят об обратном.       Дыхание прервалось, стало тише, будто совсем пропало. Мне удалось крестить обоих детей, Самаэль не препятствовал, ему это смешно было, но только Рик всегда слушал меня, несколько раз со мной молился, а уж, сколько раз без меня, — это лишь Бог знает.       От гипоксии закружилась голова, и я глубоко вздохнула.       Самаэль говорил, что это с Риком происходит потому, что он больше человек, чем демон, но я думаю, что причиной было постоянное влечение Рика к небу. Сначала к метафизическому, потом к физическому. Теперь, похоже, только к физическому.       — Послушай, — сказала я, — мы можем разобрать это... Подумаем вместе, как это может сочетаться... Я хочу помочь тебе!       Он улыбнулся и хмыкнул, я тоже засмеялась, правда, как-то нервно. Помолчали.       — Ладно, думаю, нам уже пора домой. Сам видишь, что гулять небезопасно...       Никогда в мире я ещё не была до такой степени права в своих суждениях.       Всё произошло слишком внезапно, как-то даже не в стиле иллюминатов. Всякий раз, когда я прежде с ними сталкивалась (на фестивале Академии, например), они предпочитали степенно спуститься вниз на вертолёте, приблизиться к врагам спокойным шагом, пока экзорцисты терпеливо ожидали, и только потом может быть вступить в бой. В этот раз с нами не церемонились.       Маленькое юркое воздушное судно с белыми звёздами на боках и тремя иллюминатами на борту неслось вниз, как арбалетная стрела, распугивая и без того редких участников дорожного движения. Прежде чем наполненный пылью поток воздуха, поднятый вертолётными лопастями, ударил мне в лицо, я успела рассмотреть Хомаре Тодо, высовывающуюся из левых дверей и готовящуюся то ли спрыгнуть на землю, то ли поднять что-то с земли прямо находу. В следующую секунду, совершенно не раздумывая, я схватила на руки сына, прижала его к груди и закрыла спиной от нападающих. Первым порывом было срочно бежать, скрыться где-нибудь, но для этого нужно было видеть точное направление, а это было невозможно, пока в глазах столько грязищи.       — Мама, мама, — жалобно пищал Рик, утыкаясь лицом в мою футболку, — что происходит, мама?       Я только крепче обхватила его голову, ожидая удара в спину, но никакого удара не последовало.       — Бегите отсюда, я их задержу! Бегите же!       Накатившие слёзы смыли с глаз всю гадость, я обернулась и наткнулась взглядом на Амаймона в полной боевой готовности: на огромных потолстевших и позеленевших руках вздулись вены; хвост, чем-то напоминающий крокодилий, нервно метался из стороны в сторону, а на лице (теперь ставшем мордой) застыло такое зверское выражение, что даже у меня кровь в жилах стала на несколько градусов ниже, хотя я знала, что Амаймон — наш союзник.       — Ну же!!! — рявкнул демон, и я сорвалась с места больше от страха перед ним, чем перед иллюминатами.       Вообще-то у меня был с собой меч. Очень глупо было бы выйти из дома безоружной даже, несмотря на присутствие Короля Земли. Я могла бы вступить в бой, но выпустить из рук Рика казалось чем-то нереальным.       Не знаю, сколько длился наш безумный забег. В голове неумолимо гудело; уши слышали только собственное переходящее в хрип дыхание; ветки деревьев хлестали по лицу, по рукам, по плечам, и я только старательней укрывала руками маленькое дрожащее тельце сына. Приходилось каждый раз выбирать наиболее труднопроходимый путь, так что легче не становилось. В какой-то момент у меня перед глазами всё поплыло, я перестала понимать, где у меня верх, а где низ, и стало ясно, что настала пора остановиться.       Я, задыхаясь, рухнула на землю и только теперь решилась отпустить Рика. Сил на страх уже не оставалось, да и вокруг стояла такая тишина, такой покой, что страх казался чем-то странным и неуместным. Над головой, как морской прибой, шумели кроны деревьев, где-то среди листьев, в их бездонных волнах стрекотала одинокая птица. Всё это так сильно напоминало мне «мой» лес, выход в который Самаэль организовал через окно моей спальни, что покой снизошел на душу как-то сам собой, случайно и неизбежно. Идиллию нарушало только сосредоточенное сопение Рика, грозящее в любой момент перейти в плач.       — Мама, — совсем по-мышиному пискнул ребёнок, и стало ясно, что отдыху пришёл конец.       