Небо здесь не голубое, а белое

      Тянь добирается сюда, когда на часах уже далеко за полночь.       Он паркуется перед баром, опуская подножку и снимая шлем. Темная челка распадается беспорядочными прядями и лезет в глаза. Воздух после дождя свежий, совершенно не такой, как в прошлый раз — пыль прибило, ветер успокоился, и звезды вибрируют в прозрачном ночном небе.       Тянь, широко расставив ноги и умостив между ними шлем, поднимает голову и набирает полную грудь свежести. Выдыхает через рот с блаженным тихим «ха-а» и поднимается с мотоцикла. Ключи — в карман кожаной куртки, мотоциклетный шлем — под мышку. И несколько уверенных шагов к дверям заведения.       У самого входа оборачивается на парковку и замечает только пару-тройку машин посетителей и постояльцев хостела. Здоровенного пикапа Чжэнси нигде не видно, и Тянь расплывается в предвкушающей улыбке, довольно отмечая про себя — Чжаня здесь нет.       У Шаня лицо настолько заебаное, что на него больно смотреть. Он стоит за баром. Высокий и плечистый, расставив руки на столешнице барной стойки, сжимает в кулаке спиральную ложку и смотрит из-подо лба на жирного пьяного мужика в джинсовой жилетке. Смотрит молча, играя желваками на скулах. Смотрит, и весь его вид говорит: «Я понял тебя, мудила, но если ты сейчас не отъебешься, я выковыряю этой ложкой твои глаза».       — Я повторяю еще раз, мы не готовим стейки. У нас есть сэндвичи с мясом, есть сэндвичи с яйцом, есть, мать их, сэндвичи с сыром, но стейков нет.       — Послушай, ты, говно малолетнее… — начинает мужик и тычет указательным пальцем Гуань Шаню в лицо, но вдруг застывает на месте с перепуганной рожей.       Потому что рука в кожаной куртке обхватывает его за шею; на первый взгляд это кажется дружественным объятием, но никто из остальных посетителей не знает, что в этот момент в поясницу жиробасу убедительно тычется ствол марки «Глок 17». Вызывает боль в позвоночнике, заставляя мужика захлебнуться собственным вздохом, когда Тянь сильнее надавливает, склоняется к самому его лицу и, глядя при этом на Мо, говорит:       — Ну-ка, сладкий, повтори.       И легонько дует обидчику в ухо. Мужика колотит крупной дрожью, так, что это видно со стороны, он судорожно хватается толстыми пальцами за кожаную ткань и едва слышно хрипит, потому что рука Тяня сильнее прижимает его к себе за шею.       — Я сделаю стейк из тебя и накормлю им посетителей этого заведения, если ты сейчас же не уберешься отсюда, жирный кусок дерьма, — елейно продолжает Хэ и раскачивается вместе с ним, словно танцует медленный танец. И это, черт возьми, совершенно не стыкуется с «I Don’t Wanna Stop» Оззи, звучащей на весь зал. Хэ Тянь выше мужика на добрых полторы головы, и Мо, все еще глядя в его безумные серые глаза, не может заставить себя отвести взгляд, оставаясь в той же позе, с тем же выражением на лице.       — Если ты уяснил, пирожочек, подай хоть какой-нибудь знак, — шепчет Хэ, и мужик тут же лихорадочно кивает несколько раз, продолжая синеть от нехватки воздуха.       После чего Тянь прячет ствол под куртку — это совершенно незаметно, но Шань знает, — и с осторожностью убирает руку с его шеи. Мо с серьезным видом до самого выхода провожает горе-посетителя, пока тот не скрывается за дверью со звонким «дилинь».       — Блядь, кто просил тебя вмешиваться? — цедит Мо, сильнее сжимая ложку в руке. — Думаешь, я тут первый раз с таким сталкиваюсь в одиночку?       Тянь смеется и, словно дешевая шлюшка, кокетливо наваливается на столешницу, трогая кончиком языка верхнюю губу. От него мятной жвачкой пахнет и какими-то сладкими сигаретами. Шань морщится и отстраняется с беззвучным «придурок». Он отбрасывает заметно согнутую спиральную ложку в раковину и складывает пустые бутылки в урну. Жар долетает до лица Хэ Тяня, когда Мо выкладывает горячий сэндвич из духовки на тарелку и двигает ее к нему.       — Но я хотел стейк, малыш Мо, — веселится он и уворачивается от неубедительной попытки Мо схватить его воротник. — Шучу-шучу, ты такой серьезный. Почему один сегодня?       — Чжань поехал в город навестить родных, — говорит Мо, когда Хэ откусывает большой кусок сэндвича с говядиной и сладко прикрывает глаза, интенсивно двигая челюстью и плавно покачивая головой под «I Just Want You».       Наслаждается.       — Ты думаешь, он за этим туда поехал? — проглотив, Тянь лукаво смотрит на Рыжего, и тот только рукой машет, мол, поебать мне, господи, но прекрасно знает, что Хэ имеет в виду.       Несколько посетителей за дальним столиком поднимаются и направляются к выходу, поочередно выставляя ладонь напоследок, и Мо отвечает им взаимным жестом, улыбается широко и желает счастливого пути. Затем переводит взгляд на ошалевшего Тяня и спрашивает серьезно:       — Что?       — Можно бесконечно смотреть на три вещи: на то, как Мо работает, на то, как Мо злится, и на то, как Мо улыбается, — перечисляет Хэ и, наклоняясь поближе, шепотом добавляет: — Но есть еще четвертая. На то, как Мо сладко сводит брови в преддверии оглушительного оргазма.       И в очередной раз уворачиваясь от оплеухи, сопровождаемой ревом негодующего Мо Гуань Шаня, запихивает в рот последний кусок сэндвича и быстро ныряет под барную стойку.       — Я чертовски хочу это видеть, малыш, — говорит он, согнувшись пополам, чтобы его никто не заметил.       Отстегивает от пояса мотоциклетный шлем, садится на пол у ног Мо, подтянув к себе колено, и подбородок задирает, обращая к нему свое лицо.       — Ну не злись, — говорит. — Я скучал.       Мо скрещивает руки на груди, отворачиваясь в сторону зала. Там небольшая компания из четырех человек, весело обсуждают что-то за пивом, и еще молодая неформальная парочка в противоположном конце. Им нет никакого дела до того, что происходит за барной стойкой. У них свои заботы, свои темы для обсуждения и вкусные сэндвичи на тарелках, которые еще предстоит доесть.       — Зачем ты приехал? — спрашивает устало Шань и скашивает глаза на Тяня сверху вниз.       — Говорю же: скучал.       — Я не спросил тебя почему, я спрашиваю зачем?       — Цзянь дал мне парочку выходных, я подумал, что смогу провести с тобой, ну, знаешь, некоторое время, — Тянь откидывает голову и упирается затылком в низкую полку со стаканами, продолжая невинно смотреть на Мо. — Ты здесь один, — продолжает он. — Думаю, глубоко внутри ты все-таки рад моей компании.       Мо складывает руки на барной стойке и кладет на них голову, упираясь лбом в предплечья, так, чтобы видеть Тяня. И смотрит на него долго, не моргая. Хэ кажется, что время замерло. А еще ему кажется, что Шань сейчас включится и просто пнет его разок, матерясь и закатывая глаза.       Но Мо тихонько спрашивает:       — Значит, останешься?       И у Тяня от этого вышибает весь воздух из легких.       У Мо спокойное лицо, а в глазах настоящее адское пламя.       — Останусь, — беззвучно говорит Тянь и, протягивая руку, скользит ладонью по внутренней стороне его бедра, оглаживает нежно.       Переливающийся в свете ламп ряд бутылок на полке за спиной Мо словно смазывается в одно яркое пятно и кружит, как после карусели, потому что Рыжий на это действие закусывает нижнюю губу добела и шире расставляет ноги.       Рука Тяня, будто бы на пробу, медленно продвигается выше. И, черт возьми, когда ладонь упирается в самый настоящий откровенный стояк, Хэ не может терпеть. Он подается вбок и подныривает, оказываясь напротив ширинки Мо.       Куртка скрипит кожей, когда Тянь ловко расправляется с ремнем на его карго. Он зависает на какое-то мгновение, поднимая лицо, чтобы убедиться, чтобы точно понимать, что ему сейчас дали зеленый сигнал.       Но Шань упирается локтем в столешницу и, прикрывая рот ладонью, очень убедительно смотрит в зал с таким невыносимо безучастным лицом, словно ему абсолютно ничего не стоит сохранить это выражение перед всеми оставшимися посетителями.       Негодник.       