My best mistake

      Беллами Блейк не был фанатом их пятничных посиделок в баре. Все время чувствовал себя слишком разбитым после невыносимо долгой трудовой недели, чтобы не поддаться соблазну и не упасть лицом в подушку, и чтобы ни одна живая душа не трогала его до самого утра. Он согласился бы повеселиться в субботу, в воскресенье, но — ради всего святого! — оставьте вечер пятницы ему в полное распоряжение. Однако он продолжал приходить в бар, что находился прямо за углом возле их дома, занимал одно и то же место за одним и тем же столиком, и никогда не признавался себе, почему он все еще продолжал это делать. Было слишком трудно принять тот факт, что всему виной была маленькая, наглая и ничего не понимающая принцесса, которая смеялась так заразительно, что он невольно улыбался.       Беллами Блейк не был фанатом пятничных посиделок в баре, но был фанатом Кларк Гриффин. И это было чертовски сложно, наконец, осознать. Он понял это чуть раньше, чем она послала их отношения — пускай и в той форме, что у них были, — к чертям. Он понял это, когда целовал ее, чуть нежнее, чем это было прежде. Когда засматривался на ее улыбку, когда сходил с ума от ее запаха, когда она разбила ему сердце… Он слишком часто делал это с другими, и едва ли мог поверить, что однажды какая-то блондинка сотворит подобный фокус с ним. Он поставил все на этот чертов секс без обязательств. И все проиграл. Но словно по привычке в пятничный вечер сидел за тем же столом, и делал все ровно то же самое, за исключением одного: он больше не смотрел на Кларк Гриффин.       Теперь это было почти невыносимо. В груди там, где еще недавно все было заполнено ее светом, образовался вакуум. А в голове то и дело на повторе играли их последние разговоры: она бросает его, он — отшивает ее. Будто оставить последнее слово за девушкой было невозможно. Будто без этого его самолюбие не прожило бы и дня, но правда в том, что не самолюбие страдало. То спала сном беспробудным, едва ли не вечным. Но внутри все сжималось — так не привычно и так неправильно. Хотелось взять это гадкое и мерзкое чувство и просто вырвать из груди. Только подобное было невозможно. Приходилось терпеть и наблюдать, как Финн Коллинз наклоняется к ней, как шепчет что-то на ухо, вызывая улыбку, как будто ненароком задевая губами ее открытые плечи, оставляя почти невесомый поцелуй. Беллами тошнило от таких картин. Становилось плохо и хотелось пить, и именно это он и собирался сделать.       Поднимается со своего места, направляется в сторону барной стойки, заказывает себе что-то намного сильнее, чем пиво, и одним большим глотком выпивает содержимое стакана. Ему хочется еще, но алкоголь хреново на него действует. Потому, что поднимая очередной бокал, он не может отвести глаз от Кларк. И лишь на миг, когда их взгляды находят друг друга сквозь толпу, по телу расплывается тепло, а вслед за ним и ток. Перед глазами пелена, и когда через минуту рядом с ним оказывается незнакомка, Беллами уже не собирается ей отказывать. Идет с ней танцевать, и его руки оказываются на самых откровенных местах. Скользят по бедрам, задевая и без того короткое платье. Губами находит ее губы — такие горькие, чужие и совсем не те, что его больное сознание жаждало коснуться. Он целует незнакомку грязно, будто пытаясь выплеснуть всю дурь изнутри только на этот чертов поцелуй. А ему всего лишь стоило отвести взгляд немного вправо, чтобы заметить в их углу, пару голубых глаз, обладательница которых сходила с ума от этой картины.       