Помешательство

На утро не становится легче. София чувствует себя разбитой. Только проснувшись, она ощущает такую тяжесть, что хочется вновь отключиться и не просыпаться очень долгое время. Пока всё, что произошло вчера, не перестанет иметь значения, забудется, как самый ужасный кошмар, и больше никогда не посмеет всплыть в её памяти. И ведь действительно: подобных «инцидентов» не было так долго, что София со временем перестала воспринимать их как что-то реальное. Будто всё прошло, и только хорошее ожидало их семью в дальнейшем. Как глупо. Голова раскалывается, словно она не один, а несколько раз ударялась обо что-то тяжелое, и эта боль, пульсируя в висках, не даёт покоя. София поднимается с кровати, брезгливо выпутавшись из крепких объятий мужа. Тошнотворный запах алкоголя пропитывает всю комнату, и ей кажется, что он уже въелся и в неё саму. Она с отвращением разглядывает своё нагое тело и замечает светло-коричневые синяки на бёдрах. Накинув халат, девушка выпивает назначенные ей таблетки, заглатывая одну за другой и игнорируя боль при глотании. Она надеется, что ей полегчает как можно скорее. Впрочем, препарат ещё ни разу не подводил. София долго стоит под горячим душем, отрешенно разглядывая чистые стены. Она что-то шепчет одними губами, после чего порывисто закрывает рот ладонями, заглушая готовый сорваться всхлип. Ей больно, но эта боль со временем действительно утихает, и впоследствии на Софию обрушивается что-то, отдаленно напоминающее безразличие. Она долго рассматривает своё лицо в зеркале, а именно — опухшие от слёз глаза. Чуть позже девушка обнаруживает мелкие красные точки, рассыпавшиеся по всему лицу. Она хмурится, прикасаясь подушечками пальцев к щеке, и надеется, что тональный крем закроет это безобразие. Взгляд невольно падает ниже, на шею, что не перестаёт напоминать о себе слабой болью. Некоторые участки кожи чуть припухли, а постепенно проявляющиеся синяки, размерами намного больше, чем на её бёдрах, уж точно не получится скрыть даже самой лучшей косметикой. Пальцы перебегают на шею, поглаживая лиловые пятна, на которые София смотрит с удивлением, словно не знает, каким образом они появились. Единственная здравая мысль, что приходит ей в голову — это необходимость платка в качестве элемента её сегодняшнего наряда. На работу она является позже обычного, опаздывает на утренний брифинг и случайно становится свидетелем того, как старшая горничная называет её брюссельской фифой. На долю секунды девушке становится смешно: это оскорбление кажется таким ничтожным на фоне того, что ей пришлось услышать о себе вчера. Отделаться от событий прошедшего вечера не удаётся действием одних лишь таблеток, и спокойная атмосфера кажется особенно чуждой, непривычной. А безмятежность, написанная на глупых лицах всех присутствующих, ещё больше распаляет девушку, и София срывается. Она обрушивает все свои эмоции на подчиненных, нападая на каждого из них по отдельности с новой порцией крика и претензий. Нельзя не заметить, что работники отеля заслужили это, ведь все её замечания высказаны по делу, но можно было обойтись и спокойной беседой. Это совершенно не приносит облегчения, но София чувствует необходимость кричать, вопить, хоть как-то вытаскивая всё это наружу. Она хрипит, из-за чего звучит ещё более угрожающе, но замолкает в тот миг, когда видит перепуганный взгляд Валентины. Ей противен этот забитый взгляд, будто копирующий её собственный, омерзительно то, что сейчас она уподобляется мужу, и София сокрушенно падает в своё кресло. — Все свободны. Не проходит и нескольких секунд, как она остаётся одна. Её злит всё, а боль при каждом глотке и непрекращающаяся пульсация в её голове обостряют и без того отвратительные ощущения. Необходимо успокоиться, и София делает вдох, потом ещё один и ещё, но это абсолютно не помогает. Что теперь делать? Как Вадим мог сорваться снова? Задавать подобные вопросы глупо, как и верить в то, что её муж мог бы исправиться. Это никогда не закончится, замкнутый круг, разорвать который она не в силах. София со вздохом откидывается на спинку стула, прогоняя все мысли