Олимп и Голгофа

Кукрыниксы — Тени в театре       Питер бросился наутёк. Быстрее! Прочь! Пока мечущий молнии парень вышел, а Второй Сын Сатаны отвернулся и не смотрит, шарит по собственным карманам в поисках неведомой ценности, вываливая на пол кучи мягких игрушек, статуэток, дротиков, конфет в ярких обёртках, ручек, фломастеров, каких-то микросхем...       — О, Азатот, да где же они, — ворчал Второй Сын Сатаны.       Взгляд Питера рассеянно отметил сыпящуюся с высоченной фигуры демона кучу разнокалиберного хлама, желая хоть на секунду отвлечься от мысли о побеге. Впрочем, у него оказалось достаточно времени, чтобы рассмотреть каждую вещицу в деталях, ведь стоило ему отойти шагов на пять от Короля Пространства и Времени, как его тут же возвращало на прежнее место. Сначала электрическая клетка, потом пространственная петля. Неудивительно, что Самаэль не следил за своим пленником.       Это очень роднило Второго Сына Сатаны с Первым. Тот тоже не видел в Питере ни серьёзного врага, ни надёжного друга, ни даже просто носителя разумной жизни. Питер, как и его учитель Антон Шандор Ла-Вей, также изначально не считал Сатану личностью, Царь зла — всего лишь олицетворение тёмных сил природы, не считающихся с придуманной человеком моралью, поэтому, столкнувшись у самого алтаря с лучезарным молодым человеком в военной форме, Питера заинтересовали только две вещи: кто впустил в несвятая несвятых незнакомца и откуда всё-таки льётся этот ослепляющий свет. Ответы на оба вопроса Питер получил довольно скоро, но не сказать, чтобы они сильно обрадовали его. Даже известие о том, что они с учителем были почти правы в отношении Сатаны и демонов, не смогло поднять Питеру настроение. Ведь существовало это проклятое «почти».       В том смысле, что силами природы демоны были, но вот с отсутствием личности получилась неувязочка.       Питер всегда знал, что христиане — те ещё лицемеры и вряд ли обрадуются, если их бог вдруг решит к ним спуститься. Питер не ожидал, что, оказавшись в такой ситуации, испытает то же самое. Впрочем, он никакой не лицемер, он ведь не ждал и не хотел Люцифера с личностью и во плоти. Вот ещё, это ж такая морока! Личность может возмущаться, качать права, приказывать. Личность может хотеть чего-то совсем ненужного. Особенно, если эта личность — олицетворение тёмных сил природы, не отличающихся покладистым характером. Превращаться в одночасье из верховного жреца в мальчика на побегушках в планы Питера никак не входило, но с появлением в его жизни иллюминатов планы пришлось подвинуть о-оочень далеко.       Люцифер явился, как власть имеющий и нисколько не сомневающийся, что Питер и прочие жрецы и прихожане дышат только ради его счастья. Он тут же перевернул жизнь всей Церкви, быстро объяснил Питеру, для чего тот отныне должен жить, прибрал к рукам все ресурсы. Робкие попытки вставить своё слово в диктат Короля Света кончились столкновением с мисс Хомаре Тодо, как никто умеющей растолковать человеку его место.       В процессе растолковывания Питер достаточно долго смотрел на Тодо сверху вниз, но, несмотря на это, по всему выходило, что теперь место его невысокое. Хотя бы потому что телохранительница Люцифера запросто держала его навесу, стиснув шею под подбородком до посинения.       Король Пространства и Времени Питера не душил, но вот лучше бы душил, честное слово. Без этого свобода казалась такой близкой, а между тем, челюсти капкана крепко держали свою жертву.       — Потерял, — Самаэль развёл руками и посмотрел на Питера с детской беспомощностью.       Тот едва удержался, чтобы не посоветовать: «вспомните, где вы их видели в последний раз».       — Ну ничего, — не стал унывать Самаэль, с размаху хлопая Питера по спине, — не расстраивайся. Хоть нет ключей, но слёз не лей, иди другим путём скорей. Вот мы и пойдём другим путём, товарищ.       Питеру показалось (или не показалось?), что Второй из Королей на долю секунды принял образ кого-то в чёрном кожаном плаще с красной звездой на фуражке. Эта картина мелькнула перед глазами двадцать пятым кадром и тут же исчезла. Питер вздохнул. Когда-то он был сильным и принадлежал к сильным, теперь же им вертят, как куклой.       