Наверное, Кларк теперь переняла всю его тошноту, всю боль и отвращение. Ей хотелось убежать отсюда, но ни одного аргумента, чтобы сделать это не было. Она продолжала смотреть, и так глупо улыбаться словам Финна, которые даже не слышала. В ушах шум, а в сознание — паника, и девушка подрывается со своего места. Она бросается нелепое «сейчас вернусь», но стягивает со стола пачку сигарет, которую Беллами забыл припрятать в карман.       Кларк думала, что на улице будет лучше, но ошиблась. Духота не уходила, и дышать не становилось легче. Девушка зажала сигарету между зубами, и тщетно стирала подушечки пальцев о шершавое колесико на зажигалке. Кларк Гриффин никогда не курила до этого момента, но сейчас подобное показалось необходимостью. Ровно до того момента, как кто-то не выхватывает грубо зажигалку из ее рук и сигарету изо рта. — Тебе это не нужно, — произносит немного раздраженный, немного злой, но все ещё родной голос.       Беллами. — Что? — нет, она прекрасно расслышала его слова, но только не могла понять, что он тут делает. — Ты не умеешь курить, тебе станет плохо. — И тебя это волнует? — вымученно усмехается девушка. — Знаешь, ты отшил меня. Послал. Сбежал. Нашел себе новую подружку, а теперь стоишь здесь весь такой благородный и правильный, делая вид, что тебе не плевать, — она отвечает ему его же фразой, и смотрит так дерзко, с вызовом. — Меня тошнит от тебя. Настолько сильно, что даже смотреть на тебя нет сил.       Конечно, она помнила его слова, потому что прокручивала их в своей голове, доводя себя до слез. Они ее ранили, запали в самую душу, образовывая сквозную рану. — Ты врешь, Гриффин, — слишком самоуверенно произносит Беллами. — Да, лгу, — небольшая пауза, и она ловит его взгляд. — Потому, что по правде говоря: мне абсолютно плевать на тебя. Делай, что хочешь, меня это не касается. Я наконец-то свободна от твоего больного контроля, и я счастлива, Блейк. Слышишь, я невероятно счастливая рядом с Финном. Он не боится отношений, не боится держать меня за руку. У нас отличный секс, после которого мне не нужно тайком убираться из его кровати. У меня все просто ахуенно, Блейк, без тебя, — Кларк чеканила каждое слово так уверенно, но внутри все переворачивалось. Там все содрогалось от собственных фраз и лжи, от желания задеть и отомстить, от того, как с его лица сползла ухмылка, как в карих глазах появлялся гнев. Она была так горда собой, видя, как его непробиваемая эмоциональная броня давала трещину. — Я тебе не верю, — произносит парень сквозь зубы и слишком натянуто, чтобы не сорваться. — Ты просто не хочешь верить. Для тебя это слишком тяжело признать, что я не стану бегать за тобой. Но, надеюсь, ты и твое эго переживете это, — добавляет она, а после оставляет его одного.       Гриффин возвращается к друзьям, но продолжает чувствовать, как Блейк ей взглядом прожигает затылок. Она и так знала, что сегодня вышла победителем в их игре, но ей подобный выигрыш казался никчемным. Хотелось большего, хотелось задеть больнее, и… Откуда она только взяла, что ее выходки причиняют ему боль? Ведь жила же с полной уверенностью, что Блейк плевать хотел на нее. Из-за этой чертовой уверенности она разрушила все, а теперь, наклоняется к Коллинзу, касается губами его щеки, шепчет несколько непристойных фраз, от которых глаза парня тут же загораются, и ставит все эту чертову уверенность, что подобное заденет Блейка.       Она была идиоткой. И слишком хорошо это понимала, но продолжала следовать за своими эмоциями. − Не делай этого, − Блейк умудряется схватить ее за локоть, почти у самого выхода.       Он смотрит на нее так, будто умоляет. Будто это последний шанс, и назад дороги не будет. Но ей одного его взгляда мало. Кларк Гриффин жаждет его поступков, отчего и вырывает свою руку из его хватки. − Ты не имеешь права говорить мне, что делать, а что нет, − резко выпаливает она, ведь не умела останавливаться. — Больше нет.

