Кото-истории

— Эй! Ой-ой! Что происходит? — загомонили лежащие рядочком тыквы, почувствовав что-то неладное, что-то непривычное в самом центре грядки. — Ну что там у вас? — вздохнул устроившийся чуть поодаль Большой Тыкв, зевнул, демонстрируя остро вырезанные зубы, затеплил искусно спрятанную внутри свечку. — Оно шевелится! — испуганно воскликнули подружки-Тыквушки, пытаясь отодвинуться от трясущейся мелкой дрожью тыквочки, лежащей между ними. — А кусаться ещё не кусается? — лениво поинтересовался Большой Тыкв, раскуривая тыквенную трубочку. Тыквы хором ахнули и завертелись, стремясь отползти, откатиться, а то и взлететь — тыквёнок с краю даже крылья нетопыриные отрастил. Впрочем, как быстро разглядел Большой Тыкв, это был всего лишь сидевший на рыжей макушке летучий мыш Бантик, а сам Тыквёнок поддаваться общей панике и не думал, наоборот, сверкал любопытными глазами-треугольничками. — Да угомонитесь вы, — цыкнул Большой Тыкв, выпустил изо рта кольцо рыжего дыма. — Чего расшумелись, вы приличные овощи или бестолковые мыши-полёвки? — Где мыши? — встрепенулся Бантик, взмыл вверх, заозирался. — Где полёвки? — В поле, — укоризненно качнулся из стороны в сторону Большой Тыкв. — Шевелится! — ещё громче запищали Тыквушки, раскачиваясь из стороны в сторону и толкая соседей круглыми боками. — Вот молодёжь, — сокрушённо цокнул языком Большой Тыкв. — Элементарного не знают! — Чего не знаем? — заинтересовался Тыквёнок, заёрзал, пытаясь повернуться. Большой Тыкв хитро покосился на него: малыш рос смышлёным и непугливым, пожалуй, можно и в ученики взять. Если вспомнит, снова вотыквившись, конечно. А то Тыквушки уже пятый год одного и того же шугаются. — А сейчас увидишь, — Большой Тыкв подмигнул малышу и протянул корявую побурелую плеть. — Цепляйся-ка. — Нет полёвок, — сокрушённо посетовал Бантик, спускаясь обратно, и едва успел ухватиться лапками за зелёный хвостик — так быстро Большой Тыкв подтащил к себе Тыквёнка. — Плохо искал, — фыркнул мышу Большой Тыкв и указал на Тыквушек: — Смотри, малыш, смотри в оба. — Ага, — серьёзно согласился слегка похолодевший от волнения Тыквёнок, тараща неравные треугольнички на скопление паникующих соседей и соседок по грядке. — Куда смотреть? — насторожился Бантик, завертел ушастой головой. — Что будет? Там полёвки? — Сам ты полёвка, — дёрнул хвостиком Тыквёнок. — Летучая. — Вот чего ты обзываешься? А ещё друг, называется, — Бантик возмущённо захлопал крыльями и уже собрался было надуться, как самая крепенькая и кругленькая тыковка посреди грядки вдруг приподнялась, отрастила четыре коротких лапки и недлинный толстый хвостик и потянулась. Тыквы так прянули во все стороны, что одна из Тыквушек оторвалась от своей плети и укатилась под изгородь. Большой Тыкв покачал головой и принялся неторопливо разматывать боковой побег в сторону незадачливой беглянки, голосившей так, будто её уже ели: — Тихо ты, не верещи, — Ой, что это? — Тыквёнок приподнимался, упираясь в землю листочками, и тянулся к вертящейся посреди опустевшей грядке бывшей тыкве. — Это точно не полёвка, — пробормотал Бантик, взмыл вверх и принялся нарезать круги над странным существом. — На тыкву тоже уже не похоже. Лапы четыре, хвост один, голова тоже одна с двумя ухами… — Ушами, — поправил Тыквёнок, поскрипывая от натуги и едва не укатываясь вслед за Тыквушкой. — Осторожней, — Большой Тыкв придержал малыша, посмеиваясь, начал подтягивать обратно всхлипывающую от пережитого Тыквушку. — Так я не вижу, кто это! — возмутился Тыквёнок, перебирая листочками и слегка подпрыгивая. — А я не пойму никак, — пожаловался Бантик, снижаясь к самой грядке, и тут же с воплем взмыл в небо: бывшая тыква ещё раз потянулась, дёрнула треугольным ухом и, распахнув внезапно острозубую пасть, подпрыгнула в попытке ухватить мыша. — Это кот! — верещал Бантик, нарезая круги в воздухе. — Это тыквенный кот! Представляете! — он шлёпнулся на макушку Тыквёнку, тяжело дыша. — Это — КОТ! И он — тыквенный! Это как? — А вот так, — усмехнулся Большой Тыкв, снова раскуривая трубочку. — Сегодня особая ночь. — Кот? — переспросила зарёванная Тыквушка. — Значит, тыкв он не ест? — Ты пятый год подряд это спрашиваешь! — в сердцах всплеснул листьями Большой Тыкв. — Иди-ка к сестрицам, — подтолкнул её к шушукающимся тыквам, таким же блестящим и толстобоким. — Вот бестолковые! — Вот это да-а-а-а, — протянул Тыквёнок, восторженно таращась на рыжего тыквенного кота, шуршащего сухими листьями. — Это — тыквот, — постановил Бантик и принялся отряхиваться. — Чуть не съел меня, негодяй! Большой Тыкв хмыкнул: — Ну тыквот, так тыквот. Хорошее поименование для него. Бантик горделиво приосанился и тут же насторожился: — Эй-эй, куда это ты? — Знакомиться, — уверенно ответил Тыквёнок, потихонечку переваливаясь в сторону грядки. — Без меня, — Бантик решительно чихнул и снова взлетел. — Он кусается. — Не съест он тебя, — уверил его Большой Тыкв. — Не нужно ему это. — Вам хорошо говорить, — проворчал Бантик, завис над макушкой Тыквёнка, готовый в любой момент сорваться прочь. Тыквёнок подкатился к самому тыквоту и остановился, дружелюбно блестя треугольничками глаз: — Привет. Я — Тыквёнок. А ты? — Мау, — сообщил тыквот, сел и поскрёб толстой рыжей лапкой толстую рыжую шею. Потом встал, натопырил усы и принялся обнюхивать Тыквёнка, вытягиваясь в струнку. — Мау. — Это тебя так зовут? — озадачился Тыквёнок. — Ну ладно. Мау, давай дружить? Тыквот фыркнул, чихнул, вспрыгнул Тыквёнку на макушку и распластался в длинном прыжке до стоящего поодаль дерева. — Не хочет он дружить, — вздохнул Тыквёнок, поворачивая назад. — Бантик, ты где там? Пойдём к дяде Тыкву, он нам расскажет, кто это и как это. Большой Тыкв, посмеиваясь, пускал дымные кольца, глядя на катящегося к нему малыша. Хороший ученик будет.

