The sun

      Забегаловка, в которую им пришлось зайти, славилась во всём Лондоне своим сомнительным качеством блюд, дурным поведением персонала и унылой атмосферой. Любой, кто когда-либо бывал в этом месте, покидая его, клялся себе обходить это место за десять миль. Стоит также отметить и местных обитателей. Каждый второй жаловался на тараканов, которых, собственно, можно было увидеть как живыми, стремительно порабощающими себе заведение, так и мёртвыми, отведав, скажем, чудный томатный суп, в котором, вместо фасоли, вы сможете распробовать насекомого. До сих пор неясно, как эта забегаловка продолжает работать и травить своих немногочисленных посетителей. Казалось бы, её давно должны были закрыть, ведь сложно даже представить, сколько жалоб предъявляли люди. Возможно, что заведение до сих пор функционировало только из-за весьма дешёвой еды, что, естественно, сказывалось на качестве, и, как ни странно, оно было очень популярно среди местных отбросов. Также плюсом была круглосуточная работа, позволяющая днями и ночами зависать там пьяницам. Да и кому будет дело до этой забегаловки, если она находится во дворах не самого благополучного квартала? Как говорит владелец этого дивного заведения, а по совместительству бармен и повар: «Не нравится моя харчевня — не ходите, вас ведь никто не заставляет!» На все остальные вопросы по поводу солидности заведения он либо высказывается, не стесняясь крепкого слова, либо распускает руки и доказывает правоту кулаками.       Уже с порога обоим захотелось развернуться и продолжать мокнуть под дождём. Это казалось куда более приятным, на первый взгляд, вариантом, чем пережидать непогоду здесь. К сожалению, вариантов получше у них не нашлось, ведь нормальные заведения в час ночи уже закрыты. Круглосуточно работают разве что пивные бары, да и захудалые местечки вроде этого.       На удивление, сегодня в забегаловке не было ни единой души, кроме старого бармена и полной официантки примерно того же возраста. Они мило о чём-то беседовали за барной стойкой, не замечая вошедших. В помещении дурно пахло горелым, а прямо на полу около входа кто-то, видимо, решил прочистить желудок. Крашенные в голубой цвет стены были покрыты пятнами и в некоторых местах вмятинами. На полу лежал потёртый линолеум, на котором тоже красовались пятна различных цветов и разных последствий. Столиков было всего три: два под окнами и один посередине. Очевидно, посетители предпочитали сидеть за барной стойкой. На окошках висели когда-то белоснежные занавески, которые на сегодняшний день по цвету больше напоминали жёлтый.       Тор и Азирафель всё ещё стояли в дверях, не желая проходить дальше или возвращаться на улицу. Дождь, похоже, только расходился, потому что капли начинали бить по стеклу с новой силой. Они переглядывались, показывая всё своё отвращение взглядами. Ангел встал на цыпочки, чтобы что-то прошептать Одинсону на ухо, дабы не привлечь к себе внимания, но как только он было открыл рот, раздался громкий истерический смешок: — Джонатан, милый, посмотри кто к нам пожаловал, — заверещал сиплый женский голос, — Эй, голубки!       Бармен скривил лицо, бросая на парочку грозный взгляд, и что-то осуждающе проворчал. Тор тут же отшатнулся от ангела. Неловко оступившись, он коснулся рукой стены и сразу же брезгливо отдёрнул её. Ангел смущённо опустил глаза в пол. — Ну-ну, мальчики, чего встали-то в дверях? Вы ж загораживаете дорогу для других посетителей! — женщина взяла Бога и ангела под локти, изящно махнула бедром и провела их до дальнего столика у окна. — Ради Бога, Агнес, прекрати кокетничать, в такой дождь кроме этих двоих никто не придёт!       Официантка усадил парочку за стол и предложила им меню, но они отказались, ссылаясь на то, что им просто нужно переждать дождь. Дамочка фыркнула, а вот бармен этим заявлением остался доволен. Она подсела за барную стойку, достав из кармана пачку сигарет. Они продолжили свою милую беседу, изредка поглядывая на посетителей.       Азирафель и Тор поначалу сидели молча. Громовержца это вполне устраивало, а вот ангел все пытался разговорить Бога, хотя краткие ответы Одинсона давали понять, что пора бы оставить его в покое. Когда Азирафель вновь завёл разговор, Тор уже не знал куда деваться и кому молиться. Конечно, за время проведённое на корабле, он привык к одиночеству и тишине, но ангел откровенно плёл всякий бред. То он что-то воодушевленно рассказывал о мифологии каких-то скандинавов, то время от времени заводил разговоры о погоде — истинный англичанин. В основном, перескакивал с темы на тему. А ещё, он очень много говорил о книгах. Должно быть, не случайно местом их встречи оказалась библиотека. Азирафель пересказывал сюжеты разных произведений, сопровождая это всё своей излюбленной фразочкой: «Классику нужно знать». Тор, конечно же, не вслушивался в это всё, но иногда вырывал случайные из контекста фразы. Поняв, что тема пошла о книгах, Одинсон вспомнил о Локи.       