прочь. Сейчас управляющая должна сосредоточиться исключительно на работе, оставляя свои личные проблемы хотя бы на время. Очередная таблетка не превозмогает позорное желание расплакаться. День обещает быть трудным. София не знает, сколько времени сидит в тишине, пока в кабинет не заходит Павел, вырывая её из плена мрачных мыслей. Она смотрит на него обречённо, но быстро берёт себя в руки и даже пытается натянуть на губы улыбку. Не получается. — О грозной Софии Яновне шепчутся на каждом углу. Надеюсь, у взбучки хотя бы была причина? — мужчина присаживается на ближайшее к Софии место и подпирает голову рукой. — Я вчера даже напиться нормально после Вашего ухода не смог. Почти сразу заснул. Поразительно. Паша смеётся и, не получая ответной реакции, смотрит на Софию немного удивлённо. Девушка подмечает, что он начинает разглядывать её лицо, и спешит отвернуться. — Нельзя говорить такое женщинам, но выглядите Вы сегодня неважно. Случилось что? — в голосе Паши не слышно заботы, разве что любопытство, ведь он впервые видит Софию такой потрёпанной. Признаться честно, пусть Павлу и нравится управляющая как человек, её проблемы пока ещё не так сильно волнуют его сербское сердце, а потому он спешит сменить тему после непродолжительного молчания. В конце-концов, если она не хочет, то и не должна ничего ему рассказывать. Он говорит о забавном утреннем происшествии, и София даже рада, что выходит всё именно так: допросы сейчас ни к чему, проще отвлечься. Однако даже слушать девушка не в настроении. — Это, конечно, очень интересно, но мне пора работать. Извините, — София не даёт Павлу закончить, вновь перебивая его на полуслове. Звонок её телефона, мирно покоящегося на столе, привлекает их внимание, и оба взгляда теперь устремлены на экран. Имя мужа высвечивается на нём тёмными буквами, и София прерывисто выдыхает, вперившись взглядом в экран. «Это всё твоя вина, — шепчет Вадим в её голове, — ты разрушаешь нашу семью.» События вчерашнего вечера проносятся со стремительной скоростью, останавливаясь на самом болезненном, и София, прекращая всё это, слишком резко отключает телефон и шумно возвращает тот на стол. Павел шутливо вздрагивает, поглядывая на девушку с осторожностью. У него не возникает мысли, что случилось что-то серьёзное — уж точно не у Лебедевых, самой правильной семьи из всех тех, которые знает мужчина. — Значит, проблемы в семье, — так же весело подмечает он. — Забавно. По той же причине я заглянул к Вам вчера с бутылкой виски. София не отвечает, хотя, возможно, должна была, и просто выжидающе смотрит на Павла. Он понимает, чего она хочет и с лёгким вздохом поднимается с места. — Подумать только, — ворчит мужчина, направляясь к выходу, — впервые меня выгоняют из моего же отеля! Да ещё и взглядом, — иронично добавляет он. Напоследок Павел оборачивается, чтобы увидеть застенчивую улыбку Софии, обыкновенную реакцию на его слова, но лицо девушки остаётся безразличным. «А может, и в самом деле что-то серьёзное, » — ненароком думает он, но уточнять не планирует. Когда дверь закрывается, София включает ноутбук, предпочитая, наконец, заняться делом. Работа помогает отвлечься, благодаря чему девушка даже не замечает, как быстро наступает вечер. Большую часть дня она, правда, проводит в баре, распивая кофе и занимаясь бумажной работой, которой успело накопиться предостаточно. Пусть изначально она и думала иначе, но сегодняшний день протекает сравнительно легко, однако не по нагрузке — той всегда много — а по истязанию её нервных клеток. Даже Михаил Джекович, любитель вытворить что-нибудь эдакое, донимает Софию меньше обычно, а это уже подарок. «Стоило только вспомнить», — думает она, когда новоиспеченный портье заходит в её кабинет после непродолжительного стука. София окидывает его недолгим взглядом, после чего вновь утыкается в бумаги. — София Яновна, — тон мужчины подозрительно довольный, — Павел Аркадьевич срочно требует нас к себе. София недоумевает, что же такого важного могло произойти под конец рабочего дня, тем более, что он был до удивительного спокойным. Излишне улыбчивое лицо сотрудника невольно