Близлежащие кусты зашуршали. Я вскочила на ноги, схватилась за эфес меча, встала в боевую стойку.       — Беги и прячься прямо сейчас.       — Но... Куда?       — Не задавай глупых вопросов! Быстро!       Последнее слово перешло в шипение, и Рик послушно дал дёру. Хорошо... Мы с ним очень вовремя подсуетились, потому что в следующее мгновение из кустов вышла Хомаре Тодо.       Вышла, посмотрела вокруг своим ледяным застывшим взглядом и собралась, похоже, идти дальше, не обращая на меня ни малейшего внимания. Стало даже обидно, я преградила ей путь.       — Всё, пришла! Дальше дороги нет.       Она просканировала меня с головы до ног и поджала губы.       — Мне нужна не ты.       Я чуть дар речи не потеряла от такой наглости.       — А не плевать ли мне, что там тебе нужно! Я сказала — не пройдешь!       Возле правого плеча, буквально в сантиметре от него блестнуло появившееся из посоха лезвие. Потом его острие попыталось проткнуть мне бок, а вырвавшийся из него поток незнакомой магической энергии — ударить в грудь. Все три раза я успешно увернулась и пошла в ответную атаку, но так же безрезультатно. Завязался бой.       Хомаре разила, будто молния, — с такой же скоростью и такой же силой. Она явно была искусней меня в боевом искусстве да к тому же моложе, так что я начала быстро уставать. В какой-то момент Тодо сбила меня с ног и нависла сверху, пытаясь добраться клинком то ли до плеча, то ли до горла; я вцепилась в рукоять посоха, не давая ей исполнить задуманное; наши взгляды пересеклись...       — Для чего иллюминатам мой ребёнок? — спросила я.       Вместо ответа Тодо резко отпрянула от меня и снова встала в боевую стойку, переводя дыхание. Видимо, поняла, что наши физические силы примерно равны, и в армрестлинге ей меня не одолеть. И вот только в моей душе вспыхнула призрачная, бестелесная такая надежда на победу, как Хомаре принялась вдруг читать вслух очевидную нецензурщину на латыни. Чёрт.       Вызванный демон — видимо, фамильяр Тодо — был мне смутно знаком, но времени на точную классификацию не было. Ослепляющий огненный, чем-то похожий на Каруру (уж точно из того же семейства) он ринулся на меня, как волна пламени из огнемёта, я рухнула на землю, прикрыла голову руками и выкрикнула дрожащим голосом:       — Господи, помоги!       Ничего не произошло. То есть, совсем. Открыв глаза, я наткнулась взглядом на сапоги Хомаре. Иллюминатка спокойно шла мимо меня за душой моего сына.       — Ну помоги, ну пожалуйста, ну сейчас правда очень надо!       Я вцепилась в ноги Тодо, повалила её на землю. Мне даже удалось оседлать её, прежде чем поток обжигающего воздуха, поднятый крыльями огненного демона, снова сбросил меня на траву.       — Прекрати это, — потребовала Хомаре, поднимаясь на ноги и стряхивая с формы невидимые пылинки, — если не отступишься, я тебя не пощажу.       — Помоги, помоги, ну что Тебе стоит! — не унималась я, — Нельзя допустить, чтобы они забрали его. Помоги, помилуй!       — Помилую, если успокоишься, — сказала Хомаре, но я бросила на неё злой взгляд.       — Отвали, не к тебе обращаюсь!       — А к кому?       Иллюминатка совсем уже собралась продолжить свой путь, но мои слова по неизвестной причине остановили её. Лицо Хомаре по-прежнему не несло ни малейшей информации, не имело никакого выражения, но она стояла и смотрела на меня, не отрываясь. Терпеливо ждала ответа.       — Иисусу Христу, — произнесла я и засмущалась.       Дурацкое, неуместное, школьное смущение! О, что значит страх смерти перед страхом быть высмеянным, опозоренным, униженным. Брови Хомаре взлетели вверх, сквозь маску ледяного равнодушия впервые за время нашего сражения пробилась эмоция — удивление, а мне так ужасно хотелось начать оправдываться!       Сказать, что это моё право — иметь то вероисповедание, какое захочу. Что я либеральна, никому ничего не пропагандирую и не навязываю. Что я не против науки, уважаю всех обитателей Земли, никого не сжигаю, а потом... Потом подумала, какого чёрта! Передо мной фанатичная последовательница Люцифера, и я ещё должна строить из себя виноватую?       — Как глупо, — прокомментировала Хомаре мой ответ.       — Кто бы говорил! Уж точно не глупее вашей идеи перезапуска мира!       Удивление на лице Тодо сделалось ярче. Потом она раздражённо поджала губы.       — Ты не способна понять.       — Правда?       