Мир наследуют сильные. Питер знал это всегда, учитель Ла-Вей и жизненные реалии только подтвердили его изначальное мнение. Естественный отбор, теория эволюции — санитары леса, очищающие мироздание от всего устаревшего, изжившего себя. От мусора, от отходов. Это жестоко, но справедливо. Мир не знает пощады, его волнует только жизнь. Растущая, бурная, завоевательски настроенная, не верящая слезам. Жизнь, торжеством которой Питер считал себя, учителя Ла-Вея и других подобных им. А оказалось...       — Надень это.       К ногам Питера шлёпнулась маска. Личина грустного клоуна с опущенными уголками губ, краснющими щеками и трагикомично звенящими бубенцами на вороте и хвостиках шапки.       Питер неуверенно взял маску в руки и посмотрел на своего мучителя с недоумением. Но тот не собирался отставать и тоже нацепил маску — роскошную венецианскую, скрывающую верхнюю половину лица, инкрустированную эмалью, золотыми нитями и почти наверняка драгоценными камнями, с пышными белоснежными перьями от одного виска до другого.       — Ну же, я не могу начать ритуал, пока ты там вошкаешься, — поторопил Самаэль, и Питер повиновался.       Жизнь в последнее время только и делает, что учит его повиноваться.       Второй Сын Сатаны материализовал из воздуха белую учительскую доску, чёрный маркер и губку для стирания написанного, но Питера это почти не занимало. Мир выталкивает, сводит на нет всё слабое и неспособное шагнуть в будущее, но как быть, если зная и принимая это, ты теперь тоже слабый и неспособный?       Эта мысль разрывала Питера на части. Он больше не сильный. Не наследующий будущее. Что ему остаётся? Неужели добровольный уход, как последний свободный жест поверженного героя?       Чёрт, да что за романтическая глупость! Питер что, тринадцатилетний подросток в косухе с подведёнными сурьмой глазами? Нет, он давно уже взрослый, разумный мужчина. Он — коммерсант.       Что бы сказал учитель Ла-Вей... Нет, Питеру положительно хотелось бы взглянуть на своего предшественника и наставника в такой вот ситуации. Возможно, тогда история сатанизма пошла бы по совершенно другому пути.       Хм, а ведь она ещё может пойти по другому пути. Знать бы ещё, по какому...       Тем временем Второй Сын Сатаны расставлял вокруг доски четыре чаши с огнём. Впереди, сзади, слева и справа. Когда первый всполых пламени ринулся из ладони демона в чашу, Питер отшатнулся, рухнул на пол и попытался отползти подальше. Самаэль слегка приподнял брови, но не стал акцентировать на этом внимание, а Питер просто был счастлив уже тем, что его отчаянно покрасневшее лицо скрывала маска.       Откуда Королю Пространства и Времени знать, какие игры его сестрица Иблис любила затевать с главным жрецом Церкви Сатаны.       — Любишь адское пламя? — смеялась демоница, раскаляя пол под ногами Питера, — А жаркие пляски любишь? Ничего, полюбишь, пляши, пляши.       Спасти от этого мог только Люцифер. Если, конечно, оказывался поблизости.       — Хватит, Иблис, — лениво приказывал он, и Королева Огня неохотно прекращала экзекуцию, тут же придумывая что-нибудь новенькое.       — Твой господин помиловал тебя, целуй ноги в знак благодарности, — требовала демоница, и Люцифер едва заметно улыбался, наблюдая за развлечениями сестры.       Правда, целовать себе ноги не позволял. И на том спасибо, но Иблис это не урезонивало.       — Скоро вся ваша Ассия переродится в таком огне и станет нашим миром. Обновлённой Ассией для обновлённых демонов, — говорила она, перекатывая в ладонях пылающий шар, и Питер понимал, что это конец. В категорию сильных ему, главе Церкви Сатаны, уже не вернуться.       И в голове, как нарочно, всплывал интересный факт из жизни учителя Ла-Вея. Живя в Сан-Франциско, тот держал льва в качестве домашнего животного, царствуя таким образом над царём зверей. Пожалуй, роль такого вот льва — лучшее, на что мог рассчитывать Питер в мире материальных демонов.       Закончив с чашами, Второй Сын Сатаны принялся что-то чертить на доске. Питер присмотрелся, отвлекая себя от тяжёлых мыслей. Ведь наверное стоит обратить внимание на детали ритуала, вдруг пригодится. d/dt(∂L/∂q˙σ) – ∂L/qσ = Qσ, — изобразил на доске Самаэль. Питер свёл к переносице пышные брови. Написанное не говорило ему ни о чём. А Второй из Королей по-учительски невозмутимо (и маска только усиливала эффект) продолжал: fσ (q1, q2, q3, q4, q5, q6|t) = 0.5 Прежде чем вывести это, демон успел бросить в сторону Питера короткий лукавый взгляд, и главный жрец Сатаны содрогнулся от нехорошего предчувствия. Эти письмена явно имели к нему отношение, а Питер не понимал даже собственные эмоции по этому поводу, не говоря уже о смысле буковок и цифр!       — Степеней свободы, ясное дело, шесть, — Самаэль постучал маркером по эмалевому подбородку, а Питер задумался, не завести ли разговор. Вдруг в процессе удастся что-нибудь выяснить.       Хотя зачем вообще что-то выяснять, не всё ли ему ровно? Тем более тягаться со Вторым Сыном Сатаны, льстя себе надеждой узнать что-то, что тот не захочет сообщить? Пф, лучше даже не напрягаться.       Питер попытался успокоиться и расслабиться, но доска притягивала внимание сильнее любого магнита, а ничего успокаивающего на ней, увы, не появлялось.       На ней появлялся рисунок, и у Питера едва не лопнула аорта, когда в схематичном человечке с бородой-лопатой и кустистыми бровями он узнал себя!       Это что, какой-то новый ритуал вуду, и сейчас человечка начнут пронзать стрелами и протыкать кольями?       — Нет, прошу! — вырвалось у Питера, когда к человечку в самом деле потянулась стрела.       Второй Сын Сатаны обернулся, в одно мгновение оценил состояние верховного жреца и заливисто рассмеялся. Питер успел только поразиться контрасту между звуками, выходящими из-под маски, и самой маской, по-аристократически роскошной, но холодной и настолько равнодушной, словно ей удалось ухватить и воплотить саму суть понятия «равнодушие».       — Ну что ты, Петруша-тян, расслабь все полушария, как ни есть в твоём организме. Что верхние — напрягать их для тебя сплошной вред, что нижние — ничего дурного эта стрелочка тебе не сделает.       — А... А вы?       — Что я?       Перед глазами калейдоскопом мелькали воспоминания: вещи, становящиеся раскалёнными, стоит Питеру до них дотронуться, огненный шар в жуткой близости от глазного яблока, смех Иблис, особенно живо всплывающий под аналогичные звуки, издаваемые её старшим братом.       Дрожащими, но усеянными витьеватыми перстнями пальцами Питер утёр со лба холодный пот.       — А вы сделаете?       Второй Сын Сатаны, ничего не ответив, снова повернулся к доске и таки начертил рядом с головой Питера (то есть, человечка) стрелочку, оказавшуюся на поверку отрезком с точками на обоих концах.       Точки вместо острых пик немного успокаивали. Ровно до того момента, как Питер осознал, что одна из них попадает на лоб человечка и страшно напоминает пулевое отверстие.       — Лорд Самаэль? — не выдержал Питер, хотя нутром чуял, что лучше бы ему не отсвечивать.       Но Король Пространства и Времени слишком увлёкся своими художествами, приключения человечка на рисунке продолжались. Сначала его заключили в клетку из двух стрелок, затем пулевое отверстие во лбу соединили с каждой из них пунктирной линией. Всё это смутно начинало напоминать Питеру что-то виденное ранее в аудитории университета или даже на школьной скамье. Когда между косым отрезком и горизонтальной пунктирной линией появился знак угла, Питер окончательно в этом убедился.       — Обобщённые координаты Ха, Уа и σ, — объявил Самаэль, надвигаясь на всё ещё лежащего Питера, — Петруша-тян, надеюсь, ты не в обиде, я тут слегка урезал тебе...       Голову? Член? Руки и ноги? Что, во имя первозданной тьмы и всех её демонов???       — ... Степени свободы.       Нет, это уже слишком.       — Лорд Самаэль, что вы делаете? Что происходит? Скажите, что вам нужно, и я... Я ведь всегда готов... Я вовсе не за иллюминатов, честное слово, я...       — Ш-шш, — Самаэль прижал маркер к губам Питера, — мне нужно...       Душа? Сердце? Задница?       — ... Узнать, сколько ты весишь.       Питер едва не застонал.       — Лорд Самаэль, я не...       — Не за иллюминатов?       — И это тоже, но ещё я не знаю, сколько вешу.       — Ой, то же мне проблема, на вот тебе весы. Можешь не раздеваться, я собираюсь телепортировать тебя вместе с панталонами и всем содержимым. Уж постарайся, чтобы содержимое ограничивалось тобой.       Питер взошёл на глумливо-розовые бабские весы, как на эшафот, и бесцветно озвучил цифру, ожидая массу насмешек по поводу своего почти стокилограммового (а точнее девяностокилограммового) тела, но учительская доска снова занимала Самаэля куда больше, чем он.       От пулевого отверстия потянулись четыре стрелочки: одна вверх, две вниз и одна вперёд. Первая обзавелась буквенным обозначением N, две другие mg и Р. Что касается стрелочки, которая, вероятно, должна была обозначать будущее Питера, то её пометили буквой а. Питеру казалось, что рядом с одной «а» очень не хватает ещё нескольких, ведь вся его жизнь в последнее время сплошное «ааааа», и улучшений явно не намечается.       