толкает на тревожные мысли, а не задумал ли он опять что-нибудь идиотское. К слову, так и происходит: стоит им оказаться у Павла, как этот вечный интригант заявляет, что она мужчина. После его слов наступает продолжительная пауза. Вскинув брови, София мысленно смеётся, больше истерично, нежели искренне, ну, а Павел не сдерживается и заливается хохотом вслух, слишком громко и заражающе. Клубок волнения в её животе так и норовит вырваться сквозь неестественное и оглушающее подобие смеха, но девушка сдерживается и молчит. Она бросает мимолётный взгляд на Павла, которого не видела с самого утра, и удивляется тому, как он вечно умудряется выглядеть столь беспечно. — Совсем дурак? — сквозь смех спрашивает Паша, еле удерживая стакан с виски в руке. Даже хорошо, что Вадим выбрал для неё именно это место работы. В Брюсселе да и, в принципе, везде, так весело не было. Глупых людей, конечно, можно найти в любом месте, но ещё нигде София не встречала таких упрямцев, в привычку которых уже давно вошло доводить ситуации до абсурда. Это в какой-то степени даже забавно. Однако тень улыбки, так и не появившейся на её лице, вскоре пропадает, а губы сжимаются в тонкую линию. Миша приводит доводы, натолкнувшие его на эту «гениальную» мысль и подмечает платок, что прячет её шею: казалось бы, простой элемент одежды, но ведь надо же кому-то придраться. Вспомнив о шее, София чувствует мимолетный укол боли и касается пальцами этой области, ощупывая ткань платка. Она напрягается и ловит на себе задумчивый взгляд Павла. Он делает глоток виски — ещё одна из причин, по которой Софии необходимо скорее покончить со всем этим — а после открывает рот, обращаясь к Мише: — Интересно, как это всё до сих пор не заметил её муж. Паша снова смеётся и встает за спину Софии, чуть приобнимая её за плечи. Этим жестом он хочет успокоить девушку, ведь замечает её реакцию на глупую болтовню портье, но София чувствует себя ещё хуже: запах алкоголя сегодня особенно невыносим. — Муж? — переспрашивает явно озадаченный мужчина, ведь наличие мужа ставит под сомнение его и без того бредовую догадку. Паша неосознанно обнимает Софию сильнее — дружеский жест, ничего большего — но от запаха её чуть ли не выворачивает наизнанку. Она мягко скидывает его руки и намеревается выйти: София чувствует, что долго здесь не продержится. До точки кипения её доводит Миша, резко схвативший девушку за руку, так же крепко и внезапно, как вчера это сделал Вадим. И тот же запах алкоголя витает рядом. София дёргается, а по коже против воли пробегают мурашки. — Уберите руку! — она не любит повышать голос, но не может сдержаться. Сердце бешено бьется в груди, ей очень жарко, а противная ткань платка душит — хочется сорвать его с шеи к чёртовой матери. Мысленно она возвращается во вчерашний вечер и теряется в собственном страхе, неприязни ко всему окружающему и овладевающей панике. София пытается вырвать руку и распаляется лишь сильнее, когда хватка крепчает. Она смотрит в глаза Миши испуганно, дышать становится тяжелее, но мужчина, воспринимая её реакцию как подтверждение его слов, нагло ухмыляется. Павел буквально спасает девушку. Не совсем от Михаила, который заигрался и пересёк черту, а от надвигающегося унижения — если бы всё это продолжилось, София точно потеряла бы самообладание. Он спешит огородить девушку от безумца и выставляет портье за дверь, при этом наградив его парочкой ласковых выражений. А после, когда они остаются одни, Павел окидывает взбудораженную управляющую беспокойным взглядом. Пусть он пьян и под воздействием этого воспринимает ситуацию немного иначе, но нельзя не заметить выступившие на глазах Софии слёзы. Горечь комом встаёт в горле, и девушка с болью сглатывает, обнимая себя руками и нервно стискивая ткань рубашки на локтях. — София Яновна, — обращается он официально и лёгким прикосновением руки вырывает её из пучины мыслей, — это же Джекович. Не воспринимайте ничего всерьёз. К тому же, его всегда можно уволить. Паша самодовольно улыбается и заговорщически ей подмигивает, поглаживая большим пальцем кожу на её запястье. — Ну, если тётя Эля не будет