Небо здесь не голубое, а белое

      Сказанное Цзянем вызывает странную смесь ощущений: сердце совершает кульбит от неожиданности, а в паху стремительно гаснет возбуждение. Упереться рукой в плечо, прекращая поцелуи, чтобы успокоиться — необходимость.       Цзянь фыркает, выпрямляется и скрещивает руки на груди, но с бедер Чжаня не слезает.       — Я знал, что будет такая реакция, — веселится он и вздыхает картинно, выразительно закатывая глаза. — Опыт только с девушками, как и подобает натуралу вроде тебя, да? Чжэнси?       Он замолкает на время, задумчиво покусывая губу и глядя на друга с долей азарта и понимания, что тот сейчас либо сдастся, либо рванет. Но соблазн велик, и остановиться уже невозможно. Поэтому Цзянь наклоняется к нему пониже и елейно продолжает:       — Ни один мужчина не трогал тебя там, и твои пальцы ни разу не оказывались внутри тебя, я прав?       Чжэнси обессиленно откидывается на кровать и прикрывает лицо ладонью, содрогаясь в обреченном беззвучном смехе. Глупо, как же глупо было представлять, что Цзянь, которого он знал в школе, будет вести себя так же, как много лет назад. Глупо было представлять его исключительно... принимающим. Конечно, так было бы значительно проще.       Значит, с Каем вот оно как выходит…       «А ты думал, я буду дрочить на твой светлый образ всю жизнь?»       Чжэнси убирает руку от лица, небрежно уронив ее на кровать, и серьезно смотрит на И.       — Цзянь, послушай… — начинает он, но теплая ладонь ложится на его губы.       Цзянь стирает с лица насмешливое выражение и прикладывает указательный палец к своим губам. Один согласный кивок, и теплое прикосновение исчезает. Оно перемещается ниже, кружит неспешно от ключиц к соскам, от ямочки солнечного сплетения к ребрам и спускается ниже к животу. Цзянь просто гладит — не целует, не стремится уговаривать или давить, стараясь приблизить момент. Он гладит и впитывает глазами эмоции на лице Чжэнси, оставаясь при этом до неузнаваемости серьезным.       И Чжань наконец-то видит: это не хрупкий избалованный мальчишка, это молодой мужчина. И этот мужчина уже долгое время точно осознает, что делает.       С чем угодно, с кем угодно.       Он полностью отдает себе отчет всегда и во всем. Чжаню даже кажется, что сам он удивленно округляет глаза от ужом проскользнувшего в голову понимания. Понимания, что долгое время стоял на месте, пока Цзянь И шел вперед.       Свет из прихожей проникает в спальню, создавая интимную атмосферу, и чувства обостряются, все вокруг замедляется, а прикосновения кажутся тягучими и вязкими, словно оставляют за собой раскаленный шлейф.       И хочется закрыть глаза, позволить чувствам стать еще ярче, вспыхнуть и остаться под кожей в тех местах, где только что были ладони Цзяня. Но Чжэнси открыто смотрит в ответ, потому что во взгляде напротив очень многое: понимание, смешанное с вековой тоской, обожание и ожесточенная борьба с собственным желанием.       В них — правда.       Бедра послушно приподнимаются, когда хрупкие тонкие пальцы Цзяня тянут вниз джинсы, подхватывая заодно и белье. Чжань помогает стащить застрявшую на щиколотке штанину, и в этой так не вовремя возникшей нелепой возне они случайно стукаются лбами. Смешок вырывается у обоих и рушит напряженную обстановку в момент. Цзянь звонко смеется, словно давно забытый всеми мальчишка. Слегка коснувшись пальцами ушибленного места, рассматривает так не по-мужски зардевшегося Чжэнси.       — Знаешь, у меня ощущения были, что я девчонку снял, когда мы на лифте поднимались, — виновато говорит Чжань, потирая лоб.       Он пытается спрятаться в этом жесте, словно это единственный повод не смотреть в глаза в попытке сказать правду. Но, вздохнув, продолжает:       — Да и когда ехал сюда... не думал, что ситуация вот такие обороты примет.       — Чувствуешь себя дерьмово? — приглушенно спрашивает Цзянь, сидя у кровати на корточках и глядя на обнаженного Чжэнси с некоторым сожалением.       — Нет! — получается резко, слишком громко, поэтому Чжань добавляет почти шепотом: — Нет, Цзянь И. Я просто понял кое-что…       — Понял, что я не девчонка? — Цзянь расплывается в широкой доброй улыбке. — Ну-у, это тянет на осознание года.       Он протягивает руку и переплетает их пальцы. Наклоняет голову и снова прикасается губами к разгоряченной коже, целуя от колена и выше, по внутренней стороне бедра — к паху. Свободной рукой отводит в сторону колено Чжэнси, подбираясь ближе, целуя прямые мышцы на животе и старательно избегая желанного места.       Объяснять, что именно он понял, у Чжэнси нет ни малейшего желания. Да и необходимости тоже — нет. Пресс сокращается под мягкими губами Цзяня, и тот улыбается такой реакции, тепло и влажно выдыхая и постепенно перебираясь на другую сторону, к другой ноге. Светлая бровь красноречиво выгибается, когда он замечает результат своих стараний, а Чжэнси с усилием выдыхает, закидывая голову назад.       Вновь вставший член нетерпеливо дергается, когда волосы и дыхание Цзяня задевают полностью показавшуюся головку. В звенящей тишине спальни, нарушаемой лишь звуками поцелуев, шумное дыхание становится осязаемым. И стоит короткому стону прозвучать, как Цзянь резко останавливается и мгновенно вскидывает глаза.       Затуманенный взгляд Чжэнси, его приоткрытый рот и пальцы, поначалу щекотно перебирающие отдельные пряди, а теперь властно сжимающие светлую шевелюру, не оставляют ничего, кроме как опустить голову и жадно прижаться губами к головке.       Цзянь надавливает на грудь Чжэнси, заставляя его опуститься на кровать. Так будет спокойнее — не чувствовать на себе взгляд, не ожидать, что в любой момент он остановит его. Передумает.       Он горячий весь, с легкой испариной на коже, послушно укладывается на спину, вздыхая так, словно понимает, что обратного пути уже нет. Вздыхает и расслабляется полностью, шире разводит колени, позволяя Цзяню незамедлительно вцепиться в бедра и довольно промычать. Собирает тонкие светлые волосы на затылке в хвост, чтобы поудобнее взяться, и бесстыдно насаживает голову И на член, чего не позволял себе даже с девушками.       Подстроиться под ритм, который задает Чжэнси, совершенно нетрудно, так же как и принимать его глубоко, умело расслабляя мышцы и опуская гортань. Цзянь про себя улыбается: сколько раз вокальная практика времен школьного кружка будет еще выручать его таким вот образом?       Разрядка дугой выламывает спину Чжэнси, побуждает издать задушенный долгий стон и добела закусить губу, и Цзянь продлевает удовольствие, продолжая скользить губами по стволу, тщательно вылизывает, проглатывая все до последней капли.       «Как же, блядь, вовремя», — думает Цзянь, когда мобильный в заднем кармане вибрирует, оповещая о входящем сообщении.       Он прекрасно знает, от кого новости. Выставить мелодию погромче и подлиннее было плохой идеей, но входящие от Би лучше читать сразу.       Цзянь выпрямляется, двигая лопатками и разминая шею под «Break stuff», одной рукой ловко вытаскивает гаджет, другой нетерпеливо приспускает свои джинсы. Проезжается ладонью по проступившему сквозь ткань члену, прижимая и подтягивая яички, и ныряет под резинку с тихим «м-м-м». Вытащив, плавно двигает рукой, натягивая тонкую кожу... параллельно вчитываясь в сообщение.       Чжэнси изумленно смотрит на его подсвеченное экраном лицо.       — Что-то настолько важное? — подозрительно спрашивает он и приподнимается на локтях.       [02:19:01] А Цю: Фенг ждет встречи в офисе. Не затягивай.       Не затягивай. Что ж, значит, действовать придется грязно.       «Грязно» — это совсем не то, что предпочитает Цзянь И в своей работе.       