Хэ Тянь ведет плечами, сбрасывая тяжелую мотоциклетную куртку, отстегивает портупею с кобурой, укладывая рядом, и разминает шею. Довольно облизывается, когда ширинка приятно вжикает под его пальцами, нетерпеливо выдыхает, когда видит влажное пятно на белье Мо. И если это не самое ебанутое, что он творил в своей жизни, то он охуеть то еще брехло. Он улыбается сам себе, понимая, что Шань, скорее всего, думает так же.       Стоит указательному пальцу Тяня скользнуть под резинку трусов Рыжего, оттягивая вниз, как Мо коротко дергается. Но Тянь удерживает его за ягодицы левой рукой и слышит сверху только сосредоточенный выдох.       Музыка врывается в уши звоном, становится громче от ярких эмоций.       Он заглатывает его напряженный член нетерпеливо и почти уверен, что при таких раскладах разрядка наступит быстро. Шань весь натянут, как струна, у него, вероятнее всего, тоже плывет перед глазами, и если сейчас кто-нибудь войдет или захочет сделать заказ, то все усложнится в первую очередь для него.       Но Тянь все же старается продлить момент, переходя от быстрого темпа к медленному. И вновь ускоряясь. Выпускает и тут же облизывает широким размашистым движением языка, мягко прихватывает головку губами, чтобы в следующий момент снова засосать на всю длину, заставляя Шаня двигать бедрами навстречу его рту. И это выглядит так, как если бы он просто двигался в такт музыке.       Тяню чертовски сильно хочется видеть его лицо. Именно это, провались оно все, он имел в виду под четвертым пунктом. Поэтому он отрывается, помогая только рукой, и поднимает глаза на Мо.       У него брови чуть приподняты и сведены к переносице, глаза прикрыты и золотистые ресницы мелко подрагивают. Уткнувшись лбом в свою ладонь и опустив голову, Мо тяжело дышит приоткрытым ртом. И когда глаза открывает и встречается взглядом с Хэ, он просит одними губами: «Не останавливайся».       Тянь одаривает его ослепительной улыбкой, растягивая влажные покрасневшие губы, и когда истекающий смазкой член Гуань Шаня снова оказывается у него во рту, он сам, кажется, готов кончить. В кожаных штанах так невыносимо жарко и до одури тесно в паху.       Он подтягивается повыше, плотнее смыкая губы на горячем члене, и активнее подталкивает бедра Мо себе навстречу.       И сглатывает все до последней капли, когда Рыжий, кончая, издает сдавленный стон и до побелевших пальцев стискивает свой рот ладонью.       Хэ Тянь отстраняется неохотно, вытирая рукой губы, возвращает на место белье, поправляет брюки Мо, застегивает ремень. И делает такое лицо, будто ничего, абсолютно ничего не произошло сейчас. Из зала доносятся веселые голоса, все остается неизменным. Кроме того, что сейчас случилось между ними двумя. Шань валится на декоративный стул в виде срубленного дерева, разводит колени в стороны и прячет лицо в ладонях. Он все еще тяжело дышит и у него красные пятна на шее.       Тянь уверен, что там, под этой черной футболкой, их намного больше. И веснушки от этого ярче проступают на коже.       — Тебе идет черный, — произносит он, поправляя свой член и положив руку на согнутое колено.       — Пошел ты, — Шань убирает руки от лица и говорит серьезно.       Он держится из последних сил, но ему сложно контролировать свои губы, поэтому он сдается и улыбается, а потом и вовсе тихонько смеется. Шипит:       — Я тут работаю вообще-то.       И поднимается как раз в тот момент, когда неформальная парочка подходит к стойке за заказом. Тянь улыбается, наклонив голову и запуская пальцы в волосы. Перебирает пряди и слушает, как Мо общается, как уточняет детали, позвякивая рюмками для шотов. Он каждый раз отсвечивает все новыми и новыми гранями. Подставляется под руки неохотно, но все-таки поддается дрессировке, проявляет доверие.       Тяню хочется курить, и он ждет момента, когда сможет выскочить из своего укрытия. Он хлопает себя по карманам и понимает, что оставил где-то сигареты. Но Мо легонько толкает его ногой и незаметно протягивает ему свои, продолжая доброжелательно улыбаться посетителям.       Тянь обхватывает его руку своей ладонью вместе с пачкой и не отпускает. Смотрит на его профиль, и его сердце заходится в бешеном ритме.       Сегодня он останется здесь.       И у него есть еще целых два дня.