Я поднялась на ноги и огляделась. Мы с Хомаре сражались на полянке, а мой меч лежал теперь далеко впереди возле кустов.       — А вот ты была бы способна понять планы Христа на человечество, если бы захотела.       Брови Хомаре сдвинулись к переносице.       — Кто ты такая? Ты — мать мальчика, которого несла на руках?       Не понимая, как ответить на первый вопрос, я ответила на второй тоном, с каким мясник ставит клеймо на кусок мяса:       — Да.       — Здесь, должно быть, какая-то ошибка... — пробормотала иллюминатка так, что я едва различила её слова, но затем она повысила голос, снова обращаясь ко мне:       — Отец мальчика — Самаэль, Второй Сын Сатаны?       — Да...       Чёрт! Наверное, не стоило говорить правду! Ох, дурная моя башка чугунный котелок, кто просил пасть разевать! Морщина на лбу Хомаре расправилась. Так и есть, иллюминатка могла потерять интерес к Рику, если бы мне хватило мозгов ответить «нет». Простите, дети, ваша мать — одноклеточное.       Хомаре повернулась ко мне спиной, снова с головой уйдя в задание. А-а-а, надо срочно что-то придумать!       — А вот интересно, Люцифер для тебя — возлюбленный или божество?       Тодо замерла. Прошло несколько мучительно бесконечных секунд, в течение которых воздух стремительно наэлектризовывался, а я всё яснее осозновала один важный факт — мне трындец. Таких люлей, каких всыпят мне сейчас, я не получала за всю свою жизнь. Да что там я! Таких люлей ещё никто не получал со дня Адама!       А потом Хомаре обернулась.       — Да как ты смеешь!!!       Поток огня ударил в меня с силой девятого вала, никак не меньше. В мозгу одновременно мелькнули две мысли: «Останется ли после этого от меня хотя бы горстка пепла?» и «Похоже, что не „возлюбленный или божество “, а „и возлюбленный, и божество“».       На поверку всё оказалось не так ужасно. Да, моя одежда получила невосстановимые повреждения и грозила в любой момент рассыпаться в пыль, но вот кожа получила ожоги, чья степень явно не была выше второй. Да, больно. Очень больно. Но Гаап с этим справится.       Я поморгала воспаленными веками, с которых исчезли ресницы.       — Понятно, — губы кровоточили, но говорить всё-таки было можно, — А для меня вот Бог — Христос, а Самаэль — муж и король.       Хомаре тяжело дышала от гнева, её волосы встали дыбом, глаза метали почти материальные молнии, разве что только пар из ноздрей не валил. Уж не знаю, что ещё она бы со мной сделала, но в этот момент сверху, словно манна небесная, свалился Амаймон. Я осела на землю, сбитая с ног облегчением.       — Наконец-то! Где тебя носило!       Седьмой Сын Сатаны не ответил, сразу сконцентрировавшись на иллюминатке и её фамильяре. При появлении одного из Королей Геенны Хомаре заметно утратила львиную долю уверенности. Её огненный демон всё-таки атаковал Амаймона, но тот одним ударом гигантской лапы развоплотил врага. Тодо осталась одна. Король Земли угрожающе двинул мышцами, готовясь к финальному прыжку.       — Не надо, Амаймон! — крикнула я, но это было бесполезно.       Ничего в фигуре демона не поменялось, а Хомаре, хоть и мелко дрожала от страха, но покрепче стиснула посох и выпрямилась, как кипарис, явно намереваясь достойно встретить свой последний миг. И тут мне вдруг стало так жаль её... Такую стойкую, сильную, преданную. Такую прекрасную в своём заблуждении!       Мы с Амаймоном одновременно бросились вперёд, и Король Земли споткнулся об меня на пути к своей жертве. Боль от ожогов накрыла раскалённой лавиной.       — Не убивай её... — с трудом сохраняя рассудок, попросила я.       Амаймон не остановился. Его удар разорвал иллюминатскую форму на груди и отбросил Хомаре к кустам, но тем всё и кончилось.       — Где Рик? — спросил Король Земли, поднимая меня на руки.       Если бы я знала... Однако на наше счастье кусты возле самой головы лишённой сознания Тодо вдруг раздвинулись, и из них выскочил перепуганный и зарёванный Рик. Перепрыгнув через иллюминатку, ребёнок бросился к нам и повис на шее Амаймона, уткнувшись в его плечо.       — Мама, мама... — при каждом взгляде на меня сына неумолимо трясло.       — Всё хорошо, родной. Со мной всё будет в порядке.       Придерживая Рика своей огромной лапой, Амаймон аккуратно отвернул его лицо от меня и взмыл в воздух, беря курс на Академию.