Тот, в подростковом возрасте, от них не отрывался. Пока Тор проводил время на тренировках, Локи предпочитал засиживаться в царской библиотеке. Но стоит признать — его младший брат был одинаково развит как духовно, так и физически. О книгах Локи мог говорить часами напролёт. Каждый раз он начинал из далека, а после тема неожиданно переходила в обсуждение книжек. Вечером он частенько приходил в комнату уставшего после тренировок брата и воодушевленно пересказывал ему всё прочтённое за день. Тор никогда не был против компании младшего. Локи обычно устраивался у него на плече и, жестикулируя, начинал своё повествование. Громовержца это забавляло — брат на немного младше, но в его голосе и глазах читался такой искренний детский восторг. Тор был по-настоящему счастлив в такие вечера. В основном, он только делал вид, что слушает, а в это время пальцами перебирал чёрные как смоль волосы, улавливая их приятный запах трав.       Громкий, раздражающий смех вернул его из мыслей. Видимо, у бармена отменное чувство юмора, раз он так насмешил свою собеседницу. От её смеха даже стёкла, наверное, затряслись. Тор выругался про себя и, посмотрев на испуганное до смерти лицо ангела, тоже разразился смехом. От этого Азирафель вздрогнул, и, кажется, испугался ещё больше, не понимая, что на Бога нашло, от чего Тор начал смеяться только громче. Остановился он, когда боль в мышцах живота стала невыносимой, а бармен, матерясь, грозился выгнать их на улицу.       Спустя минут десять, ангел заметил, что его товарищ опять заскучал, смотря куда-то в потолок. — А… что случилось с твоим братом? — Не лучшее начало для разговора. — Громовержец угрюмо улыбнулся и без намёка на раздражение посмотрел на ангела. — Так начни сам! Просто Стрэндж сказал, что он… — Азирафель прикусил язык и уже пожалел о сказанном. А вот Тор проявил какой-то болезненный интерес. — Ну и что же он сказал? — Ну, то что… — Что он сказал тебе? — Тор уже, казалось, никого и ничего не хотел слышать. Ангел только сейчас начал понимать, насколько эта тема запретна. — Нет-нет, что он мог сказать тебе?! Он ведь ничего о нём не знал! А, наверное, он, как и все остальные, пересказывал тебе сюжет из 2012 года. Ну что, давай же, раз проболтался, поделись какими любезностями покрывал этот подонок моего брата? Он ведь рассказал тебе, как мой братец прибыл на землю в плохом расположении духа и разнёс Нью-Йорк к чертям собачьим, попутно уничтожая каждого на своем пути, не так ли?! Стрэндж поведал тебе о том, что Локи убил своего биологического и приемного отцов? Ты знал, что он и меня пытался убить? О, и ни раз! А может, этот колдун рассказал тебе ещё что-то, что более красочно описывает моего брата как жестокое, бесчувственное чудовище? А он упоминал тот факт, что единственный о ком никто не скорбел — это мой брат? А о том, как каждый и по сей день думает: «Слава Богу, этот выродок сдох. Так ему и надо!» — Тор со всей силы ударил руками по столу, от чего ножки его скрипнули и сложились вдвое. Небо приобрело чёрный оттенок и уже, даже отдалённо, не казалось тёмно-синим. Дождь усилился. Совсем близко к окну ударила молния, а после раздался оглушительный раскат грома. — Его все ненавидели, даже последние слова, которые он от меня услышал перед своей смертью, были о том, что он — худший брат. — Громовержец перестал кричать, плюхнулся обратно на стул и полностью пустым взглядом уставился на стену напротив. Глаза его казались стеклянными. — Я так виноват перед ним. Ведь тогда, на корабле, я не смог защитить его. Я не смог уберечь своего младшего брата. Тогда, на корабле, он спас меня. Мой любимый младший братишка спас меня. Спас, несмотря на то, что всегда говорил, как сильно он ненавидит меня.— На губах Тора появилось что-то наподобие улыбки, слабой, почти незаметной улыбки, которая подрагивала на уголках. Скупая слеза скатилась по щеке и он быстро смахнул её.       Больше Азирафель не хотел разговаривать, да и разговор под холодным дождём вряд ли бы получился. Как только Тор успокоился, разъярённый владелец со скандалом выгнал обоих из заведения. Стоит отдать должное громовержцу — он здорово напугал всех присутствующих. По секрету, ангел даже начал восхищаться им. До дома Кроули было пару кварталов, так что за полчаса они добрались до высокого здания из чёрного кирпича. На дождь уже можно было не жаловаться, он просто неприятно моросил. Ветер тоже утих, а небо приобрело свой естественный тёмно-синий оттенок. Похоже, что Тор успокоился. Ангел успел несколько раз поклясться себе в том, что больше никогда не будет при громовержце упоминать Локи. Никогда. Перед тем, как постучаться в дверь, Ангел, держась за холодную серебряную ручку, развернулся к Богу и через плечо, с неким соболезнованием, прошептал: — Стрэндж сказал, что Локи был очень дорог для тебя и, что ему искренне жаль.