***

      Финн держал ее за руку всю дорогу до дома, но все внутри девушки разрывалось. Она давилась слезами, которые пеленой ложись на глаза, закусывала до крови губу, и понимала, что совершила ошибку. Ей не стоило поддаваться эмоциям, не стоило впутывать в это Финна, не стоило вестись на эти игры. Она не такая. Она так с людьми не поступает. Но внутри нее будто оказалась дыра, и ее срочно нужно было чем-то заполнить.       Кларк Гриффин дала себе обещание: если ее телефон сейчас, в течение получаса, зазвонит и на дисплее высветится «Беллами», она покончит со всем этим дерьмом. Засунет все свои вещи обратно в коробки, бросит Финна и вернется «домой». Все, что для этого нужно лишь один знак… Один телефонный звонок…       Но бутылка красного вина, что она открыла по приезду, уже была наполовину пуста, а в голове Кларк Гриффин почти не осталось здравых мыслей. Выделенное время утекало сквозь пальцы. Семь минут. Пять. Три. Две. Одна.       Тишина. — Кларк?       Она вздрагивает при звуке собственного имени, ведь напрочь забыла о присутствие Финна.       Кларк делает последний глоток, вливая все содержимое бокала в себя, а после со звоном опускает хрустальный бокал на стол. — Все хорошо? — Все просто прекрасно, Финн, — резко отвечает девушка, поднимаясь со своего места.       Она заводит руки за голову, развязывая узелок на шее, и голубое платье летит к ее ногам. Девушка ловко через него переступает, попутно снимая и кружевной бюстгальтер. — Я хочу тебя, — с долей отчаянно произносит Кларк, садясь на колени к Коллинзу, и ей не нужен его ответ, чтобы впиться в его губы поцелуем.       Она просто хотела, наконец, стереть все границы с прошлым. Хотела забыться в ласках другого мужчины. Хотела окончательно вытравить Беллами Блейка из своего организма. Но прикосновения Финна были не теми, не такими были и поцелуи, но она не останавливается, а запускает ручки под его футболку, стягивая ненужную вещь. Его губы касаются ее шеи, спускаясь ниже к ключицам. Это не вызывало отвращения, но и на больше не тянуло. Она не чувствовала практически ничего, но всеми силами пыталась подавить чертово сравнение в своей голове. Как целовал ее Беллами, какой тонкой, а иногда совсем незримой была его грань между дикой страстью и трепетом. И от этой мысли у нее будто случается помрачение. Опять чертов Блейк! Она просто ненормальная, которая сидит на коленях у замечательного парня, ощущает его поцелуи на своем теле, но все о чем способна думать это… — Беллами, — с придыханием срывается его имя с ее губ. — Что? — с явным недоумением произносит Финн, смотря на девушку.       Ее щеки уже залились краской, и она понимает, насколько сильно облажалась. Просто молчит, смотря на парня, потому что более нет сил что-то придумывать и лгать. Поднимется на ноги, собирая всю свою одежду. — Кларк, постой, — он ловит ее за руку, когда на ней уже была вся одежда, и она была за шаг до порога. — Что это значит? — А что ты хочешь от меня услышать? — Ну уж точно не имя твоего дружка, когда я тебя целую. — Прости? — Прости? — Что мне ещё сказать? — ее голос звучит слишком уверенно и непоколебимо, как для той, которая сейчас вот-вот потеряет своего парня. — Не знаю: что ты много выпила, или что он успел достать тебя… Все, что угодно, Кларк.       Он предоставляет ей неплохие варианты для оправдания, но она лишь стоит, не отрывая бесстыжих глаз от молодого человека. — У вас с ним что-то есть? — Уже нет. — Как давно? — С того момента, как я начала встречаться с тобой. — Он тебя бросил? — А ты меня совсем шлюхой считаешь, да, Коллинз? — усмехается Гриффин. Ей становится так противно от всей этой ситуации. — У нас не было отношений, чтобы мы расставались, но прекратить было моей идеей, потому что мне казалось, что я влюблена в тебя. Теперь доволен? — Тебе казалось? — Финн замечает самые незначительные детали ее фразы, но самые значимые. — Да. Потому что сейчас я в этом не уверена. Я полгода за тобой бегала, знаешь? А ты меня не замечал, а теперь… карма та ещё сука, да, Коллинз? — Кларк… — Хватит, прошу, — не выдерживает девушка. — Ты прав, я устала и много выпила, и ужасно хочу спать. Давай не будем портить то, что ещё есть сейчас.       Ее больше не интересовали речи молодого человека. Кларк покидает пределы его квартиры, но как только оказывается на улице, понимает, что ей некуда пойти. Она осталась совершенно одна.