против. Ей и так не понравилась идея его понижения… — Паша наклоняется ближе и шепчет: — По-моему, у них там что-то назревает. Скверненько. Мужчину передёргивает, после чего он снова улыбается, пряча за довольным выражением лица своё истинное отношение к возможной парочке. — Но ты не переживай! Я здесь всем рулю, так что даже через постель Джекович не получит твоё место. Гарантирую. В данный момент Софию мало интересует сказанное, она быстро кивает и уже прощается с подвыпившим мужчиной, но тот продолжает говорить: — Подожди, не убегай. Всё ведь хорошо? Не думал, что ты будешь так реагировать на его болтовню, — Павел снова оглядывает её лицо и поднимает руку, намереваясь коснуться её щеки, вероятно, для того, чтобы успокоить. — Это лишнее, — она останавливает его, взяв за запястье и опуская руку, наблюдая за тем, как Павел несколько раз кивает в ответ и отводит глаза в сторону. — Просто я очень устала. — Хотя, знаешь… Кое-что в его словах и меня насторожило. Надетый в такую жару платок привлекает внимание. Бурная ночь? — Павел желает разрядить обстановку и играет бровями, снова улыбаясь. Он предполагает совершенно противоположное тому, что есть на самом деле, но уж лучше пусть думает так, чем знает правду. Однако София всё же предпринимает слабую попытку придумать другое, более скромное оправдание. — Я немного простудилась, — быстро шепчет она и на этот раз уже точно выходит, в двери сталкиваясь с одной из горничных. — Даша даёт бесплатные уроки каратэ. Не желаете присоединиться? Да уж, уроки по самозащите явно не стали бы лишними. София горько усмехается, но тут же отмахивается от этой нелепой мысли и быстро отвечает: — Нет. Спокойной ночи. — Ой, мне совсем не нужна спокойная ночь! — кричит Паша ей вслед, после чего ослепительно улыбается горничной, которая прекрасно понимает его намёк и в очередной раз закатывает глаза. В этот вечер девушка особенно благодарна судьбе за то, что работает в сфере отельного бизнеса. Это даёт определенные привилегии. К примеру, личный номер с ванной комнатой в собственном кабинете. «Номер» — это, конечно, слишком громко сказано, ведь во внутренней комнате нет даже кровати, разве что небольшой диван, однако и им София остаётся довольна. Она могла бы занять свободный люкс, обеспечив себя ещё большим комфортом, но не видит в этом необходимости: того, что есть в её кабинете, ей предостаточно. Ближе к ночи, когда большинство работников уже отдыхает после трудного дня дома, София отмокает в горячей воде, удобно расположившись в огромной ванне. Она не любит пену и никогда её не использует: вода прозрачна, и синяки на бёдрах вновь привлекают её внимание. Они небольшие, просто следы от пальцев, но София даже не помнит, в какой момент они появились: вроде, и не стискивал её Вадим так сильно. То ли дело шея, которая до сих пор напоминает о себе уже слабой болью. На остальные следы на теле, последствия их семейных проблем, девушка уже давно научилась не обращать внимания. Устало вздыхая, София закрывает глаза, откидывая голову на бортик ванны. Она рискует задремать, потому что практически не спала прошлой ночью, но Софии всё равно, особенно в тот момент, когда приятная истома овладевает её телом. Долгожданный отдых и расслабление наконец-то наступают, унося тревожные мысли прочь. Телефон выключен, серьёзные размышления старательно отложены в сторону, и — особенно приятный бонус — она не увидит своего мужа, как минимум, целые сутки. Уход из дома не был спонтанным решением, уже утром София знала, что непременно останется ночевать здесь. Поэтому она подготовилась, взяла с собой сменную одежду и все необходимые вещи. В том числе, и хорошую мазь от ушибов и синяков, которой София пользуется сразу же, как выходит из ванной. Закончив с шеей, девушка придирчиво разглядывает лицо. Она обеспокоена лопнувшими капиллярами, маленькими красными точками, подобными сыпи, но с ними ничего не поделать: со временем само должно пройти. Диван кажется ей до поразительного удобным, и, истощенная, София не замечает, как быстро она засыпает. Громкий стук в дверь её кабинета вырывает девушку из сна