Однако стоило Питеру прийти хоть к какому-то однозначному выводу, как следующее действие Самаэля снесло его под корень.       Потому что рядом с окружённым стрелочками нарисованным Питером начал появляться человечек с остроконечной бородкой-колышком. К нему пририсовали даже больше стрелочек!       И начали с того самого пулевого отверстия во лбу, от которого потянулись вниз пунктирная линия и косой отрезок, образовавшие угол q2. От конца этого отрезка снова провели пунктирную линию и ещё один отрезок, угол между которыми обозвали q3. Самаэль продолжил свою рекурсию ещё три раза и закончил это дело маленьким отрезком q1, тянущимся вправо всё от того же пулевого отверстия. Неужели Второй из Королей решил проклясть самого себя?       Питер, фигурально выражаясь, махнул рукой, тихо смирился со своим положением и решил просто наблюдать. Да, это как-то не по-сатанински, принятое мировоззрение требовало во что бы то ни стало выяснить смысл новой загадки, но Питер благоразумно решил, что остаться в своём уме сейчас приоритетнее.       — Ну и связь между нами, ну и связь, — кокетливо, даже с причмокиванием произнёс Самаэль, — голономная.       Питер очень понадеялся, что сальный взгляд и похотливая интонация — всего лишь очередная насмешка. Именно так, скорее всего, и было, потому что вместо того, чтобы подойти к Питеру, Самаэль снова уткнулся в доску. n n Т=1/2∑aσpq˙σq˙p+∑ aσq˙σ+a0 σ, p = 1 σ = 1 — гласила следующая жуткая надпись, и Питер хорошенько похвалил себя за правильное решение сохранить рассудок, а не сатанинские принципы. Дальше — больше: d/dt (mV2/2) = m/2*d/dtV2 = mVV˙ = 9.8mV (∂T/∂qσ) = 2ТmV/2 N – - – - - Qσ = ∑ Fv ∂rv/∂qσ, Fv(t, ru, vu), v=1 - - - - rv = rv(t, qσ), vv = vv (t, qσ, q˙σ)       Закончив с этой чудовищной абракадаброй, Король Пространства и Времени снова поднялся к рисункам и написал под человечком, изображающим Питера: Т = 90*288*288/2 = 3 732 480 9.8*90*288х – 2* 3732480*90*288/2 = 90*82 944/2 = 254016х – 4 837294е10 = 3 732 480       А под человечком, изображающим самого себя: Т= 74*288*288/2= 3 068 928 9.8*74*288*х–2*3 068 928*74*288/2= 74*82 944/2 = 208 857.6х – 6 540 499e10 = 3 068 928       Второй из Королей строчил всё это с высунутым кончиком языка и со скоростью пулемётной очереди, точно не удостаивая вниманием ничто другое; касающийся доски маркер издавал на удивление мягкий бархатистый звук, без всякого там режущего слух скрипа; пламя в чашах плясало, увлекая в танец и красноватые искры, и тени, и блики на гранях драгоценных камней в маске. Питер смотрел, ждал и постепенно успокаивался. Ну в самом деле, нельзя же постоянно находиться в нервном напряжении. Казалось, это будет длиться вечно: шуршание маркера, трепет огненных язычков, блики. Они убаюкивали Питера, даже непонятность ритуала делала его уютным, напоминала Питеру о детстве, в котором тоже почти всё непонятно, но ничего не смущает.       Всё кончилось слишком внезапно. В одно мгновение в уютный детский мирок ворвалось зло, агрессия. Второй Сын Сатаны подлетел к Питеру и схватил его за руку.       — Проверим нашу связь на прочность, Петруша-тян?       Демон потянул Питера к доске, но... Ничего не произошло. Самаэль добавил вторую руку, но тело Питера по-прежнему не двигалось с места, и в голову верховного жреца Сатаны закралась дерзкая, крамольная и прямо-таки революционная мысль.       Руку, за которую его пытались тащить, он резко дёргнул на себя. И она послушно выскальзнула из пальцев Второго Сына Сатаны!       Не может быть! Питер уставился на собственную конечность, как на восьмое чудо света. Он что, может противостоять Второму из Королей Геенны?! Питер сильнее? Он даже ударить может, и у великого лорда Самаэля пойдёт кровь носом?       Питер ожидал, что после таких выводов его мир в очередной раз сделает сальто и встанет, наконец, с головы на ноги, но сальто сделал отнюдь не мир. Сам Питер, успев заметить только, как на мгновение искривился... воздух?, перевернулся, как безвольный болванчик, и шлёпнулся на брюхо перед доской. Второй Сын Сатаны чинно приблизился к нему и синхронным движением обеих рук сорвал маски с себя и с Питера.       В тот же момент любая ориентация в пространстве окончательно пропала, и сознание Питера отключилось, не зная, что ещё предпринять по этому поводу.