The sun

Бороздя бескрайнее пространство галактики, преследуя её завораживающую красоту, успеваешь о многом задуматься и многое осознать. Особенно, когда на это дается достаточное количество времени, а от одиночества мысли начинают сплетаться в своеобразную паутину. В паутину из скорби и постоянного чувства вины. Тор вместе со стражами покинул Землю уже как две недели назад. Спустя три дня их совместного пребывания на корабле возникла неплохая такая ссора, после чего, общим решением было найти Тору отдельный корабль и мирно разойтись. Не было предела возмущению громовержца, но, видимо, им и без него хорошо. «Ничего, и без этих клоунов справлюсь». Не то чтобы ему было плохо одному, нет, Тор успел устать от вечных конфликтов со Звёздным Лордом, навязчивости Мантис и совершенно неуместных комментариев и предложений Дракса. Единственное, он скучал по Груту и Ракете. Эти двое казались громовержцу славными ребятами. На новом корабле оказался довольно неплохой запас пива, что хоть как-то скрашивало времяпровождение. Время суток в космосе было определить невозможно, поэтому ночью считалось время, когда хотелось спать, а днём — когда хотелось есть. От перекуса Тор никогда не отказывался, а вот ото сна… Дело в том, что нормально спать у него не получалось. Каждый раз, стоит только закрыть глаза, громовержец видит его. Он всегда приходит по-разному. Иногда ещё ребёнком, зовёт показать новый освоенный магический фокус, чтобы впечатлить брата. Тот пораженно аплодирует и смеется. Однажды он пришел уже молодым парнем в своей привычной домашней одежде. Он предлагал отправиться в Мидгард и поужинать в одной из местных забегаловок, только так, чтобы об этом не узнал отец. Пару раз Тор видел его озлобленным, грозящимся уничтожить всё и всех вокруг. От таких снов Тор быстро просыпался в холодном поту. Но чаще всего брат приходил к нему грустным, опечаленным, с натянутой мягкой улыбкой. Он садился рядом и гладил громовержца по голове, а после, холодными губами прикасался ко лбу старшего и растворялся золотой пылью. Образ его никогда не был важен для Тора. Будь тот злым или добрым, грустным или весёлым — неприятный жгучий осадок растягивается на весь оставшийся «день». За шесть лет Тор приустал плакать по ночам в подушку и запивать все свое горе пивом, но уже не мог остановиться. Это стало таким привычным и обыденным, что не хотелось нарушать эту «идиллию». Сколько же раз он признавался себе в слабости и немощности, но не спешил сопротивляться. На это не оставалось ни сил, ни желаний. Из могучего Бога Грома он превратился в нытика-алкоголика. А брат бы такого не одобрил. Локи бы не возжелал таких страданий и изменений брату. И все же это слабо мотивировало, ведь бездыханное тело трикстера сейчас болталось где-то в космосе, среди останков уничтоженного корабля. Его младший брат — мёртв, и этого не исправить. Тор сидел, забросив ноги на панель управления, развалившись на не особо удобном кресле, и опустошал очередную баночку эля. Он смотрел в пространство перед собой, а на душе вновь играли подростковые депрессивные мотивы. Такие же заунывные мотивы тянулись из колонки:

«So far from seeing hope так далёк я от надежды I stand out here alone и нахожусь я здесь один Am I asking for too much? что ж, неужели я так многого просил?»

Настроение и так поганое, так ещё и эти звуки грустной Асгардской скрипки на фоне. Внезапно музычка утихла, и Тор вроде даже как успокоился, допивая напиток, как яркое красное свечение и громкие сигналы из колонки заставили громовержца поперхнуться и неуклюже сбросить ноги с панели передач. На табло высветилась и замигала надпись, сообщающая о возможной угрозе в Мидгарде.Тор лишь недовольно скривил губы, утирая рукавом толстовки подбородок и отросшую неухоженную бороду, и уселся за штурвал. Он рассчитывал по-быстрому разобраться с этой незначительной угрозой и после снова вернутся к своей привычной жизни.