примерно через полчаса. София просыпается внезапно, но не сразу понимает, где она и почему не дома. Нетерпеливому гостю нет дела до её полноценного осознания происходящего — он стучит громче, чаще, нетерпеливее. «Вадим, » — догадывается София моментально, ведь больше никому не придёт в голову стучать в кабинет управляющей в районе полуночи. И почему он так уверен, что она здесь? Девушка не готова ко встрече с ним, она надеялась, что ему хватит ума дать ей время, и ощущает тревогу, потерянность. Быстро поднимается с дивана и ощупывает лохматые волосы, которые ещё даже не успели до конца высохнуть. — Я иду, — Софии приходится сказать хоть что-то, чтобы человек за дверью перестал барабанить, ведь это может потревожить посетителей. — Я пытался открыть дверь своим ключом, но она заперта изнутри, — раздаётся в ответ, и София вздыхает с явным облегчением. Хотя бы не её муж. Это голос Павла, что сразу же успокаивает её, правда, совсем ненадолго. София мечется по комнате в ночной сорочке, понимая, что появиться перед начальством в таком виде недопустимо, но и времени на то, чтобы переодеться, у неё нет. Она даже не накрашена, а её волосы запутаны и не собраны. И что вообще он забыл здесь в такое время? — Вы там не заснули? — поторапливает её мужчина через несколько минут. Не найдя лучшего решения и накинув сверху такой же чёрный халат, София отпирает дверь. Удивление, промелькнувшее на лице Павла, девушка встречает мягкой улыбкой, чувствуя себя очень неловко. Оглядывая явно помятого мужчину, она пропускает его внутрь и скорее закрывает дверь. София сильнее кутается в халат, а после скрещивает руки на груди и смущённо склоняет голову, глядя в пол. Влажные волосы неприятно прилипают к коже и с непривычки раздражают девушку, но она не зацикливает на этом внимания. Её компрометирующий вид не остаётся проигнорированным: — Вы, определенно, лучшая из управляющих. Так меня ещё не встречали. Взгляд Павла скользит по фигуре Софии, но не задерживается дольше положенного. Несмотря на свою сомнительную репутацию, любовь к красивым девушкам и стройным длинным ногам, коими не была обделена София, Павел остаётся мужчиной. В первую очередь он попросту не имеет права воспринимать жену своего друга как сексуальный объект. Кроме этого, София в принципе не из тех женщин, с которыми можно отлично провести одну ночь, а после со спокойной душой позабыть об этом. — Слишком много работы, поэтому я была вынуждена остаться. — А Вы настоящий трудоголик, София. Вадим не преувеличивал на Ваш счёт, — имя мужа побуждает Софию отвести взгляд в сторону, но Павел не делает на этом акцент и продолжает: — Уроки каратэ закончились крайне плачевно. Я очень долго находился в отключке, но, очнувшись, вспомнил об одном своём тайничке. Это поможет мне вернуться в приятное забытье и залечить душевные раны. — И это, конечно же, не подождало бы до утра? Слова Софии не звучат возмущённо, скорее, по-доброму насмешливо и так мягко, как могла произнести лишь она. Улыбка появляется на её губах ещё тогда, когда мужчина вскользь упоминает о том, чем именно закончились эти его занятия. Она чувствует прилив лёгкости и не противится этому, в очередной раз поражаясь тому, как в присутствии Павла её настроение тут же меняется: даже ощущение неловкости гаснет на фоне странного спокойствия и надоедливого желания постоянно улыбаться. Безусловно, это случается не всегда: характер начальника не раз выводил девушку из себя, были и мелкие ссоры, пререкания. Даже их сегодняшняя утренняя встреча не обладала похожим настроением: София стремилась как можно быстрее прогнать его из кабинета. Но намного чаще происходит так, как сейчас: Софии попросту хорошо и до банального уютно. Она почти не вспоминает о Вадиме, не думает о том, как собирается возвращаться домой, и проникается именно этим моментом, разговором с таким забавным и очаровательным сербом. Ещё ни разу София не испытывала подобного в общении с начальством, и дело вовсе не в юности Павла: он обладал удивительной особенностью притягивать к себе людей, завоевывать их внимание и симпатию. Павел отрицательно мотает головой