***

— Эй! Ой-ой! Что происходит? — загомонили лежащие кучкой тыквы. — Они не помнят? — подросший Тыквёнок удивлённо скосил глаза-треугольнички на Большого Тыква. Тот качнулся из стороны в сторону, достал трубочку: — Они не помнят. Мне важно, что помнишь ты. — И я! — пискнул Бантик, камнем падая с неба и вцепляясь в хвостик Тыквёнка. — Я тоже помню! — Да куда ж мы без тебя, — добродушно усмехнулся Большой Тыкв, выдохнул рыжее дымное кольцо. Бантик демонстративно чихнул. Тыквёнок рассмеялся, жадно вглядываясь в толпу гомонящих тыкв: — Ну же. Ну. Ещё чуть-чуть… — Оно шевелится! — наперебой заверещали Тыквушки, раскатываясь в разные стороны. — Он не кусается, — успокоил их Тыквёнок, оглянулся на Большого Тыква и, дождавшись одобрительного кивка, поспешил на грядку: — Привет, Мау! Хорошая ночь, да? — Мау, — согласился тыквот, встряхиваясь и потягиваясь, зевнул, демонстрируя острые зубы, обнюхал Тыквёнка, боднул в бок и снова умчался по деревьям в какие-то таинственные дебри рыжей ночи. Тыквёнок вздохнул: — Дядя Тыкв, а куда он убежал? — А вот через пару лет сам узнаешь, — прищурился Большой Тыкв. — А пока иди-ка сюда, я в прошлый раз не всё тебе рассказал. — И мне, — вставил Бантик, растопыривая уши и крылья. — Я тоже хочу. Мне тоже интересно. — Интересней, чем полёвки? — поддел Большой Тыкв. Бантик махнул крылом: — Полёвки каждый день, а такая ночь — раз в году. Большой Тыкв рассмеялся: — Ну тогда слушайте… Тыквёнок таращил на него разновеликие глаза, впитывая информацию, Бантик подпрыгивал у него на макушке, то и дело встревая с мелкими, но иногда важными вопросами, на грядке гомонили опомнившиеся Тыквушки, выясняя, у кого из них бока рыжее, а где-то в осенней ночи дух Дальнего поля играл с такими же мелкими духами-покровителями, стражами границ и берегиньками урожаев. Одна она такая в году, рыжая ночь свободно пляшущих духов. А уж почему они по большей части коты — этого не знал даже Большой Тыкв. Что ж, может быть, Тыквёнок, когда вырастет, узнает. А может, и не нужно этой тайне быть разгаданной.