В отличие от секса.       — Не важнее тебя, — говорит Цзянь, раздраженно отбросив телефон на кровать, и ускоряется, ритмично подводя себя к разрядке.       Ему нравится, как Чжэнси вытянулся перед ним, опираясь на локти и чуть склонив голову набок. Нравится, что он, окончательно расслабившись, открыто рассматривает его. Следит за рукой, сложенные в кольцо длинные пальцы которой уже на пике рвано выписывают по члену, и имя, так часто возникающее в голове при каждом оргазме, наконец срывается с губ.       — Ах, Сиси, сукин ты сы-ы... — Цзянь блаженно прикрывает глаза и закидывает голову назад, так что светлые волосы соскальзывают с плеч за спину, и пачкает Чжэнси в своей сперме, попадая на лицо и грудь.       Он без сил валится сверху, незамедлительно приникая своими губами к его рту, заставляя проступившее все же недоумение на лице друга смениться негой.       — В следующий раз не жди такого снисхождения от меня, понял? — улыбается Цзянь тяжело дыша, стирает большим пальцем капли спермы со щеки Чжэнси и картинно обхватывает его губами, слегка посасывая.       — Придурок, — язвительная усмешка появляется на лице Чжэнси, но его завороженное наблюдение за манипуляциями Цзяня говорит о том, что он уже на крючке.       — И прошу тебя: звони мне заранее, — эти слова заставляют Чжэнси нахмуриться.       — Я тебя понял, — тихо говорит он, поднимается с кровати и неспешно собирает свои вещи.       Цзянь какое-то время смотрит на него, лежа боком и подпирая голову рукой, а затем не выдерживает. Встает, натягивая джинсы, и достает из ящика салфетки. То, с какой заботой он стирает уже подсохшие капли, с какой нежностью смотрит в глаза, приглушает тревожные умозаключения, возникшие в голове Чжэнси.       — Не стоит думать обо мне плохо, Сиси, — говорит И, рассматривая скомканную салфетку, а затем поднимает свои светлые глаза к лицу друга. — Я вижу, как сейчас напряжены твои плечи, но я не могу…       — Не можешь рассказать мне? А тогда в баре ты горел совершенно другим, — кривится Чжань и, отступая на шаг, решительно натягивает футболку.       — Я и правда хочу рассказать. Но сейчас не могу, увы, — ответ с жирной точкой в конце.       До двери Цзянь провожает с глубокой складкой между бровей и плотно сжатыми губами. Пытаясь занять руки, трет переносицу, разглаживая морщинку, прячет лицо за волосами.       — Даже если ты ничего мне не расскажешь, я не собираюсь думать о тебе плохо, — говорит Чжэнси, сунув руки в карманы своей атласной куртки. — Мне просто хочется верить, что ты не исчезнешь снова.       Он иронично смеется себе под ноги, отчего его пшеничная челка падает на глаза. И Цзяня вдруг прошибает так, как никогда не прошибало, вызывая жгучую боль в грудной клетке и жжение в глазах, заставляя свой образ покрыться крупными трещинами. Он подается вперед и сжимает Чжэнси в крепких объятиях, хаотично цепляясь за его куртку на спине.       — Тебе пора, — хрипло говорит И, отстраняясь спустя мгновение, касаясь костяшками теплой щеки и разглаживая складки на бомбере.       И, прежде, чем скрыться за дверью, Чжэнси наклоняется к покрасневшему уху и горячо шепчет «на удачу», зачем-то крепко сжимая его ладонь.

***

      — Чэн? Выходные закончились. Есть информация по Фенгу.       За окном светает, и в углах спальни постепенно зарождаются синеватые тени. Скомканное постельное белье, пропитанное искреннеей близостью, остыло, оставляя неприятное ощущение липкой прохлады. Но под распаленной бледной кожей вновь теплеет. Цзянь, лежа поперек кровати, с разметавшимися волосами и расстегнутыми джинсами, счастливо рассматривает в высоко поднятой руке искусно вырезанную фигурку из светлой древесины: округлый силуэт сидящего журавля, поджавшего под себя длинные ноги, приятно ложится в центр ладони.