в ответ на вопрос Софии и заходит во внутреннюю комнату. — Вы на диване спите? Можно ведь было номер снять. Неужели постеснялись? — доносится оттуда. София слышит шебуршание и звук открывающейся двери, заходя следом за мужчиной. Он уже в ванной, о чем свидетельствует шум, доносящийся с той комнаты. Когда Павел выходит, он выглядит совершенно счастливым, но девушка не разделяет его чувств, замечая бутылку в руке. — Пятнадцатилетний… Припас его ещё когда Джекович был главным. — Может быть, Вам уже хватит? — София подходит чуть ближе и смотрит на мужчину обеспокоенно. Он был пьян ещё в тот момент, когда они разбирались с Мишей, и пусть Павлу удалось немного протрезветь, Софии все равно это очень сильно не нравится. Она смотрит на бутылку с отвращением, что невольно вызывает улыбку у мужчины. — Вы могли бы разделить со мной эту великолепную выпивку. Но в ответ я, естественно, получу отказ. — Павел всё же смотрит на Софию выжидающе, но она лишь убирает прядь за ухо и чуть раздраженно отводит взгляд в сторону. — Да, так я и думал. Одна убранная прядь не изменяет ничего существенно, волосы мешают всё так же, а потому девушка не выдерживает и небрежным жестом откидывает их назад. Паша долго смотрит ей в глаза, чуть обиженно, но всё так же игриво, а после улыбается ей на прощание, непроизвольно опуская взгляд ниже. Улыбка быстро пропадает с лица, выражение которого мгновенно становится недоумевающим и беспокойным. София неосознанно сглатывает и, ощутив боль в горле, мысленно бьет себя по лбу. Шея. — София, что это? И почему я сразу этого не заметил? Девушка впервые видит во взгляде Павла негодование, а его тон необычно серьёзен. Чёрт. София совсем забыла о ней и сейчас нелепо старается прикрыть пятна ладонями, тут же отворачивая голову от мужчины. Она делает шаг назад, но Павел не собирается отступать и встаёт ещё ближе, не глядя бросая бутылку на диван. Он молчаливо требует объяснений, прожигая Софию взглядом и поддерживая нарастающее напряжение, так быстро сменившее атмосферу полнейшего комфорта. София злится на саму себя и свою глупость, ощущает усталость и совсем не хочет объясняться. Она закрывает глаза и тяжело вздыхает. — Просто…аллергия, — говорит первое, что приходит в голову и снова смотрит на Павла, тем не менее, не решаясь убрать руки от шеи. Долгое молчание мужчины, пристально глядевшего ей в глаза, тревожит девушку. Она надеется на то, что Павел уйдет, не хочет, чтобы он продолжал так на неё смотреть. София порывается отойти в сторону, потому что мужчина стоит совсем рядом, но Павел действует быстрее. Он мягко останавливает её незамысловатым жестом, а после, взглядом спрашивая разрешения, накрывает её ладонь своею. Девушка смотрит в его глаза, но теперь его взгляд направлен исключительно на их руки: так же мягко он убирает её ладонь с шеи, оставляя ту совершенно открытой, и через секунду София ощущает лёгкое покалывание на коже от прикосновения его пальцев. Практически невесомо он проводит по самому большому синяку, находящемуся слева, а после изучает и остальные. Софии не нравится сама мысль о прикосновениях, но они так нежны, что на мгновение она забывается. Не убирая пальцы с её поврежденной шеи, Паша поднимает на неё глаза. — София, у тебя всё хорошо? Задавать подобные вопросы глупо при лицезрении того, что творится на её шее. Павел видит не только эти следы, но замечает и лопнувшие капилляры на её лице. Ему противно думать о том, что кто-то причинил Софии вред, но ведь не его дело. Павел не имеет право ни требовать у неё ответов, ни так нагло вторгаться в её личное пространство, и уж тем более ни думать о том, чтобы отомстить обидчикам. Но не может воспротивиться этому, не проявить заботу по отношению к человеку, который за прошедший месяц стал ему очень близок. — Да, — отвечает София слишком резко, слишком холодно и отчужденно. — Всё хорошо. И я очень сильно хочу спать. Завтра рабочий день и, к тому же, очень трудный. Элеонора приезжает, да и не только… Софии удобнее свести разговор на нет, и Павел, наблюдая за её попытками, мысленно кивает головой. Они чужие люди, и ему нельзя вот так просто влезать в её личную жизнь. Она находит в болтовне о работе облегчение и рассказывает Павлу о событиях завтрашнего дня, будто он и не в курсе. А может, он и действительно ничего не знает, ведь Павел так редко посещает утренние брифинги. — Это ненормально, — раздраженно прерывает девушку мужчина. — Но, да, это только Ваше дело. Со вздохом Павел убирает руку и делает шаг в сторону. Собственное бессилие выводит его из себя, как и те ощущения, что пробуждаются внутри него при виде следов на её шее: отвращение и подступающая тошнота. Павел не приемлет никакого насилия над женщинами, ему неприятно даже думать об этом. Со стороны он выглядит очень разгневанным и взволнованным, из-за чего София, находясь в лёгком ступоре, даже не знает, что предпринять. Скрестив руки, она смотрит в сторону и выглядит до того слабой и беззащитной, что мужчина спешит идти прочь, чтобы не сделать ничего лишнего. «Чужие люди», — повторяет он сам себе, борясь с желанием узнать у Софии всё и защитить её. Но ведь это должно заботить не его, а другого человека. — София, — Павел останавливается в дверях и оборачивается к девушке, которая по-прежнему на него не смотрит. — Вадим знает об этом? Несмотря на то, что они с Вадимом не общались достаточно долгое время, Паша помнит его как человека чести, и уж если кто-то посмел прикоснуться к его жене, Вадим должен был принять хоть какие-нибудь меры. — Нет, — одними губами произносит София. — И почему я не удивлён? Злость закипает в жилах Паши. Конечно, Вадим не в курсе, ведь неспроста же она ночует в отеле, пренебрегая комфортом собственного дома. Он и сам не знает, отчего реагирует столь эмоционально, но не может сдержаться и выглядеть равнодушным. Она потрясена. В первую очередь смущает реакция мужчины — сначала неприемлемая нежность, слишком быстро сменившаяся злостью, а уж потом и то, как искренне верит Павел в непричастность Вадима. Что сказать, её муж умеет произвести отличное впечатление. София вздыхает, после чего они синхронно переводят взгляд на диван, такой никчёмный в глазах Павла, и спасительный для Софии. — Раз уж завтра такой сложный день, Вам надо хорошо выспаться. Но не на этом, — полный презрения взгляд вновь окидывает предмет мебели, — а в нормальной постели. В моём номере. София открывает рот в замешательстве и смотрит на Павла до того удивленно, что он улыбнулся бы, если бы мог. — Я взял, что мне было нужно, — мужчина возвращается за бутылкой, вовремя вспомнив о ней, после чего демонстративно показывает алкоголь управляющей, — и собираюсь поехать по очень важным делам. У меня тоже предостаточно интересных планов. Да и номеров в отеле очень много, найду себе что-нибудь под утро. А Вы спите. Павел оставляет ей свой ключ, не давая сказать и слова, а после выходит из номера. Он испытывает так много противоречивых чувств одновременно, что спешит сделать глоток и отдаться вволю развлечений, забыться и отдохнуть. Некоторое время София стоит неподвижно, раздумывая. Как бы не было соблазнительно предложение провести ночь в одном из лучших люксов, девушка принимает решение пренебречь им. Это недопустимо, тем более в кровати её начальства. От одной мысли об этом ей становится неуютно, и на секунду она ощущает стыд перед мужем, словно сделала что-то неправильное. С тяжелым вздохом София подходит к двери и, запирая её изнутри, возвращается в комнату. Она должна испытывать злость и смятение, ведь Павел заметил синяки на шее, а это может иметь самые ужасные последствия. Однако вместо этого София чувствует что-то странное, вроде удовлетворённости реакцией мужчины, его искренним беспокойством и нескрываемой заботой. Девушка задумчиво касается шеи, проводит по ней пальцами и вновь воспроизводит в голове момент, как мягко и практически неуловимо до неё дотрагивался мужчина. Она так давно не ощущала подобной нежности, но это лишь мысли — глупые и бестолковые. А на самоанализ совсем нет времени: София напоминает себе, что она слишком устала для рассуждений, и ей давно пора спать. Она ложится и закрывает глаза, но никак не может заснуть, без конца ворочаясь из стороны в сторону.